Графиня де Шомбар

— Марта, ну чего ты? — Поллукс бежал, пытаясь поспеть за Мартой, что решительно шагала прочь, громко стуча туфлями. — Ну, давай, по-быстренькому… — сказал Поллукс. Впрочем, он был одет в малиновую одежду, выдавая себя за Кастора. Марта гордо вскинула голову и зашагала ещё быстрее, ничего не отвечая. — Ты что, ревнуешь? — спросил карлик, почти переходя на бег. Один шаг высокой служанки был равен пяти его шажкам. Марта громко фыркнула, словно любимая лошадь баронессы. Вчера она застала обоих карликов в момент, когда они наконец-то уговорили Манон поласкать их члены между пышных грудей. Марта при виде этого всего стала кричать, обзывать Манон потаскухой, хлестать Кастора передником. Карлики едва унесли ноги. Марта вообще была странная последнее время. Обычно флегматичная, она последний месяц страдала перепадами настроения, то отказывали карликам в близости, то наоборот накидывалась на них с такой страстью, словно трахалась в последний раз. Причем, она не знала, что занимается сексом с обоими братьями, думая, что её любовник лишь Кастор. — Да что с тобой такое? — не унимался карлик, — ну подумаешь, поиграли немного с Манон. Да все в этом замке уже перетрахали друг друга! Марта резко остановилась, так что Поллукс, не успев затормозить, с размаху врезался лицом в её пышный зад. — Шшто со мной такое?... — повторила Марта, словно в задумчивости, — шшто со мной такое?.. Иди сюда, Кастор, я тебе покажу шшто со мной такое! Они поднялись на чердак, в укромный уголок, где они любили уединяться время от времени. Марта присела на старый сундук и подняла юбку. — Вот так бы сразу… — похотливо оскалился Поллукс, но тут же его ухмылка сошла с лица. Под платьем служанки был виден выступающий животик со слегка выпирающим пупком. — Ты… — выдохнул Поллукс. — …Ношу под сердцем киндера, — тихо закончила за неё Марта. Послышался грохот, Поллукс с Мартой замерли в страхе. Их окружило облако пыли. Марта закашлялась, Поллукс протяжно чихнул. Когда пыль рассеялась, Марта вскрикнула. Перед ними лежал ещё один Кастор в малиновой одежде пажа. Тот тряхнул головой и сказал: — Ну и дела, я аж свалился от таких новостей. — Кастор? — удивленно сказала Марта, глядя на упавшего карлика, — но тогда ты Поллукс? Поллукс ухмыльнулся. — Я что, пускала ффас обоих в сффой гарден? Карлики переглянулись. — Но тогда… тогда… я не сснаю кто фатер… Как ты мог, Кастор? — Мы с братом одно целое. Спишь с одним, спишь и с другим, — сказал Поллукс. Марта в ответ на это закрыла лицо и горько заплакала. — Скоро не смогу скрывать… — причитала она, — скоро жиффот будет ффиден… Что скажут люди… Что мне делать? Я даже не знаю, кто фатер… Карлики подошли с двух сторон к служанке. Поллукс припал ухом к животу и улыбнулся: — Он там… шевелится… — И пинается ношшкой, — добавила Марта. — Ну-ка, — сказал Кастор и припал ухом со своей стороны, — ого, какой резвый. Он там наружу не собирается? — Нет, ещё рано, — сказала Марта. — А это что такое? — спросил Кастор, щупая грудь служанки, которая стала ещё больше, — у тебя уже молоко течёт? У Марты, и правда, на одежде выступило два мокрых пятна. — Нет, глупый цверг! Это молозиффо! — А можно пососать? — спросил Поллукс, лапая вторую грудь. — Што? Да фы… фы… Но карлики уже начали покрывать её грудь поцелуями сквозь одежду, не дожидаясь её разрешения. Кастор освободил свою грудь и восхищенно цокнул языком. Грудь Марты и без того выдающаяся, была ещё больше. Сосок набух, потемнел и заметно увеличился. — Не надо, — простонала Марта, пытаясь сбросить карликов с себя. Но, похоже, её сопротивление было все слабее и слабее. Когда Кастор, словно дитя, впился в её грудь, она глухо застонала, сжав зубы. Некрасивое лицо исказилось в наслаждении. Поллукс не замедлил освободить свою грудь и тоже сжал губами, яростно теребя языком сосок. Марта замычала ещё громче. Она сейчас напоминала кормилицу, что пытается утолить голод двух несносных младенцев. А они вели себя в высшей степени возмутительно. Рычали, кусали грудь, жадно причмокивали, пытаясь высосать желтую густую солоноватую жидкость из груди Марты. Впрочем, её было совсем немного. — Ах… мои киндеры… славные киндеры… — шептала она, откинувшись назад, ласково гладя братьев по их взлохмаченным шевелюрам. — Неплохой аперитив, — сказал Кастор, утирая губы, — но пора перейти к основному блюду. — Нет… нет… какой непослушный киндер… — стонала Марта, когда Кастор с несвойственной ему нежностью стал скользить кончиком языка по её набухшему бутону. — Ну как? — спросил Поллукс, ненадолго оторвавшись от груди. — Будто закусывать острым сыром бокал «Лафита», — ответил Кастор тоном гурмана и вновь порочно высунул язык, вылизывая вульву Марты внутри и снаружи. Служанка приподняла голову Поллукса и страстно поцеловала в губы. — Мой сладкий киндер, — горячо шептала она, — знали бы вы как я хочу… как у меня там горит… так изнемогаю, что готоффа отдаться дереффу с толстым сучком… — Наши сучки толще и лучше, — усмехнулся