Слепой да не увидит

У Бена почти не оставалось сомнений в том, что именно Лея Соло организовала покушения на Хакса. Ниточка от последней попытки косвенно вела к ней, а ее поведение на заседании Сената заставило его увериться в своей правоте еще больше. Но все это было лишь подозрениями, не подтвержденными фактами. Убежденность Бена не являлась свидетельством ее вины. Ему все еще было необходимо найти полновесные доказательства, которые поставили бы точку в этом деле. Он видел два варианта развития событий: или ждать очередного покушения и ловить на живца, или раскручивать дело с тви’леками и дальше. Рисковать Хаксом он не желал. Значит, оставались Ладира, уже успевшие вернуться на Рилот. Впрочем, у него был способ с ними связаться. Их все еще сопровождал джедай — Дживка Нарат, с которой Бен был едва знаком. Этого было достаточно: вряд ли она станет препятствовать расследованию, и он сможет задать пару важных вопросов. И если его подозрения подтвердятся… Что ж, он найдет способ, как выйти с Ханом Соло на связь. Поймает его — докажет, что сенатор Соло устраивала покушения, а этого он и добивался. Проблема была в том, что Бен все еще не хотел рассказывать Хаксу обо всем, что узнал. Сомнений почти не оставалось — и все же где-то в глубине души он надеялся, что ошибался. Кроме того, Хакс так восхищался своим оппонентом, что подозрения могли только расстроить его. Или разозлить, что еще хуже. Давать себе повод для страха, что из-за неверных слов или действий, что он сам разрушит все, что между ними было, Бен не желал и не собирался. И все же он не знал, как найти повод покинуть Хакса даже на короткое время. Они оба привыкли проводить рядом все отпущенное им время, и Бен, честно говоря, не хотел снова терять не то что часы — даже минуты. Да и Хакс был достаточно проницательным, чтобы понять, что дело нечисто, а тогда вопросов не избежать. А врать ему было больно. Обманывать того, кого любишь, все равно что предавать. — Витаешь где-то в облаках, — проговорил Хакс, и только тогда Бен очнулся от не слишком радостных мыслей. — Скорее, в застенках, — пробормотал он и поднялся с кресла. Ему было необходимо прикоснуться к Хаксу — будто это как-то помогло бы решить проблему. Если бы все было так просто, у них уже давно бы получалось все, за что они брались. — Мне выйти? — уточнила Рей, когда Бен шагнул к Хаксу. — Останьтесь, — ответил тот за него. — У меня встреча с канцлером через час, так что много времени тратить не будем. Бену показалось, что в его голосе промелькнуло сожаление. Он и сам бы с удовольствием остался с Хаксом наедине, но после заседания его расписание стало совсем жестким, и времени у них друг на друга было все меньше. Бен чувствовал, как оно утекает сквозь пальцы. Хуже будет только когда он выведет Лею Соло на чистую воду. Потому что его задание подойдет к концу, и им придется расстаться на неопределенное время. А если он получит еще одно… Об этом Бен старался не думать. Зато теперь у него была возможность заняться Ладира, не прибегая ко лжи. Это приносило облегчение — крошечное в сравнении тем, что давило на него, но все же. Он сгреб Хакса в объятия и почувствовал теплое дыхание на своей щеке, а затем — прикосновение губ. — Люблю тебя, — пробормотал Бен ему на ухо, хоть Хакс и так прекрасно знал об этом. Он хотел сказать многое: что рядом с ним ему легче; что стоило поймать его взглядом, как любовь внутри расправляла крылья так, что грозилась пробить грудную клетку; что каждое прикосновение наполняло его счастьем; что терял голову, стоило Хаксу улыбнуться. Но все это получалось сложить только в короткое «люблю», и Бен