Сквозь тьму и свет

Ишим не помнил, когда и как всё закончилось, и в какой именно момент он потерял сознание, но очнулся ангел не в постели и не в башне, где его заточили, а на полу в просторной купальне, отделанной тёмным мрамором с жёлтыми прожилками и явно расположенной в одной из пещер под цитаделью. Ишим огляделся — демона рядом не было, — и сдавленно выдохнул, чувствуя, как саднит в горле, а всё тело снова болит. Попытался неуклюже встать, но сел обратно, так как перед глазами всё резко поплыло, а ноги так сильно дрожали, что совсем не держали его, и тогда он с плеском скатился в обжигающую воду, едва успев уцепиться за бортик, чтобы не пойти ко дну от бессилия, тяжело дыша. Кожу неприятно защипало как от тысячи крохотных иголок, но Ишим перетерпел это, стиснув зубы, пока не привык. Какое-то время он просто оставался неподвижным, приходя в себя, голова перестала идти кругом, все мышцы расслабились, а о том, что с ним недавно произошло, вообще не вспоминал. Адские подземные источники были схожи со святыми и имели те же целебные свойства, поэтому вскоре боль постепенно отступила и растаяла в горячей воде как кусочек льда, прошла усталость, и тело подобно пустому сосуду заново наполнилось жизненной силой. Ангел в целом даже приободрился, позволив себе слабую мимолётную улыбку. Ему нравилось тут — и в аду, оказывается, есть такие хорошие места, где можно было спокойно отдохнуть в тишине и ни о чём не думать. Ишим умылся и тщательно протёр ладонями все места, где проклятый демон оставлял на нём свои метки, хотя ангел был уверен, что уже никогда не очистится от этой невидимой грязи и запаха тёмного. Затем он немного поплавал, поводил пальцами по поверхности воды, бессмысленно глядя на лёгкую рябь и своё размытое отражение, после чего присел на небольшой каменный выступ и принялся пальцами расчёсывать волосы. Вокруг него клубился полупрозрачный пар, отдалённо напоминая об утреннем прохладном тумане и облаках, которых ему так не хватало сейчас. Вскоре его одиночество прервали слуги, пришедшие за ним. Они провели Ишима по подземелью, уверенно петляя по мрачным и, как показалось, нескончаемым узким коридорам-лабиринтам, пропахшим серой и гнилью, безошибочно выбирая нужное направление, а потом и по погружённому в пугающую тьму и тишину замку. Весь путь до башни ангела не покидало липкое чувство, что за ним неотрывно следит кто-то невидимый и очень опасный, и даже слышал тихий рык и скрежет в углах, но старался держать спину ровно и не показывать свой страх. Оказавшись, наконец, в башне, молчаливые слуги оставили свежей еды и чистой одежды, и снова заперли Ишима. В этот раз ангел не стал отказываться и поел, понимая, что в противном случае его ждёт истощение, так как нимба больше не было, то и подпитываться ему нечем — здесь нет солнечного света. И не будет никогда. А потом он лёг спать, так как делать ему по сути больше было нечего. Асмодей не появлялся у Ишима пять дней. Не потому что не хотел, а не было возможности. Являясь демоном высокого ранга, у него имелось множество всяких обязанностей, которые он при всём своём огромном желании никак не мог проигнорировать, поэтому приходилось разбираться с тем, что ему совсем не нравилось и безмерно раздражало. Но это было сущей ерундой по сравнению с тем, когда он узнал, что какая-то рогатая тварь посмела пустить о нём гадкий слух! Что Асмодей дал слабину, позволив небольшой кучке ангелов нагло вторгнуться на его территорию, разрушить гарнизон на границе, а после тяжёлой победы вместо того, чтобы уничтожить этих светлых, он зачем-то взял их всех в плен, чего раньше никогда не делал в принципе. Асмодей пришёл в дикую ярость! Усомниться в его статусе, силе и превосходстве и принизить достоинство означало обозвать его трусом, всё равно, что плюнуть ему прямо в лицо и с насмешкой наступить грязной ногой на гордость, разве что по рогам при этом не настучали. И это было высшей степени оскорблением, особенно учитывая, какое место в иерархии подземного мира занимал Асмодей — приближённый самого Повелителя. Чёрный Феникс рвал и метал, дав волю эмоциям, и все нижестоящие тёмные существа в Аду в ужасе содрогались от его гнева! Отстаивать свою честь Асмодей был намерен только в смертельной схватке. Виновных в распространении слуха он нашёл быстро, не прилагая особых усилий — ими оказались его же выжившие в сражении солдаты из того самого восточного