Кастор, доставая член. — Да, цверг… давай… засунь его в сффою Марту… Только осторожно… — А как же мой сучок? — обиженно спросил Поллукс. — Даффай его сюда… муттер знает, как сделать хорошо… Когда Поллукс вытащил член, она легла спиной на сундук. Карлик встал над её лицом, согнул коленки и насадил её жаждущий рот на свой огромный фаллос. В это же время Кастор приподнял огромные бедра и осторожно стал задвигать огромную головку между ног. Он никуда не торопился, член постепенно раздвигал собой упругие стенки заветной пещеры. Кастору впервые в жизни было немного не по себе. А что если он сейчас засунет так глубоко, что достанет до плода? Не навредит ли ему это? И откуда ему в голову лезут эти глупости? Неужели ему не наплевать на это всё? Нет, ерунда. Это Поллукс склонен к сантиментам, он не такой. Кастор двинул бедрами, вгоняя член, насколько это возможно. Марта дернула огромными нескладными ногами в воздухе. — Я там не сильно дал маху? — спросил Кастор. Но рот служанки сейчас был занят членом Поллукса. Он насаживал её, приподнимая за голову. Марта издавала звуки, будто полощет горло, по щекам текли слёзы. Будем считать, что все нормально. Кастор вытащил член почти полностью и снова не торопясь стал бороздить вагину Марты. После родов она не будет такая узенькая. Он как-то пробовал трахать толстуху Матильду, у которой пятеро детей, и почти ничего не почувствовал. Пришлось налить своего семени в другую более узкую дырочку. Может, Марта так ему нравилась, именно потому, что в отличие от прочих служанок ещё не рожала. Хотя нет, у тех монашек тоже узенькие отверстия. Все дело наверно в том, что она такая огромная и нескладная вызывала ассоциации с чем-то близким, родным, почти забытым. К её огромной груди хотелось прильнуть, прижаться и лежать ни о чем не думая. Даже не трахаться, не дразнить сосок, а просто лежать и вдыхать сладкий запах её пота. С Лаурой не так. Она вечно хочет взять над ним верх. А тут просто лежишь и ни о чем не думаешь. — Сейчас я тебя угощу своим молозивом… — задыхаясь, сказал Поллукс, продолжая трахать служанку в горло. Кастор, не смотря на то, что ушел в себя, продолжал неторопливо и с нежностью насаживать Марту на свой сучок. Поллукс вытащил член в последний момент, заливая лицо Марты густой желтоватой спермой. Женщина провела языком по кругу, слизывая жидкость. — Да, это ффесьма недурно, — согласилась она. — Кастор, мой милый, немного быстрее… Да… Ффот так… Наполни меня… наполни меня фсю… О майн… майн Готт! Кастор ускорился. Глядя на надувшийся живот любовницы, он на мгновение вообразил, что, в самом деле, там внутри не дитя. Он надулся от его семени, его столько много, что оно надуло ей живот, сделало его таким большим. Он раздвинул её ноги в стороны, Поллукс сел у головы Марты, взял её щиколотки, удерживая в таком положении. Член Кастора заскользил быстро-быстро, он двигался, словно кобель, покрывающий суку. Марта обнажила лошадиные зубы, по её щекам по-прежнему стекало молозиво Поллукса. Марта была самой первой любовницей Кастора, с тех пор как они поселились в замке Шомбар. И он хорошо её чувствовал. И сейчас видел, что она получает особое удовольствие от соития, словно беременность добавила новые, доселе неведомые ощущения. Её огромная грудь вздымалась, на тёмных сосках вновь выступила густая жидкость. Живот с темной полоской от пупка колыхался в такт движениям карлика. Глядя на залитое спермой лицом Марты и все больше увлекаясь своей фантазией о животе, Кастор приподнял голову, губы его посинели, а в голове взорвалась маленькая пороховая бочка. Потом ещё одна. Он выстрелил, наполняя Марту горячей струей. Служанка посмотрела ему в глаза и сколько там было страсти, удовольствия и любви. Она снова их закрыла, провела ладонями по щекам, размазывая сперму Поллукса по шее и груди, и зашлась в жарком экстазе. Она дернула ногами так сильно, что тяжелая туфля слетела с ноги. — Как хорошо… как сладко… — прошептала она, — мои киндеры знают, как сделать хорошо сффоей муттер. Потом они лежали втроем, обнявшись. И было так хорошо. Просто лежать и ни о чем не думать. — Опять пинается… — тихо сказала Марта. — Весь в меня, — довольно отозвался Поллукс. — Почему это в тебя? Такой живот только я мог надуть… — Я с Мартой всегда после обеда был… — И что? — После обеда вернее, семя гуще. — Ты это только что выдумал, кретин? — Тише киндеры, тише… Я ещё была не только с ффами… Карлики ошеломленно замолчали. Как это так? Марта и ещё с кем-то? Не может такого быть! — Мне пришлось как-то ффыдафить эклер старого графа. — Что? — в один голос вскричал близнецы. — Но я точно не уфферена. Или фы… или Его Сиятельстффо… — Да ну, он точно нет… У него там не семя, а вода одна осталась… — Даже не вода, труха как в старом пне… Ребёнок точно наш, в этом ты уж не сомневайся! Марта довольно улыбнулась и прижала карликов к себе. Они продолжали тихо переругиваться, но приятная усталость и тепло от большой сдобной груди сделали свое дело и уснули, словно два младенца.