Джон Тяк

Детский дом… Был улием. Неплохим. Даже очень, учитывая, что в старую добрую Викторианскую эпоху беспризорников недобровольно отсылали в колонии. We have something to be proud of/нам есть чем гордиться! Нас, мальчишек, было примерно тридцать. И все с какими-то психологическими травмами, семейными трагедиями и так далее по списку. Подозреваю, что это какой-то специализированный приют для детей, нуждающихся в помощи психотерапевта или типа того. Хотя не уверен, что изолировать всех в одном здании… Ну я и не разбираюсь во вот этом. Привезли меня в… «Дом призрения имени Бенна» еще до снятия бандажа с ребер и бинтов с лица, так что прозвали меня «Мумией». «Мумия Тяк». Справедливости ради, стоит сказать, что «Mummy Tyak» не самое обидное, что я слышал за свою жизнь, да и страшный я, чего уж тут… возникать. Относились ко мне нейтрально, а через неделю я уже более-менее общался с большинством из ребят — здесь и вправду оказались… все как на подбор — воспитанные, смышленые, с правильной речью. По оговоркам я узнал, что все ребята выросли с родителями и в детский дом попали в осознанном возрасте. Многие даже школы не сменили — но это больше касалось старших ребят, кому есть хотя бы тринадцать, так как жили мы ближе к пригороду — недалеко от Барнета, а в сам Лондон надо было ездить на автобусе. Сам я в школу пошел через две недели — никто не знал об уровне моего образования, поэтому я довольно долго писал тесты… Забавная у них система образования. Тесты разделялись даже не по уровню сложности, а по направленности. Думаю, по «Естественным наукам» — куда входят большинство не-гуманитарных предметов — я дотяну класса до восьмого-девятого, хотя вопросы мне дали вплоть до выпуска школы. Знал я хорошо только биологию, а остальное — на троечку с минусом. «Точные» — с математикой, физикой и прочим малопонятным мне дерьмом — я сдал, может, до средней российской школы, а вот в блоке «Гуманитарных наук» я провалился почти везде — английский еще куда ни шло, присланный хрен знает откуда тест по русскому — ну типа O’K, а вот всякие литературы, стихосложения, этикеты… Чему их тут учат? За компьютер меня как посадили, так и вытащили прямо в физкультурный зал. Силовые — отлично. Растяжка — отлично. Бег закончился травмпунктом — у меня заклинило ногу. Врожденный дефект, помните? По итогам я был зачислен в седьмой класс, что для мелкого меня было крутовато, но весь «гуманитарный блок» я ходил к пятиклашкам и занимался лично со штатным воспитатилем-учителем. Вообще в «Бенне» персонала было много — директор Миссис Браун, ее заместитель Мистер Левис, тетка из бухгалтерии, психолог Мистер Беланш вторник и четверг, медбрат Терренс, логопед Мисс Девот и преподавательница Миссис Морат среда–пятница-суббота, шесть воспитательниц, работающих в парах день через два, квартет поваров, две непостоянные уборщицы, и священник из соседней церкви святого Джозефа. Все куда-то носятся, что-то утверждают, чего-то шуршат, чем-то жужжат: даже мы, дети, каждую неделю заполняем какие-то анкеты-опросники и тому прочее. Не знаю, какие тут делишки проворачиваются, но если посчитать еще и службы, благотворителей, волонтеров, друзей персонала, да и наших тоже… Да хоть на какие шиши вся эта толпень живет? Еще ремонты плановые — обязательные! Да игрушки, да приглашенные аниматоры… Что за зверь этот «Бенн». Личного пространства — ноль. Можно, конечно, в своей комнате спрятаться, но селили по трое. Не знаю почему. Наверняка что-то опять с психологией связано. У меня в соседях были пятнадцатилетние мальчишки, относились они ко мне никак — шпыняли чуток, типа подай-принеси, да жизни поучали, но никакого рукоприкладства. Оливер и Феликс. Оба осанистые, правильные, с этим страшным британским налетом сломленности на лице. В школе я за прилежное поведение получил свободный доступ к компьютеру, а вместе с ним — к блогу Ватсона. «Дело о полуденном взрыве» — вероятно, одно из не фигурирующих ни в сериалах, ни в книге. Подрывника поймали, жертвы доставлены в больницу, а я — несчастный мальчик с амнезией, к чьей фигуре ссылается слезоточивый последний абзац. Adorable/Великолепно. Раз уж я попал именно в эту вселенную, обязательно зайду