Закрой глаза

Солнце сегодня было особенно ослепительным. Эдди вернулся от Майка в десять часов утра. Маленькие электронные часики на его запястье приветливо пикнули, когда он подходил к дому. Стоило только ему подняться в свою комнату и открыть дверь, как в лёгкие ворвался саднящий ледяной воздух. Комната буквально покрылась инеем, пока он беззаботно проводил время с друзьями. По оконному стеклу расползались паутинки снежинок, края рамы заледенели , а пол гулко скрипел, отзываясь на каждый проделанный шаг, будто дерево, пусть уже и прожившее несколько человеческих жизней, впервые видит такие морозы. Эдди неуверенно прошёл к столу и осмотрелся. Скомканное одеяло вместе с подушкой небрежно валялись рядом с кроватью, тёмные шторы слегка покачивались из-за вновь приоткрытого окна. Каспбрак подумал, что нужно бы сказать маме не оставлять на ночь окно открытым, потому что это явно не лучший способ для проветривания помещения. Воздух буквально прожигал лёгкие, дышать с каждой следующей секундой становилось невыносимей. Как только он шагнул назад, в его локоть вцепилась ледяная, как и всё вокруг, рука, а другая прикрыла глаза. Мальчик чувствовал мороз чужих пальцев на своих подрагивающих веках настолько, что кожу начало нестерпимо щипать. Эдди тихо вскрикнул от неожиданности и завозился в попытке вывернуться, но крепкие руки удерживали его на месте. Он чувствовал, как такое же пугающе-холодное тело вжимается в его спину, крадя что-то большее, чем тепло. Прежде чем закричать в полный голос, зовя на помощь, он узнал холодные руки. Эти руки точно были ему знакомы. — Где ты был?! Где ты, чёрт возьми, был всю ночь?! Я себе места не… — надломленный истерическими нотками голос просипел где-то возле его левого уха, продираясь в голову табуном мурашек. Несмотря на столь яркую агрессию, большой палец чужой руки поглаживал хрупкую ладонь, будто Ричи и не верил, что мальчик тут, в этой комнате. Рядом с ним. Тозиер думал, что уже ничто не заставит его мёртвое сердце биться, но он чувствовал, как что-то давит и колотится непозволительно высоко в его гортани. — Ричи?! Ты что тут…? Я думал, ты умер! Я думал, что тогда, в ванне…я просто…я был с друзьями. И… — на выдохе произнес Эдди, не в силах не просто поверить — постоять вот так ещё минуту. Он зажмурил глаза и повернулся к Тозиеру, крепко прижимаясь к его груди, так крепко, что у него хрустнули плечи. Юноша перед ним был донельзя закоченевшим, ледяным, но этот холод вовсе не пугал. Этот холод был ему очень-очень нужен. Эдди чувствовал себя виноватым. Чудовищно виноватым. Он просто не понимал, что случилось. Он хотел лишь немного отвлечься от мыслей, непрестанно крутившихся в его голове. Мыслей о том, что он предал другого человека, того, кто никогда не поступил бы с ним так же. Эдди весь сжался и всхлипнул, прижимаясь к Ричи ещё ближе, сильнее, будто бы хотел и желал раствориться в нем. И, отвечая на порыв, аккуратные ладони с изящными пальцами крепко вцепились в рубашку, удерживая то ли его самого, то ли сбившееся с ритма сердце. Его уже не держали, скорее, прижимали к себе, а ледяные руки ласково трепали топорщащиеся на затылке волосы. — Я искал тебя по всему дому, но нигде… — Ты не можешь так просто взять и уйти с этими…этими… Я волновался! Ты поступил глупо, Эдди, — прошептал Ричи и вновь, будто не мог насытиться, прижал мальчика к себе, на что Эдди моментально отреагировал, зажмурившись и оттолкнув друга. Он чувствовал себя так, будто его снова ударили, но в этот раз синяк появился не на коже, а под ней, где-то слева, а злосчастный холод тут же нашёл себе там