надеялся, что Хакс поймет невысказанные чувства, которые не получалось облечь в слова. Тот в ответ ласково погладил его по голове, потерся щекой о щеку и чуть отклонился, внимательно глядя в глаза. Бен смотрел на него, чувствуя, как внутри растет и распускается ядовитая смесь нежности и тоски. — Знаю, — тихо ответил Хакс с улыбкой, в которой сквозила грусть. — Ну я же просила! — громко возмутилась Рей, и это было так неожиданно, что Бен едва не отскочил от Хакса — но тот удержал его. — Прошу прощения, — произнес он со своими сенаторскими интонациями и тут же совсем не по-сенаторски вовлек Бена в поцелуй. Пылкий, настойчивый, наглый, уверенный, Хакс вновь заставил Бена забыть обо всем и слепо реагировать на каждое движение. Когда Хакс отпустил его, у Бена вновь появились силы двигаться дальше. — Рей пойдет с тобой, — произнес тот, взяв его ладонь в свои. Погладил костяшки и продолжил: — А я проверю, что у нас с системой безопасности. Бен не врал: он действительно собирался этим заняться. Рей при последней настройке могла что-то пропустить, а он сам, когда Хакс был рядом, постоянно отвлекался. А о том, что он еще и собирался продолжать расследование, можно было и умолчать. Хакс кивнул и свободной рукой поправил воротник мантии. Бен улыбнулся краешком губ, глядя на это, и выпустил его, отходя к окну. Желание вновь стиснуть его в объятиях было слишком велико, чтобы ему противиться. — Удачи, падаван, — искренне пожелал он. И не смог удержаться от того, чтобы добавить: — Много не болтай. Рей прищурилась, неожиданно улыбнулась и по-ребячески показала ему язык. Бен вздернул бровь, стараясь сохранить серьезное выражение лица, но не выдержал и рассмеялся. — Странные у вас все-таки отношения, — заметил Хакс с легкой улыбкой, и Рей от этих слов тут же скисла. Тот заметил это и поспешно продолжил: — Пойдемте, Рей. Не стоит заставлять канцлера ждать. Бен проводил их до спидера. Проследил, чтобы они точно скрылись из вида в транспортных потоках Корусанта, и только после этого вернулся в свою спальню. Запершись там, он первым делом полез в тот карман на поясе, который последний раз открывал еще падаваном. Два чипа с голограммами, которые он бережно хранил и прятал от учителей и магистров и о которых он не вспоминал уже много лет, наконец-то могли пригодиться. А ведь он и не догадывался, что однажды сможет использовать голограммы отца и матери в таком ключе. Эти чипы он всегда считал своей слабостью. Сентиментальность и привязанность, от которых он стремился избавиться, чтобы стать лучшим джедаем, заставляли его хранить чипы. Только вступив в Орден Джедаев, Бен часто доставал их из кармана, пока никто не видел. Смотрел на серьезно-грустную мать, на ухмыляющегося с отчаянной храбростью отца и порой думал о том, чего лишился, когда пошел за мечтой и зовом сердца. Он подключил нужный чип к голопроектору и, прежде чем установить связь с храмом, включил голограмму. Сейчас Хан Соло наверняка изменился — годы всегда безжалостны. Но на этой голограмме он еще был молодым и отчаянным, а в его глазах светились тщательно скрываемая доброта и любовь. А может, Бену только так казалось. Какая доброта, если он угрозами рабства заставлял Ладира отравить Хакса? Глядя на отца, Бен почувствовал, как внутри поднимается злость, и поспешно отключил голограмму. Тряхнул головой, отгоняя непрошенные эмоции, и вызвал Храм. С Дживкой Нарат его соединили быстро. Голограмма замерцала: она сидела на потрепанном диване, склонившись над столом, на котором, судя по всему, стоял голопроектор. На заднем фоне слышались знакомые голоса: значит, Ладира были дома. Хорошо. — Мне нужно