***
До конца учебного дня я обдумывала это предложение, хотя оно больше походило на угрозу. Все мои фибры души, интуиции и разума в один голос вопили мне не ходить, но тонкий голосок идеалистки, выросшей в приличном обществе, раз за разом повторял, что мы не в каменном веке живем, а двадцать первом. Может, если я схожу и объясню им, что их парни меня не интересуют, более того, меня интересует только мой собственный молодой человек, они отстанут. Увидят, что я не побоялась, пришла. Поймут, в конце концов. Может, на этом издевательства закончатся. Но остальные части меня орали в истерике, что это плохая идея. Что эти девушки не привыкли думать головой, а рты занимать словами — видимо, кое-чем другим для них естественнее. Я хотела посоветоваться с Натой, но та, как назло, все время была с Росом, при котором я не хотела обсуждать свою ситуацию. А отзывать её на приватный разговор казалось мне совсем глупым. В итоге, после уроков я стояла всё в том же туалете, что и в пятницу, и смотрела на свое отражение. Из зеркала на меня смотрела уставшая девушка. Я не была такой, когда погибли родители. Тогда я была сломленной, несчастной, но не растоптанной. Тогда я просыпалась каждый день и находила повод жить дальше. Теперь во мне этого не было. Как мог никто не заметить, что огонек погас? Ни Миша, ни Вика? Я была измождена. Мне хотелось забиться в темный угол и сидеть там неделями, пока внутренние раны не заживут, пока не истекут эти три с половиной месяца до моего дня рождения, когда я стану полностью свободна. Но меня упорно выдергивали из моего собственного хрупкого мира. Одна из одноклассниц, прихвостней Алисы Самойловой, которая назначила мне встречу, появилась в дверном проеме, который я видела в отражении, и неуверенно спросила: — Ты идешь? Я кивнула.***
За школой меня поджидала почти вся женская часть моего класса за исключением Наты и пары изгоев. Такие и правда были, вот только издевались над ними не так изощренно, зато с участием мужской половины. Это были тихие девочки-отличницы, которым, как правило, просто сбивали учебники и тетради с парты, посмеивались, когда они отвечали у доски, целенаправленно смущали, причем такими ерундовыми способами, которую меня лично вряд ли задели бы. Короче, это были такие серые мышки, которые есть в каждом классе, которые стараются не привлекать к себе внимания и считают дни до окончания школы, когда, по их мнению, они поступят в лучшие универы и всё изменится. Я была другой и знала об этом. Я была не просто умняшкой, у которой можно списать домашку и отпустить шуточку во время ответа, которую я проглочу, чтобы не наживать проблем. В то же время, я была не просто симпатичной девушкой без мозгов в голове, которая легла бы под первого красавчика школы и интерес бы к ней пропал. Я была адовой смесью для этого места: достаточно умная, чтобы быть на три головы выше всех остальных, но при этом использовать мозги не только для учебы, и я была достаточно красива и самоуверенна, чтобы использовать эту красоту, но при этом не подпускать к себе кого попало. Иными словами, я не попадала под стандартные шаблоны. Более того, я знала это. Хуже того, я этим гордилась. Едва я увидела ожидающую меня толпу человек из пятнадцати, как я поняла, что разговора не выйдет. Но бежать было поздно, раз, не позволяла гордость, два. Поэтому я остановилась в паре метров от Самойловой и скрестила руки на груди, не начиная разговор. Она меня позвала, пусть она первой и открывает рот. Барби ждать себя не заставила: — Тебе не кажется, что ты ахуела? — начала она слишком прямо и откровенно. Я замешкалась. Её вопрос был слишком обширным и не включал в себя никакой конкретики. Оставалось ответить в той же манере, которая была мне чужда до последнего атома моего тела. — Иногда кажется, иногда даже другие говорят об