Связь fear

Хоть Финдекано и Майтимо были двоюродными братьями, виделись они не часто. Прежде их отцы не враждовали, но все равно недолюбливали друг друга, да еще и образ жизни дядюшки Фэанаро сыграл свою роль. Тот предпочитал переезжать с места на место, исследуя отдаленные уголки Амана, руду, камни и много чего еще. Семья следовала за ним. Первой встречи с кузеном Финдекано не помнил — тогда он сам, наверно, был пухлощеким младенцем, умеющим лишь бессмысленно пялить глаза на старших. Потом они встречались очень редко: из раннего детства у Финдекано остались смутные воспоминания о высоченном рыжем родиче. Вроде бы, тот трепал его по волосам и смеялся, о чем-то беседуя с его родителями. Встреча в более-менее сознательном возрасте случилась, когда мама, измученная тяжелой беременностью, со дня на день ожидала рождения Ириссэ. В то время лорд Фэанаро с семьей вернулись из очередного путешествия, и отец привез в дом брата обоих сыновей. Просил приглядеть за ними. Много позже Финдекано осознал, что поступок отца был странным. В то время он мог искренне желать примирения и дружбы со своим старшим братом, но гордость не позволила бы ему обращаться с просьбой. Да и необходимости не было: помощников в доме отца хватало, и если он не желал поручать детей им, то мог попросить одного из их наставников пожить в доме. Или отправить сыновей к деду. Последнее было самым разумным, если Нолофинвэ не хотел, чтобы дети слушали крики рожающей матери. Финдекано предположил, что именно дед настоял, даже приказал, отправить мальчиков к лорду Фэанаро. А тому, наверно, велел не отказывать. Отец благодарил за согласие, обращаясь к лорду Фэанаро и его супруге. А когда тот раздраженно махнул рукой — мол, делайте, что хотите, только отстаньте, я занят, — отец обратился почему-то к старшему сыну хозяина дома. — Они очень спокойные мальчики, Руссандол. С ними не будет хлопот. Тот кивнул, и Финдекано облегченно выдохнул. Получилось слишком громко: он и не заметил, что, ожидая решения, перестал дышать. Лорд Фэанаро покосился на него и что-то пробормотал себе под нос — наверняка нелестное. Но после ухода отца дядя уткнулся в книгу и некоторое время не обращал никакого внимания на окружающих. Его супруга, тетушка Нерданэль, взяла племянников под свое крыло. — Ты ведь помнишь моих мальчиков, Финдекано? — мягко проговорила она и, не дожидаясь ответа, назвала имена своих сыновей. Майтимо, тот самый Руссандол, которому отец обещал отсутствие хлопот. Макалаурэ — тоже почти совсем взрослый юноша, который сидел на полу и настраивал арфу, не подняв голову даже при визите гостей. Тьелкормо — светловолосый мальчишка, ровесник самому Финдекано. Он влетел в дом, когда гости переступили порог, и ухмылялся так, словно провернул или только задумал какую-то пакость. Карнистир — чем-то недовольный румяный мальчик, примерно того же возраста, что и Турукано, или чуть старше. Он следовал за Тьелкормо, а на прибывших кузенов бросил короткий взгляд и больше не обращал внимания. Заново познакомив всех, Нерданель усадила племянников на диван и завела чинную беседу о самочувствии их матери. Финдекано получил возможность осмотреться. Он ожидал увидеть большую роскошь, чем в своем доме. Все же, лорд Фэанаро был старшим, гордился этим и должен был постоянно демонстрировать превосходство: красотой и богатством наряда, убранством дома. Но здесь тут все просто: уютно, но не более того. И даже если семейство Первого Дома не жило тут постоянно, а часто уезжало, все равно можно было сделать обстановку богаче. Говорили, что дядя — искусный кузнец и ювелир, а тетя — умелый скульптор, но их работ не было видно. В тот же вечер Финдекано понял, почему, и перестал удивляться простоте обстановки. И на середине разговора тетя Нерданель вдруг протянула к Финдекано руку, погладила его по волосам и забормотала: — Косы… Да, конечно, там должны быть косы. Это позволит сделать очертания более… Ни к месту добавив, что как-нибудь вылепит мальчикам свистульки, тетя Нерданэль поднялась и ушла. Закрывшаяся за ней дверь словно послужила сигналом к атаке. Из-за спинки дивана выскочили Тьелкормо и радостный, растерявший свой сердитый вид Карнистир. В руках у них была какая-то ткань, и только когда все вокруг потемнело, а вскинутыми вверх руками не удавалось двигать, Финдекано понял, что это был большой мешок. — Попался! — заорал кто-то из кузенов. — Отпусти его! — в ужасе взвизгнул Турукано. Финдекано хотел успокоить его, сказать, что это лишь шутка, но тут его толкнули на сиденье дивана, а сверху приземлилось что-то мягкое, но тяжелое. — Я — великий охотник! — завопил тот, кто сидел на Финдекано верхом. ДОНН! — тренькнула струна арфы. — Храбрый Тьелкормо поймал… — пропел незнакомый молодой, но звучный голос. — Хм, нет, не