Жёлто-рыжая осень

      Прогулка четверых «друзей», если так можно сказать, подошла к концу, когда солнце уже успело почти что скрыться среди гор на западе, и несмотря на то, что небо ещё переливалось голубым и оранжевым, на Генсокё уже легла вечерняя тень. Сакуя с Фландр отправились к себе в особняк, а Ран предупредила Анноуна, что им стоит поторопиться домой, если он не хочет, чтобы ужинать им пришлось ночью.       Первым делом, когда они вернулись к себе, Анноун попросил Ран что-то сделать с картиной, что нарисовала Фландр. Смышленая кицуне залезла в кладовку, и спустя несколько минут, в которые Анноуну довелось наблюдать, как её пышные хвосты колышутся в дверном проёме, она добыла несколько дощечек — и соорудила, как она сказала, «временную рамку», пообещав в ближайшие дни найти в неком «Кориндо» что-то более подходящее. Анноуна удивило, как она по-хозяйски управляется с тем скудным набором инструментов, что она уже успела где-то раздобыть — и в свою очередь подумал: там, в его родном мире, вещи, подобные сколачиванию рамки из дощечек и забиванию гвоздей в стены, на которые потом должна быть повешена картина, считались мужской работой. Тут же за него всё делала Ран, и ему часто казалось, что он… не нужен, что ли?       Пока он об этом думал, Ран как раз, немного подлетев над полом и, словно невесомая, паря в воздухе, вешала картину на стену. Вот творение Фландр заняло своё законное место, кажется, идеально вписавшись в интерьер большой комнаты — и Ран опустилась рядом с Анноуном.       — Сейчас я приготовлю ужин, хозяин, а вы пока посмотрите, если что не так — я поправлю, — Ран кивнула ему и отправилась в кухню.       Он принялся задумчиво рассматривать картину.       В самом деле, почему его так встретили в Генсокё? Все относятся к нему доброжелательно, а Ран вообще всё делает за ним, будто служанка — несмотря на то, что на порядок сильнее его, и если ему когда-то предстоит сражаться с ней, как в той игре — у него не будет и шанса. Не то, чтобы ему не нравилось такое отношение с её стороны — можно сказать, за эту неделю он втянулся, — но ощущение чего-то неправильного его всё не покидало. И ведь не одна Ран такая! Юкари тоже достаточно тепло его встретила, Кейне относилась, как к близкому другу, а Фландр — та вообще записала в братья. И это не считая школьников, что почти всегда величали его не иначе, как Анноун-сенсей. И даже с материальными благами у Анноуна и Ран всё было хорошо — несмотря на то, что первую зарплату Кейне обещала ему после двух недель работы, пока что все траты ложились на плечи Ран, и та не видела в этом чего-то предосудительного. А то, что им просто так достался, пусть небольшой, но всё же собственный дом, и вообще казалось немыслимым в старом мире Анноуна: там жильё было, пожалуй, самым дорогим «материальным активом»…       Почему к нему все так приветливо относятся?..       Когда Ран позвала Анноуна ужинать, он вновь оглядел их скромное обиталище: большая центральная комната, маленькая, но функциональная кухонька, кладовка, уютная спальня, где ночевал Анноун, то, что можно было бы назвать ванной комнатой, если бы там было что-то большее, кроме кадок с водой и бочки, которую надо было наполнять, таская воду из деревенского колодца — хоть этим и занималась Ран, — и небольшая пристройка-крыльцо. Здесь было пусть всё ещё не слишком уютно, но всё же за эту неделю Анноун понемногу привык к такому образу жизни и теперь не видел в нём ничего плохого.       — Вы рассматриваете стены? Вас что-то беспокоит, хозяин? — Ран оторвала глаза от тарелки и посмотрела на Анноуна.       — Э-э… Нет, ничего, Ран-сама. Просто… — он задумался над словами, которыми хотел бы выразить свою мысль. — Я думаю, ну, знаете, как отличается, скажем, жизнь во Внешнем мире, вот, и тут у нас…       — И как, хозяин?       — Ну… Тут как-то всё тихо и размеренно, и… Как-то доброжелательно, что ли…       — Это хорошо, хозяин?       — Да, хорошо…       — Понятно. К счастью, вам здешняя жизнь ещё не преподносила сюрпризов, но всё равно, я хотела бы напомнить: будьте осторожны в Генсокё… Оно не настолько доброжелательно, как кажется поначалу. Вам будут нужны защитники, и Юкари-сама поручила мне познакомить вас с Рейму-сан и Марисой-сан. Думаю, завтра как раз подходящий день, и…       — Ого, Ран-сама! Я давно хотел, только… Почему вы меня так защищаете?..       Ран отставила опустевшую тарелку и наклонилась к Анноуну через стол.       — Потому что Генсокё, как я уже говорила — опасное место, хозяин. К сожалению, вы, гости из Внешнего мира, очень часто пренебрегаете этим, и редко для вас всё заканчивается хорошо. Если с вами что-нибудь случится, то Юкари-сама меня… Ну, я имела в виду, нам всем будет обидно, что мы не сумели вас защитить. Поэтому я прошу: старайтесь не попадать в одиночку в какие-нибудь опасные ситуации. На меня вы можете положиться, хозяин, но в общем в Генсокё мало кому можно доверять. Я хотела бы, чтобы вы это хорошо поняли…       — Я это понял, Ран-сама, — кивнул Анноун.       Они вышли из-за стола, и Ран отнесла посуду на кухню. Вернувшись, она слегка поклонилась:       — Спокойной ночи, хозяин.       — Спокойной ночи, Ран-сама…       Он отправился к себе в спальню, и с удивлением почувствовал, наконец, что сегодня он ещё способен на что-то большее, чем упасть в кровать и тут же забыться глубоким сном, как обычно: школьные дни его здорово выматывали. Он уселся на краешек кровати, откинув одеяло, в раздумьях о том, какую из книжек Юкари почитать перед сном…       И вдруг понял, что упустил очень важную деталь, о которой раньше и не задумывался…       …В доме была всего одна спальня.       Он выскочил из комнаты — и тут же увидел, что без предупреждения это делать не стоило…       Ран стояла посреди большой комнаты, успев снять с себя верхнюю часть платья, которое сейчас покоилось на стуле рядом со столом, где они только что ужинали — и пыталась привести в порядок свои хвосты. Её шапочка лежала рядом, а на голове торчком стояли два больших острых лисьих уха, которые через мгновение Ран испуганно прижала, обернувшись на шум и увидев Анноуна, появившегося из спальни.       Мгновение — и Ран, схватив свою шапочку, тут же натянула её на голову, покраснев от смущения; ещё мгновение — и она, сложив руки перед собой, поклонилась:       — Извините, хозяин, я думала, вы уже легли спать. Мне не стоило сейчас…       — Ран-сама, а где вы спите? У Юкари-сама, да? — предположил Анноун.       — Хозяин, в принципе мне и тут есть, где спать, — она махнула рукой в сторону кладовки, где вдоль стены били сложены несколько мешков с каким-то тряпьём. — Вам не стоит об этом беспоко…       — Ран-сама! Вы с ума сошли?       — Хозяин?       — Я не могу просто так спать там, зная, что вы, как… Не знаю… Ну не на коврике в прихожей, но вот так… Лучше я буду спать так, а вы — на кровати, а потом как-нибудь мы в деревне ещё одну добудем и…       — Хозяин, вам не стоит беспокоиться, я ёкай и могу спать в любых условиях. И если у Юкари-сама спальных мест хватало на всех, то тут оно должно доставаться хозяи…       — Ран-сама! — Анноун схватился за голову. — Вы делаете всю работу по дому, вы заслужили спать в удобных условиях гораздо больше, а я всё равно привык, знаете, в походы ходить, «пенка» и спальник — мне достаточно, и…       — Хозяин, я не дам вам спать в доме таким вот образом. Это может быть вредно для вашего здоровья. Сейчас осень, на полу холодно, а ещё за окном скоро ударят первые морозы, и вы простудитесь…       — Значит, вам можно, а мне нельзя? Тогда я вам тоже не дам спать так вот!       — Я ёкай, я не могу заболеть ни от какого физического воздействия.       — Не в этом дело! Если вам это о чём-то говорит, то в моём мире меня так воспитали, что я просто не смогу заснуть, если вы…       — Это вам не мешало спать всю эту неделю, хозяин.       — Тогда я не знал!       Ран закрыла глаза и тяжело вздохнула.       — Хозяин, конечно, то, что вы мне говорите, я обязана выполнять, но в то же время я должна охранять вас от всего вредного и опасного, и… Если вы так желаете, то единственный возможный вариант, который удовлетворит и вас, и меня, вам может показаться немного… некорректным, — Ран отвернулась, делая вид, что не заметила, как Анноун понял, какой «единственный вариант» она имеет в виду и смущённо опустил глаза в пол.       — …Так, это моя половина, я буду тут, у стенки, а вам — всё оставшееся, вот, здесь даже два разных одеяла, как раз, и вы не подумайте чего, это просто обстоятельства такие… — смущённо бурчал Анноун себе под нос, пытаясь, похоже, оправдаться, и не столько перед Ран, сколько перед самим собой. — Я просто вот тут буду лежать, и я не буду ничего, ну, это, в общем, я даже буду к вам спиной и вообще…       — Не утруждайте себя оправданиями, хозяин. Я всё понимаю, и если вы так решили, вам нет нужды объяснять это решение мне. Вы можете просто спать, и я тоже буду — в конце концов, мне нет дела до причин, что вас побудили к этому…       Анноун уткнулся в стенку носом и закутался в своё одеяло. Пролежав так несколько минут, он понял, что заснуть сейчас для него было бы весьма сложно. В голове крутились разные мысли, и с одной стороны он жалел о том, что так необдуманно решил не дать спать Ран нигде, кроме собственной кровати, а с другой — понимал: лежать одному тут, зная, что эта Ран-сама, одна из сильнейших ёкаев в Генсокё, ютится на куче тряпок, словно какой нищий бездомный на вокзале — определённо невозможно. И в то же время он буквально боялся пошевелиться: подобная ситуация была для него в новинку. И если одна часть его сознания убеждала его: «Ты сейчас лежишь в одной кровати с женщиной, не то ли это, что в твоём возрасте должно считаться победой?» — другая часть настойчиво твердила о том, что одно дело — поступать так с какой-нибудь сверстницей из параллельной группы в университете, и совсем другое — с Ран, которая… Которая была настолько далека от него морально и физически, что воспринималась скорее как богиня-покровительница, нежели как кто-то, с кем можно себе позволять такие вещи: даже мысли о них казались Анноуну возмутительными.       Он, несмотря на данное ранее обещание, осторожно повернулся сначала на спину, потом на другой бок. Ран лежала к нему спиной; её хвосты выбились из-под одеяла — было бы странно, если бы они смогли там поместиться, — и едва заметно пошевеливались: похоже, Ран уже смотрела какой-нибудь увлекательный сон. Кажется, её совершенно не волновала эта ситуация — и скорее всего, её хозяину тоже было не о чем волноваться, но как он ни старался, ему было тяжело себе это объяснить…       Когда Анноун, наконец, сумел открыть глаза утром, он понял, что выспаться в эту ночь ему определённо не удалось. Ран, похоже, уже давно встала, и единственное, что напоминало о вчерашнем — это редкие рыжие волоски, оставшиеся на кровати, и второе одеяло с подушкой, аккуратно сложенные на полке у стены. Из кухни уже пахло чем-то вкусным, и Анноун, вздохнув и мысленно досчитав до десяти, резко встал и, зевая, вышел в центральную комнату.       — Доброе утро, хозяин, — Ран совершенно беззаботно кивнула, расставляя тарелки на стол.       — Э-э… Доброе утро, Ран-сама… Это… Это ничего, что, ну, вчера… — Анноун задумался, а Ран подняла на него недоумевающий взгляд.       — Хозяин? Что такое? Что-то не так?       — Я вас хотел спросить, Ран-сама, может, я вчера что-то не то сделал, ну…       — Разве? Я так не думаю. Кстати, вы не выспались, хозяин? Я как раз добыла кофе в деревне, я помню, вам он нравится, вы можете пока идти умываться, а я сейчас накрою на стол…       Ран вела себя так, будто ничего не случилось, и Анноун постепенно успокоился. Уже через несколько минут, сидя за столом, они с Ран уже обсуждали планы на сегодняшний день…       В этот раз они отправились далеко на восток, сквозь деревню людей, мимо полей и лесов, раскинувшихся по обе стороны от дороги, мимо больших дубов и камней на перекрёстках дорог с указателями, высеченными на них, прямо к горам, что, скрытые дымкой утреннего тумана, возвышались на горизонте. Где-то через час после того, как они покинули свой дом, за очередным поворотом дороги, уже углубившейся в лес, росший на склоне горы, их взглядам открылась длинная лестница — и Анноун понял, что пункт их назначения уже близок.       