этом. Но в чем суть конкретно данного высказывания? Часть меня, ответственная за благоразумие, визжала и требовала уносить ноги, особенно после такого ответа. Я и сама знала, что нарываюсь, но терпеть нападки этих девчонок мне уже просто надоело. Пусть всё закончится сегодня — любым образом. — Считаешь себя остроумной? — скривилась Самойлова. Она злилась, а когда она злилась, у неё проступала некрасивая жилка на лбу. Что я и отметила. Хоть и про себя. Вместо этого я выдала очередной ответ, за который моя разумная часть выдрала мои же волосы. — Да, считаю. Но ты так и не ответила на вопрос, зачем ты меня сюда позвала. Алиса прищурилась, явно смущенная моей самоуверенностью, и обернулась на своих подруг в поисках поддержки, прежде чем ответить: — Нам не нравится то, что все наши парни смотрят только на тебя. Я не сдержала нервный смех и подняла руку к небу в примирительном жесте: — Девочки, у меня есть свой собственный парень. И даже если бы его не было, ваши парни меня не интересуют! Свою ошибку я поняла тогда, когда одна из шавок Самойловой, имени которой я даже не помнила, вдруг взвизгнула из-за её плеча: — Значит, наши парни для тебя недостаточно хороши, а нам под стать? Именно в этот миг я поняла, что надо было сбегать раньше.***
Я чувствовала себя шариком для пинг-понга. Я летала вперед и назад, вправо и влево, врезалась в кого-то и тут же отлетала в другую сторону. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы я прикрывала лицо и голову, чем я и занималась, но удары прилетали с совсем неожиданных сторон и в неожиданные места. Ребра. Почки. Печень. Удар по правой икре заставил меня рухнуть на колени, следующий — с ноги в плечо — упасть на землю. Я все еще обхватывала голову руками, но хлесткое ощущение от встречи чужого ботинка с болезненной точкой прямо под ребрами заставил меня вскрикнуть и раскрыть оборону. За что я тут же поплатилась, получив кулаком где-то между скулой и подбородком. — Запомни, мразь, ты ничуть не лучше нас! И наши парни принадлежат только нам! Удар в бедро, явно не нацеленный, но я всё равно взвизгнула. А потом вдруг как-то отстраненно поняла, что по моим щекам уже не первую минуту текут слезы. До этого просто не было времени обращать внимания на такие мелочи, но вдруг стало как-то плевать. Забьют прямо за школой? Ну и пусть. Зато быстрее увижусь с родителями. — Совсем ахуели?! — этот голос казался мне лишним. И, одновременно, смутно знакомым. Его здесь не должно было быть, но всё-таки он звучал. Он кричал что-то, но я не складывала его слова в предложения, игнорировала их смысл, прислушиваясь к собственным ощущениям. Все тело ныло и болело, голова взрывалась, словно в неё подкинули гранату без чеки. Не было сил шевелиться. Желания такого тоже не было. — Ева, ты жива? Я не сразу поняла, что голос обращается ко мне. Мне потребовалось почти десять секунд, чтобы вспомнить, что Ева — это я. — Ну, маленькая, иди ко мне, — меня подняли и понесли куда-то, но у меня просто не было сил сопротивляться. Раз не бьют — уже хорошо.***
Адреналин вместе со странной апатией отступили спустя некоторое время, и я обнаружила себя в одном из классов, сидящей на парте. Я не помнила, как оказалась здесь. Точнее, я вроде осознавала, что меня несут на руках, что на некоторое время я остаюсь одна, потом происходит что-то еще, ради чего я на автопилоте, подчиняясь всё тому же голосу, который уже узнала, поднимаю кофту… И мне было холодно, жутко холодно. Я прикоснулась к боку, чтобы обнаружить, что к нему что-то примотано. — Не трогай, — Рос появился в поле моего зрения почти моментально и приложил к щеке что-то ледяное. Я дернулась, но он удержал меня на месте. — Сиди терпи, иначе завтра будет только хуже. — Почему мне так холодно? — я сама слышала свой голос едва-едва, но Воронов всё же ответил. Может, прочитал