Слепой да не увидит

В Республику-500 получилось вернуться только на следующий день. Возможно, это выглядело так, будто Бен испугался. Что на самом деле было глупо: с чего бы ему бояться собственного падавана, даже если она неодобрительно отнеслась к его… связи? Или своего же любовника — только потому, что не предупредил его об уходе? Нет, на долгое отсутствие у него были свои причины. Ну, может, ему было немного неловко смотреть в глаза Рей после того, как он прокололся. Но это не было решающим фактором. Просто, раз уж он нашел в себе силы на некоторое время расстаться с Хаксом, надо было использовать этот случай — как бы ни хотелось поскорее вернуться к нему. Бен понимал, что в другой раз временно покинуть его будет уже гораздо сложнее — и морально, и… да, пожалуй, физически. Даже за полдня он успел истосковаться, а мысли в голове крутились вокруг одного и того же. Но Бен умел приводить себя в чувство. Другое дело, что рядом с Хаксом эта способность у него отказывала, будто ее никогда и не было, а он снова становился юным, слишком эмоциональным, еще толком не умеющим себя контролировать падаваном. Сделать нужно было многое. Большую часть времени Бен провел в Архиве, собирая разрозненные сведения обо всем, что могло пригодится в расследовании. Оттуда же скопировал информацию о Рилотском конфликте — ознакомиться с ней он хотел в присутствии Хакса, чтобы разбавить сухие данные Ордена показаниями живого свидетеля. Почему-то ему казалось, что и там может быть какая-то зацепка. В конце концов, вдруг заказчик — не один из сенаторов, а сторонник того хатта, который являлся главным источником проблемы на Рилоте. Бен переночевал в Храме, предупредив об этом Рей коротким сообщением. Он надеялся, что она сообщит об этом Хаксу. Так и подмывало попросить ее передать ему что-нибудь, но он сдержался — не стоило показывать чувства, используя храмовое оборудование. Республика-500 за это время уже почти стала родным домом. Бен прекрасно понимал, что дело не в привычке, а в том, кто его там ждал. Почему-то ему легко было представить семейную жизнь в апартаментах Хакса. Теоретически Бен мог бы уйти из Ордена. Практически… С Орденом его связывало слишком многое. Кроме того, когда-то давно он обещал себе, что закончит начатое Энакином Скайуокером — и превзойдет его. Бен знал, что Хакс прекрасно это понимает, а потому не требует от него бросить привычную жизнь. И все же иногда его терзали сомнения — особенно в те моменты, когда он вспоминал, что после окончания расследования им предстоит расстаться на неопределенное время. Выдержит ли он пытку временем и расстоянием? Если от суток врозь ему уже хотелось лезть на стену, что будет, когда им придется не видеться днями, неделями, месяцами, а встречи будут торопливыми и короткими? В такие моменты Бен понимал, что лучше бы между ними действительно был только секс. Он пообещал себе, что насладится каждой секундой, проведенной рядом. Выжмет из отпущенного им времени все, что только сможет. Получив разрешение от системы безопасности, Бен вошел в апартаменты. Он догадывался, где искать Хакса, — наверняка тот в своем кабинете. И Рей, вероятнее всего, тоже с ним. Должна быть: бдительность никто не отменял. Так и оказалось: Хакс сидел за столом, сосредоточившись на датападе, в котором, скорее всего, вносил изменения в сенатский законопроект, и поначалу не заметил его прибытия. Бен замер, до странного неловко переминаясь с ноги на ногу. Словно вернулся в юность, когда точно так же стоял, не понимая, как дать о себе знать и обратить на себя внимание того, кто с первого взгляда занимал все его мысли. Он кашлянул, и Хакс мгновенно поднял голову. Бен ожидал холодного приема, но тот расплылся в широкой улыбке. Не сенаторской — родной и близкой. Он с удивлением проследил