harry styles — only angel
Красная дорожка, ведущая в светскую жизнь. Другой мир, отрезанный от обыденного тем, чего не хватает в настоящее время. Красота. Люди любят красоту. Приглушенное освещение, создающее атмосферу таинственности, стук каблуков моделей о поверхность подиума и щелчки фотокамер. Летящая светлая ткань юбок, строгие линии бежевых костюмов, начищенные до блеска темные туфли и белоснежные босоножки. В восьмидесятые мода шла на дешёвые цветастые рубашки и платья с роскошными оборками и узорами. Девушки украшали свои шеи яркими лентами, носили алые танкетки, а юноши укладывали волосы на манер «маллет» и выкрашивали их во все цвета радуги, и приталенные широкие джинсы-клёщ были последними писком, нет, даже криком моды. Мода вращается по спирали, но время восьмидесятых пока не собирается вновь восходить на престол. Сейчас люди любят лаконичность. Именно поэтому в многочисленных гримерках снуют визажисты, модели и костюмеры, готовя к показу новую коллекцию, окрашенную в пастельные, бежевые и шоколадные, цвета. Девушки расправляют полы воздушных платьев, украшают свои тонкие запястья серебряными тоненькими браслетами, в воздухе стоит запах лака для волос и новой, первый раз надетой одежды. Мужчины застегивают последние пуговички на кардиганах и пиджаках, костюмеры поправляют манжеты винных и белоснежных рубашек, завершают образ цветами в волосах моделей. Белые лилии и ромашки. За столом визажиста на высоком стуле сидит юноша, завершающий сегодняшнюю неделю моды в Дрездене. Ким Техён — известная и востребованная модель, принадлежащая бренду Porcelain. Одно движение, один взгляд, одна секунда, когда зрители видят приоткрытые губы Ким Техёна, его тонкие пальцы, украшенные кольцами, его подпрыгивающие при каждом шаге уложенные кудрявые волосы и маленькая родинка под левым глазом, которую любят подчеркивать все фотографы. Люди любят магию Ким Техёна. Он способен носить даже мешок от картошки так, что потом его продадут за несколько сотен долларов. А то и больше. Пока миниатюрная девушка умело орудует кистями для тона и теней, превращая парня в современное произведение искусства, Техён смешит ее своей очаровательной квадратной улыбкой и «Эмилия-онни, я приготовлю тебе вкусный кофе и нарисую на пенке лого Gucci». Визажистка смеется, не понимает, что за «онни» вечно добавляет парень к её имени, но макияж заканчивает превосходно, и Техён поднимает на ноги, вытягивая длинные руки вверх, по-кошачьи мурлыча и, кажется, совсем не волнуясь перед финальным показом. — Выход через десять минут, поторопитесь, — дверь с грохотом открывается, бьется о стену, а в гримерку влетает менеджер, поднимая моделей и провожая их к выходу на площадку. — Ви, хватит изображать морского котика, развалившегося на диване, твоя укладка сейчас полетит к чертям, — мужчина наклоняется к модели и поправляет выбившуюся из-под прядки ромашку. — Оу, Минсок-хён, я в любом виде ангел, разве нет? — не знай Минсок этого шалопая, подумал бы, что это очередная дива, надевшая чересчур тяжелую корону. Но нет, это просто Ким Техён, это вечный смех и до безобразия огромная харизма. — Не глупи, сегодня на показе будут создатели коллекции, ты должен быть безупречен, — менеджер направляется к выходу, и его темная макушка скрывается за дверью. Создатели коллекции значит? Ви ухмыляется немного и закрывает дверь гримерки, направляясь к выходу на сцену. Пак Чанёль и О Сехун — звёздная пара известная во всем мире своими совместными работами над коллекциями. Они всегда появляются на публике вместе, и всегда с новой линейкой одежды, которую не может задеть ни один критик. На этот раз неделя моды включила их в свою программу.***
Вспышки фотоаппаратов уже начинают слепить глаза. Сначала на красной дорожке, по которой проходили как известные гости показа, так и сами создатели, теперь и в зале. Уже выходя из тёмного автомобиля, Сехун слышал восторженные вздохи и щелчки камер на телефонах. Красная дорожка до холла, проходящая через несколько интервьюеров, казалась слишком длинной. Показ, на котором больше внимания уделяли ему и Чанёлю, а не коллекции одежды и прекрасным моделям, младший оклеймил бесконечным. — Ёль, может сегодня ты скажешь речь по поводу нашей работы? — молодой мужчина, одетый в молочного цвета свитер с высоким горлом и шоколадный бархатный пиджак, склонился к уху Чанёля и коснулся кончиками пальцев его колена. От внимания фотографов (которые вообще-то должны быть заняты съемкой показа, финальный день, как никак), не ускользает этот мимолетный момент, и вспышка уже направлена в сторону модельеров. Конфетка, завтра этим будут пестрить заголовки журналов. Задумчивый взгляд Сехуна, его губы, находящиеся непозволительно близко, даже для них двоих, к оттопыренному эльфийскому ушку старшего, и сочетающаяся одежда на них. Может VOGUE откажется от профессиональных фотосессий и поместит этот снимок на свою обложку? — Ты ведь знаешь, я почти не говорю по-английски, — кореец кривится, вспоминая как с треском провалился его опыт хотя бы заказать пиццу в номер, не говоря уже о поставленной и складной речи на заграничных показах. Которых последнее время больше, чем местных. — Это ты у нас и китайском, и на английском тараторишь так, что, наверное, даже «native speakers*» тебя еле успевают понимать, — сделав акцент на иностранных словах, сказал Пак и незамедлительно получил тычок в ребра. Их улыбки встретились, и снова в глаза слепит вспышка. — Ты недооцениваешь себя, — шепчет младший, жестом прося фотографа приняться за свою работу. — И переоцениваешь меня.(*native speakers — носители языка.)
