Тринадцатая ночь

Гет
Перевод
NC-17
Завершён
11686
переводчик
Daria Cherry бета
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
253 страницы, 24 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
11686 Нравится 657 Отзывы 5309 В сборник Скачать

Глава 5. Что ни делается - все к лучшему

Настройки текста
Четверг – Добрый вечер, мистер Малфорд. – Ну что ж, и вам доброго вечера, мисс Грейнджер, – едва сдерживая смех, поздоровался он. – Господи, да ваши волосы явно плохо ладят с дождем. – Он все-таки усмехнулся, когда она потянулась к голове, в яростной попытке пригладить этот кавардак. В попытке, кстати, бесполезной. Она пробормотала что-то себе под нос. – Что, простите? – он не смог сдержать еще одну усмешку. – Ничего, – сквозь зубы прошипела она. – Вы так и собираетесь стоять тут и заливать мою и без того неприглядную прихожую или все-таки войдете? – Вашу и без того неприглядную прихожую или вашу гостиную. Выбирайте, – ее слова снова больше напоминали шипение змеи. – Или вы можете дать мне полотенце. Если, конечно, не боитесь, что я замараю его своей грязнокр… грязной влажной кожей. – Знаете, наверное, мое полотенце будет грязным, если вы его используете, но видите, какая штука, есть такая замечательная машина: кладете в нее грязные вещи, а достаете уже чистые! – довольный, сказал он, шагая в другую комнату. – Прямо магия какая-то, мисс Грейнджер! – с мордой нализавшегося валерьянки кота добавил он, вручая ей полотенце, широкую футболку и спортивные шорты. – Это еще что? – с подозрением спросила она. Он закатил глаза. – Это называется сухая одежда. Я что, действительно должен вам объяснять ее концепцию? Потому что я могу. Конечно, если вы предпочтете остаться в своем промокшем до нитки костюме, то тоже сможете быть моим гостем. Но, правда, в этом случае я попрошу вас не садиться на мой диван. – Спасибо, – пробормотала она сквозь зубы, весьма смущенная и раздосадованная. – Не за что. Можете переодеться в ванной, – рукой он указал назад, вглубь квартиры. – Когда вы выйдете, я могу рассказать о концепции зонтиков, если пожелаете. Изумительные изобретения, эти зонтики. Немного менее волшебные, чем стиральные машины, но все равно символизирующие победу человечества над первобытными силами природы. – Я знаю, что такое зонтики, – прокричала она из-за двери ванной, и ему представилось ее насупленное личико. – Я просто не знала, что пойдет дождь. – Вот оно что, – отозвался он. – Тогда я полагаю, нам стоит обсудить кое-что под названием «прогноз погоды». Знаете, такой интересный вид предсказаний, который мы изобрели. – Как вы это назвали? – спросила она, приоткрыв дверь ванной. – Прогноз погоды. П-Р-О-Г-Н-О-З. – Нет-нет, как вы его потом описали? – Почти уверен, что назвал его «видом предсказаний». Вы пытаетесь запомнить точную формулировку, потому что хотите записать ее в свою книжку, когда выйдете? – Эмм… да. Я сейчас. – Да не торопитесь. Я все равно никуда не ухожу. Он пошел на кухню и начал заваривать чай, отчаянно пытаясь не думать о том, что она в данный момент полуголая в его ванной. А еще ему мучительно хотелось понять, почему его разум был так взбудоражен этой мыслью. Конечно, объяснил он сам себе, это, скорее всего, из-за того, что у него давно не было женщины. По крайней мере, два месяца, но кто знает, как давно, в самом деле? Как и обо всем теперь, он имел общее представление о том, как это – заниматься сексом – удивительно приятно, – тем не менее, у него не было настоящих воспоминаний о том, как он занимался сексом с кем-либо. И то, что он сейчас представлял себе это самое «времяпрепровождение» именно