Повелитель ветров

Люциус Малфой никогда не страдал ни самообманом, ни низкой самооценкой. Он знал, что его хотят, им восхищаются и его проклинают. И не стеснялся пользоваться ни первым, ни вторым, ни третьим. Во имя собственной выгоды. Гарри Поттер сначала был как забавная зверушка, лучший друг сына-наследника по совместительству. Впервые тот стал по-настоящему интересен, когда была заведена беседа об истории. Да, это была страсть властного блондина. Он с искренним удовольствием читал исторические трактаты и монографии, разбирался в противоречивых фактах в поиске истины. И мальчик, который разделял его страсть, пусть и не в тех объемах – основное место в сердце и душе ребенка было отдано зельеварению, что тоже нельзя было не уважать, – удостоился внимания. Постепенно мальчик рос, становился юношей. И чем дальше, тем более привлекательным – как внешними данными, так и своим умом, эрудированностью. А способности к прямому воздействию на стихию, которых не наблюдали у магов вот уже не менее двух столетий, добавляли перчинку к образу. Уже в пятнадцать мальчик стоял на пороге своего созревания, перевоплощения. Люциусу, как и любому ценителю прекрасного, жутко хотелось увидеть результат. Аж до мозолей. А увидев, он остался более чем доволен. Это прекрасное видение стоило того, чтобы сделать его своим. Возможно, кто-то посчитает его жестоким, но… Любовь до гроба? В самом деле, вы о чём. Он уже прожил в браке пятнадцать лет и вырастил сына, что вскоре и сам произведёт на свет уже своих спиногрызов. Он был не против длительных и серьёзных отношений, когда понимаешь, что один и тот же человек будет просыпаться с тобой каждый день. Но кричать о всей жизни? Даже не смешно. Он Лорд Малфой, а не простак с ближайшего сеновала. Гарри Поттер будет его. Он и сам этого хочет, его взгляды украдкой не остались незамечены, всё же в удержании лица ему явственно не хватает опыта, особенно при отсутствии угрозы. Поэтому, для начала, стоит напомнить сыну не забыть привезти друга в гости. *** Гарри не сильно удивился предложению провести недельку до получения результатов в Малфой-мэноре. В целом оно было ожидаемо, и он, ожидаемо же, согласился. Вот только он никак не рассчитывал, что там будет так много Люциуса. Тот был повсюду и везде рядом с Гарри. Вроде бы ненавязчиво, но ощутимо. Это напрягало. А мысль о вечерней традиционной беседе, о которой ему даже напомнили и заручились согласием на присутствие, откровенно пугала. Всё прошло на удивление нормально. Если не считать болезненной эрекции, что всё время приходилось прикрывать ногой да мантией. Люциус был на удивление тактилен. Во время жарких споров хватал за руку, ходил вокруг кресла Гарри кругами, рассказывая что-то. Время от времени, ненароком, Гарри даже цеплялся за волосы, сам в запале спора двигая руками. После этого он непременно краснел, извинялся и выпутывался, на что мужчина только посмеивался. Юноша откровенно ничего не понимал. Нет, в разум билась мысль, что это всё провокация и флирт, но он отклонял её. Где он, а где Малфой-старший, право слово. Сам же Люциус был доволен. Реакция была и была правильная. А этот милый румянец смущения, на удивление, имел свою прелесть. Нет, это не первый его девственник (как он сам думал), но настолько он их раньше точно не хотел. Новый день начался поздно, ибо с Люциусом они разошлись уже ближе к ночи, так ещё и сам Гарри долго вертелся, не в силах унять возбуждение и проснувшуюся фантазию. Пришлось даже прибегать к помощи банальной дрочки, после чего хватило только полотенцем, лежавшим до этого на тумбе, вытереться да так и заснуть, со штанами в изножье кровати. Когда Малфой-старший приходил позвать на поздний завтрак юношу, он ужасно умилился – и возбудился, чего греха таить, – виду парня, что, обняв скученное валиком одеяло да выставив свою голую попу на обозрение, беспробудно спал. Задница была красивой, бледной, с нежно-розовой звездочкой ануса, даже на вид упругая. Жаль, члена было не видно, тот прятался в складках одеяла, но и так зрелище привлекало. Каких трудов ему стоило ничего (никого) не трогать и, только тихо прикрыв