— Да я поспорить могу, что ты за время выступления ухитришься выучить свою речь хоть на немецком, — Чанёль разглядывает моделей, воздушно ступающих по подиуму в их нарядах. Софиты играют блеском на камнях, которыми обшиты рукава блузок и пояса платьев. Чанёль замечает на одной из девушек свои любимые босоножки, которые Сехун придумал в три утра, подорвавшись с кровати и рисуя эскиз в одних трусах за столом Чанёля. Бежевые босоножки на невысоком каблуке, инкрустируемом мелкими янтарными камнями. Чанёль находит руку Сехуна между стульями, улыбается, замечая, как дернулся от неожиданности О, и переплетает пальцы в замок, пряча руки в складках своего длинного пальто между ними.my own sun — fakear
Пак знает, за его спиной не просто так щелкнула камера на телефоне и послышался мечтательный женский вздох. Но ему, честно говоря, сейчас розово-фиолетово на то, что внимание привлечено этим незначительным жестом, пусть смотрят. Пусть смотрят, потому что любовь. Се немного сжимает их пальцы, старается сосредоточиться на подиуме, и у него получается, ведь начался выход Техёна. Он уверенно вышагивает по нескользящему покрытию, ведет немного бедром и прикрывает накрашенные, голубые из-за линз, глаза. Светлые волосы уложены в беспорядке, в них путаются живые цветы, а кудряшки покачиваются в такт шагам и фоновой музыке. Зрителям начинает казаться, что это музыка следует за Ви, а не он за ней. От воротника белой полупрозрачной рубашки по его плечу струится блестящий шоколадный атлас, закрепленный на серебряном браслете левой руки. Ткань похожа на крыло заморской птицы, которую никто никогда не видел. Техён, в своем роде, тоже «заморская птица», но его знают если не все, то большинство. Юноша томно смотрит на зрителей со своей высоты, не переставая двигаться к краю подиума, наклоняет голову в сторону, открывая вид на свою шею, повязанную песочной лентой с камнями, и серьги-ниточки в ушах. Наполовину надетый пиджак с орнаментом из карамельных и почти черных мелких ромбов складками спускается по ровной спине, а узкие брюки со стрелками, открывают вид на щиколотки и вельветовые туфли, прошитые наружными швом. Ви останавливается у самого края, свет падает на него, камни на нижней части брюк сверкают, как и на ленте, обнимающей шею и струящейся по груди. Длинные пальцы скользят вверх по руке, оглаживают линию челюсти и располагаются на скуле, касаясь кожи самыми кончиками. Техён поднимает взгляд на камеру, снимающую показ в прямой эфир, и лукаво улыбается, хотя модели должны быть сдержанными и не импровизировать на сцене. Но Ви не из таких. За это его и любят. Сехун заворожен работой главной модели их агентства. — Поначалу я думал, что его необычное поведение было притворным, — шепчет Сехун, чтобы его слышал только Пак. Старший отрывает взгляд от подиума и теперь уже любуется выбившимися из укладки осветленными прядками волос О. — То есть, как в мире вообще может существовать такой человек, как он? Ты помнишь, как мы взяли его в агентство? Чанёль мягко улыбается. Конечно помнит, это было целое шоу. Техён притащился на кастинг последний, в несуразных узких брюках с отрезанными обычными ножницами концами. Неаккуратная бахрома деловых брюк вводила в ступор. Техён стоял перед двумя мужчинами в ярко-красных мокасинах и расстегнутой до половины, надетой на голое тело полосатой рубашке, размера на три больше, чем следует. Одна полочка была безобразно заправлена в брюки, подпоясанные каким-то шнуром. Чанёль тогда долго выходил из шокированного состояния, а Сехун, не долго думая, указал фотографу поработать со странным парнем. Кое-как вернувшись в нормальное понимание ситуации, Пак снова лишился дара речи, наблюдая за выкрутасами, что делал долговязый парень с огненно-рыжими волосами и подведенными глазами. Техён был похож на тех людей, что разделяются на двух противоположных личностей за доли