***
Стефани росла в самой обычной, достаточно религиозной семье. Родители водили её в церковь накануне буквально каждого католического праздника на протяжении всех семнадцати лет, проведённых в отчем доме. И девушка бы солгала, сказав, будто не пыталась отлынивать от приевшихся и давно потерявших исконный смысл ритуалов, повторяющихся из года в год. Впрочем, Стеф не раз сбегала прямо из церкви, чем провоцировала ссоры родителей, которые и без того становились всё более привычным явлением в их уже давно не тихой и спокойной семейной жизни. Будучи ещё, видимо, совсем ребёнком, и оттого не вполне разбираясь в психологии взрослых, маленькая Стефани наивно полагала, будто родители - те, самые близкие люди, которые никогда не осудят и поддержат при любых обстоятельствах. Те, кого можно спросить о чём угодно, рассчитывая честный и достойный ответ, с которыми не зазорно говорить обо всём, что не даёт спокойно засыпать по ночам; Только однажды, вслух усомнившись в существовании так обожаемого её семьёй Господа, Стефани снова, совсем нечаянно, довела отца до срыва. Она до сих пор помнит голоса, доносившиеся из соседней комнаты в предновогоднюю ночь, словно только вчера слышала всё, что происходило за дверью: -Как ты воспитываешь свою дочь?! -Это и твоя дочь тоже! -Я говорил, что ничего путного из неё не вырастет! -Барт, успокойся, она ещё ребёнок! -Чем ты думала, когда отказывалась от аборта? -Я ведь был прав. -Ты никогда не слушаешь меня! Тяжёлый вздох. Чьи-то слёзы. Хлопок дверью. А на следующий день все улыбались и дарили друг другу подарки. Разве кому-то хотелось расстраивать гостей? И девочка пользовалась случаем, жадно цепляясь за моменты, которые позволяли ей хотя бы не на долго поверить в то, что их семейная жизнь ещё не окончательно разрушена. Стефани привыкла быть "счастливым ребёнком в счастливой семье". Девочка играла эту роль изо дня в день, и ей действительно прекрасно удавалось одурачивать окружающих, будь то школьные приятели, соседи, родственники, прихожане церкви - каждый попадался на ловко брошенную удочку. Ей даже немного завидовали. Кто не мечтал расти в настолько образцовой семье? А постоянно сменяющие друг друга гости, которые были уже, кажется, неотъемлемым атрибутом их просторной квартиры, то и дело приводили в пример хозяев дома своим знакомым: -Какая послушная дочь! -Как они прекрасно ладят! -Почему ты не можешь быть таким же приветливым как Барт? -А как роскошно смотрится ёлка! Наверно, вместе украшали? -Как вам повезло друг с другом... Но правда, разве они обязаны были знать, что всё это закончится в тот же момент, как только они покинут квартиру? Барт снова будет кричать на Сьюзан, а Стефани закрываться в своей комнате. И даже эту грёбаную ёлку они едва успели достать из кладовой, в которой она пылилась ещё с тех времён, когда Стефани не было лет и десяти. Девчонка и сама завидовала той идеальной картине, которую собственноручно создавала, отчаянно убеждая себя в том, что всё это имеет хоть немного общего с реальностью. И продолжала играть на публику. А потом, как только закончились праздники, отец несколько недель не разговаривал с ней. После того случая религиозные обряды стали для девушки чем-то неотъемлемым, а сама вера, (точнее, её иллюзия) - не искренним душевным порывом, а лишь необходимой мерой для поддержания хотя бы немного стабильных отношений с родителями.***
Вот только сегодня, впервые за последние несколько лет, Стефани действительно показалось, будто Бог, возможно не такой, каким она себе его представляла, не тот мужчина с бородой и нимбом, в белой накидке, который убивал неугодных, морил миллионы детей голодом, и пускал в рай только тех, кто молился ему каждый день и держал пост (ведь именно о таком Боге воодушевлённо твердили окружающие), не тот аморальный и абсолютно негуманный мужчина, а совсем другой, добрый и хороший Бог - всё же существует. Или, по крайней мере, родился в сегодняшнюю ночь. Как будто её молитвы и впрямь были услышаны, от чего Стефани стало почти до истерики смешно. Незнакомка, на образ которой она буквально молилась ещё со вчерашнего дня, прямо сейчас находилась на расстоянии нескольких метров, стоя спиной к