пристанище. — Они мои друзья! Ты не можешь запретить мне видится с ними, не можешь! Да чем ты лучше, Ричи?! Ты пропал на целую неделю! Где ты был?! Где?! Точно не со мной! Я вообще думал, что ты откинулся тогда, в ванной! Умер! — Это не твоё дело, Эдди! У меня были дела! Но теперь я здесь, и больше не… — Это моё дело, потому что ты мой друг! А значит, это моё де… — в попытке придать своим словам значимости, Эдди распахнул глаза и…увидел перед собой парня. Высокого, худого парня с копной густых и чёрных как смоль, кудрявых волос. Он стоял боком, чуть склонив голову, раздосадованно хмурясь. В его чертах было что-то знакомое. Что-то, что должно было насторожить мальчика, но ему было совсем не до этого. Вообще. Потому что кудрявый парень повернулся к нему лицом. И в испуге округлив глаза, точнее, как успел заметить Эдди, один единственный глаз, уставился на окаменевшего Каспбрака. Тот был не то чтобы напуган увиденным, скорее застывшим от шока. Они стояли так, безмолвно пялясь друг на друга несколько секунд. Первым нарушил молчание вернувшийся в реальность Эдди: — У тебя, кажется, кровь на…э-э… Не то что бы где-то конкретно…она…везде… — Я знаю, — ответил Ричи, стараясь сохранять спокойствие. Получалось у него это из рук вон плохо, потому что выключенный светильник, одиноко стоявший на столе, прерывисто замигал, а потом и вовсе слетел на пол. — Боже… Меня, кажется…тошнит… — Эдди отступил на несколько шагов и упёрся поясницей в стол, чудом на него не свалившись. Нащупав спинку стоящего рядом стула, он обессиленно на него опустился и протер ладонями глаза: — Мне это снится? Что с тобой, Ричи? Тебе нужна скорая или…? Черт, да у тебя в глазу дыра! Конечно тебе нужна скорая! Где мой телефон… Ричи подошёл к Эдди, присел перед ним на корточки и начал поглаживать дрожащей ладонью его колено. — Мне не нужна скорая Эдди, со мной все в порядке… Это всё…это всё уже не важно. Мне никто уже не поможет. Эдди всё так же осоловело смотрел на повреждённую голову Тозиера, судорожно пробегаясь взглядом по окровавленным кудряшкам и дырке в глазнице: — Да что ты такое говоришь?! О боже… Тебе что, череп проломили? Как ты… Как ты ещё ходишь, с такими повреждениями, Ричи?! Если тебя сейчас же не положат в больницу, ты умрёшь! Я уже звоню, не делай резких движений, может стать хуже… — Каспбрак непослушными пальцами выудил из заднего кармана джинсов телефон и сумел разблокировать его только с третьей попытки. Эдди уже собирался набрать номер скорой, но Ричи вырвал телефон из его рук раньше, чем он успел нажать кнопку вызова. — Нет, Эдди! Ты не понимаешь! Я и так уже…не живой… Ледяные ладони Ричи обхватили лицо Эдди, тут же впитывая, высасывая тепло из алеющих щёк, вынуждая смотреть прямо перед собой. — Взгляни на меня, взгляни, — голос Ричи дрожал. — Мне проломили череп и вырезали глаз, как я могу быть живым, Эдс? Маленькие, мягкие пальцы легли поверх его. Эдди стало мелко трясти, но он крепко прижимал чужую большую ладонь с крупными костяшками и длинными узловатыми пальцами к своей щеке. И Ричи знал, что это больше, чем просто обещание. — Малыш, я умер тут, в этом доме, двадцать семь лет назад, понимаешь? Не знаю, что я такое, но я все ещё тут, и это... это не смывается, поэтому я не хотел, чтобы ты видел… — Ричи одёрнул руку и приблизил чужие пальцы к щеке, позволяя Эдди коснуться кровавых сгустков на скуле. Каспбрак нервно пискнул, а затем так же рассмеялся. Он хохотал долго, заливисто, схватившись за живот. На пальцах не было никаких следов крови, и его всё больше это веселило, в то время как Ричи, вытаращив свой единственный