с мисс Грейнджер, было лишь результатом его долгого воздержания и того, что она сейчас переодевалась в его ванной. Ну, может быть, еще того, что она была довольно красива. Чайник начал свистеть, словно сигнал поезда, который велел ему сойти на этой станции и прервать путешествие своих размышлений. С облегчением он залил горячую воду в заварочный чайник и бросил туда металлическое ситечко с чаем. – У вас не найдется пакета, чтобы сложить это? – спросила она. Под «этим» подразумевалась ее вымокшая до нитки одежда, скатанная в клубок и лежащая на его скомканном банном полотенце. Его беговые шорты доходили ей до колен. Его футболка – до середины бедра. Даже в такой мешковатой одежде он мог видеть изгибы ее тела. Он заставил себя посмотреть на ее лицо, ставшее рубиново-красным. Затем быстро отвернулся и стал рыться в шкафу в поисках пакета. – Я бы… эм… предложил вам положить костюм в сушку, – сказал он, – но… эм… для него, наверное, подходит только сухая чистка. Не хотелось бы его испортить. А, вот и пакет. – Да, верно. Спасибо. На голове у нее по-прежнему был бардак. Умиляющий такой бардак… Он пытался не улыбаться, пока разливал чай по чашкам. – Почему бы вам не пойти в гостиную? Кажется, вы больше не представляете непосредственной угрозы для моего дивана. – Да уж. – Она мельком посмотрела на него, но с кухни не ушла. Наверное, все еще злится из-за его изучающего взгляда, заключил он. – Сейчас принесу чай и лепешки. – Лепешки? – она удивленно приподняла бровь. – Да. И даже не из упаковки. – Вы что, на самом деле испекли лепешки, мистер Малфорд? – Нет. Купил их в кондитерской, она ниже по улице. Но все-таки они не из упаковки. Она чуть улыбнулась и забрала у него чашки. Он прошел за ней в гостиную, взяв тарелку с лепешками. Она поставила чашки на вытащенные им подставки и начала рыться в своей холщовой сумке. – Хорошо, что вы взяли ее вместо вашего кожаного кейса, – сказал он, усаживаясь на диван. – И да, и нет, – пробормотала она, изучая мокрый ком, который до недавнего времени был ее записной книжкой. Он обеспокоенно вздохнул. Нет, слишком наигранно. – Записная книжка! Ценная, просто бесценная записная книжка! Все ваши потрясающие наблюдения о том, положил ли я левую ногу на правую или наоборот! И все это пропало! Право, жестока с нами мать-природа! – К вашему сведению, – сказала она ледяным голосом, – я всегда делаю резервные копии своих отчетов сразу после наших встреч. Так что все мои наблюдения в целости и сохранности. – Ох, ну, слава Богу! А то я уж разволновался. – Ага, уверена. Эм… могу я позаимствовать у вас ручку и бумагу? – Определенно нет. – Он налил в чай немного молока. – Ну не будьте вы сволочью. – Без шансов. – Мистер Малфорд… – начала она, повышая голос. – Если я дам вам ручку и бумагу, что вы будете делать? – быстро прервал ее он. Она посмотрела на него, как на маленького, довольно глупого ребенка. – Я буду записывать, – медленно сказала она, четко произнося каждое слово. – Именно. То, чего я и боялся. – Вы не могли бы просто… – Мисс Грейнджер, – снова прервал он, потянувшись за лепешкой, – если вы начнете записывать, то это станет встречей с моим социальным работником. – Я не понимаю, что вы… – В противном же случае, – продолжил он, макая лепешку в чай и намеренно избегая взгляда в глаза, – это будет просто встречей. Он ожидал обличительную саркастическую отповедь о том, что она «тут вообще-то работает, мистер Малфорд», но вместо этого она тоже потянулась за лепешкой, а потом еле слышно сказала мягким голосом: – Тогда ладно. – Отлично, – довольно улыбнулся он. – Так как прошел твой