Дотанцевалась

— Мы не какашки кладем, а корпус!!! А ну, нагнись вниз, артист бездарный!!! Понабрали тут всяких придурков из шарашкиных контор!!! Так… Ярик, твою мать!!! Подними занавес! Сейчас идет репетиция 2-го акта, а не первого! Этой кулисы тут быть не должно!.. Что?! Его нет на рабочем месте?! Артисты, продолжайте репетицию сами, а я пока с идиотами из съемочной группы разберусь!!!       О! Счастье-то какое! Спасибо, Ярик! Конечно, не даю гарантий, что ты в скором будущем останешься в нашем коллективе, но артистам ты участь немного улучшил. Убедившись, что наш Карабас Барабас скрылся со сцены за ближайшими кулисами, моё напряжение немного спало. Ужас, если честно. Вечно с этим Гавриловым думаешь не о самой репетиции, а о том, как бы тебя не пришибли какой-нибудь скамейкой, из наличия сценических декораций. Кто вообще доверил Гаврилову должность главного репетитора? Он же психованый и неадекватный!       Похоже, Ярик услышал какая жопа ему грозит и решил спрятаться куда подальше от такой жопы. Почему такие доводы? Просто «босс», которому надо было «разобраться с идиотами из съёмочной группы», так и не явился на репетицию. Все ещё ищет бедного алкаша Ярика. Не смотря на пропитые мозги, чуйка на неприятности у него ещё работает.       Репетиция уже закончилась. Хорошо-то как. Хотя бы на спектакль не выйду полу-дохлой. Никогда не понимала этой тенденции довести артистов до морального и физического истощения прямо перед основной работой. Конечно, возможно Гаврилов меня прямо во время спектакля из кулис застрелит, из ружья. Мне просто это снилось недавно. А говорят с четверга на пятницу вещие сны снятся. Итак, сейчас у нас 24 лебедя, а станет 23. Охота принца на пернатых и правда тогда себя оправдает. Здорово ведь! Мало того, что невесту Одетту себе найдет, так ещё и в замок с мяском заявится, после охоты своей. И я отдыхать раньше остальных отправлюсь. А-то по сюжету принц так явился в замок с пустыми руками, после охоты-то! Лох позорный! Ещё и зоофил с фетишем на лебедей. Ужас. Бедная королева, племянник где-то явно словил сдвиг по фазе (она ему не мать, а тётя).       Быть может меня не одну застрелят, а напару с Васьком, который стабильно начнет во время мрачного дуэта «злой лебеди» с обманутым, несчастным принцем, танцевать, на заднем плане, макарену. Хотя навряд ли. Васька довольно живучий, учитывая сколько раз он испытывал терпение начальства. Может они уже сами с этим смирились и держат тут его на должности клоуна? Надо бы поинтересоваться у него как он этого добился. Я вот тоже хочу танцевать джигу счастья, когда мне приспичит. Например, на столе администрации театра, когда мне наконец дадут зарплату, которую, как правило, задержат месяца на три. — Артисты, всем спасибо за репетицию! Удачного вам спектакля! Можете идти отдыхать и краситься, — сказала Инна, возрастная артистка, которая после ухода Гаврилова взялась за управление этой несчастной репетиции.       Боже. Репетируй, не репетируй — всё равно этот дрищ из Тьмутараканского хореографического училища будет класть какашки, а не корпус. А пресвятой монтировщик Ярик, будет где-то пить пиво, в дали от рабочего места, чтоб потом скрываться от разъяренного «босса». Ну и далее. Тут ещё много тяжелых случаев. Хорошо уже, что мужики трезвые. А то была бы «Жизель», где они практически нигде не танцуют, то точно бы не постеснялись «расслабится». Жопашники. Ещё и издеваются, мол, «несите нашатырь, я переработал пока стоял придворным». И девочки мимо проползают к воде. Как им не объясняй, что это не смешно — они не понимают. Проще смириться со своей суровой участью. В конце концов, в балете яйцами звенят скорее женщины. За исключением мужчин-солистов и мужчин-монтировщиков. Да, Ярик хоть и алкаш, но пока не разучился собирать и разбирать целую сцену. А это довольно сложная работёнка, учитывая вес всех кулис и декораций.       Ладно уж, прогнали Лебедос и слава Богу. Хоть порядок все знают (спустя 100500 спектаклей выучили, умнички). А там уже, криво косо, но станцуем. Всё равно зритель не будет на кордебалет смотреть, для этого имеются ведущие солисты. А мы так — постоим, пооформляем сцену, побегаем, балерин из себя изобразим и скроемся за кулисами (хотя мне тут выпала честь среди маленьких лебедей проявиться). Я не хочу сказать, что «Лебединое озеро» лёгкий балет. Нет. Там даже кордебалет может помереть от нагрузки. Но обычно зрители не видят усилий массы. Все внимание всегда на солистов. Оно и понятно. Я бы на месте зрителей тоже глядела на главных звёзд спектакля. Однако без кордебалета спектакль был бы «пустым» и быстро бы надоедал.       