так. ДОНННН! — тренькнула струна еще раз, чуть ниже. — Храбрый Тьелкормо добычу пойма-а-ал, — вторил ей невидимый певец. Наверно, Макалаурэ, у него же была арфа. — Слишком пафосный мотив, — возразил ему кто-то из старших. Финдекано, придавленный кузеном и все еще до пояса затянутый мешком, не видел, кто именно, но на голос дяди Фэанаро не походило. В мешке становилось жарко и душно. Финдекано дернул обеими руками вверх, пытаясь освободиться, но кузен затянул веревку на устье мешка туже, и попытка провалилась. — Много ты понимаешь! — фыркнул и тут же хихикнул певец. — Отпустите моего брата! — продолжил в отчаянии надрываться Турукано. — Тьелко, сними мешок, ему там дышать нечем, — велел все тот же голос. Тот подчинился без возражений. С мешком, правда, избавил Финдекано и от нескольких волос, но дышать стало легче. Растрепанный и раскрасневшийся — каким не подобает выглядеть принцу нолдор, — Финдекано с благодарностью покосился на Руссандола. Похоже, именно он своим приказом спас его от незавидной участи — больше-то некому. — Пусти меня! — завопил Турукано. Финдекано приподнялся на локтях. Увидел, что брата держит самый младший сын лорда Фэанаро, и тут этого Карнистира сбила с ног диванная подушка, метко брошенная Майтимо-Руссандолом. Тому даже не пришлось вставать с дивана на противоположной стороне комнаты. — Не тронь маленького, — велел он. — А меня трогать ты Тьелко разрешаешь, — пробурчал Карнистир, тем не менее, отпуская Турукано. — Потому что тебе весело, а ему — нет, — пояснил Майтимо. Убедившись, что брата не обидят, Финдекано задумался о своем положении. С ним, принцем Второго Дома, никогда так не обращались даже приятели. Он растерянно посмотрел на сидящего на нем Тьелко — если попросить его слезть, он послушает? Не похоже. Потом перевел взгляд на Майтимо — он же может приказать брату, как в случае с мешком? Или чтобы он сжалился, нужно задыхаться или пустить слезу, как Турукано? Потом Финдекано бросил быстрый взгляд на дядю Фэанаро — если столкнуть Тьелко на пол, то глава семейства будет ругаться? — Спихивай, не стесняйся, — ободряюще улыбнулся Майтимо, угадав его мысли. Он развалился на диване, беспечно вытянув длиннющие ноги, и лениво наблюдал за возней младших. Позже, спустя несколько лет, Финдекано понял, что Майтимо в то время тоже был ребенком, не достигшим порога совершеннолетия. Но тогда он казался Финдекано совсем-совсем взрослым — и значит, имеющим право давать такие разрешения. Финдекано рванулся вперед и вверх, пытаясь одновременно повернуться на бок и выскользнуть из-под Тьелкормо. — Держи его! — завопил тот, вцепляясь в плечи Финдекано руками. Карнистир принял вопль за призыв. Схватил диванную подушку и изо всех сил шарахнул ею, метя Финдекано по голове. Каким-то чудом Финдекано удалось не только защититься руками, но и выхватить у него орудие, и теперь оба младших фэанариона получили по макушкам. Потом подушку отобрали, и получил ею уже сам Финдекано. Зато в этой суете ему удалось подловить момент, чтобы резко повернуться и сбросить потерявшего бдительность Тьелкормо на пол. Финдекано вскочил, но его сшиб с ног Карнистир, и все трое мальчишек с грохотом и рычанием повалились на пол. Тьелкормо был более серьезным противником, но младший кузен обладал талантом подлезть под руку в самый неподходящий момент. Финдекано проигрывал. Турукано не раз порывался помочь, и тогда Карнистир переключался на него. Валил его на пол, тот сразу в крик и слезы, и Карнистир опять получал от Майтимо подушкой. Трень, тренннннь, — Макалаурэ все настраивал свою арфу. Наконец, Финдекано снова удалось вырываться. Он помчался со всех ног за диван, который занял Майтимо. Тьелко не отставал, и на третьем витке вокруг дивана смог напрыгнуть и опять уронить Финдекано на пол. Майтимо, в шаге от которого происходила вся эта суета с топотом и воплями, ничего не сказал. Только прикрыл рукой угол низкого столика, чтобы никто не поранился. Приземление на пол было болезненным, но терпимым. — Не уйдешь! — победно провозгласил Тьелкормо, снова восседая верхом на Финдекано. ДОННН! — Нет, не уйти тебе, Тьелко вскрича-а-а-л, — нараспев прокомментировал Макалаурэ. Впрочем, нельзя не отдать ему должное, он был справедлив. Как только Финдекано удавалось выскользнуть из захвата и ударить противника подушкой — певец озвучивал и это. А потом даже помог, предупредив, что коварный Карнистир засел в засаде за скалой, то есть, за шкафом. Слов Макалаурэ не записывал: то ли надеялся на память, то ли просто дурачился, сочиняя нелепую балладу о братьях и кузене. Дядюшка Фэанаро все это время читал книгу, делая в ней какие-то пометки, и, казалось, не слышал всего грохота и воплей, что окружали его. Поднял голову, только когда Финдекано удалось толкнуть Тьелкормо на пол в паре шагов от хозяина