танцовщице, только это не помешало узнать её среди толпы. И Стеф не помнит, чтобы за всю свою жизнь желала чего-то так отчаянно и страстно, желала настолько сильно, чтобы это могло хотя бы отдалённо сравниться с навязчивой необходимостью увидеть её. Просто Всевышний сжалился и доверил ей последний шанс - иного объяснения Стефани даже не пыталась найти. (Надо полагать, она поторопилась с выводами, когда перестала носить на тонкой шее кипарисовый крестик, подаренный ей крёстной.) И потому девчонка отчаянно клянётся самой себе подойти к незнакомке. Это прозвучало бы жутко наигранно, но именно в этот момент Стеф как никогда чётко ощущает, что, не сделай она сейчас эти жалкие несколько шагов навстречу, после - просто не позволит себе спокойно жить. Или, по крайней мере (как показывает опыт), спать, если перед её глазами однажды перестанет мелькать этот безумный, въевшийся в подкорку и напрочь отнимающий возможность здраво мыслить образ. Самый лучший на свете образ... Правда для Стефани эти несколько шагов значат слишком многое. Больше, чем просто направление движения, или слаженная работа мышц, скоординированная электрическими импульсами, которые посылает обезумевший мозг. Девчонка до одури взволнована. Так, будто от этих несчастных шагов зависит её жизнь. (И Стефани бы не стала романтизировать, но сейчас её опьяневшее сознание не может иначе). Девушка изо всех сил старается держать ситуацию под контролем, мысленно повторяя заготовленный набор фраз, подобно заклинанию. Стефани проклинает свое бессовестное сердце, которое так нагло нарушает природные каноны, самостоятельно выбирая темп собственного биения. Мышечный комок, налитый кровью, то выскакивает из груди, бешено скребясь о рёбра, то замирает на несколько бесконечных мгновений. И Стефани, кажется, забывает отрепетированные слова, родной язык, собственное имя... А девушка, увидев такую милую, явно смущённую и так очевидно пытающуюся не встречаться с ней взглядом танцовщицу, пробирающуюся к ней через пока ещё умеренную толпу, так безобразно, будто специально не вовремя направляется в её сторону, портя и так не идеальный сценарий, кое-как слепленный в голове Стеф. А тут уже простая математика. Если две точки движутся навстречу друг другу из пунктов "A" и "Б", ,они столкнутся гораздо быстрее, чем если бы хотя бы одна из них оставалась на месте. (И лучше бы она и правда оставалась на месте, ей богу!). Стефани, скорее, назвала бы эти пункты "охотник" и "жертва", или "хищник" и "добыча", потому что именно так она сейчас представляла происходящее. И такие названия действительно имели больше общего с реальностью, чем бесполезные буквы, которые всё равно перемешались в голове Стеф, сплетаясь в длинный канат, что вот-вот её задушит. Но в жизни всё немного иначе, чем в школьных задачах с уроков математики, так не любимых в своё время девчонкой. В них, для глупых и обезличенных точек, несущихся друг к другу, время и место встречи, пожалуй, не имели значения, ведь исход и так был предопределён условиями примера. И если двум поездам суждено столкнуться, а всем их пассажирам - трагически и болезненно погибнуть - так тому и быть. Вот только Стефани совсем не планировала становиться жертвой катастрофы, и такой непредсказуемый манёвр категорически не играл ей на руку... Хотя, разве выигранные несколько секунд повлияли бы хоть на что-то? Вряд ли. Но вот она уже настолько близко, что может рассмотреть красочные изображения, набитые разноцветными чернилами на коже незнакомки. А теперь - настолько, что, может коснуться рукой белых коротко стриженных волос. А теперь - настолько... Настолько, блять, неловко становится за то, что уже несколько секунд она, совершенно не зная с чего начать, и оттого, не проронив ни слова, абсолютно напуганными глазами изучает лицо девушки, боясь отвести взгляд пусть даже на секунду (как будто та снова может испариться). Это точно не входило в её планы. И, вероятно, ей действительно следует наконец сказать хоть что-нибудь. Или, хотя бы, начать моргать, что тоже было бы очень кстати. Кажется, всё это действительно намного сложнее, чем выйти к школьной доске под пристальными взглядами одноклассников. И не важно, что теперь