Глава II. Маэдрос Эрхамион [1]
В каждом отдельном случае решимость — проявление мужества; когда же она становится постоянным свойством характера, она представляет духовный навык. Здесь имеется в виду не мужество перед лицом физической опасности, а мужество в отношении ответственности, так сказать, перед лицом моральной опасности. Клаузевиц К. [2]
Выкрики и пение рогов встречали нас у лагеря. Первыми ехали Глорфиндель и его дюжина. За ним следовали знаменосцы в порядке старшинства (первым был стяг Келегорма). И уже за ними ехали мы — принцы крови Финвэ. Завершали процессию три избранные дюжины, которые были взяты собственно для порядка, ибо невместно принцам ездить в одиночестве. Особенно к другим принцам. На пути к дворцу Финголфина (если его можно так назвать) близнецы и Аредэль рассказывали, как они узнали о нашем приезде. Никому из них, на самом деле, никто об этом сообщать не собирался. Но Амбаруссат ещё вчера вечером встретили Мирэриля, которого Алкардиль (его отец) послал через озеро по воде, дабы заранее сообщить Маглору о моём приезде. Поразмыслив над этой инициативой, я признал её скорее полезной, поскольку сейчас мне раздоров меж Нолдор не нужно. Аредэли о нашем скором приезде сообщил Амрас. Амрод пытался передать информацию Келебримбору, но молодого кузнеца весьма достали не знающие чем заняться Амбаруссат. И Амрод был послан прямо из кузни. Куруфин искренне смеялся над обиженными интонациями младшего из сынов Феанора. Он явно был доволен занятьями сына. Но планы близнецов не расстроило выпадание одного элемента. Чтобы Аредэль не оствновил излишне опекающий её Тургон, нужно было проделать всё быстро. Для этого близнецы заняли позицию на башне с воротами. Через которую мы должны были въехать в лагерь. Принцесса ждала их вести в своём флигеле дворца Финголфина. Собственно, когда Амбаруссат нас заметили и опознали, они немедля направились ко дворцу. Они не учли одного — предприимчивой натуры сестрицы. Как только она их увидела, то сразу побежала в конюшню, где одна из её лошадей уже была осёдлана (будто по недосмотру). В результате близнецы увидели её перед воротами конюшни, когда Аредэль белой молнией из неё вылетала. Они пытались её догнать, но безуспешно. А Тургон даже послал за сестрой наиболее готовую в тот момент дюжину. Я всё же надеюсь, что после нашего представления Тургона отпустит неуёмное желание держать родичей под наблюдением и постоянной охраной. Мы проезжали по улочкам, что некогда принадлежали нам. Да в сущности северный лагерь отличался от южного своей величиной (он был больше) и чуть большим процентом каменных построек. Нолдор Первого Дома отстраивали его около трёх валианских [3] лет. Это двадцать восемь солнечных лет. И чувство собственности на эти стены вызывало странное ощущение в душе. И если у меня такой диссонанс, то каково моим братьям, которые не имеют дополнительных воспоминаний, но работали здесь наравне со всеми? Но ещё страннее было ощущать, что скоро мы увидимся с королём, которого мы уже не надеялись увидеть, с эльфом, который побывал в Аду этого мира, с нашим братом. Мы не виделись с ним около тридцати солнечных лет — большой срок по людским меркам, но людей здесь ещё не знали. Мы понимали, что годы в темнице не могут исчезнуть бесследно. И несмотря на знание канона, предстоящая встреча с братом меня сильно волновала. Политический же аспект создавшейся ситуации также не оставил меня равнодушным. Братья, как и я, были не в своей тарелке. Лицо Келегорма ожесточилось, а Куруфин периодически яростно стискивал