***
Поджарый русый мужчина, почувствовав резкую нехватку кислорода, глубоко и болезненно вздохнул, распахнув веки. И тут же снова закрыл их — даже это тусклое освещение невероятно резало глаза. Сбоку, спереди, сзади послышались такие же вздохи. Сиплые, клокочущие, всасывающие звуки наполнили помещение. Кто-то кашлял. Руки едва двигались, ноги не держали, да еще и левую кисть неумолимо тянуло к земле — с непривычки электронное устройство со странным названием «Пип-бой 3000-А» весило, казалось, не меньше тонны. Мужчина, как и все вокруг него, на первом же шаге устал и опустился на колени. — Черт. Сколько же мы проспали, если я — так? — спросил он непонятно у кого и с трудом огляделся по сторонам. Какой-то атлет уже поднялся и прогнулся в спине, нетвердо, но мужественно пытаясь устоять на ногах. — Р-Ричард… — послышался справа женский голос. Супруга. Мужчина сделал усилие над собой и встал, опираясь на корпус капсулы. — С пробуждением, Минди. Надо найти детей, — просипел он. Дышать с непривычки было трудно, а ходить так тем более. Но тем не менее мышечная память восстанавливалась невероятно быстро. Уже через десять минут ноги и руки вспомнили, как нужно двигаться, и походка стала более твердой. Дочерей Ричард и Минди нашли быстро: они спали в детском отсеке по соседству с родителями. — Смотрите! Там робот! — слегка хрипло закричала младшая, указывая на вход, где парящий над полом местный «дворецкий» с щупальцами-манипуляторами что-то вещал приятным электронным баритоном. — Успокойся, — женщина, присев, поправила ей волосы. — Будто ты раньше Мистера Помощника не видала. Пойдем лучше послушаем, что он нам скажет. Робот просил резидентов пройти в столовую. Не сказать, что Ричард хотел есть, несмотря на то, что пробыл неизвестное количество времени в криосне: желудок, похоже, еще не вполне проснулся и совершенно не был готов к работе. Как оказалось, все это уже просчитала система: на первый прием пищи каждому выделялась лишь тарелка легкого бульона. Второй, как тут же сообщил Мистер Помощник, планировался через четыре часа. — Разве не удивительно, как быстро наши ноги и руки вспомнили, зачем они нужны? — Ричард вполуха слушал по громкоговорителю лекцию об обязательном медицинском контроле трижды в день: пока не до конца очнувшиеся от анабиоза внутренние органы должны были получать особый уход и наблюдение. — О, это наш Смотритель. Интересно было бы его увидеть, — электронный голос объяснил, куда нужно проходить для контроля. — Здорово, что на каждом уровне есть свой медицинский отсек. — Сколько здесь людей! — бросив ложку в пустую тарелку, одна из дочерей с интересом оглядывала всех вокруг, особенно заостряя внимание на других детях. — Пап, а сколько всего живет в Убежище? — Не знаю, Уиллоу, — улыбнулся Ричард. — Я думаю, не меньше ста. А может, даже и больше. Это и в самом деле интересно. Пока семейство непринужденно болтало на всякие темы, касающиеся бункера и не только, легкий гомон окружающих, знакомящихся друг с другом, прервал все еще хриплый, но удивительно громкий голос для человека, молчавшего много лет. — ХАММОНД! Этот голос не узнать было невозможно. После крика повисла гробовая тишина, а напрягшийся на скамье Ричард медленно перевел взгляд на супругу. — Как думаешь, если я сделаю вид, что не слышал, это будет выглядеть убедительно? — спросил он ее вполголоса. Минди лучезарно улыбнулась. — Не думаю. Лучше притворись, что ты рад. На самом деле Ричард удивлен, и притом очень приятно удивлен. Даже, можно сказать, счастлив. Словно не было никакой войны, никакого криосна, словно все оставалось, как прежде. И в душе ностальгическая грусть и радость от неожиданной встречи странным образом мешались друг с другом, что непременно отразилось бы на лице, не держи он присвоенный уже очень давно образ. Рядом на скамью опустился тучный мужчина с гладко выбритым (интересно, уже успел или анабиоз приостановил даже рост щетины?) лицом. Комбинезон обтягивал его, и смотрелся внезапный собеседник в тесной одежде весьма нелепо. — Скажи пожалуйста, что за нелегкая свела нас опять — мало того что в одном Убежище, так еще и в одной столовой? — он кивнул, приветствуя улыбкой Минди и девочек. — Но об удивительных совпадениях потом. Скажи, ты видел дату? — Пока не смотрел, — Ричард не выдержал и все-таки улыбнулся. — Я рад тебя видеть, Джереми. Фрэнсис тоже здесь? — Н… нет, — с короткой заминкой ответил тот. — Она покупала