Подниматься по такой лестнице было непросто: Анноун выдохся уже на второй сотне ступеней, когда сверху только-только показались большие красные тории, что, очевидно, отмечали конец лестницы. С сожалением он подумал, что в его мире здесь бы построили эскалатор, но это же Генсокё, поэтому придётся полагаться только на свои ноги…       Когда до верха оставался какой-то десяток ступеней, Анноун решил напоследок присесть и отдышаться. Ран осторожно устроилась рядом — кажется, она совершенно не устала, хотя проделала такой же путь рядом с ним. Пару минут они так сидели — усталый и вымотавшийся гость из Внешнего мира и местный генсокийский ёкай, который будто и не заметил эти сотни ступеней, до тех пор, пока их отдых не прервал нетерпеливый окрик сверху.       — И долго вы тут сидеть собираетесь? Загородили, называется, проход, а что, если ко мне посетители захотят заглянуть? Вдруг они с пожертвованиями, а вы тут их не пустите, а?       Анноун от неожиданности вздрогнул и оглянулся: над ними, прямо под ториями стояла женщина в характерном красном одеянии и недовольно похлопывала палочкой с бумажными лентами по своей ладони, глядя на пришедших, как на явно нежеланных гостей. Ран же, кажется, ничего другого не ожидала, поэтому совершенно спокойно, даже не поворачиваясь, а так и продолжая оглядывать окрестности, что отсюда, с вершины лестницы, расстилались далеко внизу, ответила:       — Доброе утро, Рейму. Я по поручению Юкари-сама. У нас новый житель в Генсокё, поэтому тебя нужно с ним познакомить, и…       — Чего? — возмутилась женщина. — Ещё один? Мало нам было того, Артура, и Бролли ещё, и этого, нового, так Юкари сразу ещё одного привела? Делать мне больше нечего, как следить за вашими гостями, и ладно бы жили себе, как все люди, в деревне и горя не знали, так нет же, лезут на рожон — а потом и их спасай, и исправляй всё, что они натворили… Юкари вообще обо мне думает? У меня и другие дела есть, и я не собираюсь этим заниматься!       Рейму — а как Анноун помнил по играм, это не могла быть кто-то ещё, да и Ран её назвала так, — гордо отвернулась — и внезапно встретилась взглядом с ещё одной гостьей, как раз только что вышедшей из частично перевязанной красными бантиками дыры в пространстве.       — Ай, Рейму-Рейму, какая-то ты обидчивая сегодня. Случилось что-нибудь? — поинтересовалась она, поднеся к лицу веер, и будто виновато глядя на Рейму. Впрочем, чтобы она действительно почувствовала себя виноватой — такого не мог ожидать никто из присутствующих.       — Юкари, чтоб тебя! Ты когда-нибудь перестанешь наводнять Генсокё этими вот? — она показала своей палочкой на Анноуна, и того внезапно захватило странное чувство опасности. — Может, мне его вообще вот прямо сейчас экстерминировать, чтобы неповадно было?       — Ой, Рейму, не смеши меня. Чтобы ты да по своей воле кого-то экстерминировала? Я смотрю за тобой с детства, и ты никогда себе такого не позволяла. Неужто что-то случилось, Рейму? — Юкари наклонилась к ней и сочувствующим тоном, прислонив ладони к щекам, продолжила: — Неужто ты устала от обязанностей хакурейской жрицы? Неужто у тебя какие-то проблемы на профессиональном, — хихикнула Юкари, — или на личном фронте? Неужто ты решила объявить войну всему Генсокё? Неужто…       — Знаешь что, Юкари, сейчас я тебя экстерминирую, а потом всех остальных. Будешь знать у меня. Достали уже, честное слово.       — Ладно-ладно, Рейму, если ты хочешь попробовать меня экстерминировать — я всегда к твоим услугам, — развела руками Юкари. — Впрочем, не хочешь ли сначала чаю нам предложить, а потом посмотрим, а?       Рейму приложила руку к лицу.       — Нет, Юкари, ты меня когда-нибудь точно разозлишь, и не видать тебе пощады от меня, — она хлопнула ёкайку по лбу своей палочкой, и та, всем видом показывая, будто ей очень больно от такого удара, потёрла «ушибленное» место ладонью. — Ладно, что с вами поделать, пойдёмте, что ли, — Рейму махнула рукой, и вся компания отправилась в храм.       