по губам. Вряд ли, я подозревала, что они опухли. Память постепенно возвращалась. — Я примотал лед к твоим ушибам. Он поможет, но от бикини придется на время отказаться, — он постарался пошутить, но в голосе совсем не было смеха и легкости. — Октябрь на дворе, а я на курорты не собираюсь, — всё же выдавила я из себя не менее не смешную шутку. От абсурдности ситуации, когда мы оба пытались насмешить друг друга без желания смеяться, на наших лицах проступили вымученные улыбки. И если улыбка Роса была привычно симпатичной (хоть и не менее привычно раздражающей), то на свою я не слишком хотела смотреть. И всё же это надо было сделать. — Дай мне зеркало. Воронов замешкался, словно решаясь или, наоборот, не решаясь на что-то. В итоге он выдавил из себя: — Думаю, не стоит. Мне этой фразы хватило, чтобы отказаться от идеи поглазеть на свои повреждения. Судя по тому, что болела каждая клеточка моего тела, ничего обнадеживающего меня в отражении не ждало. Я всё же подняла голову и совсем уж неловко спросила: — Совсем страшная? Рос с минуту разглядывал меня, прежде чем опуститься на парту совсем рядом: — Нет, просто побитая. Но синяки сойдут. Я глубоко вздохнула, а затем застонала: — Меня же должен был забрать Миша, — и опрокинула голову на руки, а затем взвизгнула, когда прикоснулась к щеке. Рос тем временем уточнил: — Твой парень? — Я кивнула. — Он написал, что опаздывает, будет к трем. — Ты рылся в моем телефоне? — возмущение в моем голосе не услышал бы только глухой. Воронов остался равнодушен. — Я искал, кому позвонить по поводу тебя. Но не нашел ни номера папы, ни мамы. Он с подозрением покосился на меня, но желания срываться на откровенность второй раз меньше чем за пять дней я не обнаружила. Потому я отмахнулась: — Не спрашивай. Который час? — Без пяти три. — Ох, — вырвался всхлип из моей груди, когда я соскочила с парты и тут же ощутила всю трагичность ситуации. На самом деле, хотелось орать от боли, но я сдержалась, разве что на глаза навернулись непрошенные слезы. — Отведешь меня вниз? Рос замер на секунду, а затем приблизился, чтобы одной рукой схватить сумку, которую каким-то чудом не оставил за школой, когда нашел мое измученное тельце, а другой приобнять меня за талию. Я с благодарностью прижалась к его боку, потому что опора мне сейчас явно не помешала бы. — Он отвезет тебя домой? — уточнил он. Я подняла на него уставший взгляд, но закатить глаза хватило сил: — Конечно, он же мой парень.***
По дороге мы заскочили в женский туалет, где я всё же избавилась от бинтов, под которыми были пакеты со льдом. Рос без всякого смущения вошел следом за мной, напугав какую-то семиклашку, и помог снять мой бандаж, потому что нормально двигаться я не могла. Миша ждал меня у лавочек перед центральным входом в школу, окруженный стайкой девушек, в нескольких из них я узнала своих одноклассниц и знакомых с параллели. То и дело кто-нибудь из этих дамочек касался его плеча или руки, чтобы привлечь внимание к себе, и все поголовно глупо хлопали глазами, поправляли волосы и слишком восторженно смеялись. Только Мише на всё это глубоко наплевать, я прекрасно это видела. Он старался быть вежливым, даже отпускал какие-то шуточки, но при этом явно смущался и не знал, как избавиться от их назойливого внимания и, в то же время, не обидеть. Джентльмен до мозга костей. И, одновременно, парень, привыкший к девушкам совсем другого уровня. Ни одной из этих куколок не удалось бы заинтересовать его, даже будь он одинок. Но я всё равно недовольно нахмурилась. Стервятницы. Меньше получаса назад они избили меня за то, что я якобы специально отбиваю их парней, а теперь сами вешаются на незнакомого красавчика. Обломайтесь, курицы, вам он не светит! — Это твой парень? — со смешком уточнил Рос, заметив оживление в девичьем стане, как и моё