единственное, что у меня осталось.

юнги просыпается от звонящего телефона. неизвестный номер. мин уже ненавидит этого человека, кем бы он ни был. — да? — сонным, хрипловатым голосом отзывается парень. — хен, тебя уже второй день нет в школе, — знакомый, запыхавшийся голос чимина. конечно кто еще мог звонить юнги в 9:20. — все в порядке? — продолжил чимин. — отъебись, чимин. вчера ты оставил меня без еды, я не удивлюсь если ты звонишь с просьбой о помощи. ты затащил меня в жопу гетто, разбираться со шпаной, которая ниже тебя, ты совсем чокнулся? теперь я не собираюсь тебе помогать. ты хорошо слышишь меня? пока, — сбросив трубку. «ненавижу людей.» юнги снова уткнулся в подушку. тут же звонок в дверь. снова, и снова, и снова. так настырно, что юнги не на шутку взбесился, подрываясь с кровати. — какого черта вам от меня надо?! — резко открыв дверь, он увидел перед собой хосока с тортом. таким… шоколадным… чон отшатнулся назад и зажмурился, будто его собираются ударить. — п-привет… — очень тихо и неуверенно поздоровался чон, — я принес тортик в честь знакомства. — проходи, — юнги, не долго думая, стал придерживать дверь для торта. то есть для соседа. хосок изо всех сил пытается не нервничать, но когда он находится с юнги, не нервничать невозможно. у парня взгляд, который так и говорит «я тебя расчленю и закопаю на заднем дворе». — ты ведешь себя как запуганный щенок. боишься меня? — с ухмылкой спросил мин. — нет. боюсь торт уронить, — отмазался младший. — ты очень кстати с тортом. иначе… «я бы забил тебя дверью до смерти, за то, что разбудил меня» — иначе я бы умер с голоду, — выбирает второй вариант юнги. мин жадно поедает шоколадный торт со сливочным кремом внутри. — я могу приготовить тебе поесть, если хочешь, — предложил чон, пожимая плечами. — я бы сам приготовил, были бы продукты… — продолжая уплетать торт. — подожди пару минут, — чон вскакивает со стула и выбегает из дома. юнги не понял что произошло, главное он остался наедине с тортом. хосок возвращается через указанное время с куском замороженого теста, фаршем и овощами. — что это? — спрашивает мин. — пиццу любишь? — встречно спрашивает чон. — ты собираешься готовить пиццу? — немного удивленно и кривясь переспросил юнги. — да, готовил раньше? могу научить, — уже совсем спокойно говорит хосок, широко улыбаясь, — доставай скалку, доску и нож. юнги послушно выполняет поручения чона, заранее представляя оргазмы вкусовых сосочков. хосок нарезает мелкими кубиками лук, помидоры кольцами, грибы пластинками. приказывает юнги разогреть сковороду. наливает масло и обжаривает грибы с добавлением чеснока. следом фарш. мин наблюдает за каждым шагом, запоминая рецепт. — а теперь возьми сыр и натри его на терке. юнги долго ищет терку. и найдя ее в самой дальней полке на конце вселенной, начинает натирать сыр. — теперь мне нужен противень, а еще включи духовку на 180 градусов. хосок раскатывает тесто и выкладывает на пергамент. смазывает томатным соусом, поочередно выкладывает все ингредиенты и сверху посыпает сыром. ставит противень в духовку. спустя 15 минут ожидания, хосок радостно заявляет. — готово! юнги был не менее рад. в душе мина расцветали бутоны. в детстве они всей семьей садились ужинать в теплой атмосфере. прошлое окутывало до боли. — ммм, — промычал от удовольствия юнги, раскачивая головой. хосок улыбался, наблюдая за старшим. — есть кола? — чон спросил, уже после того, как открыл холодильник. кроме алкоголя ничего не было, — извини… — парень виновато опустил голову. — ничего, — выдохнул юнги, — я привык, не парься. хосок грустно улыбается. он не знает, что делать, и куда деться. — спасибо за еду, — поблагодарил юнги, пытаясь улыбнуться, — тебе пора идти, — отложив корочку от пиццы, сказал мин. встав со стула, взглядом указывал на дверь. — хорошо, приятного аппетита, — печально сказал чон, направляясь к дверь, — пока, юнги. — пока, — отрезал мин. дверь захлопнулась. ни единой души. только юнги и зверский голод. приземляясь обратно на стул, парень посмотрел на проклятый холодильник и тяжело вздохнул, но все же вернулся к поеданию. без хосока как-то пусто. не смотря на бушующие эмоции раненой гордости, злости и грусти в замкнутой душонке, аппетит никуда не делся.