***
Питер Паркер очень долго не мог проснуться этим утром. Конечно, он был в силах встать с кровати и заварить себе кофе, но выползти из этого сонного состояния было для него слишком сложно. Как только в пустующей квартире раздался визгливый будильник, Питер уже больше на выработанном инстинкте, чем на полном осознании того, что он делает, потянулся за телефоном. И вместо того, чтобы провести пальцем по экрану и отключить будильник, он и вовсе смахнул смартфон с тумбочки, и тот полетел на пол. Паркер издал протяжный недовольный стон и сделал глубокий вдох. Может, ну его, этот телефон? Эту учёбу в универе? Завтра Рождество, какие могут быть лекции? Но, вспомнив, что от его посещений зависит выплата стипендии, он уговорил себя подняться с кровати. Взъерошив волосы ладонью и протерев лицо руками, он уселся на кровати. Поднял телефон. И, сидя в одних широких трусах, листал уведомления, что пришли ему на телефон за ночь. Сообщения от одногруппника, напоминание от оператора связи о задолженности, обновления в социальных сетях. Питер с угрюмым лицом пролистывал их. Бывали такие дни, когда он хотел выбросить свой телефон, забыть обо всех контактах и уехать далеко-далеко с кем-нибудь, кто ему по-настоящему дорог. На минуту оторваться от этих серых надоедливых будней и почувствовать жизнь… Но пока что он всего лишь поднялся с постели и направился в ванную, дабы принять холодный душ. Питер вновь взглянул на экран телефона. Двадцать третье декабря, канун Рождества. Ещё несколько лет назад он встречал его вместе со своими тётей и дядей в их маленьком доме в таком же маленьком городке, но потом он решил жить самостоятельно и переехал, чтобы поступить в высшее учебное заведение. Ещё при жизни родители оставили ему эту квартиру в Нью-Йорке, поэтому с пристанищем проблем не оказалось. И теперь он на себе понял, что означает жить одному. Вначале это казалось забавным, но теперь он не видел ничего весёлого в том, чтобы оплачивать счета и чистить туалет самому. Наоборот, он мечтал вернуться к своим родным, чтобы избавиться от этих проблем взрослых людей, но это уже не представлялось возможным — он вошёл в подобный ритм жизни, и теперь он с ним навсегда. Правда, было одно время, те короткие полгода, что казались Питеру сказкой… Но они в прошлом. Лучше забыть их — и чем скорее, тем лучше. Питер, облокачиваясь о душевую, чистил зубы и смотрел на своё заспанное лицо в отражении зеркала. Широко разинув рот, чтобы зевнуть, он и не заметил, как зубная щётка выпала из его рук и паста расползлась по ковру. Вновь застонав, Паркер поднял эту чёртову щётку и вернулся к умыванию лица. Поднял — и так и застыл в одной позе, едва не засыпая. Очнулся он лишь в тот момент, когда понял, что прямо сейчас завалится на пол. Пока он заваривал себе крепкий кофе, чтобы хоть как-то взбодриться, а затем помешивал сахар ложкой, он смотрел из окна своей небольшой квартиры. Ему было наплевать, что кто-то, возможно, увидит его стоящим здесь в одном лишь нижнем белье — он вообще хотел спать, а больше он ничего не хотел — как будто голый мужик в окне с утреца было каким-то феноменом. Падал снег. Питеру всегда казалось, что в преддверие Рождества в городе будет царить какая-то праздничная атмосфера, но пока что он видел всё тех же людей, спешащих по своим делам, те же самые машины и тот же самый мусор, что накопился за ночь. При этом у него в душе возникло неугасающее чувство, что от этого снега на дорогах скоро появится слякоть, а сугробы загрязнятся и больше не будут такими белыми, как сейчас. Где-то под окном уже стоял человек, одетый в костюм снеговика; он каждое утро дрожал от холода возле подъезда Питера и раздавал людям листовки с приглашениями в магазин. Уж от кого от кого, а от него точно должно было веять праздничной атмосферой, но этот парень был угрюм, как будто Санта не подарил ему гироскутер за хорошее поведение в этом году. Он вообще, наверное, ненавидел все эти праздники, все эти красочные гирлянды, развешенные по всем улицам, все эти предрождественские распродажи. Быть может, у этого парня за плечами гора историй. Однако Питер никогда не разговаривал с ним. Он всего лишь — снова — брал одни и те же листовки, чтобы помочь тому поскорее их раздать. Так и проходили их будни. Но сегодня что-то