день? – Мой день? – кажется, вопрос вогнал ее в ступор, но она быстро реабилитировалась: – Отлично. Ну, кроме той части, где я попала под проливной дождь. – Да, такая жалость. – А ваш день как, мистер Малфорд? – О, нет, нет, так не пойдет. Ты не можешь называть меня так, если просто пришла со мной встретиться. – И как мне тогда называть вас? Тебя… Объект? Он искренне усмехнулся. – Туше. Она улыбнулась. Немного нервно, но во всю ширину рта. – Я настаиваю на использовании моего полного имени: Дрейк Октавиус Малфорд. – Октавиус? Они серьезно назвали тебя Дрейк О. Малфорд*? – она потерла виски. – Это не просто так, верно? – Ты даже не представляешь… – пробормотала она. – Что ты имеешь в виду? – Ничего-ничего. Так ты предпочитаешь, чтобы я называла тебя Дрейком? – Ну, если не хочешь сразу перейти к панибратским прозвищам. – Значит, Дрейк. – А мне можно называть тебя как-то кроме мисс Грейнджер? – Нет. – Тогда я могу выбрать для тебя имя на свой вкус? – Определенно нет. – Так, ну подумаем, – сказал он, полностью игнорируя ее последний ответ. – На карточке, что ты дала мне, значится Г. Грейнджер, так что мне есть с чем работать. Скажем… Грета? Грейс? Гейл? Гленис? Она смотрела на него в упор, пока он отгадывал, но ни один мускул на лице не дрогнул, показывая, что она не будет в это играть. Что его, собственно, не останавливало. – Гвеннет? Габриэлла? Гертруда? Гумбертина? О, да, мне нравится вот это. Гумбертина. – Да это даже не имя! – запротестовала она, не выдержав. – Ну, лучше, чем ничего. – Почему бы тебе просто не называть меня мисс Грейнджер? – Потому что твое имя Гумбертина. Ее лицо было каменной маской, но он собирался сделать все, чтобы сломать ее. – Наверное, я могу сокращенно называть тебя Гумби. Уголок ее губ дернулся. Прогресс. – Хочешь еще лепешку, Гумби? Она сжала губы, отчаянно пытаясь не улыбаться. – Думаешь, дождь снова пойдет… Гумби? – Ну ладно, ладно! – воскликнула она, наконец улыбаясь. – Мое имя – Гермиона. – Гермиона? – Да. И да, я хочу еще лепешку. – Она закинула одну ногу на другую. Зеленый нейлон его беговых шорт оголил пару сантиметров кожи бедра. – Красивое имя, – облизнув высохшие губы и нервно сглотнув, он пододвинул блюдо с лепешками к ней. – Я… эмм… спасибо, – с запинкой произнесла она, положив лепешку к себе на тарелку. – Так как твоя работа? – О, нет, ничего из этого. Сегодня мы не говорим о моей работе. – Послушайте, мистер Мал… Послушай, Дрейк… хотя я не записываю, мне все равно нужно задавать тебе эти вопросы. Он вздохнул. – Ладно. С чертовой работой все хорошо. С чертовым начальником все хорошо, с чертовыми коллегами все хорошо, с чертовыми стажерами все хорошо, с чертовой квартирой все хорошо, с чертовым… – А что насчет чертовой временной сотрудницы? – Что? – он нахмурил брови. – Чертова временная сотрудница. Обладательница пары убийственно охеренных ножек? Он медленно втянул воздух, отвернулся и бросил недоеденную лепешку обратно на тарелку. – Не знаю. Она закончила в пятницу. Полагаю, у нее тоже все хорошо. – Понятно. Жалеешь, что не поговорил с ней? – Не делай этого, – угрожающе зашипел он, покачав головой. – Не делать чего? – Не играй снова в чертового социального работника со мной. – Я не… – Да-да, именно это ты и делала. – Ладно. Правда. Должна ли я напоминать тебе, что я тут вообще-то… – Да-да, я знаю. Ты тут вообще-то делаешь свою работу, – он со стуком поставил кружку на кофейный столик. – Мне жаль. – Не жаль. – Ну, немного… – Пх… – сорвалось с его губ. Конечно, он не верил. – Лепешки вкусные, – сделала она слабую попытку сменить тему разговора. Он включил телевизор. – Они