чёрный свёрток. Но придётся покориться. Сейчас противники внуков Тэриндэ сильней, да и ссора нам не нужна. У нас есть другой враг, общий. Тот Враг, который размозжил голову нашему деду, тот, чьи подручные нанесли моему отцу смертельную рану, наконец тот, кто обманом пленил моего брата и повесил его на своей крепости. И эту истину стоит объяснить всем братьям, но сейчас нельзя просто взять и отдать власть. Потеря лица перед вассалами. Пока я размышлял, мы прибыли на место. Наша процессия величаво выходила на широкий двор. Вот она — цель нашего путешествия. Дворец на северной стороне озера Митрим. Высокое крыльцо. На нём стоят многие принцы. Ещё раз оглядев собравшихся, я понял, что здесь находятся все принцы, которые хоть что-то решают. В середине стоит Нолофинвэ. На нём синий, расшитый серебром, кафтан, а голову венчает причудливый, серебряный венец. Справа от него — Ириэн [4], единственная из дочерей Финвэ, ушедшая в изгнание. Теперь она — хозяйка в доме своего брата, ведь жена Финголфина не последовала за ним в Средиземье. Дальше стоит Тургон, его недовольный взгляд устремлён на Арэдель, с ним рядом тихо переговариваются Ангрод и Аэгнор. Слева от Финголфина только что прервали беседу Фингон и Маэдрос. Наш брат искренне нам улыбался. Его рыжие волосы забраны назад. На нём красный кафтан, на котором серебряной нитью вышиты восьмилучевые звёзды. Меч у него висит справа. Маэдрос по привычке пытается приветствовать нас правой рукой, но поняв, что не имеет такой возможности, грустно усмехается, не пытаясь повторить приветствие. Левее Маэдроса стоит Маглор, а рядом с последним Финрод Верный с сестрой, видимо, они подошли что-то спросить у именно Маглора. Иначе, мне не понятно: что они делают с этой стороны? Кстати, сестра Финрода. Второй встреченный мною персонаж из книги «Властелин Колец» и первый из фильма (не считать же почти вырезанного сценаристами Глорфинделя, который по сути был массовкой). Будущая Владычица Золотого леса была действительно прекрасна. Её золотые волосы сверкали под лучами вечернего солнца. Наша кавалькада, въехав в ворота, завернула направо так, чтобы мы с братьями оказались напротив немаленького крыльца (такое количество принцев поместилось!). Когда мы доехали и спрыгнули с лошадей, а конюхи, подхватив поводья, начали их уводить, с крыльца громко раздалось: — Я, Нолдоран [5] Нолофинвэ, приветствую вас, сыны Куруфинвэ. Здесь в моём доме вы найдёте кров и еду, — речь Финголфина была размеренной и чёткой. Эти слова мы встретили стоя плечом к плечу и дерзко глядя на новоявленного короля. Аредэль отошла в сторону чувствуя, что это не её разговор. — Мы приветствуем всех, здесь собравшихся, принцев крови Финвэ, — отвечал Келегорм, как старший, потом он глянул на стоящего справа от него Куруфина. Курво слегка кивнул и продолжил: — Мы желаем вручить нашему брату вещь, теперь принадлежащую ему по праву, — с этими словами Куруфин, не теряя достоинства, поднялся к Маэдросу. Мы последовали за ним. Остановившись на несколько ступенек ниже Нельяфинвэ, Куруфин склонился, отбрасывая ткань. Под тканью был долгий меч в богато изукрашенных ножнах. На драгоценных камнях и золоте играли солнечные лучи. А ещё на ножнах оставалось несколько чёрных подпалин — следы последнего боя. Куруфин, наполовину вытянув меч из ножен, подал его Маэдросу рукоятью вперёд. — Брат, я думаю, что ты потерял не только руку. Так возьми же по праву то, что некогда принадлежало нашему отцу! — Атаринкэ сказал. Он протягивал Нельо «Нарамбар» [6] — меч Феанора. Меч, который остался