***
Она сидела так примерно час, пока всё же не решила закрыть окно. — Мне не нужны эти мысли, я не хочу этого. Мне всё равно… всё равно, что они сделали со мной, я всё равно буду жить… — по её щеке потекла слеза, она заметила это и тут же вытерла, стараясь сдержать остальные, но она не могла. Слёзы начали бежать по её лицу и она, не зная, что делать, уткнулась в подушку, чтобы никто не видел их, чтобы мама не вилела их. Она плакала, прикусив одеяло, чтобы не слышать собственных стонов, усиленных эхом комнаты. Она не хотела вспоминать, не хотела переживать это снова, но что-то заставляло её делать это, заставляло бояться снова. Она вспомнила тот зимний день, она пришла к Степану тогда. Он звал её посмотреть её любимый фильм и ничего не предвещало беды. Она не знала, что он будет не один, не знала, что был в стельку пьян, не знала, какой «фильм» они хотели посмотреть. Не знала. Всё казалось ей абсолютно невинным тогда. Она даже не поняла что происходит, когда её прижали к той злополучной стене. Единственное, что она чувствовала, так это нож, приставленный к её горлу. Она прекрасно понимала, что они её не убьют, хоть они и напоминали ей пьяных свиней, но по их глазам было видно, что малая, вернее, самая малая часть рассудка, у них сохранилась. — Ну что, милая, хочешь поиграть? — она вспоминала голос его дружка, который держал нож. Он медленно провёл им вдоль её шеи и спустился к животу, начиная разрезать футболку. Да, глупо, причём очень, но что вы ожидали от пьяных в стельку людей? Она даже не удивилась этому поступку, ей было страшно за себя. Она боялась предстоящей боли и зажмурилась, ожидая удара, или чего-то похожего. И вот первая пощёчина… — Что ты молчишь?! — закричал парень, стоящий рядом с ней. — А-а ч-что я должна говорить? — заикаясь, едва сдерживаясь, спросила девушка. — Обычно, такие как ты, говорят нам многое, например то, как они хотят нас, — засмеялся брюнет, держащий её. Краем глаза она заметила Степана, стоящего сзади и взявшегося за голову. По нему было видно, что он влил в себя много алкоголя. Он стоял и даже не пытался помешать им. Как-будто его там и не было. Голубые глаза стали серыми и абсолютно безучастными. — Помоги мне! — вдруг вырвалось у неё. Она смотрела на него взглядом, полным страха, это его будто на мгновенье отрезвило. Он вяло подошёл к своему дружку, взял за плечо и промямлил: — Отпусти её, чел. Она не имеет отношения к твоей бывшей… — — Меня это не волнует, — сказал он усмехнувшись и перевернул Дарью лицом к стене. — Чувак, не надо… — попытался облагоразумить его Степан. — Если я хочу — значит надо, — с его лица пропала улыбка и появился злобный оскал. — Ну что, милая, повеселимся?***
Спустя час она уже лежала под дверью той квартиры. Полураздетая, с окровавленным бельём и в слезах. Если бы встать было проще, она бы убежала, убежала далеко отсюда, но она не могла. Она сделала очередную попытку подняться, оперевшись на перило лестницы. Она, сама того не ожидая этого, встала и пошла. Она плакала, вытерая слёзы руковом её куртки, которую парни выкинули к ней за дверь. Когда Дарья вернулась домой, она не знала что делать. Сквозь слёзы приняв душ, Дарья легла на кровать и попыталась прийти в себя. Собравшись с мыслями, она потянулась к телефонной трубке, но тут же выронила её. «Нет, я справлюсь со всем сама. Без чьей-либо помощи, » — мысленно произнесла она. — «Они хотят моей боли, хотят моих страданий. Пусть эти мерзкие ублюдки обломятся! » Она поднялась с кровати и пошла на кухню за Анальгином, всё ещё шатаясь от боли внизу живота. Выпив таблетку, Дарья всё такими же медленными маленькими шагами поплелась к кровати и, упав на неё, тут же заснула.