***
Легкое давление — смуглая грудь прижата к ее груди, движения пальцев — ласковые, знающие, уверенные. Скользящие по шее пухлые губы и вдруг срывающееся с них еле слышное: «Эмма…» О! Резко втянув в легкие воздух, Эмма переносит отяжелевшие руки со спины Реджины к ее лицу, немного перемещаясь, чтобы заглянуть в глубину темных глаз. — Боже, Реджина! Я люблю тебя!.. — говорит она, и выражение лица другой женщины непостижимо сквозь пелену слез. — Я люблю тебя, я люблю тебя! Я люблю тебя!!! — Эмма?.. Ты… — Господи… не могу поверить, что получилось! Реджина, я так давно… уже так давно влюблена в тебя… И я сегодня же уйду от Крюка! Слышишь? Я хочу быть только с тобой! Если, конечно, ты захочешь этого, — спохватывается она. — Только если ты тоже захочешь, чтобы мы стали… семьей. Она тревожно всматривается в удивленное лицо женщины, которую любила, а слезы неостановимо бегут по щекам. — Эмма, — тихо произносит мадам мэр и чуть заметно улыбается, хотя ее глаза тоже сейчас увлажняются. — Конечно, я буду с тобой. Я хочу прожить жизнь с моей Истинной Любовью…***
— Интересно, кто-нибудь еще, кроме нас, помнит? — задумывается вдруг шериф. Они сидят рядом на заднем крыльце; рука Реджины привычно гладит заметно увеличившийся живот супруги. — По-моему, Голд определенно в курсе того, что случилось, дорогая, — отвечает мадам мэр. — Кстати, тебе удалось узнать, когда приедет Тинкербелл? — Ах, да! Что же за такое, я сейчас все забываю… В общем, отцу прислали из порта список завтрашних пассажиров, и Тинк там есть!***
— Значит, вы обе мечтаете лишь о том, чтобы ваша дочь унаследовала эту… особенность Белоснежки? — не скрывая удивления, спрашивает Тинк. — Да! — твердо заявляет Реджина. — Это было бы просто офигенно! — вторит ей жена. — Если девочка будет похожа на одну из нас и унаследует форму бабушкиных ушей, это ведь будет так мило, правда? — Возможно, — неуверенно соглашается Тинкербелл. — Тинк, и мы обе хотим, чтобы ты стала феей Крестной нашей малышке, — говорит мадам мэр. — Правда? Здорово!!! — Только не надо никаких особенных, фейковых подарков, — поспешно добавляет Эмма. — Стерилизатор бутылочек вполне подойдет, — кивает Реджина.***
— Приехать в Сторибрук через четыре дня после первого дня рождения ее племянницы…. Узнаю Зелину, — скептически произносит Эмма. — Я уверена, что ее опоздание как-то связано с тем таинственным поклонником, который появился у нее в Нью-Йорке… — со знающим видом кивает мадам мэр. — Кажется, твоя мама подписала ей разрешение на въезд в город «плюс один». — Ох, мама могла это сделать… Но… ты ведь все равно не жалеешь об этом годе, который мы провели, не работая и заботясь о малышке? — Конечно, дорогая. Никогда не пожалею о времени, которое провожу с детьми… и с тобой.***
— Ничего не могу поделать: у меня логический склад ума, — словно извиняясь, произносит сидящая рядом с Зелиной женщина. — Я все время пытаюсь совместить в себе это: веру в чудеса и научный подход, но получается какая-то ерунда! Вот смотрите: допустим, маг сумел вернуться в прошлое, смог обратить время вспять, допустим также, он стал моложе или исцелился от серьезных ран. Но как объяснить, что он сохраняет свои воспоминания? Ведь нейроны головного мозга — это такие же клетки, и, если волшебник, вернувшись в прошлое, возвращает себе, допустим отрезанную ногу, то как же получается, что нервные цепочки, в которые выстроились нейроны — я имею в виду память и воспоминания из отмененного будущего — остались в его голове неизменными? — Действительно, как? — спрашивает очень внимательно слушающая Реджина. — О, нет! — вмешивается Зелина. — Только не еще один скучнейший разговор о фундаментальной теории магии! Я до сих пор под впечатлением от наших прошлых дебатов, когда вы своим «магия — это эмоции» едва не свели меня с ума! И вообще, не слушайте Энн. Она просто вульгарный материалист. Мисс Браун смущается, то ли от выбранного Зелиной определения, то ли от того, что оно было промурлыкано ей очаровательной рыжей ведьмой прямо в ухо… — Наблюдения Энн очень точны, и ее свежий взгляд на тот сплошной парадокс под названием Сторибрук, в котором мы существуем, весьма любопытен, — замечает Реджина, но под пристальным взглядом жены