гарнизона. Расправился с предателями, не проявивших к своему генералу должного уважения и посмевших усомниться в нём, Асмодей незамедлительно и с особой жестокостью, на какую был только способен, демонстративно в назидание остальным так сказать, и больше глупцов желающих вставить ему слово поперёк не нашлось. Демон ещё долго не мог успокоиться, но лишь гнев немного утих, он тут же бросил все недоделанные дела и отправился к своему прекрасному ангелу, который нисколько не был рад его видеть. Ишим больше не разговаривал с ним, но с этого момента выполнял всё, что от него требовали, и даже в постели был покладист и совсем не сопротивлялся, не зажимался и отвечал взаимностью на ласки, быстро усваивая все любовные уроки. Асмодей был доволен и одновременно зол, его не устраивало, что Ишим стал вести себя как марионетка, которую он дёргал за ниточки, но взгляд при этом оставался непроницаемым, а сердце в груди превратилось в кусок льда. И Асмодей решил растопить его: приносил ангелу живые цветы из мира людей, показывал ему свои картины, играл на флейте, придумывая много новых мелодий, а также дарил шелка и драгоценности, но всё это Ишима не интересовало, и он оставался непреклонен. Единственное, чему ангел всегда был рад — это перья его товарищей, которые Асмодей иногда показывал ему в доказательство того, что обещание своё держит, и что все заключённые ангелы в полном порядке. Ишим подолгу мог стоять у окна, не обращая внимания на демона и всматриваясь куда-то вдаль, держал перья в руках и нежно поглаживал их пальцами, изредка улыбаясь своим мыслям уголками губ. Асмодею категорически не нравилось такое поведение ангела, но поделать с этим ничего нельзя, он не мог приказать Ишиму улыбаться ему, потому что это была бы пустая и холодная улыбка, а демону хотелось от него хоть немного тепла и искренности. И так прошло несколько месяцев, а потом Асмодей догадался принести всякие книги, чтобы его пленнику не было скучно, пока сам он мог отсутствовать по несколько дней. В последнее время его часто начали дёргать демоны Братства и не без веских на то причин. Их разведка доложила, что светлые создания что-то затевали, явно готовя очередное нападение и на этот раз куда более масштабное. Все гарнизоны на границах сразу были приведены в полную боевую готовность, количество дозорных удвоили, а местами и утроили, солдат вооружили до зубов, выдав им всю имеющуюся амуницию, и сам Асмодей постоянно держал руку на рукояти меча с багровым лезвием. Его не покидало скверное предчувствие. Какое бы не предстояло сражение, демон всегда сохранял хладнокровие, но в этот раз его одолело смутное беспокойство, настойчиво свербевшее в голове, природу которого ему никак не удавалось определить и это сильно мешало сосредоточиться. И именно поэтому Асмодей, отвлёкшись на собственные мысли, притупив тем самым бдительность, пропустил момент, когда появились ангелы. Сначала всех демонов ослепила яркая вспышка света, сопровождаемая раскатистым громом, будто сами небеса разверзлись, а затем, едва Асмодей успел прикрыться крыльями, образуя вокруг себя плотный защитный кокон, на тёмных посыпался дождь из тысячи стрел и копий, перемежаемых кривыми всполохами молний, попадая точно в цель. Ослеплённые, оглушённые, полностью дезориентированные, не успевшие вовремя среагировать и спрятаться за щитами солдаты в ту же секунду обратились в пепел, а те, кому всё же удалось выдержать первую волну атаки, снова заняли свои позиции. Но светлые облачённые в тяжёлые бронзовые с позолотой доспехи незамедлительно налетели на них как ураган, нанося мощные удары, и демонам пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы устоять под их натиском. Однако уже спустя всего минуту ангелам удалось проделать брешь, и большинство пролетело в неё прежде, чем щиты вновь сомкнулись. Демоны взревели, затрубили в боевые горны, давая сигнал второй оборонительной линии, и тут же сработали катапульты, сбивая немногих вырвавшихся вперёд ангелов огненными шарами, но это их не остановило и даже нисколько не задержало. В бой вступили архонты. Уклоняясь от летящих в них новых смертельных снарядов, они использовали силы стихий и, быстро и слаженно разрушив все катапульты, прорвали порядком ослабленную оборону тёмных, оттесняя их как можно дальше, а внезапно появившиеся следом херувимы значительно проредили войско противников. Демоны, хоть и дрались свирепо, всё равно продолжали