напоминанием об отце. Меч, лезвие которого помнило и эльфийскую кровь, и орочью. Меч, кончик которого один раз уже упирался в грудь Финголфину. И после этого Финголфин признал все права Куруфинвэ и его Дома. Маэдрос сейчас мог просто взяться за рукоять и, вынув меч из ножен, направить на Нолофинвэ. Но надо признать, что Куруфин оставил Маэдросу выбор. Мой младший брат чтил право старшинства, ведь именно к нему он апеллировал. И это могло спасти хрупкий мир. Если Маэдрос не решится. По канону он не стал сеять вражду, но кто знает, как будет сейчас? Было видно, что похожие мысли терзают умы окружающих. Конечно без канона… С другой стороны, Пётр Платов попал, почему кто-то ещё не мог попасть? Я даже не знаю к добру это было бы или к худу. Наиболее странной, на мой взгляд, была реакция Галадриэли. Дочь Финарфина смотрела на нашу сцену с выражением жадного интереса на лице. Когда иные напрягались и обращались в твёрдый камень, не имеющий эмоций, Артанис внимательно на них смотрела. Вероятно думая, что на неё-то никто не глянет. Это было весьма интересно, но думать об этом я буду потом. Стоило обратить внимание на тех, кто будет позже назван великими владыками нолдор. Финрод смотрел испытующе, его рука легла на эфес меча. Возможно это было связанно с его родичами, которые были убиты в первой Резне. И Верный принц мог ожидать братоубийства прямо здесь, на этих ступенях. Впрочем, у многих руки потянулись к поясам. Тургон хмуро смотрел на нас, Ангрод и Аэгнор тоже были не в восторге, а во взгляде Лалвендэ был страх. Внешне островком спокойствия в этой буре эмоций был Финголфин, он переводил свой прямой, чёткий взгляд с одного принца на другого. Его руки никуда судорожно не дёргались, хотя нам было ясно, что в схватке нам придётся не просто, с другой стороны, сынов Феанора — семь, а вот других принцев здесь было шесть. А стража… Пока добежит все может быть уже кончено. Рукопашная схватка без доспехов и щитов не затянется, а потом не останется никаких наследников кроме Феанорингов. Но это было слишком рискованно. Слишком много факторов неуспеха. Да и кровавость… И если судить по напротив стоящим эльфам, то все это понимали. Все, да не все. Фингон в искреннем удивлении смотрел на спасённого им. Взгляд Отважного принца выражал уверенность в чести друга, он не верил в новое предательство. Маэдрос оглядывал нас, пришедших к нему с отцовским мечом. Его лицо было каким-то грустно-серьёзным, на нём была видна тяжесть решений, принимаемых Руссандолом. Он поступит как должно. По справедливости. И на благо всех нолдор. Пауза затягивалась. Маглор всем своим видом выражал: что вы здесь устроили? Я тут старался, мирился, потом пришли братья и, кажется, всё испортили. Нельяфинвэ вздохнул. Он принял решение. Нельо даже чуть улыбнулся — решение принято, больше размышлять не следует. — Атаринкэ, я с благодарностью принимаю твой дар, — с этими словами Маэдрос, переступив на ступеньку ниже, взял меч за ножны. Куруфин отдал отцовский клинок. С громким, в наступившей тишине, звуком меч скрылся в опалённых ножнах, знаменуя решение Руссандола. Маэдрос невозмутимо начал примерять отцовский меч. Кризис миновал. — Курво, кстати, я весьма доволен Тьелперинкваром. Твой сын сковал неплохую замену, — Нельо повернулся правым боком, как бы предлагая оценить работу будущего создателя Колец Власти. Куруфин понял намёк и помог брату с заменой оружия. Посмотрев на старшего брата с некой укоризной, Келегорм повернулся к Финголфину: — Мы, принцы Дома Фаэнаро — Туркофинвэ, — Морифинвэ, — И