Ложь закрытых глаз

      — Отлично, — прошептал Минато, горящими глазами рассматривая невероятно красивый меч с позолоченной рукоятью, инкрустированной драгоценными камнями. Клинок этого оружия был не обычным прямым, а изогнутым, будто волна, к тому же две продольные половины лезвия скреплял ещё один удивительный сплав, напоминающий по цвету зеленый берилл. Этот древний клинок сегодня в ходе очередной успешной миссии добыла седьмая команда.       — С каждым разом вы выполняете мои задания всё быстрее и качественнее, — откладывая оружие в сторону, Минато лучезарно осмотрел троих ребят и остановил взгляд на Какаши, который притаился в углу. С тех пор, как Саске присоединился к их команде прошло уже два месяца. За это время ребята выходили на миссии каждые выходные, а случалось даже, что и в будни, после школы. Четвертый Хокаге был чрезвычайно доволен их работой и очень рад за своего сына, который за столь короткий срок возмужал и стал более ответственным.       «Похоже, работа с Саске-куном пошла ему на пользу, — голубые глаза Минато остановились на темноволосом угрюмом юноше, молчаливо стоящем в стороне. — Они полностью противоположны друг другу, как день и ночь. Наруто легко заводит знакомства и хочет выделиться, Саске же нелюдим и старается не привлекать к себе излишнее внимание. Мой сын шумный и не может усидеть на месте, хочет постоянно узнавать что-то новое, юный Учиха же сосредоточен только на одном. Да, он постоянно в себе, будто вынашивает какой-то план и ни с кем не делится им. Впрочем, я заметил, что волей неволей, но с Наруто он говорит больше, чем со всеми остальными вместе взятыми. Интересно, а мой сын хоть немного повлиял на этого закрытого молодого человека? Очень сложно понять, о чём он думает, но если никто так и не пробьёт его защиту, то он так и останется в вечном одиночестве. Как странно. На Итачи он тоже не похож, однако всё же порой мне кажется, что они думают об одном и том же. Их мгла в глазах одинакова. Поэтому с ним нужно быть настороже и не дать погрузиться во тьму и упасть в пропасть, как это произошло с его братом».       — Значит, мы можем вступить в Анбу?! — восторженно воскликнул Наруто, опираясь руками в письменный стол отца.       — Нет, для этого ещё слишком рано, — с улыбкой ответил Минато, с трудом отрывая взгляд от Саске, которого было очень интересно изучать. — Вам не хватает миссий ранга А, а ранга S так вообще практически нет. А для экзамена на Анбу это очень важные показатели.       — Ну так ты сам нам не даёшь S-ранг, — надулся Наруто, скрестив руки на груди.       — Ахах, что поделать, таких пока нет, либо их выполняют сами члены Анбу. Я тоже не могу дать им заскучать, — пошутил Намикадзе.       — Пока мы наберём необходимое количество этих миссий, то уже состаримся, — тоже недовольно сказала Сакура. — Я слышала, что самому молодому капитану в Анбу было тринадцать лет, а нам почти по семнадцать. Что же мы туда только в двадцать пять попадём?       — Не волнуйтесь, — подбодрил ребят Минато. — Возраст, происхождение, пол или предшествующий ранг не имеют никакого значения. Окончательное решение принимает только Хокаге, исходя из способностей шиноби.       — Хаа? Может, тогда немного поспособствуете, Хокаге-доно? — хитро сузив глаза, спросил Узумаки.       — Наруто, — его отец категорично покачал головой, — не пользуйся моим положением. Раз я сказал — рано, значит, рано. Какаши тоже согласен с моими словами, — он взглянул на бесстрастного лидера отряда.       — Да, им ещё не хватает практики и командной работы. По одиночке они все хороши, а вот действовать вместе ещё нужно научиться. Причем, с разными напарниками. В последующим я намерен смешивать их с остальными командами, чтобы они быстрее входили в контакт с другими шиноби и моментально находили согласие между собой.       — Что ж, это будет неплохой опыт, — согласился Минато. — В Анбу команды часто формируются исходя из типа миссии и способностей шиноби, так что варианты напарников могут быть разными. Правда, встречаются и те, кто всегда действует вместе, независимо от требования к миссии, — его взгляд остановился на Саске, который за всё это время ни слова не проронил. Почувствовав внимание, юноша приподнял голову и столкнулся с голубыми глазами. Несмотря на постоянные перепалки с Наруто, его отца он уважал и часто прислушивался к его словам, которые, как казалось Саске, всегда звучали двусмысленно. Минато был также противоположен Фугаку, как Саске противоположен Наруто, с той лишь разницей, что в положительном ключе, а не в отрицательном.       — Ладно, на этой неделе даю вам выходной — вы отлично потрудились и можете отдыхать, — подвёл итоги Четвёртый. — И не строй такое лицо, Наруто, — строго заметил он, когда юноша вытянул губы в трубочку, — ты успеешь выполнить все миссии. Отдых также необходим шиноби для восстановления сил и чакры. Без неё вы не сможете завершить и одну миссию, что ж говорить о десятках и сотнях. А вот и ваше вознаграждение, — в дверь постучал секретарь и через секунду прошёл в кабинет, передавая седьмой команде её выручку. Глаза Наруто и Сакуры тут же загорелись, когда Какаши, пересчитав деньги, разделил их поровну на четыре части.       — Разве капитанам не положено больше? — удивилась Харуно, беря свою долю.       — Я не считаю, что в этой миссии сделал больше, чем вы, — спокойно проговорил Какаши, последнего наградив Саске, который отнёсся к деньгам весьма равнодушно. — Что ж, не будем мешать Четвёртому работать, — проговорил он и покинул кабинет Хокаге. Остальные члены команды, поклонившись, тоже вышли за дверь.       — Может по рамену? — с надеждой оглядывая друзей, предложил Наруто. — Я угощаю! — бодро выпалил он, уже считая, сколько порций может купить на выручку.       — Прости, Наруто, я сегодня так устала… — зевнула Сакура. — Хочется скорее принять душ и отдохнуть. Так что, в другой раз, — она помахала ребятам и свернула с центральной улицы к своему дому.       — А… ладно, — только и успел проговорить Узумаки ей вслед. — Саске? — особо не надеясь на согласие, предложил юноша. Не то, чтобы ему хотелось ужинать с ним… Но всё же лучше, чем одному. К тому же, Учиха в последние время перестал кидаться на людей и затевать драки на пустом месте. Саске, скосив глаза на светловолосого парня, сначала хотел ответить категоричное «нет», однако подумав, изменил своё решение. Если он сейчас вернётся в квартал, то наверняка столкнется с Итачи, ибо матери вечером дома не было, и ужин остался на нём. За эти два месяца Саске редко сталкивался с ним, пропадая то на учебе, то на миссиях, то на тренировках, то просто проводя вечера у себя в комнате, слушая музыку или читая книгу. Итачи тоже не было дома весь день — в первой половине дня он учился, а во второй подрабатывал в кондитерской. Поэтому пересечься они могли либо с утра во время завтрака, либо вечером, во время ужина. И как Саске не рассчитывал всё до минуты, порой всё же они сталкивались. Буря эмоций тут же накрывала младшего Учиху с головой, однако он научился сдерживать себя, и теперь так же молча проходил мимо брата, игнорируя его, как и он. О слабостях Итачи Саске так и не смог узнать, ибо был полностью погружен в выполнение миссий, но теперь, когда у него появилось немного свободного времени, можно подумать над планом.       — Саске? — уже неуверенно переспросил Наруто, чувствуя, что зря предложил это.       — Да, можно, — бесстрастно отозвался Учиха, а Узумаки скривился. Точно, зря.       — Я надеялся, что ты откажешься, — процедил юноша, когда они остановились у Ичираку Рамен.       — Я заплачу за себя, если тебе денег жалко, — надменно добавил Саске, проходя внутрь.       — Чего? — возмутился Наруто, вбегая за ним. — Ничего мне не жалко! Две самых больших порции рамена, старик! — выкрикнул он, садясь за стол-стойку. Саске опустился рядом и сложил руки на столе.       — Ты немного изменился, — заметил Узумаки, пока готовился рамен. — Стал более задумчивым и молчаливым, уже не выставляешься, как в первый день в Конохе. А может, просто привык к нам? — ухмыльнулся он. — Хотя всё равно до нормального человека тебе очень далеко.       — Просто я хочу кое-что сделать, — протянул Саске, глядя перед собой. — Но даже не знаю, с чего начать.       — Не знаешь, с чего начать? — когда подали рамен, Наруто в предвкушении потер руки и схватил палочки. — С еды, конечно! На голодный желудок много не надумаешь! Итадакимас! — воскликнул он и набросился на свою порцию. Учиха, не понимая его энтузиазма, тоже взял палочки и слегка подул на лапшу, чтобы та быстрее остыла. Есть он не особо хотел, да и рамен тоже не любил, но сейчас даже в обществе Наруто ему было спокойнее, чем в стенах того дома. Ему так и продолжали сниться сны о детстве, с каждым разом будто собирая мозаику из отринутых воспоминаний. Саске уже не мог с этим бороться, поэтому принимал всё в себя, стараясь заглушить чувства миссиями, учебой и тренировками.       Он с некоторой завистью смотрел на то, с каким удовольствием Наруто ест этот рамен. В последнее время Саске стал замечать за собой, что практически не ощущает вкуса пищи, не получает удовольствия от тренировок, музыки или сна. Весь мир становится для него каким-то серым, постепенно теряя свои краски. И лишь этот несуразный человек остаётся единственной нитью, тем ярким пятном, которое не даёт Саске окончательно разочароваться в реальности.       — И что же ты хочешь сделать? — полюбопытствовал Узумаки, когда после ужина они прогуливались по Конохе.       — Хочу… — начал было Саске и замолчал на пару мгновений, осмысливая свои желания. — Убить Итачи.       — Что?! — Наруто так и застыл посреди улицы, ошеломленно вытаращив глаза. — Ты с ума сошёл?       — В себе, — Саске тоже остановился и развернулся к напарнику. Его лицо было спокойным, однако в глазах рождалось какое-то непонятное чувство. — Похоронить его в себе, — продолжил Учиха. — Да, наверное, я этого хочу, — забормотал он уже сам с собой, не обращая внимания на пораженного Наруто. — Не хочу ничего чувствовать, когда вижу или слышу его. Хочу, чтобы он умер для меня. Может быть тогда я смогу освободиться… — продолжая говорить себе под нос, он снова двинулся с места и, покачиваясь, пошёл вперед.       — Ты меня пугаешь, Саске, — опомнившись, Наруто догнал его и, чуть опередив, попытался заглянуть в лицо. — С чего вдруг такие мысли? Я думал, что вы поладили, поэтому ты немного успокоился. А ты…       — Поладили? — губы юноши скривила презрительная усмешка. — Мы даже не разговариваем толком, потому что нам нечего сказать друг другу. Ему плевать на меня, мне — на него. У нас не осталось ничего, что могло бы сблизить нас. Лишь остатки воспоминаний, от которых я хочу избавиться. Эти детские чувства уже осточертели мне. Сколько бы я их не прятал и не заглушал, они постоянно дают о себе знать, пробуждая воспоминания. Пора с этим покончить. Я пока не знаю, как, но… когда-нибудь я вырву с корнем всё то, что сковывает моё сердце.       — Саске… — сраженно выдохнул Узумаки, снова замедляя шаг. Напарник его даже не замечал, продолжая двигаться вперед и тихо разговаривать с собой. Наверное, прошла целая минута, прежде чем Учиха обернулся, поняв, что сына Хокаге рядом нет. Он отрешенно посмотрел на Наруто, который остался метрах в пятидесяти от него, а затем снова пошёл своей дорогой к кварталу Учих.       — Забудь всё, что я тебе сказал, — громко произнёс он, больше не оборачиваясь. — К тебе это не относится. Это только между нами.       — Забыть? — процедил Наруто, тоже гордо отворачиваясь в другую сторону и направляясь к себе домой. — Будто можно забыть твои истинные эмоции, к которым мне едва удалось прикоснуться…       Медленно проходя по владениям Учих, Саске прислушивался к каждому звуку. Несмотря на то, что уже давно стемнело, ему то и дело попадались прохожие, а многие лавки до сих пор были открыты. Добравшись до главного особняка, юноша, стараясь не шуметь, зашёл в дом и сразу же направился к лестнице, чтобы подняться на второй этаж и закрыться в своей комнате. Однако скрыть своё присутствие не получилось: с кухни выскочил Мадара и, громко залаяв, бросился прямо наперерез ему.       «Как же ты не вовремя», — понимая, что не может оттолкнуть пса, Саске пришлось склониться и потрепать его по голове. Одновременно он скосил глаза вправо и заметил, что Итачи стоит перед раковиной и моет посуду. Лицо юноши тут же стало безэмоциональным, а тени, залегшие под глазами, выделились сильнее.       — Саске? — негромко произнёс Итачи, вытирая руки полотенцем. Выпрямившись, младший Учиха хмуро смотрел на его затылок, думая проигнорировать и уйти к себе.       — Если не хочешь, можешь не говорить со мной, — усмехнулся Итачи, раскладывая посуду по шкафчикам. — Пытаешься вычеркнуть меня из своей жизни?       — А разве не то же самое ты сделал двенадцать лет назад? — не сдержавшись, всё же высказался Саске. Его голос по обыкновению резкий и холодный сейчас казался совсем ледяным.       — Всё ещё не можешь простить мне это? — вопреки брату, тон Итачи был лёгким, хотя он смог продолжить говорить лишь через небольшую паузу.       — Никогда не прощу, — отрывисто ответил Саске и посмотрел вниз, ибо Мадара терся о его ноги.       — Что ж, я и не надеюсь на это, — убрав всю посуду, Итачи развернулся к нему, но не подошёл, а оперся спиной на кухонные шкафы и сложил руки на груди. — Я слышал, — так и не давая Саске уйти, продолжил он, — ты неплохо справляешься с миссиями в составе команды Какаши-семпая. Тебе нравится быть частью команды?       — Выбирать не приходится, — монотонно ответил младший брат, — хотя если бы я мог выбрать, то действовал бы в одиночку. У меня к тебе вопрос, — внезапно произнёс Саске, искренне удивляя старшего Учиху.       — И какой же? — с любопытством спросил тот.       — Почему ты работаешь в той кондитерской? Ты же прирожденный шиноби. С самого детства все восхищались твоими способностями, а отец даже меня не замечал, ибо говорил и думал только о тебе. Так какого черта ты не выполняешь миссии, не защищаешь Коноху, а занимаешься этой ерундой?       — Почему же? Я выполняю миссии. Разве Какаши-семпай тебе не рассказал об этом? — удивленно спросил Итачи.       — Да, что-то такое говорил. Что ты якобы числишься в Анбу, однако очень редко выходишь на задания, будто для тебя это хобби или развлечения. Оно и понятно — всё своё время ты тратишь на учёбу и кондитерскую.       — А разве мы не должны заниматься тем, что приносит нам удовольствие? — вопреки его обвиняющим словам улыбнулся Итачи. — Быть может, мне больше нравится быть кондитером, нежели шиноби. Но чтобы не потерять сноровку и не разочаровать Четвёртого, я согласился время от времени выполнять его особые поручения. Мы работаем в паре с Шисуи по ночам. К тому же, дополнительный заработок никогда не помешает.       — Вот значит как, — презрительно усмехнулся Саске. — А по-моему, ты просто растрачиваешь в этой кондитерской свою жизнь. Ты превратился в такую посредственность, Итачи, что я порой просто тебя не узнаю. С твоим талантом ты мог бы стать даже не капитаном Анбу, а самим Хокаге! И вся Коноха была бы у твоих ног, а может быть даже и страна Огня. Сила, способности, власть… Разве не этого жаждут все люди? — Саске так разошёлся, что невольно толкнул Мадару, который лежал у его ног, на что пёс начал рычать и цепанул его за край брюк.       — Я понял тебя, Саске, — спокойно ответил старший Учиха, выдержав паузу. — Но мне это не нужно. Не нужен пост Хокаге или капитана Анбу. Не нужна власть над Конохой и её жителями, а уж тем более страна Огня. Я лишь хочу делать то, что приносит мне удовольствие, хочу дарить жителям скрытого Листа радость и хоть чуточку делать их счастливее. Мне кажется, что это так же важно, как и защита нашей деревни.       — Да, это важно, — согласился Саске, наконец-то разобравшись с Мадарой. — Но не для такого человека, как ты. Будь на твоём месте любой другой Учиха, или тот же усуратонкачи — я бы и слова не сказал. Но ты! Ты… просто закапываешь в землю тот талант, за который многие бы перегрызли глотку любому. Тебе всегда всё давалось легко, Итачи, — голос Саске снова начал сквозить яростью, а сам юноша стиснул руки в кулаки, чтобы унять дрожь, — ты даже и не тренировался толком никогда, потому что у тебя всё получалось с первого раза. Поэтому ты не можешь понять обычных людей, которые потом и кровью добиваются силы, оттачивают день ото дня свои навыки, лишаясь всей чакры и падая от усталости. Ты не можешь понять, как дорого стоит то мастерство, которым ты обладаешь с рождения. Ты даже не знаешь, сколько сил и желания я вложил в то, чтобы стать равным тебе. Сколько ночей я не спал, сколько дней без отдыха тренировался, в любую погоду. Пусть солнце жгло мои плечи, или дождь хлестал по лицу — я не сдавался, выжимая из себя всё, что можно. Ты не видел, как я падал без сил, валялся в грязи и спал прямо на земле. Как лишил себя всех желаний и увлечений. И всё ради одной цели — чтобы обрести хоть каплю того мастерства, которым обладаешь ты. Но глядя на то, как ты впустую проживаешь свою жизнь, у меня лишь появляется ещё одна причина ненавидеть тебя за твоё бессмысленное существование.       Итачи, хладнокровно выслушав его, сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Эмоции, кроме того удивления, на его лице так и не отражались, он казался расслабленным и даже немного уставшим.       — В твоих рассуждениях есть здравое зерно, Саске, — наконец произнёс Учиха-старший. — Они последовательны и логичны. Вот только ты должен помнить, что нельзя равнять всех людей под одну гребенку. Не каждый способен подчинить свои желания благому делу, или пожертвовать своими интересами в угоду стране. Мы сами вольны распоряжаться нашей жизнью как пожелаем. Отдавать или не отдавать другим что-то — зависит лишь от нас. К тому же, выбор людьми того или иного пути порой оправдывает цели, которых они впоследствии хотят достичь.       — Да? И что же оправдывает тебя, кроме твоего эгоистичного желания? — резко спросил его Саске. Итачи, приоткрыв глаза, посмотрел на младшего исподлобья, и его взгляд показался юноше очень мрачным. Он никак не подходил тому безэмоциональному выражению, что сейчас было на лице Итачи.       — Да, ты прав, — сухо ответил брат, наконец отходя от шкафов и приближаясь к Саске. Он остановился не напротив, а параллельно ему, почти касаясь своим плечом его плеча. — Меня ничто не оправдывает, кроме моего эгоистичного желания. Так было всегда и остаётся до сих пор.       — Что ж, по крайней мере, ты нашёл в себе силы признать это. Хоть что-то осталось от того Итачи, которого я знал когда-то, — глядя перед собой в пустоту, отозвался Саске. Ему неимоверно хотелось схватить брата, как тогда, прижать к стене и посмотреть в глаза, но юноша пересилил себя, подавив бушующие эмоции.       — Похоже, этот вечер ты провёл вместе с Наруто-куном в Ичираку рамен, поэтому я не предлагаю тебе ужин, — нисколько не дрогнув, добавил Учиха-старший, — но если всё же захочешь есть, то в холодильнике есть немного карри.       — Откуда ты знаешь, что я был с Узумаки? — Итачи едва успел отойти на шаг, как Саске, обернувшись, посмотрел на его спину. — Ты следил за мной?       — Нет, — немного задержавшись, ответил его брат. — Просто у Наруто-куна особый запах, и сейчас… — он чуть развернул голову в сторону юноши и искоса взглянул на него, — ты пахнешь им. И ещё раменом. А поскольку Наруто-кун посещает Ичираку рамен, то нетрудно догадаться, где вы провели этот вечер. Надеюсь, ты действительно хорошо провёл время, Саске, — уже мягче добавил он и покинул кухню, затерявшись в просторных и пустых комнатах этого дома. Мадара, окинув одинокого Саске печальным взглядом, отправился вслед за своим хозяином.       Оставшись один, младший Учиха опустил глаза и стиснул кулак правой руки, ощущая, как сила вскипает в нём и тут же гаснет.       «Я не смогу жить настоящим, пока не избавлюсь от прошлого. Пока не уничтожу тебя».       