поговорить с твоими подопечными, — не размениваясь на приветствия, сообщил Бен. — Много времени это не займет. — В прошлый раз ты так поговорил, что мне с трудом удалось установить с ними контакт. Она явно была недовольна его методами получения информации, но и не знала, в каких обстоятельствах все происходило. Если бы они угрожали тому, кто ей дорог, она бы тоже не церемонилась, в этом Бен был уверен. — Они — несостоявшиеся убийцы, — жестко ответил Бен. — Они заслужили… — Никто не заслуживает запугивания, — перебила Дживка. Очень упрямая женщина. — Я запрашиваю этот разговор в рамках текущего задания. — Бен начинал терять терпение. — Если ты опять начнешь их запугивать… — Не начну, — процедил Бен. — Давай их сюда. Дживка покачала головой и встала с дивана. Исчезла из зоны видимости; снова послышались приглушенные голоса. Бен пододвинул стул и сел, сцепив руки в замок и устроив их на коленях. Наконец в зоне видимости показались Кандор и Шена. Дживка встала чуть позади и скрестила руки на груди, всем своим видом давая понять, что следит за разговором и вмешается, если ей что-то не понравится. Бен сжал зубы, закрыл на мгновение глаза, глубоко вдохнул и почти доброжелательно произнес: — Добрый… что там у вас? — Вечер, — настороженно ответил Кандор. — Что вам нужно? Отличное начало. — Мы друг другу не нравимся, так что буду краток, — сообщил Бен и запустил передачу голограммы. — Скажите, похож ли этот человек на того… контрабандиста? Взгляды тви’леков перешли чуть правее — там, где появилась голограмма. — Он был старше, — сказал Кандор. — На возраст не обращайте внимания, — нетерпеливо махнул рукой Бен. — Похож или нет? — Наверное, похож, — тихо ответила Шена. — Мы говорили, что не различаем… — Посмотрите внимательнее, — почти с угрозой произнес Бен. — Похож. Или. Нет? — Соло, ты забываешься, — подала голос Дживка. Бен бросил на нее взгляд, надеясь, что она замолчит, но она шагнула к проектору. — Не мешай, — предупредил он. — Совет джедаев будет недоволен. — Совет джедаев будет недоволен твоим поведением, — парировала Дживка. — Им очень интересно будет узнать, как ты разговариваешь со свидетелями под защитой Ордена. Бен раздраженно выдохнул и перевел взгляд на тви’леков, глядящих на эту перепалку с опаской. — Скажите, пожалуйста, — почти терпеливо произнес он, — не кажется ли вам, что данный человек имеет что-то общее с тем, кто вам угрожал, если хорошенько присмотреться? — Он ничего вам не сделает. — Дживка положила ладонь на плечо Кандора. — Не бойтесь. Вы под моей защитой, я не позволю ему навредить вам. Будто он собирался. Что она себе вообразила? Бен был таким же джедаем, как и она. — Что-то общее есть, — медленно произнес Кандор. Это было все, что Бену нужно было знать. — Спасибо, — бросил он и отключил проектор. Заметавшись по комнате, Бен пытался утихомирить нахлынувшую злость. Ему нужно было трезвое сознание, и раздражение только мешало. Бесило все: тви’леки, не желавшие идти на контакт, пока он на них не надавил, Дживка, угрожавшая ему Советом и вообразившая его каким-то чудовищем. Но наибольший гнев вызывала почти доказанная причастность Хана Соло к покушениям. Его нужно было поймать. Узнать, где он был и чем занимался в то самое время, когда Ладира угрожали. А потом — доказать их с Леей Соло сговор, что будет не так уж и сложно. Они должны ответить за все, что сделали. Скажи кто Бену раньше, что его родители окажутся преступниками, он ни за что бы не поверил. Он и сейчас не хотел верить — в глубине души, там, где еще помнил, какими они были в его детстве. Но детское восприятие часто бывает ложным. Семья могла не