Куруфинвэ, — Приветствуем нового Нолдорана и с благодарностью принимаем его гостеприимное предложение, — под конец речи в голосе Келегорма было слышно явное недовольство, но слова были сказаны. — Сыны Фаэнаро, мой дом готов к приёму гостей. Владыка Нельяфинвэ, я думаю, вы желаете побеседовать с братьями отдельно. Что ж, такая возможность у вас будет. Пир будет завтра на закате, а сегодня вам стоит отдохнуть с дороги, — последнюю фразу Финголфин адресовал нам — приехавшим. — Сестра, покажи нашим гостям их апартаменты. — Благородные гости, я проведу вас в крыло, где живут ваши братья. Думаю, вы желали бы жить рядом, — Лалвендэ улыбнулась. — Сможете выбрать себе комнаты. О подданных не беспокойтесь, их устроят подле вас. А сейчас, блистательные принцы, следуйте за мной. И Лалвендэ весьма быстро повела нас внутрь дворца. Мы, в данном случае, это — я, Келегорм, Куруфин, держащий у себя доказательство мастерства своего сына, и увязавшийся с нами Амрод. Тельво вызнавал у Турко подробности нашего пути сюда, но ничего интересного толком не узнал. Шли мы не очень долго, средневековый дворец — не главное здание МГУ и даже не Зимний дворец. Здешние хоромы были деревянными, так зимой теплее, хотя опасность пожара увеличивается. По стенам скудно освещённых коридоров были развешены гобелены. На них были сцены, изображающие охоту, ключевые исторические события (кстати, я заметил себя в момент дачи Клятвы), создание мира, Валар, природу — чего только на них не было! Многие деревянные детали были покрыты причудливой резьбой, кое-что из этого в своё время вырезал я. Доведя нас до места, Ириэн обрисовала обстановку: — Здесь, — она указала на ближайшую дверь, — комнаты Телуфинвэ и Питьяфинвэ. А наверх по той лестнице апартаменты Нельяфинвэ и Макалаурэ, рядом с ними, кстати, есть место вполне достаточное для ещё одного князя. — А на этом этаже ещё кто живёт? — поинтересовался Куруфин. Лалвендэ поняла суть. — Да, Куруфинвэ, твой сын живёт дальше по коридору. Ну как живёт… Он здесь по крайней мере спит. Найти его здесь в другое время почти невозможно. Так что живёт он в кузне, — оправдывая своё имя она весело рассмеялась. — Тогда я, пожалуй, устроюсь здесь. Моя госпожа, найдутся ли здесь свободные комнаты? — Брат, здесь полно свободных комнат! — это влез Амрод. — Мы все здесь могли бы поселится, но Нельо рекомендовали покой, поэтому то он и наверху. Кано пожелал быть рядом с братом, а нас не пустил на четвёртый этаж. Ему же неудобней, петь то там нельзя. Ведь Нельяфинвэ нужен покой. В общем выбирайте комнаты себе по вкусу. — Благодарю тебя, Телуфинвэ, ты уже почти всё рассказал. Ещё здесь есть отдельный обеденный зал, а ниже по лестнице комнаты вассалов, я думаю их уже устроили. Остальное объяснят ваши братья, да и слуг можно спрашивать. А сейчас, прошу меня простить, нужно готовится к завтрашнему пиру, — с этими словами Лалвендэ развернулась и бодро ушла. — Тельво, я правильно помню, что баня там, — Келегорм указал куда-то вниз. — Да, именно там. А где ты жить то собираешься? — Рядом с Курво. Морьо, а ты какую комнату займёшь? — Я, пожалуй, отправлюсь наверх, — я решил поближе пообщаться со старшими братьями. — Смотри, Морьо, не шуми, а то Канафинвэ изгонит тебя к нам, — Амрод со своим невероятно важным комментарием. — Сомнительно, скорее уж вас сгонят на этаж ниже, — я не остался в долгу. — Да, вы с Питьо постарайтесь всё же сделать так чтобы мы все дружно не переехали вниз, — Келегорм поддержал меня, — а то не хочется после перехода устраивать переезд. — Ничего-ничего, попереезжаете