Бритва Хэнлона

Шуфу Связка Ключей сказал, что незнакомец просидел на пороге ее квартиры несколько дней. "Он всегда был упрям", - нахмурившись, ответила ему Веллс, потому что сразу поняла, о ком идет речь. Внутри стало так пусто, будто пробегающий мимо жнец внезапно выкачал из тела все силы. Веллс немного побродила по первому этажу, собираясь с мыслями. И двинулась в сторону лестницы. Чем выше поднималась магичка, тем злее становилась. Дыхание сбивалось - ярость копилась в груди, и из-за нее было тяжело дышать. Она плескалась внутри, будто Веллс была сосудом с ядом - темным, черным, разъедающим ее изнутри. К третьему этажу злость и гнев стали спокойными - будто все смерзлось в один ком, и поэтому пред его глазами она предстала прекрасно-холодной. Аданатир сидел на полу, но, едва заслышал шаги, вскочил на ноги - будто понял, кто идет. Он стал еще выше, еще больше с момента их последней встречи. Старше с момента их последней встречи. Незнакомее. При виде стража у нее перехватило дыхание: как такой родной когда-то человек смог стать за полгода таким чужим? Веллс словно заковали в лед, как это бывало как-то на Арене - ее противником стал маг, и впервые ей пришлось на себе пережить те мгновения, когда магия сковывает по рукам и ногами, и нет возможности ни сдвинуться с места, ни даже вдохнуть. Они застыли напротив друг друга, готовясь к первому за такое долгое время разговору, потом осторожно двинулись навстречу: будто два диких зверя, столкнувшихся посреди леса. Аданатир первым нарушил молчание. Он произнес ее имя и кривовато улыбнулся - левую щеку украшал огромный, едва заживший шрам. Бугристая, розовая, натянувшаяся кожа была уродской печатью на его лице. Он протянул к ней руки и замер, давая шанс отстраниться, или броситься к нему, или сделать что-то еще - на свое усмотрение. Аданатир стоял рядом - из крови и плоти, живой, с этим дурацким шрамом на щеке - крест-накрест - протягивал к ней руки и делал вид, будто не было целого полугода, и ссоры в их последнюю встречу. Веллс сделала шаг вперед, не веря, что он ведет себя так спокойно. Потом широко улыбнулась, - тут же вскинула правую руку и врезала - прямо в шрамированную щеку. Врезала от души, со всей силы, била в самое уязвимое, самое больное, самое видное место, будто хотела передать все, что она чувствовала пока... ...пока... Лед внутри треснул, и из глаз потекли слезы - горячие, соленые, обжигающие сильнее, чем лава в Кипящем котле, и словно в грудь ударили: дыхание сбилось, и стало невозможно дышать; она едва не задохнулась, силясь глотнуть воздуха, потом тоненько всхлипнула, как маленькая девочка. Веллс ударила Аданатира в самое больное и слабое - едва зажившая кожа не выдержала, лопнула как перезрелый плод и на белые одежды магички, на синюю форму стража попали красные, как рубины, капли крови, - и следом упала в его объятия, потому что силы покинули, и ноги больше не держали. Она вцепилась в его плечи, боясь пасть еще ниже, сползти на пол, как сползла на пол, когда он объявил, что уходит; магия вышла из-под контроля и одежда Ада, которую Веллс сжала, покрылась инеем, как покрылись инеем ее руки до локтя. -Ты идиот, - прорыдала Веллс ему куда-то в сердце, чувствуя, как широкие ладони обнимают ее за талию и смыкаются на спине. - Я ненавижу тебя. -Я идиот, - пробормотал Аданатир, сжимая ее в объятиях, прижимаясь кровящей щекой к рыжим волосах, окрашивая серебристые цветы в красный. - Я самый идиотский идиот в мире, и ты вправе меня ненавидеть. Прости меня. От его "Прости меня" стало еще хуже. Потому что - Веля знала, поняла, как только Шуфу сказал ей, что незнакомец ждет под дверью; поняла, хотя до этого не могла понять Руфь, ждавшую Лекса, - она его уже простила.