После окончания репетиции я пошла в столовку, пожрать. Да-да, пожрать. Мне тут ещё херачить маленьких лебедей — силы нужны. Итак, пополнив свой энергетический запас, направляюсь в сторону сцены, дабы собрать все свои костюмы, обувь и прочие прибамбасы.       Здесь я заметила одного замечательного придурка. — Вася, ты туда ещё залезь, — обратилась я к своему коллеге, который рылся в ящике с танцевальной обувью, наверное, минут тридцать (ведь когда я уходила в столовку, он уже тогда тут наблюдался), — Тут очередь, к твоему сведению. Мне ещё прическу делать, в отличии от тебя. — Ой, да сделай свой шухер и не парься! — подал голос мой друг, — Или как там? Писька моды на голове? Как ты это называешь? — Да-да, именно так. Только произноси это более пафосно. К твоему сведению, писька моды на голове — это от слова «писк». Не мог же ты подумать, что я говорю про человеческие гениталии? — я подошла ближе к ящику с, упорно бороздившем по его содержимому, Василию. — Что ты? Как я мог о тебе такое подумать? Мы же люди искусства. Мы приличные и святые. Никаких гениталий и в мыслях быть не должно — это грех, — поучительно высказался Василий. Примерно так же этот «святой человек искусства» толкал речью в один гастрольный переезд, с бутылкой вискаря в руке: «Даже если ты не можешь пить, ты должен себя пересилить. Только так закаляется сила воли. Только так становятся сильными людьми». — Я обувь Петрова не могу найти. Она мне по размеру была, — пожаловался парень. — А ты думаешь, что в сказку попал? Твои «петровские» могли уже наши любимые коллеги давным-давно схватить. Или костюмеры их тупо не забрали из гардероба. Просто бери другую обувь, померь, и надевай какая подойдёт, — сообщила я ему суровую правду, в которой сама не раз убеждалась, — Свали-ка! У меня нет времени тупить тут вместе с тобой.       Я отодвинула этого несчастного балетного дегенерата в сторону и взяла первые попавшиеся нархарки. Похоже они были большеваты. По барабану. Подсуну туда вату или ткань, какую-нибудь, — будут как раз по ноге. — Ах да. Смотри там не перенапрягись во время спектакля. А то нашатырь я с собой не взяла, — предупредила я своего друга, — Потом вместе до метро пойдем, там темно уже будет. Ну, мало ли кто ходить по улицам будет. А тебя хоть не жалко отдать местным маньякам на растерзание. — Спасибо. Всегда мечтал, чтобы лучшие друзья меня отдали в руки маньякам. Но мой тебе совет: выйди со своим фирменным причесоном рок-звезды, фингал под глазом подрисуй и зубы чёрным закрась. И никто тебя, бомжиху, не тронет. — высказал мне друг, нагло ухмыляясь. — Зато тебя от души потрогают! Давай, готовься к спектаклю, чушпан! — помахала я ему на прощание рукой и пошла в гримерку.       В гримерке моему вниманию предстала старая-добрая стабильность: всё кругом завалено пачками, разогревающими вещицами, пуантами, чунями, балетками, коврами, валиками для больных, и не особо больных, спин. А гримерка маленькая. Прибавляем сюда ещё моих балетных коллег, уже вовсю обсуждающих всякие сплетни, одновременно успевая гримироваться на спектакль. Итак: «куча барахла на полу» + «балерины, заполняющие собой приличную часть окружающей их территории, сидя в развалочку» = «непроходимость к своему укромному местечку, в дальнем углу помещения»       С горем пополам, вспоминая, мысленно, всевозможные ругательства и матюки, а также проявляя воистину маньячную упёртость, я добралась до своего места. Девки меня тоже обматерили, так как я благополучно протопталась по их вещам, но мне было похрен. Не устраивайте тогда тут такой свинарник, милые мои! Хотя это нереально. Балетные и убранная, чистая раздевалка — это две несопоставимые вещи. В подтверждение этому, я сама рядом с собой бросила свою пачку лебедя, на нее разогревочный комбенизон, грязные пальцы (надо бы запудрить перед выходом), ну и ещё какое-то барахлишко. Проверив все ли костюмы и головные уборы я с собой притащила, приступила к мордорисованию. В жизни бы я намного скромнее обрисовывала свою мордаху, но тут, будь добра, пол кило косметики, чтоб все было конкретно и заметно. Тогда зритель будет видеть. Ну, окей. Потратив на это благородное дело минут 40, мое лицо наполнили яркие краски из косметички. Так, с этим разобрались. А теперь причёска… Я дебилка! Надо было с нее начинать! Знаю же, что с волосами проблемнее всего! Чтоб «письки моды» на голове не было, надо на это тратить, хотя бы, по часу, так как волосы у меня вечно в шухере, а лак плохо помогает! Ага, сколько мне до спектакля? Супер! 