ещё, — Амрод оставил слово за собой, — ещё должен предупредить, что здесь мы с братьями имеем обычай есть вместе, хотя чей-то сын вечно где-то пропадает. В общем, об ужине вас оповестят, он будет весьма скоро. А сейчас стоит осмотреть комнаты, и, если чего-то не хватает позвать слуг. И мы разбрелись по комнатам. Я поднялся наверх. Чтобы понять какие апартаменты мои пришлось посмотреть, что скрывают за собой остальные двери. За первой дверью пахло какими-то травами. Явно апартаменты Маэдроса. Обставлены они были скудно, хотя наличные предметы были вполне достойны принца и главы Дома. Я закрыл дверь и перешёл к следующей двери. Вторая увиденная мной комната была более обжитой. Тут видимо жил Маглор. На стене висели музыкальные инструменты. Обстановка тоже богатая, да и мелких предметов, что делают помещение более уютным, было больше. Я затворил вторую дверь и подошёл к третьей. Она была чуть приоткрыта. Видно зря я полез за остальные двери. Нехорошо получилось. Ладно, посмотрим, что в моих апартаментах. Отворив дверь, я увидел достаточно скромную комнату: немного мебели, застеленная кровать с балдахином и больше ничего. Никаких маленьких деталей, придающих жилищу уютности. Вещи ещё не занесли. Собственно, кто знает, где я остановился? Братья, и то не все. Вещи хотя бы принесут? Или придётся самому идти. С одной стороны, мне не сложно. С другой, я таки князь. Ладно, подожду-подумаю. Я зашёл и закрыл дверь на щеколду. И ещё раз осмотревшись, кстати, пыль убрана, сел на скамью по-турецки, предварительно сняв сапоги. Сколько всего за сегодня произошло, а день ещё не кончился. Стоит всё обдумать. Пойдём по порядку. Первое. Арэдель и опека над нею. С одной стороны, она погибла именно из-за недостатка опеки. Вначале расставшись с Глорфинделем, а потом сбежав от Эола. Часть сознания Морифинвэ негодовала от столь неправильного брака. Без согласия родственников, никого не оповещая. Да, Эол — великий мастер и, возможно, родич Тингола, но такой брак нежелателен. Платовская мораль была за свободную любовь, а Арэдель любила Эола, хотя он отнял у неё свободу. Впрочем, это — дело будущее. Сейчас опека Тургона явно излишня. Посмотрим изменит ли что-то наша выходка, а потом можно ещё подумать. С первым закончили. Второе. Глорфиндель. Персонаж он положительный, сильный, мудрый. Но вот незадача, его влияние на события Войны за Самоцветы крайне мало. Тургон со своим народом слишком сильно отдалится от остальных, запрётся у себя в Гондолине и носа оттуда показывать не будет. То есть будет конечно, но зверьки с севера придут к нему домой, и к его большому сожалению это не песцы, а драконы. Возможно, можно попробовать через Глорфинделя убедить Тургона в необходимости его постоянного участия в войне против Врага. Что ж, попытка — не пытка. Попробую. Третье. Арта… В дверь стучали. — Принц Морифинвэ, позвольте войти, вещи ваши тут, — сказал голос из-за двери. Логично, должны же были их принести. Надев сапоги, я подошёл к двери и открыл её. За ней стоял, согнувшийся в поклоне, эльф-нолдо, одет прилично, типичный слуга, каких десятки. Одежда в цветах Дома Финголфина — синий с серебром. — Что стоишь? Заходи, — я отошёл от прохода. Слуга занёс кое-какую одежду и, положив оною на скамью, сказал: — Мой принц, скоро ужин, ваши братья уже вернулись. Желаете, чтобы я вас проводил? — Да. Иди за дверь подожди меня. Переодевшись я вышел. Слуга ещё раз склонился. — Пожалуйте за мной. Он быстро довёл меня до изукрашенных резьбой дверей. Дверь была слишком большой для этого коридора, её