апельсиновые? – А на вкус они апельсиновые? – раздраженно спросил он. – Ну да. – Тогда да, они действительно апельсиновые. Вот блин… – Да что с тобой такое? – Что такое? Что со мной такое?! Да это самый тупой вопрос, который я когда-либо слышал! Нет, ну в самом деле, я не слышал ничего тупее, а у меня и воспоминаний-то в голове всего о двух месяцах! – он злобно клацал по кнопкам пульта, переключая каналы так быстро, что было трудно определить передачу. Ура! Футбольное обозрение. – Не могу поверить, что они продули и этот, – сказал он, кивнув на телевизор. – Ебаный худший кипер** в лиге. – Дрейк, я…. – начала было она. – Прости… что ты сказал? – Что, оскорбил твои нежные ушки? Думал, ты уже выработала иммунитет к этому. – Да я не о том… Как ты назвал его? Футболиста? – Ебаный. Худший. Голкипер**. В. Лиге, – по словам повторил он. – А… Обозрение игры закончилось, сменившись каким-то идиотом в костюме, болтавшем об экономике. Он выключил телевизор, и тишина повисла в комнате. Ему стало неуютно. – Да, я жалею, что не поговорил с временной сотрудницей, – сказал он наконец. – Ясно? Жалею. Такого ответа ты хотела? Я даже ее чертового имени не знал. – Почему не спросил? – Потому что мне нечего было ей сказать. «И потому, – добавил он про себя, – что я трус». – Тебе действительно нужно узнать других людей, Дрейк. – Да, ну для начала мне бы нужно узнать себя, не правда ли? – он хотел, чтобы это прозвучало безразлично и саркастично, но прозвучало просто жалко. – Думаю, ты прав. Он коротко горько усмехнулся. – Признаешь, что я прав? Небось, ни за что не сказала бы, будь под рукой записная книжка, ведь пришлось бы это документировать. – Иногда даже сволочи должны выигрывать, – философски заметила она. – Один ноль в пользу Драко. – Внезапно она опрокинула чашку чая. К счастью, она была практически пустая. – О, Господи… – забормотала она, стирая маленькую, но все расползающуюся чайную лужицу бумажной салфеткой. – Да все нормально. Кстати, мне нравится это прозвище. Дрейк-О. Думаю, меня могли так называть в университете, нет? – Да, возможно, – поспешно сказала она. – Прости за кофейный столик. – Не волнуйся. – Он взял комок промокших салфеток, чтобы выбросить его в мусорную корзину на кухне. Когда он вернулся, она уже поднялась с дивана. – Вот черт. Я знал, что ты это сделаешь. – Сделаю что? – Используешь то, что я вышел из комнаты, как причину для ухода. – К твоему сведению, Дрейк… – Дрейк-О. – Я не буду тебя так называть. – Уже назвала. – Ну так больше не буду, – она уперла руки в бедра. Уголок футболки чуть приподнялся, открывая тоненькую полоску кожи на ее боку. – Посмотрим, – он озорно усмехнулся. – Как я и говорила… к твоему сведению, Дрейк, я просто встала, чтобы посмотреть как Шекспир смотрится в твоем книжном шкафу. И вот теперь я смотрю на твой шкаф и вижу, что книги там нет. Что опять же делает твой шкаф пустым. – Может, я просто пытаюсь вытянуть из тебя побольше подарков, Грейнджер. – Я думала, ты будешь называть меня Гермиона. – Я думал, ты будешь называть меня Дрейк-О. – Я не буду больше дарить тебе подарки, – сказала она, пропустив мимо ушей последний комментарий. – Ведь от одного ты уже избавился. Он вопросительно посмотрел на нее. – А я и не избавлялся от него. Книга в моей спальне. Читаю каждый вечер. – Ты… правда? – Я бы предложил тебе самой убедиться, но у меня есть ощущение, что ты найдешь до ужаса непрофессиональным пойти со мной в спальню. Она закатила глаза, но кончики ушей стали ярко-красного цвета. – Опять же, – добавил он с самодовольной ухмылкой, – полагаю, все зависит от профессии. – Господи, да