45 минут. Тут, помимо прически, ещё костюм надо одеть, пальцы (пуанты) покрепче зашить… Ой, все! Выйду с «писькой моды» на голове! Переживут! Буду морально давить на зрителей и они ничего не заметят, вот! Тем более, я светленькая и не так уж и видны петухи! Оправдашки — моя вторая страсть, после сна. Управившись с волосами за считанные минуты, и оправдав своё гордое прозвище «мастер спорта по петухам», я ещё успела и переодеться, и зашить пуанты, и даже вовремя явиться на сцену.       Спектакль начался. Первый акт станцевали нормально, на удивление. Но там на пальцах никто не танцует — только ведущие солистки. А они сказали, что в каких-то участках сцены им было скользко. Начался второй акт. Клин из маленьких девочек, — где я тоже пребывала, — прошел успешно, но дальше… Одна упала, вторая, третья, четвертая… Какие падучие девушки-лебеди. Иллюзия красоты и фантастики благополучно просрана. Была бы я принцем — уже бы всю эту дичь застрелила. Нечему тут очаровываться. Да уж… Пора нести Гавычу вёдра валерьянки, а то всем нам будет хана! Как выяснилось, левый участок сцены был страшно скользким. Это не от нас зависело, а от съемочной группы, которая, как позже стало ясно, положила туда резиновые ковры с маслом. Ковры убрали — масло осталось. Ну вот и результат. В балете «Лебединое озеро» начало преобладать «Гоблиново озеро», поскольку все стали танцевать как каракатицы, страхуя себя от падения насколько это было возможно. Съемочная группа бегала за кулисами и сообщала, что Инна и Гавыч велят предпринимать в подобной ситуации, но было видно, как лебедушки-девки (во втором акте только один мужик танцует — принц), их плохо слышали. Это и вылезло. Когда оттанцевала «маленьких лебедей», я присела за кулисами в ожидании, когда станцуют свои вариации большие лебеди и Одетта. Началась кода, где «маленькие» начинают. Смотрю на карду. Лучше бы не смотрела. Кто в лес, кто по дрова. Одна девочка стала метаться, как потерянная, по всей сцене, поскользнулась на масляном участке, упала на жопу, встала, и продолжила дальше метаться. Богиня. Другие, впрочем, тоже метались, но чуть поскромнее. Сообщила им съемочная группа, что делать. Оно и видно. Сарафанное радио. Короче, эпичность этого спектакля уже просто зашкаливает. Дальше лучше. Начался третий акт и шелудивый Василий, долго и упорно искавший до спектакля «Петровскую» обувку, похоже не нашел в том злосчастном ящике сию сценическую заразу, ибо вышел он, гордо и независимо в ярко-желтых носках. Забастовка? Чтоб каждый, видимо, понял, что только в «пертовской» обуви его высочество готово выйти на сцену. Похоже, он решил окончательно добить этот суровый спектакль. Гавыч, наплевав на свое сюжетное пребывание на сцене в роли «наставника» принца, схватил явившегося в ярко-желтых носках «гостя Венгрии» за плечи и, как «старого друга», повёл в направлении какой-то кулисы. Вася-Вася… Ты был веселым пареньком. Профессией, правда, слегка ошибся. Помним, любим, скорбим. Дальше шли танцы «масок», у меня. Ну, как шли… Мы как бабки перемещались по этой убийственно-масляной сцене из одного угла в другой. Такие, четыре каракатицы с масками в руках. Как будто не на бал пришли, а на кладбище. Обряды какие-то совершаем. Ну, а что? И на балу не без уродов. Язык как-то не поворачивается назвать это балетом. Кажется, у кого-то была идея переименовать нашу труппу в «Анальный боди-позитивный балет». Мы просто реализуем эту идею! Ничего личного! Вскоре заявилась Венгрия со своим танцем. Надо же! Васёк тоже тут! С «богатыми сапогами» Гавыча! Мало того, что живучий сукин сын, так ещё и с уловом! Мне бы такую выходку точно не простили! Ну ладно. Зато со скуки на гастролях не помрем. «Наставник», после венгерского танца, вышел на сцену в грязных балетках. Не царское это дело, господа, но все же лучше об этом не говорить Гавычу. Себе дороже. Вообщем, 3 акт вытянули ведущие солисты (впрочем, как и остальные). Не знаю как они на ЭТОМ танцевали, но смогли