Вечность, что рядом с тобой

На крыше многоэтажки всегда холоднее, чем внизу, где люди спешат по свои делам, не замечая тех, кто проходит рядом. Холодный поток ветра продувает сквозь тонкую кофту и смешивает волосы девушки со каплями слез, скатывающихся по щекам от боли. От моральной боли, которая лечится дольше, чем физическая. Её можно заглушить алкоголем, но надо ли это? Боль всё равно рано или поздно ли вернётся. Девушка закрывает дверь, проверяя глазами, чтобы никого не было на крыше. Ей не нужны те, кто будет читать морали за то, что она собирается сделать. Уже поздно что-то менять. Она обняла себя за плечи и тихими шажками всё ближе и ближе подходила к краю. Даже отсюда, девятиэтажного здания, ей были слышны звуки сигналящихся машин, которые сбивают с толку из-за шума. Но она всё равно идёт к своей цели. Интересно, а кто-то вспомнит её? Семья, друзья, коллеги? Нет, она всегда была мышкой, которую не замечали. А может делали вид, что не замечали? В своей голове она разбирала каждую группу, которая могла бы поскорбить над её трупом или над тем, что останется после того, как она расшибётся с большой высоты. «Семья…» — промелькнуло в ней. Она вспоминает улыбающееся лицо матери; доброе, но с мягкой строгостью, лицо отца, который отчитывает её за то, что прогуляла контрольную по японскому. — «Они переживут, у них есть Каору», — решительно отогнала от себя мысль о том, что надо вернуть к семье, обнять их и попросить прощение за свои мысли о том, что она хотела сделать. Она уже было подошла к краю, но резко развернулась и посмотрела на пустую площадку, думая, что ей кто-нибудь даст подзатыльник, скажет, что это плохо и остановит. Это было бы причиной остановиться… Но было пусто. Горючие слёзы уже сделали на её кофте большое пятно, прилипнув к её телу, из-за чего становилось ещё холоднее. Последний раз погладив себя по рукам, она расправила свои руки и закрыла глаза. — Пути назад нет, — произнесла она так, что её голос был едва слышен. Девушка наклонилась вперёд. И дальше темнота. Пугающая темнота…

***

— Ей повезло, что рядом был следовать CCG и вовремя схватил её. Ещё секунда, от вашей дочери ничего бы не осталось, — произнёс мужской голос, из-за чего лежавшая на кушетке девушка разлепила глаза и резко зажмурилась от слишком яркого света. Она приняла сидячее положение и, увидев на своей руке иглу от капельницы, выдернула её. Она встала с кровати, обула белые тапочки и прошла мимо доктора и родителей. — Тамика, вернитесь обратно! — Не нужны мне ваши услуги, — буркнула девушка и, открыв дверь, вышла. Она точно помнила, что летела, но кто или что остановило, точнее поймало, её? Что это за человек? Должна ли она вообще благодарить его за то, что спас её? «Возможно. Наверно. Может быть.» — так она думала. В белой легкой сорочке и белых тапочках она идет по улице Токио, совершенно не замечая взгляды прохожих. Тамика пыталась как можно быстрее добраться до дома, закрыться ото всех, поджав хвост под себя, и наблюдать за одной и той же картиной в телевизоре, где молодая ведущая новостей своим писклявым голосом рассказывает и призывает людей не выходить поздно из дома. Остановившись около подъезда, Тамика встала на выступ из здания, чтобы быть ближе к окну первого этажа, где на подоконнике стоял искусственный горшочек с цветком, который она поставила для красоты. Приподняв горшок, она вытащила запасные ключи и спрыгнула с выступа на землю. Дома было темно, пустовато и серовато. Девушка кинула ключи на тумбочку в прихожей и, шаркая ногами, поплелась в сторону дивана, где плюхнулась на неё и включила телевизор. Всё было как и обычно, как будто того падения и вовсе не было, просто кошмар, приснившийся в будний день, когда скоро просыпаться на работу. Посидев так несколько минут, она встала и подошла к большому зеркалу, где рассматривала себя во всём белом. Руки смыкаются на горле, легонько нажимает на неё, но отпускает. Тамика аккуратно снимает сорочку, откидывает её в сторону и наблюдает за собой с зеркале. Тёмные волосы спадали на её лопатки, прикрывая шрам, который остался ей после злосчастной аварии, произошедшей в совсем раннем возрасте. Карие глаза дрожат, но смотрят как тонкие пальцы дотрагиваются до шрама и легонько поглаживают его. — Блять, — она убрала руку от увечья и быстро легла в кровать, поворачиваясь набок лицом к телевизору. Шатенка уже давно не может заснуть без какого-либо шума в квартире. Она боится тишины. Потому что в тишине мог быть он...