ты сегодня в ударе. – Опять-таки жаль, что у тебя нет записной книжки. Эти перлы просто необходимо увековечить. – Так… ты читаешь каждый вечер? Тогда думаю, уже осилил полстранички аннотации. – К твоему сведению, Грейнджер, – сказал он, идеально копируя ее интонацию, – я уже прочел целых три пьесы. Она выглядела чрезвычайно сомневающейся. – Да ладно? – Серьезно. – И какая, скажи на милость, твоя любимая? – «Двенадцатая ночь». – Да ты шутишь. – Почему ты не веришь? – Потому что, – чисто по-женски аргументировала она. – Потому что? – Потому что… потому что… ну, я не знаю. Я думала, ты больше приверженец «Тита Андроника». Он улыбнулся. – Неужели я настолько плох, Грейнджер? Она вернула улыбку. – Не знаю. А ты как думаешь? – Ну, моя догадка так же хороша, как и твоя, – ответил он. Они обменялись любопытными взглядами. Она нервно усмехнулась. – Нет, серьезно. «Двенадцатая ночь»? – Серьезно. – Но почему? – Что было с ней? – Что, прости? – Орсино. Спрашивает у Виолы. – Прости, не запоминала наизусть. – Орсино. Он просит Виолу рассказать ему о сестре. – Своими серо-голубыми глазами он посмотрел прямо в ее карие. – Конечно, у Виолы не было сестры. Она рассказывала о себе… Ей нужно было забыть себя, чтобы стать кем-то другим. Когда Орсино спрашивает у Виолы: «Что было с ней», она отвечает: Ее судьба, мой герцог, Подобна неисписанной странице. Она молчала о своей любви, Но тайна эта, словно червь в бутоне, Румянец на ее щеках точила. Безмолвно тая от печали черной, Как статуя Терпения застыв, Она своим страданьям улыбалась. Так это ль не любовь? («Двенадцатая ночь», перевод Э.Л. Линецкой) Если ему не показалось, ее глаза увлажнились. Она быстро сморгнула и разорвала зрительный контакт, поглядев себе под ноги. – Мне… пора идти, мистер Мал… Дрейк. Уже поздно. – Да, полагаю, что так. Сейчас, принесу твой костюм. – Он пошел на кухню и вытащил пакет с ее мокрой одеждой. – Конечно, можешь одолжить мою футболку и шорты ненадолго. – Спасибо. Она привязала ручки пакета к ремешку холщовой сумки и прошла к двери. – Спасибо за чай, Дрейк. – Пожалуйста. – Увидимся через неделю. – Она открыла дверь и переступила через порог. – Грейнджер, – внезапно позвал он. – Да? – она обернулась. Он глубоко вздохнул. Он просто обязан был попробовать. Хотя бы в этот раз. – Что скажешь, если вместо того, чтобы прийти сюда в следующий четверг, мы пойдем куда-нибудь поужинать? – Нет. – Быстро. Ты даже не подумала. – Мне и не нужно об этом думать. Я не могу. Ты… я просто… это слишком… – Это будет непрофессионально? – Да, – в голосе звучало облегчение от того, что он сумел найти верные слова. – Я понимаю. – Отлично. – А как насчет такого: в следующий четверг ты приходишь сюда, задаешь мне три любых вопроса, какие только захочешь, я дам прямые честные ответы и не буду при этом вести себя как сволочь. Это будет очень профессионально. – Звучит восхитительно. – Она сузила глаза. – А в чем подвох? – А подвох в том, – сказал он с ухмылкой, – что вечером следующей субботы, когда отпадет необходимость в профессионализме, мы поужинаем. – Нет. – Пообедаем. – Нет. – Съедим десерт. – Нет. – Пропустим несколько стаканчиков. – Нет. – Стаканчик. Один. – Нет. – Прогулка в парке. Днем. И ты сможешь задать ПЯТЬ вопросов в четверг. И я не буду сволочью. А если твоя книжка снова промокнет, я без вопросов дам тебе ручку и бумагу. Она тяжело вздохнула. – Я подумаю. – Ты скажешь «да», – самодовольно улыбаясь, сказал он. Она посмотрела так, будто тоже собиралась улыбнуться, но предпочла поскорее уйти. Прогресс.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.