же. Может это мы такие дебилы и напрасно косим под коршунов, чтобы не упасть? Ладно, оставим вопросы о балетной дегенерации, так как это надолго. Вот и настал, заключительный, 4 акт. Ну, там вообще делать нечего. В основном мы тут все делаем на целой стопе, а не на пуантных. Ходилки-бродилки, нигде сигать не надо. Так что скользкий пол не так уже пугал. Наконец, этот пиздец закончился (надеюсь наш театр не закроют) и Гаврилов обратился к артистам: — Дорогие мои артисты! Поздравляю, что никто не умер…       Забавно это слышать от тебя. — подумалось мне. — …Этот спектакль был не из лучших в нашей истории, но, будем надеяться, что больше подобного не повториться! — грозно взглянул наш начальник в сторону съемочной группы, — Вы молодцы! — снова обратился он к нам, — Кроме Миронова. Миронов будет завтра, с утра, помогать съемочной группе оформлять декорации на «Щелкунчик». Это где-то в 7 утра. Удачи. Итак, до завтра, артисты! Встречаемся в 10 часов. Отдыхайте!       Устало выдохнув и, в который раз, пожалев, что езды до дома 1,5 часа, а сейчас 9 вечера, плюс завтра утренний спектакль, я обреченно поплелась переодеваться из лебединой пачки в человеческую одежду. Тут на моем пути нарисовался Миронов, он же Вася, он же авантюрист несчастный. — Даю тебе 5 минут на переодевания, — молвила жертва Гавриловых пыток (а истязать этого идиота Гавыч будет еще долго). Ага, решил меня подождать. Хотя, ещё бы! Он мне уже полгода 1000 рублей не может отдать, так что компенсирует свой грешок в качестве телохранителя при переходе всяких темных районов. — Слушай, я тебе из армии что ли за 5 минут собираться?! — возмутилась я. — Я не виновата, что тебе завтра в 5 утра вставать… — Ха! А я и не собирался! Буду я тут за всяких монтировщиков в 7 утра работу делать! Совсем рехнулся старый пердун! Мне столько не платят, чтобы я тут дополнительно зад надрывал! Много чести для труппы, где зарплату платят с задержкой на три месяца. — Вася на некоторое время замолк, задумчиво почёсывая подбородок. — Хотя можно помочь, чтобы, знаешь, все кулисы и декорации во время спектакля поотваливались! — Я конечно ни на что не намекаю, но ты слышал когда-нибудь о «технике безопасности»? — нахмурила я брови. — Не переживай. Все останутся живы. — хмыкнул парень. — Я, между прочим, профи. Меня сам Гаврилов сегодня признал прирождённым монтировщиком, которому можно в первый же день на этой должности монтировать сцену в 7 утра. Он просто знает, в отличие от вас, что я уже с пилёнок монтировал сцену. У меня это в трудовой книжке указано рядом с датой рождения. — А мне вот кажется, что Гавыч тебя признал сегодня прирождённым долбоёбом. — И им тоже. — не стал отрицать Вася. — А ты мне зубы не заговаривай и давай собирайся. А то на встречу к маньякам не успеем. — Черт, и правда! Они там бедные нас ждут, а мы все болтаем! Надо ускоряться… Блин! Забыла кофту со сцены забрать! — запоздало вспомнила я о своей шерстянке. Сейчас не заберу — пиши пропало. — Иди к выходу, я позже подойду! — Давай быстрее. — поторапливал парень. — See you soon. Bye-bye.       Издевается. Иногда он начинает базарить на английском, который я плохо знаю. В отличае от него. Это же так весело — говорить людям то, о чем они даже не догадываются! Что ж, «Увидимся позже» и «пока-пока» я ещё в состоянии разобрать. Наверное. Это же «увидимся позже»? Черт! Бесит! Никогда не дружила с иностранными языками!       Ничего не стала ему говорить в ответ и молча двинулась обратно к сцене. На том стуле, где была оставлена вышеуказанная кофта, я этой вещицы не нашла. Решила проверить в кулисах, куда мы порой кидаем свои вещи, и вдруг заметила ярко-зеленое пятно прямо посреди танцевальной площадки. Это же моя кофтенка! Какого хрена она там делает? Её туда кто-то выбросил?! Ну и свиньи! Хотя пофиг. Неважно, что творят киски за спиной у крыски. Кстати, да, привет, — я крыска. Хобби у меня такое. Не желайте кого-то пообсирать за чайком?       Тем временем, я спокойно защеголяла в направлении своей безбожно кем-то выброшенной кофты, и в это же время, сверху, раздался громкий крик Ярика: — Осторожно!!! Отойди!!!       Я остановилась, явно не вдупляя какая угроза мне сейчас угрожает и лишь произнесла: — Что?       После этого, на меня грохнулось что-то тяжелое, послышался хруст в области шеи и больше я ничего не успела осознать. Резко провалилась в темноту.