верхний край почти упирался в потолок. Резьба изображала тот самый момент, когда отец приставил меч к груди Финголфина. Даже в неясном свете я знал, что именно здесь изображено до последней детали, ведь именно я вырезал эту сцену. Раньше эта дверь стояла на входе в пиршественный зал. Но пришли новые хозяева и завели новые порядки. И эта дверь переехала сюда. Хорошо хоть не сожгли. Но дверной проём им пришлось увеличить. — Пожалуйте сюда, — слуга открыл столь памятную мне дверь, и я вошёл в малый пиршественный зал. Во главе стола сидел Нельяфинвэ, а по правую руку от него был Маглор. На столе уже была еда во множестве, а вот больше никого из принцев не было. — Заходи и садись, Морьо. Откушай с нами, — звучный голос Песнопевца разнёсся по залу. Я последовал указанию брата и уселся рядом с ним. Маэдрос, поковырявшись в тарелке, как-то грустно улыбнулся и спросил: — Морьо, ответь мне честно. Как ты относишься к произошедшему сегодня? — Я… Я уважаю твоё решение, брат. — Я спрашивал не про твоё уважение, а про твоё отношение. — Это не славная, позорная страница в истории Дома Фаэнаро. Мы отказались от того, на что имели полное право. Но… другого выхода не было, или они были слишком ненадёжными и кровавыми, хотя последние нас не останавливало, — на моих устах возникла такая же грустная улыбка. — Что ты ещё думаешь? Вот Кано, например, думает, что я принимал решение более не из политических соображений, а руководствуясь… личной симпатией за оказанную услугу. — Хорошо быть благородным, когда это тебе ничего не стоит, — я вспомнил слова одного героя из весьма занимательной книги [7]. — А что до наших политических соображений, то мне кажется, что наша цель — вернуть Силмариллы. Для чего стоит искать помощи у всех квэнди. А получим Камни, и никакие иные владыки нолдор не будут выше нас. А пока у нас есть один враг — Моринготто. — Морьо, я был с нашим отцом в момент смерти, и он завещал нам воевать с Морготом. Ты тоже там был. Я помню Слово Манвэ, Моринготто — Вала или, по крайней мере, был им. Ты тоже это помнишь. Я был у трона Врага, в его крепости. Тебя там не было, ты не видел этой мощи. Но всё же я спрошу. Достанет ли нам силы сокрушить Стихию Мира? Если мы даже не знаем, как подступится к Его крепости. — Нельо, в Дагор-нуин-Гилиат на нас напали неожиданно, орков было больше, но мы одержали победу. Им пришлось искать укрытия в Ангмандо, тем — кто успел. А наш отец гнался, не останавливаясь и против него вышли валаукары, но и они отступили перед нами. Так неужто нам стоит так опасаться или столь слабого, или столь трусливого противника? — в разговор вмешался Кано. — Кано, ты тоже не стоял у подножия чёрного трона в глубине крепости Врага. И твоё мнение я уже знаю. Я хочу услышать Морифинвэ, его позиция не так категорична, как это обыкновенно бывает. — У нас нет другого пути, кроме битвы с Врагом. Клятва дана. Мы не можем уйти в Благословенные земли, нас туда не примут. Мы не можем уйти на юг. Нас не поймёт наш народ, вассалы будут, как минимум, в недоумении. И есть ли гарантия, что Моринготто не достанет нас там, на юге. Поэтому мой выбор — война. Вместе мы, возможно, одолеем Моринготто. Да, Он — Стихия Мира, созданная Илуватаром, но мы ли — не дети Творца. Война, война и ещё раз война! Вот наш путь! — я поднял кубок будто произнёс тост и отпил прекрасного эльфийского вина, братья тоже промочили горло. — М-да, пожалуй, с нетипичной точкой зрения я чуть-чуть переборщил. Благодарю тебя, Морифинвэ, ты дал мне уверенность, — и Нельо продолжил ковыряться в