секунды. Будто Ким в голове переключает игрушечный тумблер из одного положения в другое. — Я действительно думал, что он просто притворяется. Но я ошибался. Он существует, — Сехун оценивающе смотрит на проход всех моделей, и на то, как они все останавливаются в центре круглой сцены, а Ви опять нарушает стандарты и садится в дорогом костюме прямо на пол и манерно заправляет прядь волос за ухо. Сехун слышит рядом с собой насмешливое замечание Чанёля о своевольности Техёна и мысленно соглашается. — Он действительно необычный парень. Я никогда не видел таких людей, как он. — Ещё слово, Пак Сехун, об этом шкоднике, и я начну заметно ревновать, — добро шипит старший, а у Сехуна сердце как на тарзанке прыгает от сочетания «Пак Сехун». О вертит головой, прогоняя наваждение и немного сильнее сжимает родные длинные пальцы. Чанёль прячет глаза за кудрявой темной челкой, уши краснеют немного. — Шучу. Показ завершается видео-презентацией о создании коллекции. Их зовут на сцену. Чанёль поднимается и, поправив складки тяжелого пальто, обернулся на Сехуна и нашел его руку. Снова вспышки. Другую руку Пак прячет в глубоком кармане пальто, находит там то заветное, что выбирал долго и тщательно, завуалированно перед этим узнав нужный размер. Ёль довел сотрудника ювелирного до нервного тика, в течение двух часов перебирая, наверное, весь предложенных товар. Сжимая узкую ладонь младшего, он поднялся на центральную сцену показа. Сехун поклонился всем присутствующим и, слушая аплодисменты, подошёл к микрофону на высокой стойке. Английскую речь Сехуна старший мог слушать вечно. То, как О вытягивал некоторые гласные своим акцентом и немного съедал твердую «t», создавало ту самую атмосферу иностранного модельера, немного не от мира сего, похожего на фарфоровую куклу, в идеальных авторских костюмах и улыбающегося лукаво так, немного по-хитрому, приподнимая один уголок губ. Все видели Сехуна-иностранца, Сехуна-лорда. Все, но не Чанёль.this love — taylor swift cover
Тот знает, с каким гнездом на голове просыпается О по утрам, как сонно трет глаза и тыкается носом в плечо Елю, ноя «ну купи мне сегодня кофе в Starbucks». Пак знает, каждую чёрточку на этом лице, значение каждой улыбки, любит их вечера, когда вымотавшиеся и замученные, они сидят вместе за столом на кухне, с включенным только наполовину светом, и жуют простой, но вкусный ужин, который готовит старший. Он знает, что это деловой с виду, мужчина носит дома очки в тонкой оправе, не любит мыть посуду и имеет привычку врываться в ванную без стука и залезать под горячие струи прямо в одежде, а потом обнимать, целовать и любить, любить, любить. Чанёль вздыхает немного взволновано и подходит к говорящему Сехуну со спины, проводит рукой по его спине и забирает микрофон, не давая закончить и фразы. Голос теряется из колонок, сменяясь на низкий баритон с ломано произнесенными, но искренними словами. — Как уже сказал Сехун-ши, над этой коллекцией я не позволял ему долго работать, но ни он, ни кто-либо ещё не знают, почему я поставил такие условия, — Чанёль бросает взгляд на блондина и не может не улыбнуться на удивленно-радостный взгляд всегда сдержанного младшего. — Я бы хотел задать вопрос. Вы не задумывались почему цвета этой коллекции именно такие? В зале царит тишина, даже фоновая музыка сведена к минимуму. Чанёль снова начинает нервничать, улыбается чуть сконфуженно и ныряет рукой в карман, сжимая бархатную бежевую коробочку. — Эти цвета у меня лично всегда ассоциировали с фарфором. В детстве я очень любил фарфоровые куклы своей бабушки. Она была влюблена в эти куклы. Они были прекрасны, великолепны, и у маленького меня была заветная мечта подружится с такой. Но они молчали, а я взрослел, все ещё мечтая. Но когда я встретил человека настолько прекрасного, что ни одна фарфоровая кукла не сравнится с ним, я понял, — Чанёль бегает глазами