дома. — От вас много шума, — строго сказал глава Первого Дома. Финдекано замер, ожидая наказания, но лорд Фэанаро был не так строг и грозен, как ему рассказывали. Всего лишь отправил гулять. — Нельо, выведи их в сад. — Хорошо, отец, — Майтимо легко поднялся и скомандовал: — Мелюзга, на выход. Все на выход, Макалаурэ. — Я же тихо сижу, — попробовал спорить тот, но старший был непреклонен. Под угрозой быть вытащенным на свежий воздух за ухо, Макалаурэ подчинился. Майтимо встал в дверном проеме и пересчитал выходивших братьев и кузенов по макушкам. Финдекано вышел последним. Замешкался, безуспешно пытаясь привести растрепанные косы хотя бы в относительный порядок. Он помнил, как коснулась головы большая теплая ладонь. Потрепала по волосам и одновременно — придала ускорения. — Пять, — сказал Майтимо. С тех пор Финдекано всегда старался выйти последним, чтобы ему досталось на краткое мгновение больше этого прикосновения… — Локоть убери, — зашипела Ириссэ, ерзая и пихаясь под одеялом. Не до конца проснувшийся, Финдекано разлепил глаза, пытаясь сообразить, что происходит. Он убрал локоть, и в благодарность сестрица потянула на себя одеяло, подставив противоположный бок брата холодному воздуху. Здесь, в Хелкараксэ, огонь не разводили уже давно. Под ногами — лед, и чтобы он не таял, приходилось сооружать массивный очаг, возвышающийся почти до пояса. Стоять рядом с ним тепло, а спать не получится: после жара пламени внизу, на лежанке, воздух казался еще более холодным. А потом деревья и вовсе перестали попадаться. Один лед на многие месяцы пути, и в лучшем случае какой-нибудь мох. От холода теперь было только одно спасение — тепло тел эльдар, пытающихся согреть друг друга. Помогает, только если сосед — такой, как неугомонная Ириссэ, — не пытается лишить тебя одеяла. — Сегодня очередь Турукано тебя греть, — напомнил Финдекано. Он ворчал, но беззлобно, чтобы Ириссэ не думала, будто он ее прогоняет. Греться с девами Ириссэ не любила: братья больше, а значит теплее. Матери не было рядом, чтобы призвать ее к порядку, а отец, выслушав такой аргумент, согласился, что тепло важнее. Ириссэ мерзла постоянно. Она ни мгновения не сидела на месте, в отличие от большинства дев, предпочитающих при каждой возможности замереть, тщетно пытаясь сберечь силы и теплый воздух под полами одежд. У Ириссэ, одной из немногих, был не только теплый меховой плащ, сшитый из шкур ею же подстреленных зверей, но и меховые штаны, сапоги и шапка. И все равно ей постоянно было холодно. Финдекано уже и забыл, какого цвета прежде были ее губы — теперь всегда фиолетовые, почти синие. Он старался не думать о том, что она может не дойти. Поздно поворачивать, обратный путь не ближе. Наверное. Они идут среди льдов уже два бесконечно долгих года — не может быть, чтобы не прошли половины! — Ну его, этого Турукано, — фыркнула сестрица. — Надоел. Только и может что бубнить, какие негодяи дядя Фэанаро и его сыновья. Как будто они нас на аркане потащили! Финдекано вздохнул. Жена Турукано погибла среди льдов, и его сердце все еще было полно боли утраты. Во время переходов брат теперь ни на мгновение не отпускал руки своей дочери, опасаясь лишиться и ее тоже. Проклинать льды бессмысленно, вот и перенес свой гнев на конкретных нолдор. Не начал бы по прибытии искать их и мстить… Слышать проклятья в адрес дяди Фэанаро и его детей приходилось часто. Финдекано отмалчивался, зарекшись более обсуждать эту тему с кем-либо, кроме Ириссэ. Многие из тех, кто пошел сквозь ледник за Нолофинве, погибли. Но Финдекано был уверен, что если бы дядя Фэанаро отправил за ними корабли, рано или поздно погибло бы больше. После Альквалондэ отношения между старшим и средним сыновьями Финвэ накалились до предела. Дядя называл себя королем нолдор, отец добавил перед своим именем «Финвэ», претендуя на наследование власти. Народ раскололся на два лагеря, и вторая братоубийственная резня стала вопросом времени. Финдекано не хотел в ней участвовать. Из-за чего все так переменилось? В Тирионе Нолофинвэ не желал власти, он тяготился венцом нолдор, когда дедушка Финвэ удалился в изгнание за старшим сыном. А после резни в Альквалондэ… или всему виной пророчество Намо, больше похожее на проклятье? «Брат будет предавать брата, и страх предательства погубит вас…» Поначалу Финдекано нестерпимо хотелось сказать отцу, что тот сам виноват, что вынудил дядю Фэанаро бросить их. «Если бы не твое властолюбие, мы бы давно доплыли на кораблях!». Однажды он даже на это намекнул, и последовала неприятная ссора. Но в чем не откажешь льдам Хелкараксэ, так это в умении сплачивать эльдар. Не время для обид. Народ Нолофинвэ выживет и дойдет до цели только если будет держаться вместе. Полог шатра отдернулся, впуская ветер, сияние звезд и двоих нолдор, приятелей