получать внушительный урон, но никто из воинов и не помыслил обратиться в бегство, а уже вскоре и к ним, наконец, подоспела помощь. Теперь силы были равны, и Свет и Тьма вновь схлестнулись в жестокой битве. Асмодей тоже всё это время нещадно сражался в стороне. Чёрный Феникс не сдерживался, со звериным оскалом и с безумным огнём в глазах ему доставляло немалое удовольствие разрубать мечом светлых или наблюдать, как те беспомощно с криками невыносимой боли заживо сгорали в его неистовом пламени. Но немного позже, когда его армия перестала нести большие потери, а взбешённые солдаты резали крылья ангелам так, что в воздухе кружил вихрь из окровавленных и обугленных перьев, демон слегка поумерил свой пыл, приземлился на выступ в каменной стене гарнизона и оглядел поле боя. Сражение, судя по всему, грозило затянуться на длительный срок — дни, недели, месяцы, которые запросто могли перейти и в годы. Асмодею крайне не нравилась то, что он вынужденно мог провести здесь столько времени без какой-либо возможности вернуться в свой замок, как это было уже однажды очень давно, когда демон был ещё молодым учеником и только познавал искусство войны. Нет, ничто не должно его тут задерживать надолго, это совсем не входило в его планы, он должен вернуться к своему желанному пленнику, о котором не переставал думать даже в такой момент. И поэтому демон решительно был намерен уничтожить всех ангелов как можно скорее или хотя бы заставить их ненадолго отступить. Асмодей убрал меч, вытянул руки вперёд и, вмиг сконцентрировав в ладонях небольшой по размеру сгусток тёмной энергии, метнул его в ангелов. Как приливная волна смывает все следы на песчаном береге, так и светлые создания исчезли, попав под атаку демона — против такой мощи им выстоять было просто невозможно. В этом был уверен и сам Асмодей до тех пор, пока его очередная атака не была нейтрализована таким же сгустком белой энергии. Демон плотно прижал крылья к спине, опустил руки, сжав кулаки, стиснул зубы и гневно уставился на своего нового, равного ему по силе соперника. Перед ним, поочерёдно взмахивая всеми шестью крыльями, был серафим, имеющий статус приближённого к самому Создателю. У Асмодея было двоякое отношения к серафимам. С одной стороны он их ненавидел за то, кем они являлись — верховные ангелы, занимающие самое высокое положение в небесной иерархии и обладающие колоссальными способностями, они были прямыми исполнителями всех пророчеств Создателя, ниспосылая наказания беспутным язычникам и страшным грешникам. А с другой стороны Асмодей не мог не уважать серафимов за их силу и чин, кроме того, ведь сам Повелитель Ада некогда в прошлом был одним из них, пока не воспротивился воле Создателя, и за это его изгнали в подземный мир. Серафим, что сейчас смотрел на Асмодея тяжёлым пронзительным взглядом карих глаз, был весьма крупного телосложения по сравнению с другими рядовыми ангелами, короткие золотистого цвета волосы отдавали рыжеватым оттенком, а левую бровь рассекал тонкий белёсый шрам. Он был облачён в белые доспехи, покрытые серебряными рунами, в руках держал длинное копьё, древко которого также исписано небесными знаками, а над головой, словно маленькое солнце слепяще сияло кольцо нимба. Асмодей бы непременно спросил, как зовут серафима, но прекрасно знал, что те, получая третью пару крыльев, отрекаются от своих имён и забывают их в знак бесконечной преданности тому, кому служат. Если честно, Асмодей не понимал этой глупой традиции, но, несмотря на это, он всё же представился сам, однако серафим только отмахнулся. — Имя не имеет никакого значения, демон, — подчёркнуто произнёс он, его голос звучал властно и спокойно. — Это бессмысленный звук. Важна лишь душа, ибо она расскажет о тебе всё и покажет истину. Асмодей моментом осклабился, обнажая клыки и не позволяя прочесть свои мысли. Более не тратя времени на пустые разговоры, он достал меч, пустив из кончиков пальцев по лезвию извивающиеся змеями языки чёрно-красного пламени, и ринулся на серафима с намерением отсечь тому разом все крылья или разрубить его пополам. Но светлый, естественно, был к этому готов: не прилагая особых усилий, он отразил удар наконечником копья и отлетел на безопасное расстояние. Асмодей, полностью расправив крылья и совершая медленные взмахи, завис в воздухе, выискивая взглядом уязвимые места в защите светлого. Он чётко понимал, что нельзя недооценивать серафима, нужно