Under the roof of a brothel

Максим привёл Катю в свою квартиру. Она была небогата обставлена, но со вкусом. Мебель из IKEA, но она вся была настолько органична обставлена, что можно было бы подумать, что её обставлял дизайнер. Как только Катя присела на диван, то она перестала совладать с собой. Она уже и не помнит, когда она сидела на таком мягком диване. Её страшно клонило в сон. Как бы она ни старалась сдерживать себя, но желание спать оказалось сильнее, и она попросила Максима оставить её одну. Макс всё понял. Он довёл девушку до спальни, даже не принимая во внимание её возражения по поводу спальни. Максим сидел рядом с ней до тех пор, пока она не провалилась в царство Морфея. Она проспала почти весь день. Страшная усталость сильно сказалась на её состояние. Ей бы по хорошему надо бы посетить врача, потому что наверняка у неё есть некоторые проблемы со здоровьем. Макс, пока Катя спала, заказал ей одежду, потому что смотреть на те обрывки ткани было страшно. Он даже и не подозревал о том, как эта одежда ей досталась. Ему стало даже не по себе от мысли, чем занималась эта девица, но она ему понравилась. Когда Катя проснулась, то за окном уже темнело. Перед ней на кровати лежали бумажный и полиэтиленовый пакет. Катя с интересом заглянула в бумажный пакет, который был немного поменьше, чем полиэтиленовый, и обнаружила там простые голубые джинсы-стрейч, свитер, который очень напоминал российский орнамент. В полиэтиленовом пакете лежала аккуратно свёрнутая зелёная куртка. Катя приложила куртку к груди, словно примеряя. Она ей безусловно понравилось. Этот наряд был стильным, явно купленным не на базаре. Катя примерила джинсы и свитер, понимая, что эти вещи шили будто на неё. Она вышла в комнату, где сидел Максим. Он что-то увлечённо печатал на ноутбуке. — Доброе утро, — Произнесла Катя и потёрла один глаз. Опять же старая привычка из детства. — Ты уже проснулась? — Макс точно также потёр глаза, которые покраснели от длительной работы за компьютером. — Ты, наверное, кушать хочешь? — Немного, но если у тебя есть продукты, то я могу что-нибудь приготовить. — Нет-нет, не надо. Я сам. Отдыхай, можешь пока что телек посмотреть. — Максим протянул ей пульт. Катя взяла в руки его, покрутив его в руках, вспоминая как раньше в России смотрела в детстве мультики. Да в каком детстве до самого отъезда она по утрам включала "смешарики" и радовалась жизни. Нажав на кнопку, на экране появилась девушка приятной наружности, которая рассказывала о происходящих новостях в мире. Катя сразу же переключила, всю жизнь терпеть не могла новости. Катя переключала каналы, одни за другими, пытаясь найти именно то, что ей надо. Музыкальный канал с лирической музыкой. Остановившись на нём, Катя начала в такт качать головой. Перед глазами картинки из детства, проведенные в танцевальном зале. Она, возможно, продолжала погружаться в музыку, но в комнату вошел Максим. Катя перевела взгляд на парня и тут же остановилась. — Любитель музыки? — Нежно улыбнулся Максим. — Пошли есть? — Есть такое... Просто детство с этим связано, пойдем. Катя отвела взгляд от Макса из-за своего смущение. Ведь она и так в квартире малознакомого парня, который любезно приютил шлюху. Она встала с дивана и пошла на кухню. Катя села за стол и стала также неторопливо стала есть. — Если ты любишь музыку, то значит либо танцевала, либо пела в детстве? — спросил Макс, на что Катя покивала головой. — А что оставила это дело? — Обстоятельства. Захотела переехать сюда, в Америку, а потом пожалела. Маленькой была. Променяла Родину на мечты, которые бы никогда не сбылись — И долго ты тут? — Максим смотрел и удивлялся, на сколько Катя худая. Он видел как шевелятся кости, когда она шевелится. — Не так уж и много — полтора года, но увидеть успела многое... И, увы, это не достопримечательности Лас-Вегаса, а сам понимаешь что... — Катя старалась не смотреть в глаза Максиму, потому что было стыдно за своё бурное прошлое. — А ты как тут оказался? — Родители погибли, а меня забрали приемные сюда с братиком родным. Ну они немного