Финдекано, составлявших его ближайшую свиту. Шатер принадлежал ему лично, но он никогда не спал тут один — холодно. Друзья молча, без лишней суеты, закрыли полог, скинули с себя обувь, бросили меховые плащи на постель и улеглись по обе стороны от брата и сестры. Дева в одной постели с тремя нолдор — что сказала бы мама? Но Ириссэ была с братом, а приличия здесь, в Хелкараксэ, никого не волновали. Кого волновали — тот уже в Чертогах Намо. У парней было при себе широкое одеяло, и они положили его поверх их с Ириссэ собственного. Под двумя слоями шерсти и согретая с обеих сторон, сестренка, наконец, расслабилась и вскоре мерно засопела. А к Финдекано сон долго не шел. Вот бы развести сейчас огонь… Он прикрыл глаза, вспоминая его жар. Мечущиеся языки, освещающие все на десяток шагов вокруг. В центре пламени — яркие, как сияние Лаурелин, а по краям — красные, почти медные. Как… Руссандол — Медноволосый, "медноверхий", так прозвали кузена Майтимо на Амане. Финдекано не мог злиться на него. Ни за сожженные корабли — они были меньшим злом, чем война сыновей Финвэ друг против друга. Ни за резню в Альквалондэ. Хотя Майтимо мог бы после нее что-то сказать, а не сбегать от разговора, пряча глаза! — Мы же не знали! — оправдывалась Ириссэ. Ее лук поучаствовал в битве наравне с мечами мужчин, и она тоже чувствовала вину. — Мы не могли знать! Фэанаро втянул нас в это! — вторил ей отец. Он сам подоспел уже к самому финалу и не обагрил меча кровью соседей. Но многие из верных ему эльдар, за которых он нес ответственность, убивали. Финдекано отмалчивался. Он не знал причин схватки — потому что не хотел знать. Заслышав шум битвы, авангардный отряд войска Нолофинвэ бросился вперед, и он мчался впереди всех, тревожась за Майтимо. И встретив эльдар Фэанаро, он не спросил у них, почему вспыхнуло сражение. Ему не был нужен ответ. Что делал бы Финдекано, узнав, что Фэанаро, его сыновья и эльдар не правы? Вышел бы с мечом против Майтимо, защищать жителей Альквалондэ? Трусливо сбежал? Или продолжал убивать тэлери, зная, что те невиновны? Финдекано сделал свой выбор — не знать. Сражаться с Майтимо бок о бок. Защищать его, не спрашивая ни о чем. Выбор был сознательный, и Финдекано о нем не жалел. Хоть это и не избавляло от снов, полных мучительных криков и плача тэлери. Финдекано отогнал от себя мрачные мысли. Ему хотелось повернуться на другой бок, но он опасался разбудить Ириссэ. Тогда он представил себе беззаботное лето на Амане, мягкое сияние Телпериона, щебетание птиц, и тяжелую теплую руку Майтимо на своем плече. С такими мыслями приятнее засыпать… Воспоминания о первом дне жизни в доме дяди вставали перед глазами как живые, полные красок, летних запахов и звуков. Майтимо носился в догонялки вместе с Тьелко, Финдекано и Карнистиром, потом оставил их троих развлекаться, а сам устроился на крыльце. Потом достал книгу и какие-то листы, пытался что-то написать, но постоянно отвлекался на вопли, необходимость снять кого-то с дерева или утихомирить развоевавшегося Карнистира — тот задирал Турукано. Макалаурэ о чем-то шептался со старшим братом, тоже требуя его внимания. Но больше всего хлопот было с Тьелкормо, который мог начать размахивать колючими ветками или швыряться тяжелыми, недозрелыми яблоками. Хватал острый садовый инвентарь и вообще не очень понимал разницу между игрой и дракой. Майтимо ворчал, что детям в таком возрасте постоянный присмотр уже не нужен — но только если среди них нет Тьелко. Так что читал и писал Майтимо ежеминутно поднимая голову и проверяя обстановку. Впрочем, Тьелкормо не давал Финдекано времени глазеть по сторонам. Этот мальчишка решил, во что бы то ни стало, утвердить свое право называться победителем. Он не отступал, пытался заставить Финдекано просить пощады, не брезговал помощью младшего брата и вероломными нападениями из кустов. Финдекано поначалу старался просто не дать себя в обиду и подстроиться под принятые здесь игры, но теперь и сам ощутил азарт и нежелание сдаваться. Макалаурэ, наконец, настроил свою арфу и начал сочинять балладу. Про битву храброго охотника Тьелко и его верного помощника Карнистира против неведомого отважного зверя Финдекано. Длилась битва долгие годы, и разгневала некую старшую стихию, из-за чего все участники и даже невинные нолдор были изгнаны. Принц Майтимо возглавил нолдор-изгнанников, но потом жажда власти сгубила его, и народ поднял восстание. — Майтимо вовсе не властолюбивый, он хороший, — вступился Турукано. Финдекано его бы поддержал, но был занят, пытаясь не свалиться с ветки яблони, куда его загнали кузены. Да, в саду грозного лорда Фэанаро можно было лазить по деревьям — избегая только тонких веток. Если кто-то забирался на них, Майтимо строгим голосом велел спускаться, пока не сломал и не