закашливается и продолжает: — Однако ты права, Зелина, пойдемте лучше выпьем чаю. Сестры немного отстают от других и мадам мэр шепчет: — У вас все серьезно? Ты уверена, что не променяешь ее потом на парня? Если так, то… — А ты уверена, что не променяешь Эмму на какого-нибудь разбойника? А она тебя — на пирата? — Я верю в нашу любовь, — просто отвечает Реджина. — Так и я. Знаешь, я ведь долго не хотела быть ни с кем, после того, как из-за меня ты потеряла любимого… Чувство вины было таким тяжелым… Но после неожиданного получения от тебя приглашения на свадьбу я подумала, что, может, и для меня еще все возможно? И я просто пошла в парк и… возвращающаяся с пробежки Энн Браун была слишком великолепна, спасая Робин от падения в пруд. Я теперь чертовски уверена, Реджина, что мне не нужен никто другой. — Я рада за вас, — задумчиво улыбается мадам мэр. — И, кстати, давай договоримся: никакого больше чувства вины. Из него никогда не получается ничего хорошего.***
— Как вам это удалось? — изумленно хлопая глазами, спрашивает Реджина при виде здоровенного отводка с почками на своем бэк-ярде. — Эмма, надеюсь, ты не приучаешь нашу дочь с малолетства к преступному промыслу?! — Я шериф, если ты забыла, — заявляет жена, и обе они — и Эмма, и сидящая на ее руках маленькая, чуть лопоухая копия мадам мэр — расплываются в самодовольных улыбках. — Но… тогда как? — Возможно, мы просто зашли к мистеру Томпсону за советом по садоводству, — подмигивает хитро Эмма, — и еще, возможно, Еве очень понравились цветочки на его кустарнике… В общем, этим милым глазкам он не смог отказать, и сам дал нам саженец! — В таком случае, дорогая, мне определенно понадобится помощь с его посадкой, — усмехается Реджина, а потом притягивает обеих своих девчонок к себе и шепчет: — Спасибо… Золотисто-розовый фейерверк магии Евы взрывается над их головами, а потом окутывает нежным теплым свечением всех троих. И Эмма думает, как и всегда в такие секунды, что это даже сильнее их общей с Реджиной магии, сильнее любого другого опыта, который она раньше переживала. Это как найти дом после долгих скитаний. Это как понять, что твои молитвы были услышаны. Это как любить — счастливо, взаимно, без тени сомнения.***
Вечером, когда Генри и Ева ложатся спать, Эмма с Реджиной еще долго сидят на заднем крыльце, наслаждаясь теплым спокойным вечером и уютным молчанием. — Кажется, мисс Ванштейн была приятно изумлена результатами своей проверки, — замечает, наконец, Эмма. — Надеюсь, она теперь долго не приедет. — Да пусть приезжает. Лишь бы это помогло ей стать менее предубежденной, — рассудительно отвечает Реджина. После пары минут тишины мадам мэр тихо говорит: — Спасибо тебе за детей. И тогда Эмма чуть разворачивается в ее объятиях и отрицательно качает головой, и шепчет: — Спасибо тебе за детей.***
Все люди и предметы связаны друг с другом, и эти разноцветные связи очень интересно рассматривать. Нил и Робин сначала не очень ладили, и связи между ними были натянутыми и тонкими. Но потом что-то произошло с Робин — она вдруг перестала быть такой непоседливой и, к огромной радости ее мамы, совсем перестала требовать варить ей ту неприятно пахнущую склизкую гадость. Теперь, когда они с Нилом собираются вместе, их светлые тянущиеся друг к другу нити с каждым разом становятся все крепче. Конечно, они не такие заметные, как светящиеся связи между ее мамой и Энни, или между Генри и Кэрри, или между ба и дедом, или, тем более, между мамой и ма, но все же… Вчера приходил один странный человек. Он был в темном, и его голубые глаза были холодными, как ледышки. Но он не был плохим, просто, может, немного несчастным. И вечером мама говорила ма что-то о нем, а та только вздыхала и сказала потом, ухмыльнувшись: — Примириться? Это будет еще нескоро. Ты у него ведь жену отбила… Сегодня, когда они все вместе играли в саду, появилось кое-что интересное. Словно к тем могучим связям, которые тянулись к маме от ма, добавилось что-то еще: новый лучик, новая, теперь с вкраплением красного, золотая ниточка. И, кажется, ма про нее что-то знает (это заметно по ее изменившемуся, немного задумчивому взгляду и улыбке), а мама пока нет. Но, зная этих двоих, секрет останется таковым очень недолго…