изменилось. Едва Паркер вышел на улицу, как вдруг увидел группу из четырёх детишек, напевающих рождественские песенки. В школу сегодня идти было не надо, и они просто нестройным хором распевали милые стишки про звенящие колокола и Святого Христа. И эти песни показались в исполнении ребят настолько прелестными, что он и сам подпел им, приблизившись к ним, а затем, пошарив пальцами в карманах, достал по монетке и протянул каждому. Он мог поклясться: они пели здесь не только ради того, чтобы поднять настроение прохожим. А даже если и так, получить по пенни было приятно всем. Продолжая широко улыбаться, они поблагодарили молодого человека и пожелали ему счастливого праздника. И у него самого поднялось настроение. И пока снежные хлопья окутывали землю и ложились на его стоящие кудри, он шёл в университет и напевал «Тихую ночь» — символ Рождества. Ещё было раннее утро, а праздник намечался только лишь на завтра — но это не мешало ему в хорошем настроении идти дальше. Сейчас, когда он увидел этих детишек, его сонливое состояние как рукой сняло.***
Утром двадцать третьего декабря Гарри Озборн проснулся не по будильнику. За две минуты раньше его поднял с постели внезапный звонок коллеги, что раздавался эхом по всей огромной квартире. Ужасно назойливое пиликанье раздражало Гарри; и, хоть он в сотый раз поклялся, что сменит рингтон, он так и не выкроил время сделать это. Поэтому приходилось терпеть стандартный звонок каждый раз. — Алло? — сонным голосом произнёс он, не в силах открыть глаз. Снова повалился на подушку и лёг ухом на телефон, потому что ему было лень держать его в руках. — Мистер Озборн? Доброе утро, — в трубке послышался голос Фелиции. — Надеюсь, я вас не разбудила. Гарри едва удержался от того, чтобы прыснуть. — Нет-нет, я как раз собирался вставать, — он сложил губы в тонкую нить — будильник действительно срабатывал через несколько минут. — Ты чего-то хотела? — Да… — по её голосу было заметно, что она замялась. — Я хотела узнать, не могу ли я уйти сегодня раньше с работы? Я уезжаю на Рождество в другой город. Гарри сделал глубокий вдох. Естественно, он предполагал, что его подчинённые будут обращаться к нему с подобными просьбами на этой неделе. Однако ему больше ничего не оставалось — он не мог запретить девушке уехать к родным, ведь она и так усердно работала весь год. — Хорошо, — ответил он. — Положи заявление мне на стол. Настроение Фелиции заметно поднялось. С неуверенного, тихого тона она перешла на более радостный. — Большое спасибо! — улыбнулась она и отключилась. А Гарри, издавая недовольный стон, сполз с кровати и направился прямиком в ванную. Да, приближалось Рождество. А это значит, что сегодня в офисе явно не обойтись безо всяких ярких гирлянд, рюшек, ёлок и украшений. Наверное, сегодня лишь он один появится в здании без праздничного настроение. Да и откуда ему появиться? Все его родные жили в других городах, встречать Рождество было не с кем, к тому же он слишком занят скучной бюрократической работой, чтобы думать о чём-то. Его и так подавленное настроение усиливал и непрерывно падающий снег — от него хотелось спать ещё больше обычного. Гарри было плевать на Рождество. Он не испытывал к нему сильных неотрицательных чувств — раньше он даже радовался ему, словно ребенок — но теперь с каждым годом всё настроение пропадало, как только он видел радующихся людей, смеющихся детей, волшебную атмосферу праздника, витавшую на улице. Когда-то он ведь и сам наряжал ёлку, обматывался мишурой и гирляндами, пускал в воздух яркие разноцветные конфетти, что украшали белые пушистые сугробы. Да, было одно время, те короткие полгода, что казались Гарри сказкой… Но они в прошлом. Лучше забыть их — и чем скорее, тем лучше. Они не принесут ему счастья сейчас, когда он вспоминает их, стоя напротив зеркала в ванной. А ведь всё было так… хорошо. Гарри сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на себя. Неизменные мешки под глазами, жидкие волосы, бледная кожа, покрасневшие белки глаз, худоба… Вот что ему принёс недосып. Раньше такого не было. И какого чёрта жизнь повернулась именно в эту сторону?! Гарри прикрыл глаза и присел на бортик ванной, опираясь руками о холодный металл. Светлая чёлка спадала ему на лоб. Если в каждое Рождество происходит какое-то чудо, то пусть в этот раз оно преподнесёт ему хоть немного тепла! Озборн со всей силы зажмурил глаза и загадал своё желание, так сильно ухватившись пальцами за бортик, словно это помогло бы его исполнению. Затем — открыл глаза, возвращаясь в реальность и понимая, что никакой праздник не поможет ему. А потом вернулся к утренним процедурам.***