шмякнулся. Впрочем, слова Макалаурэ о восстании оказались пророческими. Тот сам его и поднял, подговорив Турукано, Тьелко и Карнистира. Они внезапно повалили Майтимо на доски крыльца, а Макалаурэ всем весом придавил к ним его правую руку, чтобы не мог защищаться. Наверняка Майтимо легко раскидал бы их всех, но слишком смеялся, чтобы сопротивляться. Финдекано бросился было ему на помощь, но потом понял, что куда интереснее сидеть на нем верхом и щекотать, как это делал Тьелко. Майтимо хохотал, а потом признал поражение и запросил пощады. И тут же сбросил с себя гордых победителей и повалил всех в одну кучу. Случайно или намеренно, в самом низу, придавленный четырьмя мальчишками, оказался интриган Макалаурэ. Красавец певец ругался, и поэтому получил по ушам. Потом младшие играли в прятки, и Турукано победил, потому что заснул в траве под ягодным кустом в дальнем углу сада. Искали его все вместе, и фэанарионы дружно удивлялись, что, оказывается, не все тайные места знают в собственном саду. Нагулявшиеся и голодные, они вернулись незадолго до смешения света. — Один, два, три, четыре… Заходи, Финдекано, ты не станешь менее лохматым оттого, что подергаешь себя за косы. Пять. Майтимо отправил мальчишек мыться и переодеваться. Потом проверил чистоту рук и дважды заставил Тьелкормо перемывать их. Лорд Фэанаро приготовил ужин — сам, лично! Финдекано был невероятно удивлен, что в доме не держали прислуги. Потом он узнал что лорд нанимал специальных эльдар присматривать за домом и садом во время путешествий, а еще — наставников по отдельным дисциплинам для своих сыновей. А также периодически появлялась помощница по хозяйству. С остальным члены Первого Дома справлялись сами. Воображение Финдекано пасовало при попытке представить себе благородного принца Нолофинвэ в муке, кухонном фартуке и с поварешкой в руках. Лорд Фэанаро послал младшего сына за тетей Нерданэль, и та вернулась усталая, но довольная. С порога заявила Финдекано, что косы — это отличная идея. — Как мальчики? — спросила она у мужа, присаживаясь к столу. — Неплохо. Подружились, погуляли, — благодушно отозвался дядя Фэанаро. Похоже, присутствие племянников в доме ему не мешало. Финдекано был этому рад, ведь отец несколько раз повторил просьбу не стать обузой главе Первого Дома. Сразу после ужина Майтимо исчез: тетя Нерданэль отпустила его погулять хоть до самого утра. Без него сразу стало скучно, словно его рыжая макушка согревала все семейство как огонь очага. Набегавшиеся за день мальчики — все, даже неугомонный Тьелкормо, — уткнулись в книжки и вскоре отправились каждый в свои постели. Дни в гостях проходили весело и беззаботно. Тетя Нерданэль по утрам суетилась по хозяйству и играла с детьми, но быстро уставала, и дядя Фэанаро просил ее почаще отдыхать. Финдекано даже забеспокоился за нее, но Майтимо уверил, что его мама в порядке. Лорд Фэанаро постоянно был занят, но ежедневно выделял час или два, чтобы позаниматься с детьми. Каждому находил дело и был очень придирчив к результату. Зато рассказывал много интересного, незнакомого: о далеких землях во многих днях пути, о камнях и рудах, о словах и их смысле. Но больше всего времени дети проводили с Майтимо. Играли в охотников, в битву с Мелькором и сотню подобных игр. Когда тети Нерданэль не было поблизости, им разрешалось носиться даже дома: Тьелкормо шепнул по секрету, что все ценное — в родительских комнатах или мастерских. Майтимо только однажды отругал Финдекано, когда увидел, что тот полез на шкаф и чуть его на себя не перевернул. Финдекано скучал по родителям, но был совершенно очарован своими кузенами и здешней свободой. И ласковая тетя Нерданэль ему тоже очень нравилась, как и вылепленные ею обещанные свистульки. Лорд Фэанаро умел смеяться так заразительно, от души, как никогда не позволит себе отец даже в минуты незамутненного счастья. Дядя, увлеченный своими делами, способный создавать вещи невероятной красоты и готовый щедро делиться знаниями, поначалу восхищал Финдекано. Пока он случайно рано утром не подслушал обрывок одного разговора. Лорд Фэанаро отчитывал старшего сына: у того, как оказалось, были плоховаты успехи в кузнечном деле и в литературе. Почти что обычный разговор отца и сына, разве что несколько излишне строгий. — Вчерашнее задание сделал наспех, — вполголоса распекал лорд. — Мало кто может похвастать возможностью учиться у самого Фэанаро, только ты разве это ценишь?! — Прости, отец. Я весь вечер занимался детьми и не смог приняться за работу, пока не погас Лаурелин. — Это не оправдание! — презрительно бросил лорд Фэанаро. — Ты должен успевать все! Я же могу заниматься одновременно детьми и делами. За сегодняшний вечер я набросал черновик половины главы. Я понимаю, что в кузницу с ними не пойдешь, а прочие дела делать