дверь, удалиться, не знает никто. Но мысль об этом чуде в своей постели только получила дополнительное укрепление. После пробуждения Гарри дневные события в целом повторяли события предыдущего дня, с тем же финалом. А вот на следующий день Гарри и Люциус остались одни. Драко уехал на встречу с Нарциссой, у которой он и думствовал заночевать, благо в их планах на день значился долгий шопинг и кафе, что точно займет немало времени. Хоть и прошло всего два дня, терпение Гарри было на исходе. В конечном итоге, он решил получить прямой ответ, каким бы он ни был, чем и дальше устраивать себе эмоциональные качели да мучаться зазря. — Люциус… — во время неспешной шахматной партии, которой было решено предаться после ужина. — Да, Гарри? — и да, тот с самого начала теперь обращался только по имени и требовал того же от самого Гарри. — Чего ты добиваешься? — вопросы в лоб — это, конечно, не слизеринский метод, но иногда только они на прожжённых слизеринцев и действуют. — Тебя. Я хочу тебя, — абсолютно спокойно сделал свой ход и только после этого поднял на парня взгляд. — Ты красивый, образованный юноша. Ещё и желаемый. Так почему я должен препятствовать своим желаниям? — Ясно. Ну тогда я согласен, хоть появилась определённость. Ты очень смущал своими танцами вокруг. Это как акула, сжимая круги, приближается к жертве — напрягает. — Правда, — тихо и бархатно, хотя и не верилось, что так можно про голос, протянул мужчина и внезапно провёл пальцем по нижней губе юноши. — Тогда будем считать, что акула уже приблизилась. И что же ей сделать со своей сладкой жертвой? — нагнувшись через небольшой шахматный столик, он уже буквально дышал одним воздухом с Гарри. — Может, съесть? — всё так же медленно приблизился вплотную и стал посасывать нижнюю губу юноши, палец тем временем, вместе со всей рукой, переместив за голову, где та гармонично запуталась в чужих волосах. Гарри, на несколько секунд онемев от неожиданной ласки, приоткрыл рот, желая вдохнуть, так как нос отказывался поставлять необходимое количество кислорода в организм. Но стоило ему это сделать, как позиции Люциуса были тут же укреплены поцелуем. Не выдержав и застонав, Гарри стал отвечать на движения такого опытного языка. О, это было божественно, ещё никогда его рот буквально не вылизывали, ещё и так размеренно-настойчиво, как выходило у мужчины. Казалось, он готов был кончить только от одного этого поцелуя. Сам Люциус тоже не остался равнодушным. Мальчик оказался ещё слаще, чем думалось, от него совершенно не хотелось отрываться. Ему не хватало контакта. Поэтому судьба шахматной партии оказалась предрешена — ей никогда не быть доигранной, так как, незамысловато перевернув столик, тем самым убрав препятствие, Люциус одним движением перетащил Гарри себе на колени, чего тот, пожалуй, даже не понял, полностью затуманенный возбуждением. Он и подумать не мог, что всё будет так. Сладко-сладко, когда уже всё равно, где и как. До дрожи. Собственные руки Гарри казались лишними, он отчаянно не знал, куда те деть, поэтому они так и висели вдоль тела, которое Люциус вжимал в своё. Вот он-то как раз знал, что делать со своими руками, поэтому одна мягко массировала голову юноши, а вторая выводила узоры на спине, незаметно пробравшись под рубашку, в которую тот и был одет. Нежность и мягкость движений гармонично сплетались с действиями языка Люциуса. Но Гарри хотел большего. Больше прикосновений, больше близости, больше-больше-больше. Он не контролировал себя и своё тело. Остались только желания и инстинкты, поэтому он тихонько проскулил в поцелуй, став толкаться пахом в живот Люциуса. Тот только довольно улыбнулся, прямо в поцелуй, да всё так же одним движением перевернул Гарри на спину, уложив таким образом на диван, а сам встал над ним, опираясь на локти. Потеряв контакт, Гарри и вовсе захныкал и, открыв свои колдовские глаза, умоляюще посмотрел на мужчину. Тот на это лишь легонько улыбнулся, затем провел носом по шее, которую ему тут же предоставили, повернув голову и тем самым её открыв, и повторил тот же путь языком. И совсем неожиданно укусил чуть выше ключицы, помечая. Магия к