по залу, его оттопыренные уши краснеют на кончиках, а сердце заходится быстрым стуком. — Я понял, что у самой прекрасной фарфоровой куклы была ещё более прекрасная душа. Фарфоровый мальчик любит забирать у меня карандаши для эскизов, носит яркие красные кроссовки в будние дни и улыбается так, что глаза становятся похожи на два месяца. Чанёль снимает микрофон со стойки и поворачивается к Сехуну, непонимающему, что творится в этой кучерявой голове и почему так приятно покалывает в кончиках пальцев от этих слов. — Цвета этой коллекции — это цвета фарфорового мальчика, подарившего мне самое лучшее, что может быть в этом мире. О Сехун, — зовет старший, протягивая руку в приглашающем жесте. Младший, кажется, с каждой секундой всё больше и больше путается в этих больших карих, почти черных глазах, которые сейчас смотрят с трепетом и обожанием, и Сехун отвечает тем же. О вкладывает свою руку в ладонь Пака, нежно гладит большим пальцем светлую кожу. — Сехун-и, — повторяет Чанёль, не может сдержать дрожь в голосе, улыбается. — Помнишь о чём мы говорили там, сидя в первом ряду сегодняшнего показа? — О том, что я успею выучить речь на немецком? — смеётся Сехун, хотя и сам понимает, что не об этом речь. Но благодаря этому, расслабляется старший. — Нет-нет, о другом, — Чанёль смотрит на него, не решаясь снова заговорить, все слова на не родном языке в секунду забываются, и Чанёль решает «Да и катись к черту этот английский, такое говорят на своем языке». Зал разрезает переливистая корейская речь, и никто не понимает, о чём вообще говорит Чанёль. — Се, я хочу задать один вопрос. Блондин следит за тем, как Чанёль убирает микрофон на место и как его рука теряется в складках пальто, а спустя мгновения достает оттуда совсем небольшую по размерам коробочку. Сехун перестает дышать. Пак открывает её, закусывает губу и заглядывает в глаза своего самого дорогого человека. Почти никто в зале не услышит, какие слова произнесет Чанёль, но почти все поймут, почему эти двое есть друг у друга. — Твоя любовь подарила мне вдохновение. Твоя любовь не давала мне сломаться тогда, когда казалось всё против нас. Твоя любовь возвращала меня к жизни, заменяла минуты на запах твоей кожи и лёгкого одеколона. Твоя любовь будила меня по утрам и встречала с автобусов, когда нам не хватало денег даже на такси, — Чан в шаге от того, чтобы заплакать в прямом эфире от переливающихся через край чувств. Не решаясь до этого момента поднять взгляд, Чанёль смотрит на Сехуна и понимает: у того чувства не то что переливаются, они льются водопадом, превращаясь в улыбки и маленькие слезинки, скатывающиеся по щекам. Голос старшего переходит на интимный шепот. — Сехун-и, всё чего я хочу, это быть рядом с тобой. Дарить тебе ромашки и лилии, которые ты так любишь, выбирать цвет подушек в нашу спальню, гулять с Виви по парку в морозное зимнее утро. Я мечтаю, я живу мечтой о том, чтобы «Пак Сехун» стало реальным. Сехун переплетает их пальцы, стирая с щек слезы, забывая о людях вокруг. Для него сейчас есть только Чанёль, держащий его за руку, тихий голос, произносящий слова, которые станут реальностью. Существует множество Вселенных, в которых существуют Чанёль и Сехун. В одной они друзья, в другой враги, в третьей незнакомцы. В какой-то из них они часть рождающейся на глазах у людей легенды, покоряющей мир, в какой-то они две заблудившиеся души, которые обретут покой, встретившись. Но здесь и сейчас, в большом музейном зале, на узкой сцене стоят два человека, два сердца, вплетающиеся друг в друга. — О Сехун, ты станешь моим фарфоровым мальчиком навсегда? В этой Вселенной есть предложения руки, сердца и души, есть плачущие от счастья Сехун и Чанёль, есть маленькое серебряное колечко, надевающееся на безымянный палец и идеально подходящее по размеру. — Да, Чанёль. Навсегда. Эта Вселенная окрасится в цвета porcelain velvet.