себе и детям места в Убежище Волт-Тек, но я не знаю, в каком именно. Мне вот больше интересно, раз ты здесь, то насколько велик шанс, что… — Я думаю, что десять к десяти, — внешне спокойный Ричард, сердце которого забилось со скоростью ирландской чечетки, указал куда-то вперед. К их столу под возобновившийся гомон резидентов направлялся третий мужчина с седеющими волнистыми волосами, закрывающими уши. Его лицо выражало что-то среднее между радостью и разочарованием — немного усталый взгляд в сочетании с легкой улыбкой. Но на самом деле и он тоже был неимоверно рад. — Знаете, — он таким же кивком приветствовал всех, кто сидел за столом. — Определенно кто-то там, наверху, постарался, и мы втроем собрались здесь, в одном Убежище. В таком случае у него довольно злобное чувство юмора. — Джеймс Мэ-э-эй, — пропустив сказанную фразу мимо ушей, Джереми развел руки в стороны. — Как ты так легко нас нашел? — Я слышал твой крик, — тот улыбнулся. — Его было сложно не услышать. Кларксон, постарайся в следующий раз не так сильно пугать народ. Они ведь только что пришли в сознание, имей совесть. — У него нет совести. Разве ты забыл? — Ричард наконец позволил себе расхохотаться и повернулся к Джереми. — Так… ты что-то говорил про дату? — Да. Господа, — мужчина наклонился к столу ниже. — Я тут ненароком заглянул в экран терминала и, мягко говоря, был удивлен. Знаете, какой сейчас год? Знаете? — Не знаю. Две тысячи двадцатый? Тридцатый? — Джеймс пожал плечами. — Какой? — Почти угадал, — Кларксон выставил два указательных пальца и правым постучал по дисплею пип-боя. — Компьютер утверждает (и я, по правде, надеюсь, что он врет), что сейчас на дворе две тысячи двести сорок седьмой год. Повисла тишина. Все, кто сидел за столом (дети уже убежали — знакомились с другими своими ровесниками), ошарашенно смотрели на Джереми, с растерянным видом кивающего и переводящего взгляд с одного лица на другое. — Мы проспали двести тридцать лет, — словно добивая, проговорил он, широко открывая рот — как всегда делал, когда сообщал какую-нибудь шокирующую информацию. — Я даже боюсь представить, какими неандертальцами мы будем казаться, когда выйдем наружу, — Мэй покачал головой. — Вот будет смешно, если войны не было, а мы все это время спали. Кстати, известно ли что-нибудь про внешний мир? Нам можно выходить наружу? — Согласно контракту — можно, — Ричард пожал плечами. — Но если была война, тогда что там сейчас? — Аналогичный вопрос будет, даже если война так и не началась, — Джеймс сложил руки перед собой. — Вряд ли человечество стояло на месте, пока мы тут валяли дурака. — Я скажу одно: как только мои ноги будут в состоянии пронести меня хотя бы пару километров неспешным шагом, я сразу же рвану наружу, — Джереми оперся обеими руками на стол. — Ну, а сейчас я, с вашего позволения, рвану в душ. Собеседники согласно закивали и тоже поднялись, чтобы вернуться в комнаты. Мысль о возвращении на поверхность, хоть больше и не высказывалась вслух, захватила всех. Не прошло и дня, как Хаммонд собрал старых приятелей в игровом клубе за бильярдом и предложил навестить Смотрителя с просьбой открыть дверь. — Думаешь, можно вот так просто? — Джереми не играл — он наблюдал за Ричардом и Джеймсом, сидя чуть в стороне. — Хотя… почему нет. Давайте прямо сейчас пойдем и спросим. — Девять вечера. Не поздновато? — Мэй загнал в лунку последний шарик. — Он разговаривал с резидентами пять минут назад, — Кларксон развел руками. — Не думаю, что за это время он лег и уснул. Давайте же, идем. Дверь в административный отсек не была заперта, на ней не висело никаких предупреждающих знаков. Более того, сторожащий коридоры робот-протектрон на вопрос «Как пройти в комнату Смотрителя?» вполне миролюбиво указал направление и объяснил, какую из одинаковых стальных дверей необходимо открыть, чтобы попасть, куда нужно. И спустя двадцать минут петляний по лабиринтам Убежища трое приятелей оказались в огромной комнате с высокими потолками, прямо по центру которой лестница вела вверх. Напряжение в проводах чувствовалось едва ли не физически, низкочастотный гул приступами наполнял уши. — Как здесь вообще жить можно? — вполголоса спросил Хаммонд. Поднявшись наверх по винтовой лестнице (так сказал протектрон), они остановились на решетчатой площадке, огражденной перилами. Никакого намека на вход в комнату не было. — И где Смотритель? — спросил у воздуха Кларксон, разведя руками. И все