*** Настроение Питера заметно поднялось. Сегодня был последний день учёбы перед Новым годом, поэтому преподаватели, возможно, и сами не захотят слишком сильно нагружать студентов. Добрая половина из них уже спешила по домам, дабы получше подготовиться к празднику. От этого в университете всегда царила праздничная атмосфера, такая лёгкая суета — всем скорее нужно было что-то сдать, перед чем-то отчитаться, кого-нибудь отпустить. До сессии никому не было дела — она начиналась только в следующем году. Поэтому Питер, воткнув в уши наушники, достал свой телефон, пока переходил дорогу. Он и сам пребывал в хорошем настроении — казалось бы, ещё утром он проклинал всех и вся, но сейчас, после того как он увидел всех этих детей, радостно поющих на улице — может быть, у них отменили занятия в школе и потому они стояли там? — он и сам как будто бы весь поднялся духом, на мгновение позабыв обо всех своих проблемах. Листая плей-лист, Питер так и не мог найти ничего подходящего, а потому включил беспроигрышный вариант — рождественские песни. И в его ушах зазвучали Марайя Кэри и Ариана Гранде. А он, засунув руки в карманы, шёл по улице, в первый раз за несколько месяцев желая поскорее добраться до университета. С неба падал снег. Наверное, он ни разу этой зимой не валил так активно, заметая проспекты и площади, укутывая собою крыши одноэтажных магазинчиков и присыпая ветви деревьев в парке. Свет фонарей рассеивался и терялся в летящих снежинках. Они же попадали Питеру в глаза, и ему приходилось укрываться капюшоном, дабы как-то различить дорогу. Магазины потихоньку открывались, с витрин зазывая заглянуть на распродажу. Кое-где весело мигали гирлянды, в окнах красовались миниатюрные искусственные ели с переливающимися хрустальными шариками. Питер, на ходу улыбаясь этой праздничной атмосфере, медленно шагал по тротуару. На него натыкались спешащие куда-то люди, его чуть не сбивали машины на переходе, но он, приплясывая в ритм, невозмутимо приближался к своему университету. Год назад он праздновал Рождество совершенно по-другому. Стоит ли сказать, что с тех пор всё поменялось? Конечно. Те короткие полгода — ничтожно мало времени — изменили его навсегда, и он не знал, как жить дальше, когда всё закончилось. Теперь лишь Рождество напоминает ему о том, как счастлив он мог бы быть, если бы не та оплошность… что полностью разрушила его шанс наконец-то обрести себя в этой жизни — и человека, что был бы рядом с ним на протяжении долгих, долгих лет. Но теперь ему ничего не оставалось — кроме как идти дальше, стараясь забыть прошлое. И он зашёл на территорию университета, обходя толпы народа, что приехали сюда на машинах или автобусах. А в наушниках продолжала играть «На прошлое Рождество я отдал тебе своё сердце»… И, чёрт возьми, как же она подходила настроению Питера.***
Гарри пригубил остатки коньяка и отставил стакан на стол. Затем — развернулся в кресле, закинув одну ногу на другую, и уставился на высокое окно размером во всю стену. Отсюда, из его кабинета, открывался роскошный вид на Нью-Йорк и его высотные здания. Снег засыпал землю и иногда узорами оставался на стекле, создавая причудливые рисунки. Ветер направлял снежинки в разные стороны; за окном разыгрывалась настоящая буря — и Гарри внезапно почувствовал такой комфорт, уют, от своего пребывания в офисе. Как будто он был защищён от этого ненастья, окружён теплом — от включённого отопления — и светом — от электрических ламп, конечно же. И тем не менее ему ещё никогда так не нравилось вот так вот сидеть на своём рабочем месте — потягивая дорогой коньяк, ожидая Рождество и смотря на падающий, падающий снег. Часы мерно тикали где-то в углу, нестройный звон телефонов и шелест принтеров остались где-то позади, переговоры коллег были приглушены — так же, как этот коньяк в стакане. И Гарри остался один. Наедине со своими мыслями. Ещё не так давно, пару лет назад, отец передал ему свою фирму. А сам — ушёл на