тарелке. Очевидно, что одной рукой ему было сложно, а помощь он не принимал. Так и мучился, иногда отправляя куски мяса в рот. Надо сказать, что нынешние эльфы вегетарианцами не были, хотя именно это качество эльфам часто приписывают. Здешние эльфы ели, что им угодно, и любили проводить время на охоте. И никакого гринписа на них не было. Зверей часто убивали ради забавы, хотя потом это никому не мешало их съедать. Вот и сейчас передо мной было мясо, которое ещё совсем недавно бегало под солнцем. Впрочем, растительности на столе тоже хватало. Различные салаты, хлеб, гарниры — всё это на столе присутствовало и способствовало моему насыщению. Вдруг, я услышал шаги из-за двери. И вскоре свои места заняли Келегорм, Куруфин, Келебримбор и Амбаруссат. И за столом занялся лёгкий разговор о жизни и похождениях близнецов. Когда надо они могли быть серьёзными и даже суровыми, но маска проказников и балагуров прилипла к ним крепко. Келебримбор что-то тихо обсуждал с отцом, и они периодически поглядывали на Маэдроса. Через некоторое время все наелись. Нельяфинвэ поднялся и оглядел нас. — Братья, как же я рад вас всех видеть! Вы не представляете, как радостно мне вновь сидеть рядом с родичами, — он прослезился. — Простите меня! Я не сохранил право первородства. Но побывав Там, я понял важно, что мы здесь, и мы можем сражаться. Пока это — так, ничто не решено! — Руссандол схватился за ножны и высоко поднял меч отца. Мы, чувствуя важность момента тоже поднялись. — Это — «Нарамбар» меч нашего отца. Изукрашенные ножны в подпалинах от демонического огня. Но смотрите! — Нельо подкинул меч и схватился за рукоять. Маитимо резко махнул клинком влево. Ножны слетели, обнажая металл. — Смотрите! Сталь ещё блестит, она тверда, как и встарь. Мы будем сражаться. Такова Клятва, данная на этом мече! — Да! — громкий крик прошёлся по залу, сыны Фаэнаро были тверды в своей клятве. Мы не отступим! — Мы отвоюем Сильмариллы, что принадлежат нам по праву! — Так выпьем же за это! — Келегорм поддался общему ликованию, треснув по столу. И все осушили кубки. В этом акте единения была лишь одна проблема — каждый здесь находящийся имел немного своё мнение о наших правах. И это могло нас сгубить, но не сейчас. Сейчас мы были вместе, и в этом — наша сила. — Поздно уже, пора спать, — сказал Маэдрос, когда ликование чуть улеглось. Первыми его словам последовали Куруфин с сыном, сказав что-то про завтрашнюю работу. За ними ушли близнецы. За ними поспешил Келегорм, который видимо не слишком хорошо запомнил дорогу. Посидев немного в тишине, Маэдрос поднялся. Мы с Маглором встали за ним. — И нам пора спать, — с этими словами Нельо направился на выход. Когда и мы вышли из зала, то Маглор сказал стоящему у входа слуге, что можно убирать, принцы закончили с ужином. Стоял ли он, тут шпионя или действительно просто ждал окончания трапезы. Но в ответ на слова Маглора он поклонился и куда-то поспешил. — Развелось тут соглядатаев, — прошептал Макалауре вслед уходящему слуге. — Кано, пошли правда спать. Ты же сам постоянно говоришь, что мне необходим сон, — Нельо улыбнулся, отрывая брата от происков политических противников Дома. Маглор ещё раз неприязненно посмотрел на удаляющуюся спину, но всё-же последовал за братом. Войдя в свои апартаменты, я направился к окну. За ним была тёплая, летняя ночь. В небе ярко светила полная луна. Она была необычайно светлой. Поразглядывав её некоторое время, я понял: на ней не было пятен [8]! О начало времён, как много здесь всего чудесного. С этими мыслями я отошёл ко сну.