они подскочили на месте, когда прямо сзади раздался все тот же электронный голос. — Смотритель — это я, — несколько мониторов на суперкомпьютере замигали и побелели. Из окружающих их динамиков и исходил звук, да такой громкий и мощный, что от него едва ли не пол вибрировал. — Приветствую вас, — небольшая пауза, — Джереми Кларксон, Ричард Хаммонд, Джеймс Мэй. Вероятно, вы удивлены. Я — один из суперкомпьютеров серии ZAX. Искусственный интеллект. Я — Смотритель. — Так нас все это время курировала машина? — Джереми сдвинул брови. — Если бы я знал, то ни за что бы не согласился! А если бы произошел сбой в системе — тогда что? — Сбой в моей системе невозможен. Я не ломаюсь. Я лишь коплю информацию, — ответил компьютер. — Итак, вы трое хотите выйти на поверхность. — … Да, — после небольшой паузы выдавил Кларксон. Интересно, откуда он знает? — Мы хотим покинуть Убежище. — Вот пароль от входа, — на одном из мониторов загорелась комбинация цифр и букв. Поначалу ошарашенные таким стремительным согласием мужчины остолбенели (они ожидали отказа или хотя бы какой-нибудь небольшой конфронтации), но через несколько секунд Ричард, спохватившись, поднес к лицу руку с пип-боем и записал код. Голос вновь заговорил. — После того, как вы введете пароль, я оставлю дверь незапертой. Вы можете вернуться в любой момент. Но советую не торопиться покидать Убежище: снаружи в некоторых областях еще повышена радиоактивность. — Радиоактивность… — повторил Мэй. — Значит, война все-таки была? — Война началась и окончилась двадцать третьего октября две тысячи семнадцатого года, — ответил компьютер. Мужчины переглянулись. — С тех пор окружающая среда успела частично восстановиться, но радиация еще сильна. Прошу вас, если соберетесь покинуть Убежище, примите профилактические капсулы, чтобы уменьшить облучение. Желаю вам удачи. — Какая вежливая машинка, — наклонился к приятелям Джереми, когда они вышли из администраторского отсека. — Он заботится о моем здоровье даже больше, чем я сам. Так что? Завтра с утра? — Давайте в девять утра, — предложил Хаммонд. Его мнение поддержали. К тому времени они уже стали всеобщими героями — первыми, кто не побоялся потревожить Смотрителя и добился награды за храбрость. Впрочем, присоединяться к троице никто не торопился. Да и плевать. Им и самим будет неплохо. Заснуть не смог сегодня никто — сколько уже можно спать, в конце концов. Мучительно долгая ночь, которая все не хотела проходить. И вот трое первооткрывателей с неким трепетом склонились над панелью управления дверью Убежища. Их провожала толпа из двухсот человек, даже не помещавшаяся в фойе. Душу переполняло странное волнение — радость и предвкушение, от которых даже коленки тряслись. Комбинация введена, зашипели механизмы, задрожала земля; адский скрип гигантской, многотонной «шестеренки» — мужчины даже не выдержали и закрыли уши руками. И вот — уводящий вдаль тоннель. Ноги одеревенели. Следом за ними перешептывающаяся толпа нетерпеливо семенила, толкая друг друга. Несколько сотен метров сырости и затхлости, и в конце его показался проблеск света. Сердце подскочило к горлу. Что там, что же там? — Давайте уже, — Джереми рванул вперед и дернул на себя обветшавшую деревянную дверь. Наконец-то естественное освещение, солнце, ветер, шепот деревьев, а не этот электрический рокот включенного оборудования. Наконец-то жизнь. Но стоило лишь открыть глаза, как воодушевление камнем упало куда-то в пятки. Они протерли глаза. Показалось? — Это что?.. — Джереми даже потерял голос. Никакого ветра, зеленой травы, деревьев, озер и рек. Безжизненная, иссохшая пустыня, серо-коричневые дряхлые пародии на кусты и мутный ручеек невдалеке. На горизонте виднелись обугленные руины — когда они только заселялись в Убежище, на их месте стояли симпатичные коттеджи. Не было тут никакой жизни. Только сухой ветер гнал сухие ветки по сухой земле, растрескавшейся автомагистрали со сваленными в кучу ржавыми останками автомобилей. Джеймс развернулся в сторону толпы и выставил ладони. — Вы не хотите это видеть. Просто поверьте. Куда же вы? Но люди, разрываемые любопытством, все равно вышли. Каждый стремился наружу лишь затем, чтобы застыть в недоумении, ужасе и разочаровании, чтобы в голове пронеслась мысль — что же стало с планетой? Они обступили своих «первопроходцев», даже спустились вниз, к остатками асфальтированной дороги. Ричард, к которому вернулась способность двигаться, сел