за тем, как Хакс торопливо поднялся из-за стола, небрежно задвинул кресло и бросился к нему. А уж то, что он, наплевав на конспирацию, без лишних слов увлек Бена в поцелуй, даже не ошеломило — ввело в ступор. На пару секунд Бен так и замер, не зная, куда деть руки и вообще — что делать. Но потом самообладание вернулось к нему — и он крепко сжал Хакса в объятиях, жадно отвечая на поцелуй. Почувствовал, как тот зарылся пальцами в его волосы, ласково ероша их, и сердце замерло от нежности. — Я скучал, — прошептал Хакс ему в губы в перерыве между поцелуями, и больше всего Бену хотелось простоять так как можно дольше и слушать эти слова приблизительно вечность. — Я вообще-то здесь, — услышал он недовольный голос Рей, но оторваться от Хакса не было сил. Тот, впрочем, внял ее словам. Почти: целовать прекратил, но не отпустил — вместо этого прислонился лбом ко лбу, глядя в глаза, и от ощущения этого момента Бен едва не задыхался. Если у него и были тщательно скрываемые даже от самого себя сомнения в том, любит ли его Хакс, то сейчас они исчезли, словно никогда не появлялись. — О, Сила… — вздохнула Рей. — Падаван, — произнес Бен, стараясь, чтобы его голос звучал строго. Не получалось — из-за улыбки, против воли вылезшей на губы, — помолчи, а? Хакс фыркнул, едва не засмеявшись, и Бен не удержался — вновь коснулся его губ своими, в этот раз действуя медленно и осторожно. Чувственно. Странно, но за какие-то сутки они успели так изголодаться, что оторваться друг от друга просто не получалось. Бен провел ладонью по прямой спине, замер между лопаток и поднялся выше, к шее, ласково гладя. Хакс выдохнул ему в губы, как-то даже игриво куснул за нижнюю и все-таки отстранился. — Когда ты закончишь? — тихо спросил Бен, с неохотой отпуская его. Посмотрел, как Хакс педантично поправил воротник рубашки, и отметил, что следы от засосов сошли — видимо, он воспользовался бактой. Что-то темное внутри него требовало оставить новые, и он с трудом подавил желание тут же этим заняться. Они и так слишком много показали Рей. Те, у кого только секс, так себя обычно не ведут, верно? — Не раньше, чем ты расскажешь, где пропадал, не предупредив, — ответил Хакс. Зря Бен надеялся, что пронесет. — Разбирался с расследованием. — Он постарался увильнуть от прямого ответа. Потому что прекрасно помнил, чем в последний раз закончилось обвинение тви’леков, которым Хакс сочувствовал. После такого теплого приема он не хотел повторения той истории. — И что удалось узнать? — поинтересовался Хакс. В его голосе сразу прорезались деловые, властные нотки сенатора, и Бен едва не застонал от расстройства. Только что все было хорошо, но Хакс за секунду снова стал ненастоящим, не таким, к какому Бен привык и которого обожал. Нет, он любил Хакса любым, но сенатор Хакс неизменно вызывал у него растерянность и желание как можно скорее вернуть его мягкого, отзывчивого… не холодного и идеально вежливого, а живого, теплого и любящего. — Да толком и ничего, — буркнул он. — Возвращайтесь к вашим делам, сенатор. На лице Хакса отразилась растерянность. — Я что-то не то сказал? — спросил он. — Бен? Нет, видимо, ему показалось — или Хакс умел менять облики за мгновение. — Все в порядке, — ответил Бен. Покосился на Рей, которая сидела с непроницаемым лицом и делала вид, что очень увлечена разглядыванием узора на стене, и с нажимом произнес: — Давай пока не будем об этом. Хакс проследил за взглядом, и на мгновение на его лице промелькнуло выражение досады. Бен понимал, почему: несмотря на то, что он любил и ценил компанию своего падавана, сейчас он с большим удовольствием остался бы с Хаксом наедине. Вместо этого он сел на диван рядом с Рей. Проводил взглядом Хакса, с тяжелым вздохом вернувшегося за стол, и постарался поскорее изгнать из разума