быть предельно осторожным — одно неверное движение, и можно лишиться рогов вместе с головой. Демон не сомневался, что избавиться от столь серьёзного и опасного врага и при этом не пострадать самому, было неизбежно. Серафим молча наблюдал за ним с презрительно-оценивающим прищуром, который Асмодею совершенно не понравился, вызвав приступ раздражения, и он повторно атаковал, попробовав обезоружить того, но тщетно. Не выпуская древка из рук, светлый метнул своё оружие в незащищённую шею демона, но благодаря отточенному рефлексу Асмодей успел блокировать его, тут же рубанув мечом, но промахнулся. Демон зарычал, крепче сжал рукоять, впиваясь в неё острыми ногтями, и снова обрушился на серафима, нанося ему непрерывные удары, но тот с небрежной лёгкостью и невозмутимым выражением лица отбивал их. Металл заскрежетал по металлу, высекая искры, начертанные руны на копье и доспехах светлого мерцали как блики, не позволяя пламени тёмного перекинуться на него, оберегая от Тьмы. Асмодей продолжал разгневанно рубить мечом и совсем не замечал, как его нагрудник постепенно покрывался мелкими царапинами до тех пор, пока наконечник копья неприятно не царапнул его уже по щеке, и всё равно не прекратил напирать. Внезапно серафим сделал резкий выпад, но Асмодей парировал его и обманным манёвром метнулся в сторону, а затем сразу молниеносно вперёд с целью вогнать свой меч в живот противника, пробив его броню. И он был абсолютно уверен, что у него всё получится, так как серафим оказался открытым, однако каким-то непонятным образом тот вдруг возник прямо перед ним, и левое плечо пронзила жгучая боль. Асмодей был настолько обескуражен тем, что произошло, и не успел ничего толком осмыслить, как получил новый удар в грудь с такой силой, что рухнул на землю, едва не сломав крылья, но в последнюю секунду успел сложить их вместе и плотно прижать к спине, тем самым получив минимальный урон. Серафим грозно навис над ним, но отчего-то не спешил добивать, а вместо этого приземлился рядом, давая демону возможность перевести дыхание. Асмодей, скалясь, не без труда встал: боль в теле от падения уже затихала в отличие от раны на плече, которая кровоточила и пока не затягивалась. На нагруднике была вмятина, и часть чешуйчатых пластинок выпало из него, а изображение феникса слегка покорёжилось, но меч, несмотря на случившееся, он так и не выпустил из железной хватки. — С тобой что-то не так, демон, — серафим заинтересованно склонил слегка голову набок, и Асмодей скрипнул зубами от злости. — Твоя аура какая-то странная. Позволь мне прикоснуться к тебе, демон, я хочу понять причину, — и он протянул к нему руку так, как обычно делают все ангелы, давая благословение и очищая души от грехов при покаянии или даруя блаженный покой. — Да как ты смеешь?! — вскричал опешивший Асмодей и, не обращая внимания на пострадавшее плечо, вновь кинулся на серафима. — Я уничтожу тебя! — Это вряд ли, — серафим лишь уклонился от рассекающего с шумом воздух багрового меча, как и ото всех последующих выпадов. Он, не взлетая и при каждом шаге незаметно постукивая концом древка по земле, водил демона за собой по невидимому кругу, а Асмодей же, жаждая вырвать бьющееся сердце из груди серафима, ничего не замечал, и того, что происходило за пределами их небольшого поля битвы, тоже не видел и не слышал. — Неужели ты не чувствуешь, демон? Прислушайся к своим ощущениям, — попробовал вразумить его светлый. — Тебя будто что-то сковывает, ты начинаешь терять свои силы. — Заткнись! Я покажу тебе силу! — Чёрный Феникс окончательно взбесился, и пламя объяло его целиком. Оно просочилось под смуглую кожу, сделав её ещё темнее, растеклось с кровью по венам, проникло в глаза, крупными прожилками распространилось по кожистым крыльям, спряталось в волосах и упрочилось в рогах, отчего демон стал похож на одного из древних духов стихии огня, рождённых в эфире. — Узри же всю мою мощь, серафим! Это будет последнее, что ты увидишь прежде, чем я сломаю твой нимб и отправлю тебя в самое пекло! — Разве ты не слышал, демон? — серафим и бровью не повёл на угрозы. — Тебе не одолеть меня. И когда Асмодей в очередной раз бросился на него, он пригнулся, избегая удара в голову, отпрянул назад, одновременно выставив одну руку вперёд и удерживая в ней копьё, а пальцы второй поднёс к лицу, сложил их в молитвенном жесте и что-то негромко произнёс. В это же мгновение земля под ногами