показывать ему свою темную сторону, а наивность не давала смотреть на действия и поступки критически. Наверняка они были такими с самого начала. Чем больше он узнавал, тем больше в этом убеждался. Бен замер посреди комнаты и провел ладонью по лицу, будто это как-то могло помочь. Когда он покидал Кореллию, чтобы вступить в Орден, Хан Соло вручил ему три чипа. На двух были голограммы его и матери, а третий… «Используй его, если тебе понадобится помощь, — сказал он тогда. — И я мгновенно свяжусь с тобой, сын». Что ж, в каком-то смысле Бену действительно нужно было помочь. И сделать это мог только его отец. Если расскажет правду, конечно. А если даже и нет — у Бена были свои способы добывать информацию. Он вытащил чип и трясущимися от волнения и злости руками вставил его в голопроектор. Провел ладонью по волосам, убирая непослушные пряди, лезущие в глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. «Соберись. Успокойся». Над столом замерцала голограмма, и на мгновение Бен поразился, насколько человек, которого он увидел, отличался от того, кого он оставил когда-то на Кореллии. Годы и жизнь не пожалели Хана Соло: его волосы припорошила седина, кожа покрылась морщинами… даже осанка поменялась, словно груз лет и событий давил на плечи. А потом он ухмыльнулся и тепло произнес: — Ты совсем повзрослел, Бен. От этих слов у него перехватило дыхание — а может, от того, насколько ему не хватало такого отношения все эти годы. Он силился сказать хоть что-то, но слова комом встали в горле, а где-то внутри начало болезненно жечь. Он сглотнул и сжал ладони в кулаки, напоминая себе, что этот человек давно ему чужой, что он — несостоявшийся убийца и пытался убрать Хакса, которого Бен любил больше жизни. И способность говорить вернулась. — Мне нужна помощь, — сказал он. — Говори, — Хан Соло мгновенно посерьезнел. — Где ты? Что случилось? — Надо поговорить, — медленно произнес Бен, осторожно включая отслеживание местоположения. — Мне нужны ответы. В глазах Хана Соло мелькнуло недоумение, и Бен с трудом заставил себя сказать: — Это вопрос жизни и смерти. Мигнул датчик, и Бен скосил глаза: Хан был на Корусанте. Значит, самое время встретиться лицом к лицу и узнать правду. — Спрашивай. — Встретимся в кафе у Декса, — быстро сказал Бен, прикидывая, как скоро доберется до места от Республики-500. — Через час. Будь один. Лишние глаза и уши ему ни к чему. И лишние бластеры — если придется сражаться. — Корусант? — прищурился Хан. — Договорились. Увидимся. Бен выключил голопроектор и рухнул на стул — держаться на ногах он больше не мог. Сжал голову руками и зажмурился. Его разрывало на части. Старые, полузабытые любовь и восхищение отцом боролись с гневом и злостью на того, кто, вероятнее всего, пытался лишить его самого дорогого человека в жизни. Пока он говорил, просчитывал ходы, пока действовал, он еще мог держать себя в руках. Как только необходимость в этом отпала, его накрыла смесь отчаяния, негодования и… страха. Он боялся, что окажется прав, хоть и почти был уверен в этом. Если один только голоразговор оказал на него такое воздействие, что будет, когда они встретятся вживую? Бен задержал дыхание, стиснул зубы и спустя минуту медленно выдохнул. Нужно двигаться дальше. Закончить с этим, раз уж начал. Поставить точку и узнать правду — даже если она вновь причинит ему боль. Так он сможет обезопасить Хакса. Он же не хочет его смерти? Эта мысль привела его в чувство. Бен открыл глаза, моргнул пару раз и постарался сосредоточиться, отбросив лишние мысли. Для начала ему снова нужна была Дживка. В этот раз он воспользовался комлинком, и она ответила почти