пенсию, переехал в скромный городишко и остался жить в небольшой домик на берегу милого озера. Гарри втайне завидовал ему — что может быть лучше такой жизни? По будням — следить за домом, по выходным — рыбачить и охотиться, ничего сложного. Идеальная пенсия. И Гарри каждый раз закатывал глаза, когда представлял, что такой спокойный отпуск будет длиться у его отца долгие годы. А он сам вёл активную жизнь. Особенно начиная с этой весны. То происшествие не только болезненно ударило по нему, но ещё и помогло ему начать всё заново и достичь больших высот. Уже с весны ему предлагали заключить контракты с известными фирмами и знаменитыми спонсорами, дабы вывести компанию на новый уровень. При его отце многие средства выкрали высокопоставленные работники, соответственно, из-за этого экономика фирмы упала, и Озборну пришлось заново её восстанавливать. Благо, его высшее образование — экономист — позволяло ему разобраться с финансами, и компания не сильно пострадала. Из-за его успешных сделок он смог вывести фирму на новый уровень, а пресса, заслышав об этом, мгновенно принялась брать у него интервью. С тех пор он не раз показывался на телевидении, в вечерних шоу или утренних передачах наподобие «С добрым утром, Америка!» Он определённо чувствовал свой успех, и ему это льстило. Ход его мыслей прервал стук в дверь. Лениво оборачиваясь в кресле и проклиная всех, кто решил зайти к нему в такой спокойный и чудный момент, он пригласил войти и уселся в своей фирменной позе — откинулся на спинку кресла, сложил пальцы «домиком», поправил чёлку и взглянул исподлобья. Скромно заглядывая в кабинет, появился юноша — стажёр, бывший ненамного младше Гарри. Озборн тут же махнул — жест рукой, означающий, что он может принять визит — и тот мгновенно вбежал, прикрывая за собой дверь. Гарри вновь оказался среди всей этой рабочей суеты, вновь всем внезапно стал нужен — ведь без него нельзя было решить важные вопросы. А особенно под Рождество, когда все сотрудники внезапно вспоминали про свои дела и тут же начинали выполнять свои обязанности, бегая по коридорам и сбивая своих коллег. Гарри и сам иногда так же грешил и забывал про некоторые дела, но в последнее время он старался этого не делать. Просто чтобы посидеть вот так, с бокалом коньяка, и посмотреть на падающий снег посреди рабочего дня. Стажёр, поправляя свой галстук, дабы выглядеть презентабельно, направился к столу. Было видно, что он либо только что пришёл на работу — с большим запозданием — либо бегал по поручениям секретаря, выполняя так называемую чёрную работу (доносил какие-то документы в бухгалтерию, передавал договоры разного рода начальникам и подобное). Его каштановые волосы были взъерошены, а по лбу стекал пот. — Сегодня вышел новый выпуск, — он положил на стол только что купленный журнал. На ощупь он был холодным — как будто его продержали на улице долгое время. Он весь пропах печатной краской. — Я подумал что вам, должно быть, станет интересно. Гарри взглянул на обложку, и тут же на его лице повисла ехидная улыбка. Разумеется, ему станет интересно, ведь на обложке красовался не кто другой, как он сам. Совсем недавно журналист из известного издательства просто у него встречи в кафе, дабы услышать историю о том, как у Гарри получилось стать таким успешным и вывести фирму на новый уровень. Они провели фотосессию, и уже скоро вся страна могла любоваться хитро улыбающегося с обложки мистером Гарри Озборна. — Спасибо, Фил, — хмыкнул он. — Стоит почитать, что здесь обо мне написали. Можешь идти. Стажёр выскочил за дверь, чтобы вернуться к начатым делам, а сам Гарри нашёл нужную ему страницу и сразу же принялся за статью. Да, его спрашивали об успехе. И не раз. Казалось, это был прорыв среди молодых предпринимателей. Он даже числился в списке «Форбс» как начальник фирмы с годовым доходом в миллион долларов. Только он никогда не раскрывал своего секрета. Нет, не потому, что он не хотел делиться своим методом, а просто потому… что это была его личная история. Та самая страница из огромной книги жизни, которую ему каждый раз хотелось выдернуть, с такой силой, с какой она сама чуть не сломала его. Секрет его успеха скрывался в его несчастье. И Гарри вновь сделал глоток коньяка, дабы вместе с тёплой жидкостью утопить свои воспоминания.