демона засветилась, и на ней проявился ранее начертанный серафимом незримый рунический став. Это была ловушка. И Асмодей так неосмотрительно глупо попался в неё. Сотни тонких как волос жёлтых нитей стремительно потянулись к нему из рун, обвивая сначала ноги, потом поползли выше, схватили за руки, заставив выронить меч, и в конце оплели всё туловище, обездвиживая. Нити обжигали и словно пронизывали до самых костей даже сквозь нагрудник и кольчугу, а чёрное пламя демона не могло сжечь их и, потрескивая и выплёвывая едкие искры, быстро погасло. Асмодей почувствовал, что начинает задыхаться. Он зарычал, задёргался, забил крыльями, пытаясь порвать светлые путы, но те были невероятно прочными и лишь туже затягивались на нём, пресекая всё сопротивление. — Ты проиграл, — сказал серафим, наблюдая, как демон снова с остервенением рванул, пытаясь дотянуться до него, чтобы задушить голыми руками или вцепиться зубами в горло. Нет, Асмодей не собирался проигрывать! Но что бы он ни делал, сколько бы усилий ни прикладывал, всё было без толку. И в итоге от всех его бесполезных метаний нити натянулись настолько, что он через какое-то время изнурённо упал на колени, тяжело дыша и осознавая, что для него это конец. Асмодей никогда не ведал страха смерти — демон его уровня всегда был готов к подобному исходу. Но исчезнуть вот так, здесь и сейчас? Ведь это означало, что он уже никогда не увидит своего ангела, которого оставил запертым в башне и даже не зашёл к нему напоследок перед тем, как отправиться на границу воевать со светлыми созданиями. От этой неприятной мысли под рёбрами вновь заскреблось мерзкое предчувствие, сжимая позвоночник. Если это действительно конец, то пусть будет так, но Асмодей всё равно ни за что и ни при каких условиях не станет просить о пощаде, позоря своё имя! Он гордо поднял голову, готовый встретить последний удар лицом к лицу, но светлый только склонился над ним, пристально глядя в рубиновые глаза, полные решимости умереть с честью. — Теперь я вижу, что именно с тобой не так: ты помечен Светом, демон, — проговорил серафим, на что Асмодей вопросительно приподнял брови, и тот, указав древком копья на его руку, на ладони которой остался след от ожога от нимба, продолжил: — Свет теплится в твоей душе, демон, он появился совсем недавно, и ты сам впустил его в своё сердце. Руны должны были выжечь всю твою Тьму и обратить твоё тело в прах, но ты ещё жив, потому что Свет тебя защитил и не позволил исчезнуть. Однако вскоре ему придётся покинуть тебя навсегда. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Вернее, о ком… Асмодей вздрогнул, и его ярость мгновенно растворилась как капля вина в бескрайнем море. Ишим! Он спас его? Но как? Разве такое возможно? И почему он должен его покинуть? Неужели с его ангелом что-то случилось, пока он тут сражался? Именно об этом демона с самого начала беспокоило плохое предчувствие? — Что с ним? — хрипло задал Асмодей единственный вопрос, догадываясь, что, скорее всего, услышит в ответ. — Сейчас он очень слаб, я чувствую, как его тепло медленно угасает, его время на исходе, — с этими словами серафим отступил и взмахнул рукой. Нити, связывающие до этого Асмодея, вместе с рунами в один миг пропали, отчего тот смог нормально вздохнуть и на удивление совсем легко, не ощущая больше никакой боли в теле, поднялся на ноги уже без какого-либо намерения продолжать бой. — Отпускаешь? — спросил он с подозрением. — Не пойми меня неправильно, демон, — серафим раздражённо повёл плечом и мотнул головой, явственно показывая, что сам недоволен тем, как сейчас поступает, но не без веских на то причин. — Ваши судьбы прочно связаны, и, признаться, я поражён этой связи. За всё своё долгое существование я подобное вижу впервые, поэтому тебе следует поторопиться, демон, пока ещё не стало слишком поздно. Я точно знаю, что ты нужен ему так же, как и он нужен тебе, — но видя, что Асмодей колеблется сомнениями, добавил: — Оглянись вокруг, здесь тебе больше делать нечего — исход этой битвы давно уже был предрешён. И Асмодей увидел, что его войско пало, сотни самых сильных и свирепых солдат ещё отчаянно сражались не на жизнь, а на смерть, выкрикивая проклятия, но ангелы быстро сократили их количество, пока последний демон не осыпался пеплом, а все гарнизоны были полностью разрушены, светлые захватили эту территорию. Казалось, на это ушла целая вечность, но в действительности и дня