глаз, сидел на коленях перед мальчиком. Наконец, выдохнув после приступа хохота, Эдди сказал: — Всё ясно. Я тебя придумал. Сперва мне снится этот дикий сон, а потом ты… Тебя нет, не существует, я поехал крышей и у меня появился воображаемый друг, — он смотрел прямо на Ричи, немного изучающе, не понимая, как его мозг дошёл до такого. Он даже не представлял себе этого. И видел. Парень был красив. Возможно, он когда-то наткнулся на его фото на обложке журнала и его разум подкинул именно это лицо — правильное, с пухлыми губами, пышными кудрями. Только на кой-чёрт воображению так уродовать симпатичного парня, Эдди понять никак не мог. Но тут свет в комнате заметно потускнел и Эдди слегка поежился от холода. — Выдумал, да? — Ричи странно насупился, исподлобья сверкая глазом, поднялся на ноги и навис над мальчиком, заслоняя лампу. — Выдумал меня, да, малявка? Холодная рука подняла парня за ворот майки. — Скажи, а твой воображаемый друг сможет вот так? —Ричи усмехнулся, о боже, так жутко усмехнулся, что Эдди поежился и уже совсем не от холода. Проницательный взгляд и изгиб губ таили в себе что-то, чего Эдди понять не мог и боялся. Окно его комнаты усиленно захлопало ставнями, будто кто-то невидимый стучал ими как крыльями мотылька, свет стал дико мигать, а Эдди в ужасе заметил как из углов потолка стала стекаться чёрная густая жижа. Он услышал как зловеще запели половицы, почувствовал запах могильной гнили и сырости. Что-то мёртвое и оттого очень холодное выползало из всех щелей, замышляя что-то гадкое, злое. Его вещи стали падать со стола, с полок, вылетать из-под кровати, будто невидимый великан устроил погром в его комнате. До Эдди дошёл звук чьего-то пронзительного крика, сменившиегося хохотом. Дверь в комнату жалостливо задрожала, будто кто-то ломится в неё из последних сил. Мальчику стало так страшно, так чертовски страшно, что сердце чудом не выскочило через рёбра с обратной стороны. Он сумел расслышать как Ричи тихонько охнул над его ухом, а потом крепче прижал к себе, будто то, что происходило, было уже выше его сил. Дверь распахнулась и ударилась в стену сама по себе, ничья рука не лежала на ручке. И Эдди увидел. На пороге стоял высокий мужчина, в пёстром костюме клоуна с огромными пуговицами-помпонами, огненными волосами и жуткой улыбкой с кроличьими зубами. Казалось, что это не клоунский грим, а кровь на его лице. И почему-то он догадывался, чьей она может быть. Эдди не мог пошевелиться, забыв даже как дышать и что делать. — Убирайся, — голос Ричи казался таким далёким, будто Эдди и не стоял рядом. Он вообще ощущал всё так, будто он смотрит очень странный фильм. — Пошёл вон отсюда! Эдди хотелось повернуться к Ричи, но он не чувствовал своего тела из-за некой нереальности происходящего. Он словно проваливается в пустоту, никак не может совладать с телом и конечностями, и оттого беспомощно барахтается. — Не бойся, Эдс, он не настоящий, — последнее, что услышал Каспбрак перед тем, как упасть в обморок. Ричи понимал, что натворил. Порой его излишняя активность воскрешает собственные воспоминания того дня и чёртов танцующий клоун, стоявший на пороге комнаты, лишь часть его памяти, его страх, затесавшийся в кору головного мозга. Но всё же иногда это выходило из-под контроля. Этот отвратительный мужчина приходил, начинал двигаться, тянул свои руки к нему и тогда становилось действительно страшно. А сейчас Тозиер не сдвинется с места, прижимая к себе маленькое, измученное переживаниями тельце. А потом положит его в постель и сам сядет рядышком. Когда Ричи поднял взгляд на дверь, в проёме уже никого не было.