можно! Кано справился с заданием в разы лучше тебя! Чтобы в последний раз я видел такую нехватку усердия, Нельо. — Хорошо, отец. — Я рад, что ты ладишь с детьми, но ты не ваниарская дева, чтобы этого таланта было с тебя достаточно. Сравнение с ваниарской девой было в устах лорда Фэанаро одним из худших оскорблений, и Финдекано об этом уже знал. Хотя тогда еще не понимал, что в этом плохого. — Было бы неплохо, если бы ты не просто бездельничал с братьями, но и учил их чему-то полезному, — продолжал дядя уничижительным тоном. — А чтобы научить кого-то, нужно сначала… что? — Выучиться самому, — послушно закончил Майтимо. — Именно. Я не потерплю, чтобы мой сын был невеждой и посредственностью. Майтимо кивнул, а когда лорд Фэанаро ушел, то рухнул на диван и понурил голову. Длинные темно-рыжие волосы завесили лицо. Финдекано расплакался бы на его месте, но Майтимо, взрослый, не мог себе этого позволить. А все-таки не таким уж и взрослым был старший кузен, иначе его отец так не ругался бы из-за учебы. Финдекано стало до слез жаль Майтимо. Лорд Фэанаро был несправедлив: он мало занимался даже собственными детьми, и именно поэтому на них тратил время Майтимо. Как он мог этого не понимать?! Даже отец, лорд Нолофинвэ, который не жил в этом доме, и то был в курсе, что доверяет детей в первую очередь Руссандолу: ему же обещал отсутствие проблем от спокойных мальчиков. Не сказать, что Нолофинвэ проводил с сыновьями намного больше времени, но Финдекано и Турукано всегда были тихими мальчиками. И у них были наставники. А Тьелко же действительно нельзя оставлять без присмотра! Да и Карнистир временами не отставал. То, что они вели себя мирно по вечерам при родителях — так это потому, что Майтимо давал им набегаться и устать днем. Финдекано протиснулся в приоткрытую дверь и тихонько подошел к Майтимо. Хотелось утешить его, но было страшно попасть под горячую руку. Вот сейчас Майтимо как вскочит, как закричит, что это именно из-за него, Финдекано, и его беготни с Тьелко, на Майтимо сердится отец. Финдекано сглотнул, но набрался смелости и погладил кузена по волосам. Жесткие. Но красивые. — Услышал, — хмыкнул Майтимо, не поднимая головы. Финдекано тогда всяких глупостей наговорил: о том, что Майтимо самый добрый и самый лучший, о том, как было бы здорово, если бы у самого Финдекано был такой старший брат. Что Майтимо сделает следующее задание так здорово, что его отец удивится и больше никогда не будет его ругать. Осмелев, Финдекано даже заявил, что сам поговорит с лордом Фэанаро и потребует не придираться. Наивная детская чушь, но Майтимо, казалось, повеселел. И после того случая стал понятнее и ближе. Не только великолепный чужой старший брат, а реальный живой эльда со своими проблемами и неприятностями. Финдекано трепетно берег это воспоминание. Первый раз, когда он прикоснулся к волосам Майтимо, пропустил между пальцев медного оттенка пряди. Первый раз, когда говорил с ним без шумной родни. Первый раз, когда Майтимо принадлежал только ему. В тот день Майтимо делал задания отца, а за детьми следили то взрослые, то Макалаурэ. Результат был закономерен: мальчишки залезли на сарай для инвентаря и там передрались: фэанарионы против нолофинвионов. Турукано ревел, одежда Тьелко годилась лишь на половые тряпки, Карнистир свалился на землю и размазывал по лицу кровь, хлещущую из носа, а синяками были покрыты все четверо. Турукано, поняв, что утешать его никто не собирается, обиделся и удрал из сада на берег озера. Искать его снова пришлось всем вместе, но на этот раз — с взаимными обвинениями и оскорблениями. Лорд Фэанаро ругался на всех, и на Макалаурэ в особенности. Тот, ничуть не раскаиваясь, пожал плечами. — Я не могу за ними следить, меня они не слушаются. — А почему Нельо они слушаются?! — Так у него талант. А я не могу быть гениален во всем, — развел руками Макалаурэ. Пока они препирались Тьелко возжелал реванша, пихнул Финдекано локтем, тот ответил тем же и вскоре оказался на полу. — Нельо! — рявкнул лорд Фэанаро на весь дом. Нолофинвэ, всегда сдержанный и внешне спокойный даже в моменты гнева, никогда бы не позволил себе такого. — Иди разберись! Потом, видимо, вспомнил, что сам завалил его заданиями, потому что как только Майтимо спустился из своей комнаты, лорд услал его обратно. Пошел разбираться лично. Мальчишки не признавались, кто начал драку, и он наказал всех, даже пострадавшего Карнистира. — Отец, — вечером сорванец Тьелко сделал печальное лицо, способное разжалобить и камень. — А когда ты вернешь нам Майтимо? — Когда будет успевать хорошо учиться, — отрезал тот. Назавтра история повторилась. Майтимо пропадал то у себя в комнате, то в кузнице, то тренировался на мечах с отцом. Выходил на свободу только чтобы поесть. Леди Нерданэль пыталась взять присмотр за