не прошло, что верилось едва ли. Так и должно было быть? И светлые создания это точно знали. — Ты сражался достойно, демон, — произнёс серафим с уважением, — и никто не посмеет обвинить тебя в трусости или предательстве. Так что же ты до сих пор медлишь? Дважды повторять не пришлось, и Асмодей сорвался с места, точно стрела с тетивы, направляясь обратно в свой замок и не оборачиваясь. Он нужен Ишиму! Лишь бы успеть, лишь бы снова увидеть своего прекрасного ангела, заглянуть в его голубые глаза, прикоснуться к его нежной жемчужной коже, услышать чарующий голос, поцеловать сладкие губы, поймав горячее дыхание, заключить в объятия и больше никогда не оставлять одного. Но он опоздал… Ишим и без того спал беспокойно, постоянно видя плохие сны и вздрагивая от каждого постороннего звука и шороха, а когда до его тонкого слуха донёсся какой-то непонятный наводящий страх шум, резко проснулся как от ощутимого толчка в спину. Сначала он, в испуге озираясь по сторонам, не понял, что происходит, и подумал, что это Асмодей снова не в духе вернулся в замок: демон часто срывал злость на своих молчаливых слугах и мебели, которую в гневе крушил. Но затем послышались чьи-то крики, лязг металла, после чего последовало несколько взрывов, и башня содрогнулась, будто стены начали рушиться. В этот же момент массивная деревянная дверь, что всегда была заперта, слетела с петель и с грохотом упала на пол, отчего Ишим подскочил на кровати, прижался спиной к стене и уставился на того, кто это сделал. В комнату ступая широким шагом по скрипящему полу, вошёл сурового вида херувим в золотом инкрустированном нагруднике, испещрённым многочисленными царапинами и остановился посередине, взирая на ангела. — Наставник! — ахнул Ишим, не веря своим глазам и прикрыв задрожавшие губы ладонью. Неужели ему это не снится и его наставник правда здесь? Настоящий, а не плод воображения и не иллюзия! — Дитя моё, — херувим, сложив за спиной все четыре крыла и убрав длинный исписанный ангельскими символами меч в ножны, протянул руку к Ишиму, и тот, не раздумывая ни секунды, бросился к нему, упал к ногам и обнял их, уткнувшись лбом в колени. — Наставник… — всхлипнул Ишим сквозь хлынувшие слёзы. Херувим нахмурился и негодующе покачал головой, скрипнув зубами. — Что этот проклятый демон посмел сделать с тобой, — он присел, тоже слегка осторожно приобнял своего ученика и провёл большой ладонью по его вздрагивающей спине и волосам. Тёплые и ласковые прикосновения успокаивали Ишима, вмиг отогнав все страхи и сомнения и вселяя чувство защищённости. — Не плачь, дитя, всё хорошо. Ишим тут же смахнул слёзы и поднял на него взгляд полный надежды. — Ох, учитель, я… прошу простить меня, я не справился и подвёл вас. Я оказался таким глупым, слабым и жалким! Я не смог… — Ты вовсе не глуп, дитя моё, хотя и наивен, — прервал его херувим, продолжая поглаживать по голове и пропуская длинные шелковистые пряди между пальцев, — не слаб и тем более не жалок. Сильнее архонта, чем ты, Свет ещё не видывал: то, что ты сделал, позволило нам сегодня одержать большую победу над Тьмой и немного ослабить её. Все страдания и боль, через которые тебе пришлось пройти, помогли в этом. Ты всё сделал правильно и исполнил свой долг, что был тебе предначертан. — Предначертан? — шмыгнул носом Ишим. — О чём вы, наставник? Херувим тяжело вздохнул и отстранился. — Я знал, что это должно было случиться с тобой, — признался он. — Знали? — Да, — подтвердил херувим, кивнув, — с самого детства я готовил тебя к этому, взяв всю ответственность на себя. Я вовсе не хотел, чтобы ты так страдал, и сначала был категорически против этого, но потом осознал, что всё, что с тобой произошло, было неизбежно, и, скрепя сердце, отправил на ту битву. Ради Света и воли Создателя, ради достижения высшей цели. Ты должен понимать это, Ишим. — Да… я всё понимаю, — сказал Ишим чуть дрогнувшим голосом. — Прости, что использовал тебя так, — херувим виновато улыбнулся, — но на этом твои мучения, наконец, окончены. — Если такова моя судьба, моё предназначение в этом мире, то я покорно приму это и ни о чём не буду жалеть, — Ишим поджал губы, стараясь унять дрожь. — Дитя моё, твоя жертва не была напрасной. — Ангелы! Там, в темницах! — вдруг спохватился Ишим, вспомнив о своих заточённых товарищах. — Не волнуйся, я освободил их, как и бессчётное количество невинных душ, что томились в стенах этого замка и подпитывали