сразу. — Что на этот раз, Соло? — холодно спросила она. — Узнай у Кандора детали их встречи с нанимателем. — Бен без промедления перешел к делу. — Дату, время, место, любые мелочи. У тебя есть час. Он услышал раздраженный вздох и решил, что Дживка опять начнет спорить, но она ответила: — Хорошо. До связи, — и отключилась. Стараясь очистить разум, Бен принялся собираться. Достал чипы из голопроектора, аккуратно сложил их в карман, проверил световой меч, осмотрел комнату и только после этого направился к парковке. Он реквизировал один из спидербайков и влился в транспортный поток, безошибочно направляясь на уровни ниже, где Декс держал свою забегаловку. С ним джедаи сотрудничали давно и прочно; Бен и сам не раз проводил в его кафе не слишком легальные с точки зрения Республики встречи. Он всегда мог рассчитывать на помощь Декса; кроме того, в подобном месте Хан Соло будет чувствовать себя как дома, а значит, расслабится — и из него легче будет выудить все, что нужно. «Главное, — думал Бен, мчась все быстрее, — не позволить сентиментальности взять верх». По дороге ему пришло сообщение, которое он тут же прослушал. Дживка выудила из Ладира все, что ему было нужно, и Бен несколько раз прослушал информацию, чтобы запомнить. К моменту, когда он добрался до Декса, он успел успокоиться и взять себя в руки. Он вошел внутрь и едва заметно покачал головой, давая хозяину кафе понять, что сейчас не время для теплых встреч и задушевных разговоров. Не стоило показывать, что они друг друга знают — Хан Соло мог что-то заподозрить и почувствовать себя в ловушке. А тот сидел за угловым столиком, откинувшись на спинку дивана и заложив руки за голову. Бен двинулся в его сторону, и Хан расплылся в широкой улыбке, которая мгновенно сменилась обеспокоенностью. Когда он добрался до столика, Хан поднялся и раскрыл объятия. Бен замер, чувствуя растерянность. Он очень хотел обнять отца и одновременно не желал дотрагиваться до преступника. Он сделал над собой усилие и натянуто улыбнулся, чувствуя, как сдавило грудь. Неловко кивнул, позволил стиснуть себя в объятиях и осторожно устроил руки на плечах Хана в ответ. Он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет, но не ожидал, что его настолько накроет прошлым. Воспоминания из детства проносились перед глазами одно за другим: любящий, пусть и вечно занятый отец, и его маленький сын, обожающий проводить рядом каждую свободную минуту. Совместные прогулки, полеты на «Соколе», счастливое время дома вместе с матерью, все то, что Бен оставил, став джедаем, наполнило его душу такой болью, что на глаза навернулись слезы. Он сморгнул их и сглотнул ком в горле, цепляясь пальцами за куртку отца — тоже старую и привычную, которую тот, похоже, так и не сменил с момента, когда они в последний раз виделись. — Мы с мамой так скучаем по тебе, — тихо проговорил Хан. — Может, все-таки вернешься домой? Странно, но эти слова отрезвили Бена. Он помнил, что его дом теперь — Храм Джедаев, а его приоритеты давно изменились, и сейчас окончательно сформировались. Ему всего лишь нужно было узнать, кто пытался убить Хакса. И если Хан Соло был к этому причастен, Бен забудет о прошлом, каким бы счастливым оно не казалось. Тот, кто пытается навредить Хаксу, будет иметь дело с ним. Бен разжал руки и, не глядя на Хана, опустился на диван. Быстро вытер влагу с ресниц и сцепил пальцы в замок, дожидаясь, пока тот сядет. Выровняв дыхание, он понял, что наконец-то может говорить не дрожащим голосом. — Что ты хотел узнать? — спросил Хан. Бен так и не смог заставить себя посмотреть ему в глаза и опустил взгляд, глядя на его руки. — Где ты