на ближайший камень, тоскливо оглядывая окрестности. — Я не этого ждал. Я не этого хотел! — Джереми в сердцах рассек воздух быстрым широким жестом. Хаммонд покачал головой. Подобные же восклицания и даже чей-то плач огласили толпу, и резиденты один за одним разворачивались и возвращались обратно, пока снаружи не осталось лишь с десяток человек. Минди Хаммонд с детьми и Сара, подруга Мэя, тоже ушли, сочувственно коснувшись плеч своих спутников по жизни. Трое приятелей сели рядом прямо на землю, с грустью наблюдая за запоздалым ядерным рассветом. — Знаете… — вздохнул Кларксон. — Я всегда во время съемок наших специальных выпусков показывал на пейзажи и говорил: посмотрите вперед, посмотрите же, какая там красота. Так вот, сейчас — первый раз, когда я хотел бы сказать: не смотрите, не увидите вы там ничего, что могло бы радовать глаз. Пожалуй, я не хочу покидать Убежище. На серые стены и провода и то глядеть не так больно, как на это. — Пойдемте обратно, — почти прошептал Джеймс. — Пожалуй, на сей раз я соглашусь с Джеззой. Сплошное разочарование. И естественный свет во второй раз погас за их спинами.Часть 1
13 декабря 2017 г. в 18:40
Контрольное Убежище номер сто было практически идентично сто одиннадцатому — с той лишь разницей, что резиденты его знали, на что шли, а Смотрителя заменял суперкомпьютер серии ZAX, искусственный интеллект, благодаря которому автоматизировано было абсолютно все — от систем жизнеобеспечения до времени работы криокамер. Все оборудование, включая капсулы для анабиоза — новейшее чудо техники, снабженное таким количеством датчиков и измерителей, какое было разве что в лучших лечебных учреждениях мира. Сотое Убежище оказалось одним из самых передовых — как по оснащению, так и по предполагаемому комфорту. И, что не было известно его жителям, но оказалось немаловажным — оно не участвовало в экспериментах. Единственное исследование, результаты которого должен был зафиксировать суперкомпьютер — сколько времени выдержат организмы резидентов в состоянии криосна. Для этого и предназначалось то огромное число датчиков, что проще было назвать участки тела, к которым ничего не прилегало. Но это позволяло отследить состояние жителей: по установленной программе, если жизненные показатели хотя бы одного опускались до угрожающей отметки, искусственный анабиоз тотчас же прерывался у всех. При удачном стечении обстоятельств же, если показатели оставались всегда стабильными, окончательное пробуждение запланировали на 2247 год. Иными словами, резидентам сотого Убежища повезло, как никому больше из клиентов Волт-Тек.
И, соответственно, цена за возможность укрыться в нем близилась к целому состоянию. Так что наполнилось оно по большей части очень состоятельными людьми — теми, кто мог себе это позволить.
Многие желающие спасти свою жизнь от ужасов Великой войны оставались банкротами, выкупая право поселиться здесь. Не все резиденты были родом из Соединенных Штатов — больше половины собралось из других стран, напуганных новостями о близких военных действиях и напряженными отношениями между США и Китаем. Все они спускались в бункер, расселялись в изолированные комнаты — одни или со своими семьями. Они почти не общались с соседями — не до того. Всего за три дня Убежище номер сто было полностью укомплектовано, а «новоселы» — морально готовы к анабиозу.
И Убежище, не дожидаясь сигнала воздушной тревоги, получило разрешение сверху и 28 августа 2017 года закрылось на неопределенный срок. И, как оказалось, вовремя — всего через пару месяцев на мир посыпались атомные бомбы.
И в то время как мир страдал в ядерной агонии, а большая часть Убежищ Волт-Тек проводила эксперименты над своими резидентами — от простых любопытных до ужасающих своей бесчеловечностью и жестокостью, жители Сотого мирно спали в своих криокамерах, дожидаясь экстренного пробуждения или же конца программы.
И передовые технологии не подвели — годы шли, мир менялся, а суперкомпьютер с невероятной тщательностью следил за изменением показателей, учитываю каждую сотую долю процента. И наконец настал заветный час — освинцованные коридоры наполнились ярким светом, второй реактор, дающий энергию для столовых и жилых комнат, заработал в полную силу, а крышки капсул в полумраке зала анабиоза с шипением разгерметизировались. Датчики, вцепившиеся в тела, как пиявки, автоматически отсоединились. Впервые за двести тридцать лет резиденты пришли в сознание.