манящую картину того, как занимается с ним любовью — именно любовью, а не сексом — прямо среди всех этих документов и устройств связи. Рей демонстративно смотрела куда угодно, но только не на Бена. — Извини, — попросил он, чувствуя, что должен вернуть былой контакт. — Мне не стоило затыкать тебя. Она шумно вздохнула и проронила, все так же не глядя на него: — Да все в порядке. Бен дернул ее за падаванскую косичку, чтобы хоть как-то расшевелить. Когда она не отреагировала, положил руку на плечо. — Вы точно уже закончили? — спросила она, и Бену послышалось страдание в ее голосе. — Ну, с этими показательными проявлениями… сами знаете, чего. — Точно, — заверил Бен. И не удержался от легкого укола: — Не думал, что ты так стесняешься демонстрации… — он чуть не сказал «любви», но вовремя поправился: — влечения. — Вовсе я не стесняюсь! — фыркнула она и все-таки повернулась к нему. — Учитель, я просто хочу как можно меньше обо всем этом знать. Чтобы честно сказать, что мне мало что известно, если совет вдруг пронюхает о вашем, — она согнула указательные и средние пальцы, — «только сексе». Бен уловил посыл. Значит, она догадалась об их чувствах? Всего лишь после этого пылкого воссоединения? — Я говорила с сенатором, — шепотом сообщила она, правильно истолковав его взгляд. — У него с вами явно не «только секс». — Она добавила после паузы: — И у вас, похоже, все точно так же, хоть он это и отрицал. То, что Рей теперь в курсе их отношений, должно было расстроить Бена, но он вместо этого почувствовал себя почти счастливым. Его мечта, сбываясь, все глубже пускала корни, и теперь совсем не казалась ему сном. Кроме того, скрывать что-то от падавана ему никогда не нравилось. И пусть она была недовольна тем, что невольно оказалась впутана в их взаимоотношения, Бену от этого было гораздо легче — будто гора с плеч свалилась. — Просто будьте чуть сдержаннее при мне, ладно? — попросила Рей и прищурилась: — Знали бы вы, какое глупое у вас сейчас выражение лица. Дуреете от любви, а? Бен даже не обиделся — понимал, что она не со зла. Вместо этого он рассмеялся и ласково растрепал ей волосы. Рей надула губы и принялась приглаживать прическу, убирая волосы обратно в пучки. — Мир? — спросил Бен. — А мы разве воевали? — вздернула брови она. Теперь, когда они все прояснили, стало гораздо легче. Бену казалось, что стена, появившаяся вчера между ними, разрушилась — и это было очень даже хорошо. Ссориться с собственным падаваном он хотел меньше всего. Все вместе давало ему ощущение, что он наконец-то достиг просветления, ощущение безграничного спокойствия и… наверное, счастья. Ему хотелось, чтобы так было всегда. — И все-таки, — подал голос Хакс — тактично после того, как Бен закончил разговор с Рей, — что ты раскопал? Его настойчивость раздражала и восхищала одновременно. — Я поговорил с семьей Ладира, — все-таки признался Бен — понимал, что Хакс с него не слезет, пока он не ответит честно. — О, — коротко произнес Хакс. — Вот тебе и «о», — хмыкнул Бен, внимательно следя за выражением его лица — чтобы в случае чего дать задний ход. — Тебе, наверное, неприятно будет узнать, но они пытались тебя отравить. Хакс поднял взгляд от датапада — серьезный и, наверное, печальный. — Отравить… — повторил он, качая головой. Провел ладонью по лицу, словно стирал неприятные мысли. — Поразительно. Не думал, что такое мне устроят в награду за спасение. Видеть, как Хакс расстраивается, было невыносимо. — Если тебя это утешит, то их принудили это сделать, — поспешно сказал Бен. — Шантажом и угрозами, не оставили иного выбора, кроме как подчиниться. Хакс тяжело вздохнул. — Этого следовало ожидать, — с грустью произнес он. — Похоже, я втравил их в большие проблемы. О, звезды, теперь он винил себя? Бен с трудом удержал себя от