раздраженное выражение лица. Я кивнула, и он с сомнением уставился на картину перед нами: — Для вас нормально, чтобы он флиртовал с другими, пока ждет тебя? Я ткнула парня в бок, но причинила боль скорее себе, чем ему. — Он не флиртует, он просто слишком воспитан, чтобы послать их в открытую. А они, видимо, слишком глупы, чтобы понять, что они ему не интересны. — Ты так уверена в себе или в нём? — Воронов поудобнее перехватил меня, и мы начали неспешный и мучительный спуск по лестнице. На этих словах он вдруг остановился и спустился на пару ступеней ниже, чтобы посмотреть мне в глаза на одном уровне. Я молчала несколько мгновений, выискивая ответ в себе самой. А затем выдохнула: — Всего понемногу. Взгляд Роса метался из стороны в сторону, словно он решал в уме какую-то сложную задачку. А затем кивнул, явно не мне, а своим мыслям, будто пришел к какому-то выводу. После чего он вновь подхватил меня на руки, и я с удивлением обнаружила, что, несмотря на невысокий рост и отсутствию груды мышц, он несет меня легко, словно я ребенок, а не взрослая девушка. Миша обернулся почти сразу. То ли он с надеждой поглядывал на вход в ожидании, когда я выйду и спасу его от этих гиен, то ли одна из них заметила нас с Росом, но мой парень тут же прорвался сквозь плотное кольцо и подскочил к нам в тот самый момент, когда Воронов вернул меня в вертикальное положение. — Ева! — любимый перепугано и в то же время нежно обхватил моё лицо своими большими теплыми ладонями, и впервые за этот день я расслабилась. Он здесь, я, наконец-то, в безопасности, с тем, кто меня действительно любит. — Масенька, кто же тебя так?! — Миша рассматривал мои синяки на лице, которые я всё же увидела в зеркале в туалете, и не представлял, что это лишь малая часть моих повреждений. — Под одеждой еще хуже, — озвучил мои мысли Рос, скрестивший руки на груди и наблюдавший за нашей идеалистической сценой воссоединения. Точнее, она была бы идеалистической, если бы не мой внешний вид. — Под одеждой? — непонимающе переспросил Миша. В его голосе не было ни грамма ревности, он всё еще был слишком шокирован, чтобы задуматься о смысле этих слов, которые подразумевали, что другой парень видел меня в слишком интимном виде. — Да, Рос помог мне приложить лед к синякам, — сразу же пояснила я. Пусть сейчас Миша не акцентировал внимания на замечании Воронова, но потом обязательно вспомнит его. Я чуть отстранилась, чтобы представить их друг другу, чего всё еще не сделала — верх бескультурья! — Миша, это Рос, мой одноклассник. Рос, это Миша, мой парень. Миша привлек меня к себе одной рукой, а вторую протянул Воронову. Они обменялись чисто мужским рукопожатием, а я мысленно выдохнула, радуясь, что не рассказала любимому ни об истории «на коленках», ни об участии Воронова в моем прилюдном оголении в классе. Я стояла молча, уткнувшись лицом в пиджак Миши и вдыхая его невероятный запах, пока мой парень вызывал семейного водителя к моей школе и аккуратно поглаживал меня по спине. Кажется, я могла бы провести так целую вечность. Но любимый осторожно отодвинул меня, явно опасаясь делать резкие движения, и заглянул в глаза: — Мась, постоишь пару минут сама, хорошо? Хочу переговорить с Росом. Я кивнула и осталась в одиночестве, пока парни отошли на несколько метров для мужского разговора тет-а-тет. Я знала, что Миша захочет узнать, что же именно произошло, и переживала, как именно Рос приподнесет ему причину злости девушек. Конечно, любимый не идиот, он прекрасно знает меня и доверяет мне, но какому парню было бы приятно узнать, что его девушка якобы специально привлекает внимание других мужчин? Между тем эта парочка заинтересовала не только меня. Я слышала не слишком тихие разговоры других девчонок о том, что Миша пришел именно к новенькой Еве, которая слишком многое мнит о себе, а её