оказались геями. Короче, нас пытались сделать такими же. Влад в этом с детстве. Он не знает ничего о любви, а я успел увидеть любовь своих родителей. Не хочу так жить с этим клеймом гея. Я часто представляю, как бы я встречался с девушкой, как бы она меня любила, а я её в ответ, как бы я ей дарил цветы и дорогущие подарки на праздники... Но каждый раз, когда башню срывает, я прихожу в этот клуб и ебу всё, что движется. Извини, что я так выражаюсь. Просто самому противно от своей бесхарактерности. Но я понимаю, что к серьёзным отношениям с девушкой я не готов. Даже не знаю с чего начать. Мне ещё ни одна девчонка не нравилась. — Макс ухмыльнулся, понимая, что откровенно врёт. Нравилась, и она сидит перед ним. — Что меня здесь держит? Да я и сам не знаю. — Я тебя понимаю, как оно жить, когда не знаешь, как хорошо с противоположным полом. Быть лесбийской шлюхой ещё труднее, ты оттуда и сбежать не сможешь. Но у меня как-то получилось. Надеюсь про меня забудут, и вся та жизнь останется в прошлом. Максим приобнял одной рукой Катю, но понял, что это лишнее и убрал руку. Катя тоже напряглась. Она давно не ощущала столь нежного и одновременно тяжёлого прикосновения. Она вообще давно не ощущала мужских прикосновений. Макс прикасается к ней всего лишь второй раз, а она уже считает эти прикосновения родными. Когда-то её также обнимал её любимый человек. В голове снова всплыли картинки из прошлой жизни. Катя вспоминала тёмные глаза Димы, его густые брови и тёмные волосы. Ей очень его стало не хватать. Сейчас внимание Максима ей напоминает неумелые ухаживания Димки, которые он проявлял ещё в средних классах. Он также неумело начинал разговоры, неумело просил помощи. Максим помощи не просит, он сам готов помочь. Макс боится показаться слабым в её глазах, поэтому и не хочет ничего говорить о своей жизни. Только самое неприятное. Да особо и рассказать нечего. Только о работе, а кому интересно слушать о вечных отчётах и трудностях с контрактами и договорами. Ему хочется отдыха, но когда он на отдыхе, то думает только о работе. Из-за своих каких-то внутренних стереотипов он не имеет друзей. Его жизнь однообразна, только когда наступает точка кипения, когда он готов сорваться и убить собеседника, он держится из последних сил, а ночью валит в клуб, где накидывается до полусмерти и ебёт всё, что движется. Его не устраивает такая жизнь, но выхода иного нет. Пока он терпит. Пока всё хорошо, но скоро ли настанет эта точка кипения, которая может превратиться в точку невозврата — не знает никто... Катя ничего не говорила Максиму, он сидела и смотрела на кипенно-белую чашку с чаем. Коричневый чай, согревал её оболочку, но в душе всё такие же острые льдинки льда, которые режут всё изнутри. Ей хотелось рассказать всё то, что происходило с ней в борделе, но рассказывать она боялась. Макс ничего не говорит, а она нарываться не станет. На душе столько всего, что хочется сойти с ума, но пока есть силы надо терпеть и молчать. Она его не знает, он слишком подозрителен. Пока неизвестно чего от него ожидать. Может потом, когда они познакомятся поближе, то тогда они расскажут друг другу всё. Похоже, что вчера у Максима был плохой день, он устал, а она свалилась ему на голову, и он её поддержал. Хотелось бы, чтобы люди доверяли друг другу, но люди злы — об этом они оба знали как никто другой. Судьба свела их неслучайно. Они нашли друг-друга. Хотя, оба не хотят дальнейшего развития событий. Больше, чем друзьями, им стать не суждено. Это они прекрасно понимают, как оно бы там ни было. — Максим, давай я? — Опомнилась Катя, когда Макс стал мыть посуду. — Нет, я сам. — Мне очень не удобно перед тобой... Давай я буду делать хоть что-то? — Не надо, я привык всё делать сам. Иди отдыхай. Тебе нужно восстановить силы, завтра ты должна будешь приступить к обязанностям моей секретарши. Но работать ты будешь дома. Пока что выход на улицу тебе запрещён. Наверняка, тебя ищут. — Да, ты прав... — От безысходности Катя опустила глаза вниз. Хотя бы с обязанностями секретарши она должна справляться на отлично.