безликой толпе нет до неё никакого дела и никто не будет пытаться втоптать её в грязь за неверно решённое неравенство. Вот только сейчас Стефани испытывала ничуть не меньшую растерянность, чем в тот день, когда рассказывала перед всем классом "Во ́рона" Эдгара По, а из головы напрочь вылетели два последних четверостишия. Помнится, тогда нужно было выучить любое произведение отечественного классика, и пусть девочка редко старалась выполнять скучные задания, в этот выбор она всё же вложила частичку себя. Забыть несколько строк - явно не лучшее из того, что могло случиться, когда рассказываешь так сильно запавшее в душу стихотворение. И Стефани кажется, что её существование несправедливо закономерно, когда всё повторяется с так сильно запавшей в душу девушкой.***
-Может ты уже скажешь хоть что-нибудь? -Нет? -Тогда прекрати занимать моё время. Кажется так тогда сказала женщина, ведущая уроки отечественной литературы, обрушивая весь свой гнев на уже почти плачущую девчонку, попутно вырисовывая в дневнике замечание, так, что, местами, след от красных чернил отпечатывался на следующей странице.***
- Хэй, привет! Мы, кажется, уже виделись, да? Говорила сейчас девушка, стоявшая напротив, отчего то, совсем без тени злобы. -Виделись, только... -Я Кейт А ты? - она снова не даёт Стефани закончить, точно как при первой встрече. И Девушка снова улыбается. Бесстыдно и хитро. Так, будто они со Стефани хранят какой-то общий секрет и никому-никому его не расскажут. Будто между ними было что-то большее, чем пара невинных взглядов друг на друга. Кейт обладала каким то магическим даром заполнять пустоту. Может поэтому рядом с ней девчонка чувствовала себя не так, как с другими? Если задуматься, все в её жизни были пустыми. Неискренними, лицемерными, отвратительными... Возможно Стефани даже променяла бы всех на эту девушку и не отходила бы от неё ни на шаг, чтобы заглушить эту пустоту. Только если бы та была не против. -Я... Стефани! Точно! Стефани! Собственное имя срывается с губ так взволнованно и быстро, словно вот она - маленькая Стеф, сидящая за низенькой партой. Которая, совсем бессовестно, не поднимая руки и не дожидаясь, пока учитель спросит её, выкрикивает правильный ответ к задачке. Потому что боится, что кто-то успеет ответить раньше неё. Ведь тогда преподаватель поставит отметку не ей - кому-то другому, и даже не обратит внимание на так нуждающуюся в этом Стефани. Но теперь всё не так, как в школе. Теперь малышка определённо хочет стать любимой ученицей. Такая наивная старательность в интонации Стефани заставляет девушку по-доброму усмехнуться. За подобный ответ Кейт следовало бы попросить дневник и наградить её исключительно похвальным комментарием. И она едва не срывается, чтобы не выкинуть что-нибудь в этом роде. А Стефани едва держит себя в руках из-за не покидающих её сознание и только множащихся с каждой секундой вопросов, которые один за другим всплывают перед глазами, словно выведенные прописными буквами на разлинованном тетрадном листе. И когда девушка чувствует, что вот-вот разорвётся на части под натиском собственного любопытства, бедняжке не остаётся ничего, кроме как озвучить хотя бы что-то из того, что так терзает её изнутри. Вот только Стефани тут же жалеет об этом. Конечно, она и не думала вести нейтральную и утомительную беседу о погоде, или перекидываться высокопарными фразами, подобно героиням шекспировских трагедий. Она даже смутно надеялась на то, что сможет связать хоть пару слов, но... "Что за парень вчера был с тобой?" Боже, кто её только тянул за язык... Кажется, она выдала себя с потрохами. И вряд ли только у Стефани, которая сейчас стыдилась практически каждого своего слова и движения, остались хоть какие-то сомнения в том, насколько это было неуместно. Разве кто-нибудь ещё сможет настолько феерично облажаться? Девчонке и самой казалось будто это было совсем не рядовым вопросом, а, на полном серьёзе, упрёком в измене. Ведь она ни на секунду не засомневалась в том, кем этот парнишка приходился её, на тот момент, незнакомке. Но разве Стеф виновата в том, что её охватил приступ какой-то детской, ничем не обоснованной ревности? Так ведь нельзя... Как она может