младшими на себя, но еще до обеда начинала чувствовать себя неважно. Сбегала в свою комнату или в мастерскую. Тьелко по секрету сообщил, что она ждет еще одного сына или дочь, потому и устает так быстро. Лорд Фэанаро честно занимался детьми сам, но с тоской смотрел в сторону своей мастерской и периодически отключался от реальности, вырисовывая какие-то схемы на первых попавшихся поверхностях. Макалаурэ прятался от отцовского взгляда, чтобы не быть приставленным к младшим. Всем было очевидно, что лучшим выбором будет уменьшить требования для Майтимо и снова поручить детей ему. Но лорд Фэанаро не отступался от своего решения. — Я не понимаю, почему он так долго возится с анализом баллады, — ворчал дядя за обедом на четвертый день. — Там ничего сложного. — Отдыхает от нас всех, — буркнул Макалаурэ, кривясь на строящего рожи Тьелко. И тут же исправился, глядя на потемневшего лицом лорда Фэанаро: — Нет-нет, отец, я пошутил. Это же Майтимо. Когда бы он отлынивал от дела? Сразу после обеда лорд Фэанаро поднялся в комнату к сыну. — Нельо! Чтобы к ужину все было… — продолжения Финдекано не услышал, помешала закрывшаяся дверь. — Ну ты болва-а-ан, — неверяще протянул Тьелко. — Ты предатель, Макалаурэ! — отрезал Карнистир. — Сами вы болваны, — фыркнул второй фэанарион. — Просили, чтобы вам вернули Майтимо? Я и вернул. Можете не благодарить. Вечером Майтимо действительно оказался в распоряжении мальчишек. Лорд Фэанаро им гордился: довольное «можешь, когда постараешься» прозвучало раз двадцать. А об успехах старшего сына с мечом он и вовсе говорил без умолку. Майтимо от удовольствия светился изнутри, словно Лаурелин. Но Финдекано, вроде бы отличавшийся мягким и отходчивым нравом, вбил себе в голову, что дядя обижает Майтимо. И потому не забыл и не простил того случая. Да и повторялись они потом не раз. Майтимо был хорош в любом деле, но ни в одном не стал исключителен. Финдекано считал, что требования лорда Фэанаро несправедливы и нелепы. И что Майтимо совершенно точно не следует переживать по этому поводу. Финдекано тогда еще не знал, что вскоре и ему самому предстоит столкнуться с той же бедой. Талант к дипломатии открылся довольно поздно, так же как и Майтимо смог в полной мере проявить свои качества военачальника и стратега только на войне. Обидно ощущать себя бездарем в окружении талантливой родни. Но отец не раз говорил Финдекано, что его роль старшего не позволит ему в полной мере уделять время своим увлечениям и способностям. Вот и лорд Фэанаро мог бы быть менее требовательным к своему первенцу! Гулять той ночью Майтимо не пустили: лорд Фэанаро ехидно посоветовал высыпаться, чтобы хватало времени и сил на все дела. Впрочем, как утром понял Финдекано, Майтимо все равно удирал в город к друзьям. Со старшим кузеном дни летели веселее. Он водил мальчишек на рыбалку, а потом позволял просто поплавать в озере. Поднимал каждого над водой и отшвыривал от себя на глубину. Восторженно визжали все, даже пытающийся строить из себя взрослого Макалаурэ. Майтимо вовсю пользовался высоким ростом, доставая самые спелые фрукты с верхних веток или подсаживая братьев через высокие заборы, чтобы срезать путь на прогулках. Финдекано ужасно завидовал кузенам, что у них всегда, каждый день, есть такой прекрасный старший брат. И впервые сам инициировал стычку с Тьелко, чтобы отвоевать у него право по дороге держать Майтимо за правую руку. Нолофинвэ вернулся за сыновьями через две недели. До этого лишь присылал короткую записку: «Сестра. Мама в порядке. Скучаем.» — Ну, как тут мальчики? — спросил он у Майтимо. — Кажется, Турукано было с нами немного скучно, — развел руками тот. Турукано частенько отсиживался в сторонке, не вступая в безумные игры Тьелко. — Мне не было скучно! — возмутился брат. Его, юного принца нолдор, за эти две недели впервые в жизни толкали, роняли на пол, били подушкой и даже кулаками, закидывали огрызками и дергали за локоны. Наверно, он хотел пояснить, что все было ужасно, а вовсе не скучно: он ведь жаловался на это Финдекано каждый раз перед сном, мечтая о том дне, когда отец заберет их домой. — Ну, вот и славно, — перебил его отец. О чем-то быстро переговорил с лордом Фэанаро и тетей Нерданэль, и повел сыновей к воротам. — Приводите Финдекано снова, — потребовал Тьелко, бесцеремонно заступая дорогу Нолофинвэ. — Мелкого тоже можете приводить, — хмуро бросил Карнистир. Похоже, ему понравилось, что «Мелким» теперь был не он. А лорд Фэанаро зловеще ухмыльнулся. — Нет, ребятки. В следующий раз вы пойдете в гости к Финдекано и Турукано. Отец опасливо покосился на Тьелко — наверно, уже знал, что это за ходячий хаос и разрушение. Но медленно кивнул, признавая справедливость замечания брата. А потом лорд Фэанаро добавил: — Надо же когда-то нам с мамой и Нельо