его; мы всё разрушили до самого основания, осталась лишь эта башня. А Что касается демона, что так жестоко надругался над тобой, то он не столько пленил тебя, сколько самого себя. — Что это значит? — Когда приходит Свет, Тьма обращается в его тени, — только и ответил тот и добавил: — наверняка он уже осыпался пеплом. — Асмодей, — произнёс одними губами Ишим, и сердце словно кольнуло ледяной иглой. — Вы убили его? — Нет, его уничтожил один из серафимов. Асмодей, проклятый демон, мучитель Ишима и его личный кошмар, причинивший немало боли, пал. Так отчего же он не рад этому и почему не может вздохнуть с облегчением? Ишим помотал головой — вероятно, сказывалось постоянное утомление, которое он испытывал из-за отсутствия нимба, и ставшее привычным состояние отчуждённости ко всему, что с ним происходило, и это не укрылось от херувима, легко уловившего его внутреннее состояние. — Что с тобой? — спросил он. — Простите, учитель, я просто устал и боюсь проявить эмоции. Мне кажется, если я сейчас закрою глаза, а потом открою их, то вы исчезнете, и всё это окажется сном, а потом он снова появится… — херувим сжал несильно его руку, показывая, что он реальный и никуда не исчезнет, и встал, глядя на ангела снизу вверх. — Что ж, дитя, пришло твоё время. — Наставник, я… Я весь покрыт грязью… — Ишим обнял себя за плечи, опустив взгляд, ему было стыдно говорить об этом тому, кто с рождения воспитывал его и всему обучал. — Это вовсе не означает, что ты не сможешь вновь вернуться на небеса, — заверил ангела херувим. — Грязь, которой тебя покрыл этот проклятый демон, смоется, но для этого твоей душе придётся пройти очень долгий путь перерождения, и займёт он ни одну тысячу лет. Ты должен заново испытать на себе весь цикл, начиная от обычной капли воды и заканчивая простым смертным. Только так ты очистишься и обретёшь утраченные крылья и нимб. — Я готов, — Ишим решительно сжал кулаки, — я пройду все испытания, что ещё уготовила мне судьба, и обязательно вернусь в Рай! — горячо воскликнул он. Слова учителя придали ему сил и уверенности в себе. — В таком случае, дитя моё, я отпускаю тебя, а до тех пор, пока ты не вернёшься, — херувим сложил пальцы в молитвенном жесте и коснулся ими лба ангела, — я забираю все твои воспоминания, чтобы тебе легче было проходить цикл и не испытывать боль при каждом перерождении. Свет ждёт тебя… Ишим резко почувствовал головокружение и слабость во всём теле, руки и ноги будто онемели, в груди сдавило, перехватив дыхание. Ангел беспомощно упал, не в состоянии больше пошевелиться и судорожно приоткрывая рот, однако ни одного вздоха сделать у него не получалось, но ему не было больно. Ишим не чувствовал больше ни жара, ни холода, вообще ничего, только какую-то невесомость, будто его качало на волнах. Он последний раз, будто через пелену посмотрел на наставника, чей размытый образ отдалённо стал напоминать Асмодея, и закрыл глаза. Это уже не имело никакого значения, ему было всё равно. Он засыпал, теряя сознание и слыша как сквозь толщу воды, что кто-то его зовёт по имени, а затем наступила тишина и покой. Ишим обрёл свободу, готовый встретить рассвет своей новой жизни. Замок Асмодея был расположен на каменном острове у подножия двух подземных вулканов и окружён озером из лавы, и когда он, наконец, долетел до него, то увидел его полностью разрушенным. Однако ему было плевать. Да пусть хоть весь мир рухнет, лишь бы Ишим был жив! Его одинокая и опасно накренившаяся башня уцелела, но тоже могла упасть в любой момент. Демон облетел башню трижды, прежде чем сумел проникнуть внутрь почти в самом низу через пробоину и устремился по крошащейся лестнице вверх, где находилась комната его ангела. Оказавшись там, Асмодей обнаружил Ишима лежащего на полу без каких-либо признаков жизни. — Нет! Мой ангел! — сокрушённо взвыл демон, бережно подхватывая Ишима на руки. Его жемчужная кожа была холодной как лёд, губы посинели, некогда белоснежные волосы потускнели, а ресницы были словно схвачены инеем. Его тело медленно становилось прозрачным и невесомым, и Асмодей не мог уже ничего с этим поделать. Всё, что ему оставалось, это беспомощно наблюдать, как его ангел исчезал у него на глазах. В груди вдруг появился нестерпимый жар, обжигая всё внутри, будто вместо воздуха он сделал глоток лавы из озера, и сердце сжалось. Асмодей закашлял, его руку с ожогом от нимба свело сильной судорогой, как если бы её