встречаться с ним, когда... -А что, заинтересовал? (Честно? Он - нет. Ты - да.) -Нет, просто Я не это... Да, девушка поняла, что хотела сказать Стефани. Её заинтересованность в ней была очевидна, как если бы Кейт видела её насквозь. Но, несмотря на дикое удовольствие, которое захватывало девушку, когда та наблюдала еле прикрытое смущение на милом личике, (честно говоря, ей даже нравилось ставить девчонку в неловкое положение, хотя та и сама с этим прекрасно справлялась), Кейт всё же сделала вид, будто не уловила реального смысла, наигранно закатывая глаза. -Не ревнуй, мы просто друзья. И Стефани не смогла бы передать словами, как сильно хотела услышать это "просто друзья". Просто друзья. Ещё секунду назад она почти готова была заключить сделку с дьяволом за эту фразу. -Он проходил здесь собеседование, а я зашла с ним. Как то одиноко было на улице мёрзнуть. - после обиженной интонации, с которой прозвучал вопрос девчонки, Кейт и самой будто захотелось оправдаться. Не как перед каким-нибудь сварливым супругом, требующим отчёта за случайный взгляд. Просто Стефани необходимо было пожалеть и успокоить. Кейт не должна была её расстраивать. Значит девушка действительно не была просто одной из толпы привычных посетителей, заглядывающих в бар по понятным причинам. Она зашла сюда не за этим. Господи, ведь с самого начала такой абсурдной казалась мысль, будто ей могли двигать подобные мотивы... Стефани окинула взглядом тёмное помещение, пытаясь найти вчерашнего спутника Кейт, попутно вспоминая всех сегодняшних гостей бара. Нет, его присутствие она однозначно не смогла бы упустить, вот только знакомого лица нигде не было. А вот Кейт - напротив, стояла рядом, и была совершенно реальна, жива, осязаема, настолько, что Стефани сейчас же могла коснуться её тонкого плеча рукой. Боже... -Его приняли? - Стефани ухватилась за поистине спасительный ход, подкинутый ей девушкой, и постаралась изобразить искреннюю заинтересованность именно в её друге. -Не знаю, я сегодня не с ним. - на лице Кейт, напротив, висело безразличие. -И почему ты вернулась? Лицо Стефани снова покрывает лёгкий румянец, а желудок топит вязкая лава смущения. Да, причины визита девушки действительно настолько очевидны. И Кейт сама прекрасно понимает, почему она снова здесь. Нет, совсем не ради предлагаемых заведением услуг. Не ради шумной музыки или развратной обстановки. Она здесь не по тем же причинам, по которым каждую ночь в баре толпятся его обычные посетители. И разве стоит отвечать на такой глупый вопрос, когда обе и так знают ответ на него? -Может потому же, что и остальные? Едва ли Стефани поверит в эту чушь. Кейт лукавит, бесспорно. Она - не они. Вот только девушка почему-то настойчиво отрицает свою исключительность. -Да брось. Ты не похожа на тех, кто спустит последние деньги, чтобы посмотреть, как кто-то крутит бёдрами возле их лица. - в голосе Стефани появилась заметная уверенность. -Да? Почему? - Кейт льстило, с каким энтузиазмом девчонка доказывала ей непорочность причин её собственного визита. -Не знаю. А разве это так? -Возможно... Это уже смешно! Зачем она притворяется такой, как все эти тусклые, пустые люди. В них ведь ничего нет. В ней - есть. Стефани хочется закрыть девушке рот, лишь бы та перестала говорить,перестала пытаться быть такой же плохой. У неё всё равно ничего не выйдет! -Не верю! - протянула девчонка, совсем не желая отступать. -Так может я смогу тебя переубедить... Девушка полезла в сумочку, ощущая пристальный взгляд Стефани, которой явно было проще смотреть на неё, когда та чем то отвлечена (ведь обычно Стеф просто терялась, не зная, что делать, когда Кейт смотрит ей в глаза). Девушка, немного повозившись, достала первую попавшуюся бумажную купюру из миниатюрного кошелька, даже не обратив внимания на то, какого та была номинала. Впрочем, в темноте этого и так было не разобрать. Подойдя к танцовщице вплотную, она осторожно, почти невесомо коснулась подушечками пальцев её бедра, и медленно, но уже настойчивее, стараясь уловить, как тело девчонки реагирует на её прикосновения, оттянула резинку белья, закладывая за неё купюру, не отводя глаз от бегающего взгляда Стефани. -Станцуешь для меня?