был две недели и три дня назад? — негромко проговорил он. — На Рилоте, — хмыкнул Хан, очевидно, ничего не заподозрив. Бен едва не вздрогнул, услышав это, но сумел взять верх над эмоциями. — Была у меня одна поставка… сорвалась, к сожалению. Обидно, выгодное бы дельце получилось. Он, как всегда, пытался заболтать и солгать — уж эту его манеру Бен помнил еще с детства. Внутри медленно поднималась злость. — Наверное, в Лессу? — спросил он чуть тверже. — Да, — ответил Хан. — Там что-то случилось? Если тебе нужны свидетели, я вряд ли смогу помочь — я немного… набрался после срыва сделки. Но Чуи, возможно, что-то видел. Он собрался активировать комлинк, но Бен быстро схватил его за руку и сжал пальцы на запястье, не давая связаться с… наверное, подельником. — Где ты тогда был ночью? — Бен, это уже похоже на допрос, — натянуто рассмеялся Хан. — Отпусти мою руку. Силен стал, парень! Бен разжал пальцы и снова сцепил руки в замок. — Отвечай. Правду. — У меня плохое предчувствие… — пробормотал Хан. И уже громче ответил: — Я же говорю, я здоровски набрался. Пил с одним забавным парнем, не местным. — Всю ночь? — Ага. Сначала с нами был еще один, но он ушел почти сразу. А мы остались в кантине. Как же она называлась… Рилл-дранк, точно. Между нами, думаю, они в свои напитки рилл и добавляли, уж очень они забористые. Голова болела наутро — словами не передать. — Дай свой идентификационный чип, — процедил Бен сквозь зубы. Хан застыл. — Бен, — произнес он спустя несколько секунд. — Посмотри на меня. Прежде чем сделать это, тот зажмурился — но все же поднял голову и посмотрел Хану в глаза. — Что происходит? — спросил тот. — Ты… — начал Бен, но голос дрогнул, и он замолк. — Ты обвиняешься в организации покушения на сенатора Хакса. — Что? — спросил Хан. — Это шутка какая-то. Ни на каких сенаторов я не покушался, и ты это прекрасно знаешь. — Нет, — Бен покачал головой. — Ты пойдешь со мной. Проверят и тебя, и «Сокол», и Чуи. И… Лею. — Звезды, что ты несешь? Мне нельзя влипать ни в какие проверки, у меня нелегальная поставка на «Соколе»… и при чем здесь Лея? Бен попытался сдержаться, но это ему не слишком хорошо удавалось. — Хватит врать! — выпалил он. — Ты практически сам во всем признался. Дай чип. — Хорошо, — Хан поднял вверх раскрытые ладони. — Я дам тебе чип. Ты увидишь, что я не виноват. И мы просто забудем этот эпизод. Идет? Он потянул руки к поясу и осторожно снял с него чип. Положил его в раскрытую ладонь Бена и собирался уже было что-то сказать, как на его руке пискнул комлинк. Хан посмотрел на него, нахмурился и быстро произнес: — Прости, сынок. Эти слова ударили под дых, заставили воздух выйти из груди. Бен чувствовал в них нежность, грусть и любовь, которых ему так не хватало, и не мог даже пошевелиться от нахлынувших чувств. Так его не называли уже очень давно. Прошлое должно было оставаться позади, но в этот момент Бен почти вернулся в него, снова стал маленьким мальчиком, буквально заглядывающим в рот своему отцу. А затем Хан потрепал его по волосам — совсем как в детстве. Грудь сдавило так, что дышать получалось с трудом. Бен чувствовал это прикосновение даже в тот момент, когда Хан убрал руку и мгновение ока рванул к выходу. Нужно было броситься за ним, остановить его, не дать сбежать — но ласковая отцовская рука в волосах разрушила стену, которой он закрывался от воспоминаний о том времени, когда он еще не был джедаем и наслаждался жизнью так, как никогда не мог потом. Он впал в ступор, застыл в собственной памяти, и был способен только смотреть как Хан — отец — исчезает за дверью. Ладонь почти что прожигал идентификационный чип.