Саске поднялся к себе, ощущая знакомое истощение после напряженной миссии. Несмотря на то, что седьмая команда завершила её с успехом, Учиха понимал, что действовал не так, как необходимо. Он растратил впустую много сил, и если бы не поддержка, один бы вряд ли справился. Это несколько удручало его: контроль собственных способностей и эмоций до сих пор был на очень низком уровне. Даже изматывающие тренировки не могли закалить его волю и дух.       Лежа на кровати, юноша пытался использовать медитацию, основам которой обучил его отец. Приведение своих мыслей и чувств в порядок была одной из основных задач шиноби. И, несмотря на растущую силу юного Учихи, — его главной слабостью. Эта ярость к брату настолько въелась в него, что, казалось, смешалась с кровью как какой-то яд. У него не было собственной жизни, лишь единственное желание, связанное с Итачи. В этой обволакивающей темноте и тишине в голову закралась крамольная мысль: а что если для уничтожения этой зависимости не нужно побеждать или убивать брата? Но как это сделать, не избавившись от этой ненавистной физической оболочки?       Погружаясь в ощущения всё глубже и глубже, Саске представил свою конечную цель. Его поверженное изувеченное тело. Оно лежит на голой обожженной земле, заливаемое дождем. Руки и ноги сломаны, может быть, даже оторваны, в груди огромная дыра. Длинные волосы грязные и спутанные, клоками торчат из головы. Лицо…       Как странно. Почему у него такое спокойное лицо? Даже смерть не способна вызвать в нём какие-либо эмоции? Ему плевать на неё, так же, как плевать на жизнь и на Саске. И пустые глазницы, и кровавые дорожки, похожие на слёзы, не могут создать образ страха, ужаса и боли, что он должен был бы испытывать перед своей ужасной кончиной. Но нет, его тело не может отразить этих эмоций. А душа? Саске так страстно пытается добиться чего-то от тела, в то время как душа надёжно спрятана под этой непроницаемой оболочкой. Но разве её возможно увидеть, почувствовать, нанести удар? Да и вообще, есть ли это душа, а если есть, то на что похожа?       «На дым? На туман? Во всяком случае, это что-то, что проходит сквозь пальцы, что-то, что нельзя поймать или ощутить. Но ведь все эмоции, что мы испытываем, не это ли отражение души? Тогда… может быть, что у него вообще нет души? А у меня?»       Саске ненавидел предаваться этим бесполезным размышлениям, ибо как бы глубоко в них не заходил, ответа никогда не получал. Образ мёртвого брата, засевший в голове, заставил его содрогнуться и даже ощутить холод. Если Итачи даже на краю жизни не покажет ему своё истинное лицо, тогда смысла во всём этом абсолютно нет. Но как же стать таким же хладнокровным и бесстрастным, как он?       «Почему я не могу плевать на него так же, как он на меня?» — бесконечное сравнение с братом сводило с ума. Даже в своей ярости и ненависти Саске сам не замечал того, как старался походить на него во всем. И в силе, и в самоконтроле, и в равнодушии. Он — не существует. Младший Учиха лишь отражение старшего, его зеркало, его тень. Но зеркало искаженное, а тень — длинная и искривленная. Это попытка найти самого себя, отделить свою сущность от его, или наоборот — отрубить все свои изъяны, все неровности и выступы, чтобы полностью слиться с ним, подавить его и занять его место в этом мире?       Он не знал. Эти бесплотные размышления были чреваты тем, что шиноби запутался сам в себе. Его ярость и ненависть отодвинулись на второй план, в то время как предназначение собственной жизни вышло на первый. Саске не хотел думать о том, что будет, когда он добьётся своей цели и уничтожит брата в себе. Он мог жить только настоящим, а это туманное будущее ещё для него не существовало. Но вот странно: почему-то ему казалось, что если в этом будущем не будет Итачи, то и не будет его. Когда уходит тело, тень исчезает вместе с ним. Когда разбивается зеркало, отражение пропадает вместе с ним. Единственный способ остаться в этом мире — изменить свою сущность. Но таких планов и мыслей у Учихи-младшего не было.