на руках вынес из школы Ростислав Воронов, которого не удалось заарканить ни одной из местных красоток. Я никогда не задавалась вопросом, каким видят Роса девушки, но теперь видела их явно оценивающие взгляды на обоих парней. При первой встрече с моим одноклассником я невольно сравнила его с Мишей, а теперь мне представился случай увидеть их рядом и убедиться в своей правоте. Мой парень казался более мягким, чарующе элегантным и в то же время не выглядел слабаком — часы в качалке сделали его высокое тело более чем волнующим. Такого парня легко обнаружить где-нибудь в глянцевом журнале или на шикарной светской тусовке, сверкающего американской улыбкой и в идеальном смокинге. Но вот Роса я увидела словно впервые. Он был ниже, его движения были более резкие, лицо не застывало ни на секунду — он напоминал мне бурный поток воды, который способен смести все на своем пути. Но он больше не казался мне страшным. Теперь мне было интересно наблюдать за его жестами, как двигаются его губы, как пляшут, а затем вдруг замирают его глаза, когда он впивается взглядом в одну точку. Всё такие же опасные, но в тот миг, когда он сегодня подхватил меня на руки на лестнице, что-то поменялось. Я не должна была допускать этого ощущения, но сегодня я чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Я поспешно отвернулась, испуганная этим озарением. Я не должна доверять в этой школе никому, и уж особенно человеку, который не упустит возможности поиздеваться надо мной. Мне не стоит привыкать к этим людям. Всего несколько месяцев — и эта история останется в прошлом, просто еще одним ночным кошмаром, к тому же, не самым страшным. — Ты готова? Водитель уже подъехал. Я только теперь заметила шикарный черный мерседес, припарковавшийся за калиткой школы. Теперь внимание всех во дворе было приковано к этой машине — большинство из присутствующих вряд ли представляют, как там всё выглядит внутри. — Рос пообещал приглядывать за тобой в школе и посоветовал несколько мазей, которыми обычно пользуется после тренировок, — продолжил Миша, который словно и не замечал назойливого любопытства окружающих. — Да, Ева, теперь ты под моим постоянным контролем с восьми до двух с понедельника по пятницу, — преувеличенно весело заявил Рос, дружелюбно приобняв меня за плечи. Я лишь закатила глаза в ответ на проявление такого внезапного панибратства. — Ты занимаешься спортом? — вместо этого уточнила я. Кажется, Ната что-то говорила, но я тогда не слишком вслушивалась. — Кикбоксингом, — подтвердил Рос. Я с сомнением перевела взгляд от его лица ниже. Он не казался мне сильным, хотя сегодня я уже убедилась в обратном. — Ты не выглядишь особо спортивным. Воронов лишь пожал плечами. — В кике не нужна огромная мускулатура. Мышцы должны быть сухие и эластичные. А еще нужен ум, — он стукнул меня пальцем в лоб. — В этом виде спорта работают не только телом, но и головой. Даже небольшой боец может победить более крупного противника, — он кинул быстрый взгляд на моего парня, но Миша этого не заметил. Зато я заметила, — если сообразит, как вырваться из захвата и вывести на болевой. Я не понимала этого человека. Но каждая клеточка моего тела ныла и требовала оказаться в горизонтальном положении под одеялом, и я не была настроена разбираться в сложных мотивах Ростислава Воронова. Так что я подхватила Мишу под руку и слабо улыбнулась: — Ну, спасибо за краткий экскурс в боевые искусства, но я слишком устала и хочу побыстрее оказаться в кровати. Парни вновь обменялись рукопожатием, и Миша повел меня к машине. Мы не прошли и трех шагов, когда я резко развернулась, подошла к Росу, который всё еще стоял на месте, и обняла его. — Спасибо, что помог сегодня. Руки Роса несколько мгновений оставались висеть вдоль тела, а затем всё же мягко обхватили меня вокруг талии. — Не за что, Ева.