от вас отдыхать… Голос дежурного вывел Финдекано из объятий безмятежной дремы, наполненной воспоминаниями, обратно в ледяные бескрайние дали Хелкараксэ. После побудки началась привычная суета: нолдор отправлялись в путь. Без особого аппетита проглотив холодное, жесткое мясо, Финдекано помог друзьям сложить шатер, потом упаковал одеяло в заплечный мешок. Он всегда складывал его так, чтобы защищало спину от ветра. Они снова отклонялись от курса: срезать напрямик не позволяли туманы. Где туман, там открытая вода, а нет в Хэлкараксэ ничего более опасного. Подтаявший лед обманчив, скользок. Оступился — и ты в полынье. Путники приучились обвязываться веревками, чтобы помогать оступившемуся, но иногда из-за этого утягивало под лед всю группу. В холодной воде умение плавать не поможет: мышцы сведет судорогой, намокшая одежда потянет вниз, став тяжелее стальной брони. Зная, что идут на войну, нолдор не стали бросать доспехи перед ледником. Но на морозе металл вытягивал тепло из тела моментально, да и весил не мало. Многие оставили при себе лишь нагрудники, и тащили их в мешках, перекинув через плечо. Потом догадались выстроить повозки, скользящие по льду на гладких полозьях, и стало гораздо легче. Впрочем, доспехами успели обзавестись не все: нолдор не привыкли воевать. Еще не привыкли. За долгую череду переходов и привалов, Финдекано так и не сжился с мыслью, что они идут на затяжную войну. Он-то шел, чтобы встретиться с Майтимо… Ветер бросил ледяную пыль в лицо, и Финдекано глубже натянул на голову капюшон. Проклятые ветра завывали то гулко, как раненный зверь, то тонко, будто скорбный плач Ниенны. В прошлом году холод был хуже, потом изгнанники обогнули хребет ледяных гор, и стало теплее. Зато ветра почему-то казались здесь более злыми, пробирающими до костей. Впереди войска двигалась троица предводителей. Самым первым шел отец — а как иначе, «король» же! Он назвал Фэанаро предателем, лишившимся права на титул верховного короля нолдор. Финдекано не раз спрашивал, помнит ли еще отец, что они идут через ледник, чтобы мстить за гибель Финвэ и обрести независимость от власти Валар — а не сражаться с Фэанаро. — Помню, — сухо отвечал Нолофинвэ. Он кривил губы в злой усмешке и прищуривал ледяные глаза. «Одно другому не помешает» или «С Фэанаро мы разберемся потом», или что-то еще — Финдекано не мог понять значения его взгляда. По правую руку от Нолофинвэ шагала длинноногая Артанис. Белые локоны выбивались из-под меховой шапки, ледяными искрами сияли решительные серо-голубые глаза. Среди яркой зелени Амана кузина Артанис смотрелась полупрозрачной, бесцветной, а тут — настоящая королева снегов и льда. Впору ей, а не Ириссэ давать прозвище Ар-Фейниэль, Белая дева. Арафинвионы вообще лучше всех переносили тяготы пути, будто бы их тэлерийская родня была привычна к такому холоду. Артанис еще хватало сил на привалах заботится о дочери Турукано, юной Итариллэ, тоскующей по матери. Слева от Нолофинвэ вышагивал Артафиндэ, его племянник и брат Артанис. Ледяные ветра не мешали ему болтать всю дорогу и даже распевать песни, будто он на увеселительной прогулке. Будто у них у всех еще может быть все хорошо, они дойдут и будут праздновать окончание бесконечной зимы. Артафиндэ поддерживал любое решение «короля» и мог лучше всех привести его в спокойное расположение духа. А еще он превосходно ориентировался по звездам. В этом походе дети Арафинвэ стали ближе отцу, чем его собственные. Финдекано и Ириссэ были в немилости из-за симпатий фэанарионам, Турукано слишком занят своим горем. Младший, Аракано, пока мало чем мог помочь отцу. Не нуждался в заботе, и ладно. Отец и Артанис горели, как ледяным пламенем, этим стремлением идти вперед. А Финдекано просто шел следом, присматривал за Ириссэ и, вполглаза, за младшими братьями. Шли пешком, давно уже только пешком. Кони почти все погибли — а нолдор продолжали идти. Поначалу, пока нолдор не приспособились к походной жизни во льдах, старшему нолофинвиону приходилось постоянно суетиться, помогая то одним, то другим. Он сопровождал Ириссэ на охоту, потому что звери здесь появлялись совсем не такие, как на Амане, а грозные, опасные, безжалостные. Помогал строить сани и выделывать шкуры — в то время не хватало рабочих рук, а Финдекано, хоть и принц, но научился полезному в походной жизни от Майтимо. Теперь, когда все стали справляться сами — а те, кто не мог, погиб, — Финдекано жил как во сне. Из перехода в переход: плечом к плечу с Ириссэ, просто идти, идти навстречу… пока отец не скомандует привал. В последние годы жизнь Финдекано проходила именно так. Дорога, привычные бытовые хлопоты и грезы о прошлом — и о будущем? — где он рядом с Майтимо. О вольных землях Эндорэ, где они смогут любить друг друга открыто, без оглядки на законы Валар.