того, чтобы подойти, обнять и попытаться утешить. Он обещал Рей не проявлять чувств при ней, так? — Ты ни в чем не виноват, — мягко проговорил он. — Винить стоит того, кто пытается тебя убить чужими руками. — И ты знаешь, кто это? — Нет. — Но есть зацепки? — Есть, — помедлив, признался Бен. — Но я пока не хочу их озвучивать. Хакс поймал его взгляд, и Бен выдержал — не опустил глаза, не отвел их. Только надеялся, что Хакс не увидит в них, насколько болезненной для него была эта тема. Какой из него защитник, если у него есть такая слабость? — Надеюсь, потом ты мне расскажешь, — сказал Хакс. Все-таки, несмотря на упрямство, он иногда был очень понимающим. Бен кивнул. И, раз уж они начали говорить о неприятном… Он снял с пояса чип с данными о Рилотском конфликте и небрежно подбросил его на ладони. — Можешь использовать мой голопроектор, — произнес Хакс, мельком бросив на него взгляд. — Мне потребуются и твои пояснения. — Решил все-таки узнать в деталях, что случилось на Рилоте? — Хакс понял все правильно. — Именно, — кивнул Бен. Он поднялся, взял со стола Хакса портативный голопроектор и вернулся в кресло. Устроив проектор на коленях, он вставил чип и дождался, пока произойдет чтение данных. Информация из Архива всегда была сухой, часто — слишком общей и лишенной деталей. Бен следил за бегущими буквами ауребеша. Ничего нового, кроме незначительных уточнений, он пока не узнал — Хакс, несмотря на то, что не вдавался в подробности, рассказал ему почти все то же, что и было на чипе. Кроме одной детали, которая на мгновение заставила Бена покрыться холодным потом. — Ты был там с Леей Соло, — ровно произнес он. Пришлось сделать усилие, чтобы голос не дрогнул. — Да, — отозвался Хакс. — Почему тебя это удивляет? «Если бы удивляло», — мрачно подумал Бен. Вторая деталь, указывающая на то, что его мать устраивала покушения на Хакса, тоже была косвенной, но у Бена складывалось нехорошее предчувствие. — И как вы, ладили? — спросил он. — Не слишком, — пожал плечами Хакс. — Честно говоря, мы постоянно спорили, решая, что делать. Но я могу ее понять. Она считала меня неоперившимся юнцом, возомнившим о себе слишком много, и пыталась наставить меня на путь истинный. Но я знал, что делаю и чем рискую. И ее методы показались мне… безвыигрышными. — В каком смысле? — Иногда они шли вразрез с политикой сената. Иногда — замедляли расследование. Иногда были просто… скажем так, незаконными. Бен на секунду закрыл глаза и процедил: — Понятно. — Соло… — протянул Хакс. — Она — твоя мать? — В каком-то смысле. — Поясни? — Я — джедай, — устало ответил Бен. — У меня нет семьи, кроме Ордена, а ту, что была, я должен забыть. Или, по крайней мере, не сосредотачиваться на ней и не ставить в приоритеты. — Жестоко… — пробормотал Хакс. И продолжил уже громче: — Вы с ней очень похожи. Бен краем глаза отметил, как Рей заерзала на месте. Она не вмешивалась в разговор и сидела так тихо, что можно было забыть, что она здесь. И все же тема семьи разогрела ее любопытство. Она не знала своих родителей — Орден забрал ее совсем маленькой. Наверняка ей порой хотелось понять, каково это — жить в нормальной семье, а не в храме. — Возможно, — с сомнением произнес Бен. — Поверь мне, — усмехнулся Хакс. — Лея Соло была для меня кумиром наравне с дедом. Бесстрашная, гордая, сильная и честная. Ты такой же. Если опасения Бена оправдаются, насчет честной он бы поспорил. И все же ему было приятно. — Правда, для нее политика — родная стихия, а для тебя — не очень, — добавил Хакс с улыбкой. — Но это нисколько не умаляет твоих достоинств. — Для политики есть ты и целый сенат, — проговорил Бен. И задал последний вопрос: — После Рилотского конфликта вы тоже… спорили? — Столько раз, что и сосчитать сложно, — легко ответил Хакс. — Это нормально для сената. У