Время за разговором прошло достаточно быстро, а Рейму предложила познакомить Анноуна с Марисой — по её версии, потому, что на первое время двое «наставников» в генсокийской жизни, не считая Ран, будет лучше, чем один, но всем остальным было вполне очевидно, что Рейму просто хочет спихнуть внезапно возникшие обязанности на кого-то другого. Так или иначе, ближе к полудню они отправились в дебри, как сказала Рейму, Магического леса.       Но по пути им встретилась путница, которую никто из них не ожидал увидеть.       Медленно, словно облако, ползущее по небу, она шла по луговой траве чуть вдали от дорожки, шурша осенними листьями при каждом шаге. То и дело она останавливалась и приседала, будто рассматривая что-то на земле; проходя мимо деревьев, уже частично сбросивших свою пожелтевшую листву, она засматривалась на те немногочисленные листья, что некогда составляли их пышную крону. То и дело она проводила рукой по их коре, удовлетворённо покачивая головой. Порой, сделав несколько шагов, она задумчиво останавливалась и закрывала глаза — а миг спустя вновь продолжала свою неторопливую прогулку. Пока ещё тёплый осенний ветер играл складками юбки её элегантного ярко-красного, будто только распустившийся мак, платья и норовил вырвать из рук солнечный зонтик, которым она укрывалась от ярких полуденных лучей — всё ещё согревающих землю, хотя и заметно слабее, чем летом…       Пока Анноун засматривался на путницу, Рейму успела собраться с мыслями.       — Ого, кого я вижу… Так, народ, давайте-ка пока отойдём в сторону и проберёмся по лесу, не хотелось бы мне сейчас злить её. Летать туда-сюда от её «мастер-спарка» — сомнительное удовольствие, — Рейму сошла с дорожки и показав рукой следовать за ней, отправилась к небольшому перелеску.       Но Анноун сообразил, что ему говорила Рейму, лишь когда было слишком поздно. Незнакомка, уже заметив нерадивого путника, с интересом рассматривала его, неторопливым шагом подходя всё ближе и ближе — и необъяснимое чувство сковало его, не давая пошевелиться. «Наверное, так чувствует себя кролик, на которого смотрит удав», — отчего-то подумалось Анноуну.       — Доброго дня, — кивнула ему незнакомка. — Вы, наверное, недавно у нас, раз я о вас не знаю. Не желаете ли представиться, уважаемый путник? Мне хочется знать всех, кто живёт здесь, дабы не допускать недоразумений. И, разумеется, правила приличия…       — Э-это, я, ну, типа… Анноун, вот, — он едва нашёл в себе силы поклониться в приветствии.       — Во-первых, даму перебивать нехорошо. Во-вторых, позволю себе заметить, что судя по всему, вы придумали себе это имя, чтобы скрыть истинное? Хорошо, я не буду вас расспрашивать, возможно у вас есть на это причины…       — Э-э… А вы… Вы… Как вас зовут? Вы знаете Юкари Якумо?.. — незнакомка вела себя так, что только глупец мог бы усомниться в её огромной силе. Пожалуй, по ощущениям Анноуна, она могла бы сравниться даже с Юкари — она будто распространяла вокруг себя эту ауру могущества. И если так, то она должна была быть с ней знакома…       — Ох… — вздохнула в ответ незнакомка, недовольно качнув зонтиком. — Разумеется, я как раз хотела представиться. И надо что-то делать с вашими манерами, молодой человек: вы второй раз перебиваете меня. Разрешите задать вам вопрос: не вселяет ли имя Юки Кадзами страх в ваше сердце?       — Э-э… Н-наверное… н-нет, а должно?       Незнакомка усмехнулась.       — Знаете, я могу с уверенностью сказать, что вы не отсюда. Все здешние обычно разбегаются, стоит им услышать его, и меня, не буду скрывать, немного радует то, что вы не такой. Это имя, как вы могли бы догадаться, принадлежит мне. Приятно познакомиться, я — Юка Кадзами, мастер цветов четырёх сезонов, как зовут меня здесь, — Юка едва-едва склонила голову.       — П-п… д-да, приятно…       — Касательно вашего вопроса про Якумо-сан, разумеется, я её знаю, и знаю очень давно, столько, сколько вам, наверняка, и не снилось…       — И с-сколько примерно?       — О, если я вам скажу, уважаемый Анноун-сан, то я раскрою свой возраст, а для приличной девушки это не самое хорошее, что может произойти. К тому же, вы меня снова перебиваете, и это не может не огорчать меня, — Юка неодобрительно покачала головой. — Я бы поучила вас хорошим манерам, да только боюсь, что вы это вряд ли переживёте, — она улыбнулась, и если поначалу её улыбка казалась весьма добродушной, сейчас в ней ощущалось что-то дьявольское.       — Впрочем, — лениво прикрыв глаза и повертев зонтик в руках, она немного отошла назад, — мне бы хотелось узнать, с какой целью вы пожаловали сюда. Помнится, мой опыт общения с гостями из Внешнего мира был не очень удачен. А то, что вы первым делом спросили о Якумо-сан, ещё больше настораживает меня…       Анноун отшатнулся. «Да, именно с таких заявлений обычно начинаются уличные драки, а если тут — Генсокё, то тут всё может закончиться гораздо плачевнее…» — подумал он.       — Э-э… Кадзами-сан… Я ничего такого не имел в виду, я просто мимо шёл, и если я чем-то вас обидел, то прошу прощения, я не хотел бы портить отношения с жителями Генсокё, наоборот, мне хотелось бы со всеми подружиться, и я не хочу ни с кем драться, наоборот, я буду рад, если мы с вами подружимся, и я… я… — Анноун запнулся и посмотрел на Юку будто бы снизу вверх — даже несмотря на то, что рост Юки немного не дотягивал до его собственного.       — Ого, вы не против подружиться со мной? С той, кого иногда зовут «абсолютным воплощением садизма»? Интересное желание. Что ж, как знать, может, вам это и удастся, хотя… Редко когда кому удавалось. Скорее это мне приходится терпеть назойливых «почитателей» или отмахиваться от тех, кто пытается сделать вид, будто не боится меня. Я надеюсь, что ваши помыслы более чисты и благородны, и тогда, возможно, вы меня не разочаруете.       — Я п-постараюсь…       — Вот и хорошо. Так в чём же цель вашего визита сюда? Подружиться со всеми? Во-первых, это малореально, а во-вторых, ради такой цели прыгать между мирами — необдуманный поступок. Ну и не говоря уже о том, что целью «подружиться» гораздо чаще прикрывают более порочные замыслы, — Юка предостерегающе покачала пальцем.       — Нет, я ничего такого, я, это, в самом деле, я…       — Не заставляйте меня повторять вопрос, пожалуйста.       — Э-э… Цель, да? Ну, я… Простите… Я не знаю, просто так получилось…       — Просто получилось? Что ж, я понимаю. Вас каким-то образом забросило в этот мир, и теперь вы пытаетесь, как вы говорите, подружиться со всеми, сколотить шайку самоуверенных личностей и устроить очередной инцидент, настроив остальных против себя и снова причинив неприятности Генсокё? — Юка подошла вплотную к Анноуну, многозначительно посмотрела ему прямо в глаза и продолжила: — Учтите, молодой человек, если эти неприятности докатятся до моего сада, можете не просить меня о пощаде. Я видела многих вроде вас, и пока что они не оправдывали моих ожиданий. И если вы, как говорите, хотели бы подружиться со мной, вам придётся очень постараться. Я добра к тем, кто достоин такого отношения, но его надо ещё заслужить.       Она вызывающе смотрела ему прямо в глаза — и Анноун увидел, как в её взгляде исчезает сострадание и интерес и загораются огоньки недоверия и безжалостной решимости: ещё чуть-чуть — и неизбежное наступит. Он вновь ощутил тот страх, который напомнил ему о первой его встрече с Фландр, и поспешил отойти — и кажется, не один он почувствовал то, что ситуация начинает накаляться.       Рейму тоже посетила подобная мысль: она высунулась из кустов, куда едва успела спрятаться вместе с Ран перед тем, как Юка заметила их, и крикнула ёкайке:       — Эй, Юка, перестань уже докапываться к нему! Не видишь, человек только попал сюда, а ты уже его запугала до смерти! Иди своей дорогой куда шла, мы к тебе не приставали, и ты изволь тоже не трогать нас!       — Так-так-так, — Юка медленно повернула голову на голос, а затем вновь оглядела Анноуна. — Значит, вы, молодой человек, уже начали претворять ваш план в жизнь. Знаете, я не люблю, когда меня пытаются обмануть. И мне не остаётся ничего другого, — она выставила зонтик перед собой, уперев его в грудь Анноуна, который был способен только смотреть за тем, что она предпринимала…       — Летний знак: Мастер-спа…       Анноун почувствовал, как что-то быстрое сбивает его с ног, как его тело, повинуясь неведомой силе, куда-то летит, как небо и земля бешено закрутились вокруг, как раздался оглушительный грохот и яркая вспышка ослепила его, после чего весь окружающий мир будто провалился в темноту.       …Когда он открыл глаза, он увидел себя лежащим на небольшом диванчике, что стоял посреди какого-то, похоже, склада: всё вокруг было заставлено разнообразными ящиками, коробками, полками, стеллажами, на которых лежали какие-то книги, бутылочки, мешочки, странные инструменты и ещё миллион вещей. Помещение, где он находился, напоминало его собственный дом, но было сильно меньше, да и кроме того, здесь пахло лесной сыростью, грибами и чем-то ещё, чем — он не мог понять. А над ним стояли трое — Ран, Рейму и ещё одна хитро улыбающаяся девушка со светлыми волосами; часть из них была заплетена в небольшую косичку, конец которой болтался перед глазами у Анноуна.       — Хозяин, я безмерно виновата, что не предупредила вас вовремя, но я не ожидала, что Кадзами-сан встретится нам по пути. Её очень легко спровоцировать, а последствия могут быть очень нежелательными. Если бы я опоздала всего лишь на мгновение, то вряд ли бы вам смогли потом помочь даже в Эйентее. Если Кадзами-сан не связана правилами спелл-карт, она может быть очень жестокой, — виновато склонила голову Ран.       — Вот идиот же, — пожала плечами, сложив руки на груди, Рейму. — Ран, эти «путешественники» из Внешнего мира, ёкай их побери, никогда не слушают, скажешь ты им что-нибудь или нет. Может, если б ты опоздала, было б одной проблемой меньше. А ты, — она посмотрела на Анноуна, — слушай, что тебе говорят! Сколько раз вам объяснять, Генсокё — опасное место! Даже днём! Везде, кроме деревни людей! А ты, у меня даже слов нет, решил с самой Юкой поговорить! У тебя в башке что-нибудь вообще есть, а? — Рейму бесцеремонно постучала кулаком по лбу Анноуна, а потом — по спинке диванчика. — Смотрю, разницы нет! А такие, которые не думают, долго тут не живут! Ещё и мне за таким, как ты, приглядывать? Нет уж, увольте! — разгневанная Рейму развернулась спиной к Анноуну, всем видом демонстрируя, что не хочет иметь ничего общего с таким легкомысленным гостем Генсокё.       — Рейму, хватит тебе уже, зе. Видела ты хоть кого-нибудь из-за барьера, который бы не допускал ошибок? Зато они смешные и интересные, зе! — захохотала третья девушка. — Кстати, парень, будем знакомы. Мариса Кирисаме, зе! И хоть я тоже могу кого-нибудь поджарить мастер-спарком, как Юка, но я-то поприличнее её буду и не собираюсь бросаться на прохожих просто так! И это, — она самодовольно подняла голову, — скажи спасибо моему целебному грибному отвару, что смог тебя вернуть в сознание за десяток минут! Вот тебе ещё, — она подала ему большую глиняную чашку, — пей, набирайся сил, тебе это ещё пригодится!       Анноун, который до того видел Марису только на экране монитора, да мельком — на празднике урожая неделю назад, сейчас удивился, насколько же она соответствует его представлению о ней. Поднеся к губам чашку с отваром, он отпил немного: отвар был горьким и горячим, но уже с первым глотком он почувствовал, как голова начинает работать лучше, а тело, до того заявляющее о себе тупой болью от многочисленных синяков, полученных им при ударе, когда Ран, рискуя собой, в последнее мгновение вытолкнула его из-под луча мастер-спарка, и потом, когда он, отлетев на десяток метров, шлёпнулся о землю, приходит в норму. Он вновь оглядел собравшихся…       — Это… простите, что заставил вас переживать… — он закрыл глаза. — Мне, похоже, надо, ну, самому тоже уметь постоять за себя, и вот…       Ран, Мариса и Рейму, уже вновь повернувшаяся к Анноуну, непонимающе переглянулись.       — Научите меня даммаку! — заявил Анноун.       — Чего?! — только и смогли хором произнести все трое: Ран — удивлённо, Рейму — негодующе, а Мариса — с неподдельным интересом.