играм магов не осталась равнодушна. Она носилась цветастыми сполохами вокруг, пусть те и не были видны, да ветер трепал что есть силы занавески и носил всякие легкие предметы. Но всё это никак не затрагивало два тела, слившихся в одно на диване. Люциус не собирался в первый раз брать своего малыша на диване в гостиной. О нет, это будет на его кровати, полностью по его правилам. Он будет мучать и дарить наслаждение мальчику, а тот будет покорно-восторженно его принимать. О да. А пока… Гарри не понял, в какой момент рука Малфоя оказалась в его штанах. Более того, на его члене! Но хватило всего пары движений, чтобы перевозбуждённый юноша хрипло в последний раз простонал и кончил, щедро запачкав и собственные штаны, и рубашку Люциуса, и его же руку. Но тот был доволен. Беспалочково очистил её и поцеловал Гарри в последний раз, тот лёг рядом и сжал в объятиях. — Ты… — голос не слушался, как и мысли, но Гарри всё же произнёс: — Не кончил… Ты не кончил ещё, я… — Лежи, малыш, — на него посмотрели снисходительно, но, почему-то, совсем не обидно. — Я предпочту дождаться кровати. А там всё повторим и даже больше, не сомневайся. Гарри уснул. Вот так вот просто, пригревшись в чужих, таких желанных, объятиях. Он не видел, как Люциус сначала задумчиво перебирал его волосы, мыслями находясь где-то очень-очень далеко. Не чувствовал, как мужчина самолично на руках отнёс его в свою спальню, доверив эльфам только прибраться в гостиной да перенести все вещи мальчика из его комнаты в комнату Люциуса. Он хотел побаловать своего такого взрослого малыша, правда ещё не был уверен, чем именно. Но время, чтобы решить было, это главное. А пока… Спокойно раздевшись сам, мужчина заклинанием раздел своего партнёра, не отказав себе в удовольствии оглядеть его с ног до головы и оставшись ужасно довольным увиденным. Затем и сам лег на кровать, предварительно ещё заплетя на ночь косу, иначе по утрам зрелище было то ещё, а уж про сложность расчёсывания спутанной гривы и вспоминать не хотелось. Лег и вновь сжал Гарри в объятиях. Было удобно. Просто идеальный рост для него, кто бы мог подумать. Хмыкнул и сам заснул. Гарри просыпался долго. Ему было необычайно хорошо, тело было всё полно какой-то странно-приятной истомой. Он потянулся и внезапно услышал чей-то негромкий смешок. Резко замер. На что послышался ещё один смешок, и кто-то легонько прикусил его ухо — он и не знал, что там может быть эрогенная зона! А затем память вернулась. Люциус. Именно эта ожившая мечта и держала его в объятиях, упираясь эрекцией в левую ягодицу. Наверное, скромному мальчику (особенно гриффиндорцу) стоило бы смутиться, но Гарри лишь мурлыкнул горлом (откуда взялся этот звук, он и сам не понимал) да, выгнувшись, потёрся об неё, с расчётом, что в конечном итоге та оказалась как раз между ягодиц. В ответ его ухо наконец перестали жевать и даже наградили несильным шлепком по всё тем же ягодицам, прежде чем рывком перевернуть на живот и ощутимо придавить своим телом. — Играешь с огнём, маленький, — даже хриплый со сна голос не терял своей магической бархатности. — А если я, — как раз этот момент выбрал Люциус, чтобы сначала обработать анус специальной модификацией Очищающего, а затем и вовсе наколдовать сверху смазку. Логично догадаться, что сразу же после этого один, а следом и второй пальцы мужчины оказались внутри Гарри и тот потерял какую-либо способность к связному выражению собственных мыслей. Но, чуть привыкнув к тягуче-щиплющему растяжению Малфоя, всё же смог договорить: — А если я, ох, люблю играть с огнем? В ответ ему только рыкнули и, быстро пару раз растянув вход уже тремя пальцами, более не сдерживаясь, начали постепенно входить. Природа мага не обделила, но всё вполне вкладывалось в нормальные анатомические пропорции. Было тяжко, с непривычки-то, но до безумия сладко. Правильно. Желанно. А затем осталось место только стонам, шлепкам кожи об кожу да движениям, древним, как сам мир. Утром вернулся Драко, и его реакция на новосозданную пару, которую он и вовсе застал во время жаркого лобызания посреди завтрака, была поистине незабываемой. Но это уже другая история.