нас во многом не совпадают взгляды на то, какой должна быть Республика. И все же я безмерно уважаю сенатора Соло. И — до сих пор — учусь у нее, даже если она об этом не знает. Ответ был ожидаемым, и все же Бен надеялся услышать абсолютно противоположное. Теперь он знал, в каком направлении смотреть, но все в нем восставало против этого. Несмотря на то, что они были чужими уже много лет, он все же хотел верить, что его мать не опустится до грязных игр и покушений. Но сейчас его вера изрядно пошатнулась. Оставалось только надеяться, что все это — не более чем совпадение. Бен попытался вновь сосредоточиться на голограмме, но смысл ускользал от него. Он не мог перестать прокручивать полученную информацию у себя в голове, думать об отце и матери, наверняка сговорившихся, чтобы убить того, кого он любит. Это все даже не вызывало злости — только пустоту внутри. Спустя полчаса Хакс неожиданно хлопнул ладонями по столу. — Хватит, — сказал он. Бен и Рей подняли на него удивленные взгляды. — Мне надоело, — с едва заметной улыбкой, но довольно решительно пояснил он. — За час ничего с этим законопроектом не случится. — Час? — вскинул брови Бен. — Час, — кивнул Хакс. — Пойдем, — и, поймав скептический взгляд Бена, добавил, с трудом скрывая нежность: — Я же говорил, что скучал. Даже это не вернуло Бену былого воодушевления, которое в любое другое время переросло бы в предвкушение жаркого, чувственного секса. И все же он отложил голопроектор, поднялся с кресла и шагнул к дверям, абсолютно не понимая, зачем это делает. Бен отметил, что Хакс посмотрел на него с беспокойством. Но и это не вызывало никакого отклика. Эмоций, чувств просто не было, но и покоя — тоже. — А мне что делать? — спросила Рей прежде, чем Бен вышел из кабинета. Он обернулся и окинул ее долгим взглядом — от которого ей, судя по тому, как она поежилась, стало неуютно. — Отдыхай, — наконец ответил он. На его плечи опустились руки — Хакс. Бен почувствовал, как его бережно поглаживают, подталкивают к выходу, и подчинился этим движениям. Перед глазами стояла мать — такая, какой он ее видел в последний раз. Он шел, ведомый Хаксом, в мрачном молчании. Опустошенность достигала предела, и ему казалось, что внутри образуется вакуум. Бен и не заметил, как они дошли до спальни Хакса, как тот посадил его на диван и устроился рядом. — Я не понимаю, что с тобой, — как сквозь пелену в ушах донесся до него встревоженный голос. — Я что-то не так сказал? Чем-то тебя обидел? Бен постарался сфокусироваться на голосе. Повернул голову к Хаксу — на его лице было написано беспокойство. — Нет, — ответил он. — Только не говори, что все в порядке. Я вижу, что это не так. На его щеку легла ладонь — холодная, нежная от отсутствия необходимости в грубой работе. Бен смотрел на Хакса, а тот гладил его скулу большим пальцем. Почему-то именно от этого и сорвало плотину, которая удерживала его эмоции. Взрывная смесь гнева, боли и досады заполнила его до краев, и Бен едва не задохнулся от этих чувств. Он оцепенел, с трудом сдерживая желание сорваться с места и разрушить все, что было в спальне. От переизбытка эмоций и попыток их контролировать на глазах сами собой выступили слезы. Глаза Хакса расширились от удивления и непонимания. Бен тяжело дышал, когда тот осторожно стер влагу с его щек. — Тише, — успокаивающе произнес Хакс. — Все будет хорошо, что бы ни случилось. Верь мне. Он заставил Бена повернуться к нему всем телом и обнял, устраивая его голову у себя на плече. В волосы бережно вплелись пальцы, перебирая их. Бен чувствовал, как второй рукой Хакс гладит его по спине, и краем сознания был благодарен ему за это. Гнев и боль душили его, сковывали грудь, холодили затылок. Он очень хотел поверить Хаксу. Но опыт подсказывал ему, что все будет только хуже.