вовсе отсекли мечом. Демон зашипел от боли; с ним происходило что-то странное, он несколько раз содрогнулся, прежде чем до него дошло, что же именно с ним творилось. Не веря собственным ощущениям, Асмодей прикоснулся пальцами к своей щеке, чувствуя на ней тёплую влагу. Он плакал? Демоны ведь никогда не плачут! Им не ведомы слёзы, они не знают, каково это плакать даже при рождении. Но что же тогда сейчас щипало его глаза и стекало по щекам? — Вот оно значит как… — выдохнул Асмодей, судорога отпустила его, и он посмотрел на ангела. Ишим истаял, оставив после себя крохотный мерцающий огонёк души. Асмодей попытался поймать его, но тот ловко ускользнул от него и пропал. Демон продолжал беззвучно плакать, жалея о своей утрате. — Я найду тебя, мой ангел, — произнёс он тихо, когда успокоился. — Найду, где бы ты ни был, и неважно, сколько на это уйдёт времени. Месяцы, годы, столетия или даже тысячелетия, я всюду буду следовать за тобой как одинокий путник за путеводной звездой. Я буду искать тебя во всех существующих мирах, в капле воды, в шелесте ветра, в лучах солнца и во всех живых существах, потому что люблю. Я пройду сквозь Тьму и Свет, и мы обязательно встретимся! Клянусь! Да, Асмодей не будет уже прежним. В Аду ему больше не место. Если ангелы порой обращаются к Тьме, то и демон может так же обратиться к Свету. И подобно фениксу он сгорит в собственном чёрном огне, а затем вновь возродится из пепла с новыми крыльями и новой силой, что будет направлять его на правильный путь в поисках любимого ангела. А в том, что он его рано или поздно найдёт, Асмодей ни капли не сомневался.

***

В этот обычный будничный день посетителей в кафе почти не было, и молодой официант откровенно скучал, периодически зевая в кулак. От нечего делать он уже почти заснул за барной стойкой, но тонкий звон дверных колокольчиков заставил его встрепенуться и сосредоточиться на долгожданном посетителе. — Добро пожаловать! — поприветствовал он гостя как можно бодрее, с нескрываемым интересом глядя на подошедшего к нему мужчину. Высокий, статный, одетый в строгий и идеально выглаженный чёрный костюм, в белой рубашке и ярком красном галстуке, который смотрелся весьма вызывающе, а в лакированных начищенных до блеска туфлях можно было отчётливо рассмотреть своё отражение. И внешность у него была необычная для местного населения: смуглая кожа, смоляные короткие волосы, заострённые черты лица, прямой нос и тонкие губы, а насыщенные карие глаза при игре света и в тени приобретали красный оттенок. — Здравствуй, — мужчина улыбнулся, чуть склонив голову набок и тоже разглядывая официанта, отчего тот вдруг смутился и отвёл взгляд в сторону. Парнишке на вид лет двадцать, не больше, и был настолько красив, что его легко можно было принять за девушку. Он стройный, с изящной лебединой шеей и платиновыми волосами, заделанными в низкий тугой хвост, чтобы не мешали при работе и не лезли в поразительные голубые глаза, обрамлённые густыми серебристыми ресницами. А на его бейдже крупными буквами написано имя Имил. — Желаете сделать заказ, сэр? — вежливо поинтересовался парнишка, и мужчина хмыкнул. — А ты совсем не изменился, всё такой же. — Простите? Мы знакомы? — Имил глянул на странного посетителя и вопросительно изогнул бровь. Он совсем не припоминал, чтобы они встречались где-нибудь раньше, а память на лица у него была хорошей, хотя в какой-то момент ему показалось в мужчине что-то смутно знакомое. — Да, — кивнул тот, не переставая улыбаться, — и ты по-прежнему прекрасен и пахнешь весенними цветами. — Ч-что-о? — Имил густо покраснел, не зная, что и ответить на такое, а мужчина неожиданно перегнулся через стойку, чем напугал официанта, но не позволил ему отстраниться, схватив за руки и притянув к себе. — Я никогда не переставал искать тебя, всегда шёл по твоему следу и наконец-то нашёл. Мой милый прекрасный ангел. — Пустите! — пискнул Имил, пытаясь вырваться, но его только крепче сжали в объятиях. — Я столько всего должен сказать тебе, за всё попросить прощения. Но самое главное я хочу, чтобы ты знал — я люблю тебя, Ишим! У обескураженного парнишки подогнулись колени, и ему пришлось вцепиться пальцами в плечи мужчины, когда тот, не слушая никаких возражений, поцеловал его. Асмодей уже не мог выпустить своего ангела из рук. В этот раз у них всё сложится по-другому, и ни Тьма и ни Свет никогда не смогут разлучить их, они будут счастливы вместе.