к этим ребятам в гости. После эпопеи с Адлер — я нашел парочку упоминаний о ней как раз в последних постах. Между тем встал вопрос о моем будущем. Я знал, что в Англии есть собственная, скажем так, гильдия таксидермистов, и как в нее попасть, я не представлял. Интернет выдавал, конечно, всякие институты и бла-бла-бла, но я-то был уже профессионалом, а терять время на несомненно важных, но ненужных мне «правах», «стихосложениях» и так далее, чтобы получить мизерную стипендию, за ней года четыре учебы и потом еще куда-то пробиваться… Короче, надо искать наставника, а вперед него — деньги, ибо таксидермия это пиздец как дорого и в плане помещения, и в плане химикатов, подкупа ветеринаров, счетов за воду… А пока я потратил свои десять карманных фунтов на энтомологическую коробку, булавки, огромный скетчбук и годовой абонемент в местный музей флоры и фауны, который для сироты стоил копейки. Между школой и домашними занятиями у нас обычно окно в четыре-пять часов, вот и буду чем-нибудь полезным заниматься. С разрешения воспитателей, разумеется. Абстрагироваться от собственной смерти все же не удалось. Это я после взрыва больше по зубам и роже своим страдал. Но проклевываются коренные, кожа на лице уже даже загрубеть успела, так что, больше не видя проблемы в зеркале, я обернулся к проблемам в сознании. Почему Шерлок? Я должен стать детективом? Его напарником? Другом? Идеологическим противником? Убийцей? Почему не школьные годы? Почему поломанное тело ребенка, а не персонажи канона? Здесь и так пруд пруди второстепенных персонажей, семилетний мальчик не впишется… Если я, конечно, не вступлю в легион беспризорников или не заставлю Джона меня усыновить, или не получу письмо из Хога, но это бред. Короче, на Бейкер-стрит я попал только через полгода, когда мы ездили на благотворительные эстафеты. Я там из лука стрелял — не то, чтобы я это прямо-таки умел делать, но у меня выбор был между армрестлингом и стрельбой. Восьмое место из двадцати семи: любите меня, восхищайтесь мною. После этого мы направились в Сохо, торговый район, где нам выдали по пятнадцать фунтов и отпустили на два часа. Я отдал моим соседям/наблюдателям/buddies по три фунта — сумма не бог весть какая, но никто из нас не работал — кроме Оливера, этот жук делал математику своим одноклассникам — и уполз. Автобус довез меня за пять минут и вот я стою на пороге легендарной двери с номером «221» и чувствую, как у меня подрагивают колени. Бли-ин, главное не дергаться, чтобы нерв опять не защемило. Я вообще теперь ногами только ходил — быстрохОдил, на пределе моего терпения. Врачи сказали, что как начнется быстрый рост — проблема исчезнет, но это мне семь лет что ли ждать? А если маньяк?! Я помотал головой. Не о том думаю. Позвонил. Стою. Жду. Открывает Миссис Хадсон. — Дорогой, ты не потерялся? — она осматривает улицу и встревоженно-сочувственно глядит на меня, — Где твои родители? Ну, тётя как в сериале. Точное попадание. — Скажите, Миссис… — Хадсон, — Гудзон! Это звучит как Гудзон! — Миссис Хадсон. Мистер Холмс и Мистер Ватсон присутствуют дома? Она посмотрела на меня пристальнее и слегка с прищуром. Женщина, в чем ты меня подозреваешь? Или она мои зубы заметила… Да не, я же не улыбался. — Мистер Холмс еще не проснулся, — в четыре дня? — но, думаю, Доктор Ватсон будет рад разбудить его. У вас к нему дело, Мистер… — Тяк. Я хотел поблагодарить этих… Джентельменов. Она добродушно сделала бровки домиком, но все же пустила меня в дом, указав на лестницу. Миссис махнула рукой и ушла куда-то к себе. Кстати, если запомнить, кто здесь Мисс-Мистер-Миссис-Сэр и так далее, жизнь становится легче. Это я как русский человек говорю. В большой гостиной я распознал желтого смайла и обои, а вот кресла, кухня, тонны барахла показались мне как будто нездешними. Хм, разве тут должен быть камин? — Привет, ты к Холмсу? Я обернулся на голос Джона. — Привет. И чет иссяк мой фонтан красноречия. И коленки опять задрожали. Джон непонимающе наклонил голову, а потом в его глазах мелькнуло узнавание. — Ты же тоже Джон! Только фамилия у тебя необычная… — он задумчиво нахмурился, — переломы ребер, ключица… Ты Тяк… Я не ошибаюсь? — Не ошибаетесь, Мистер Ватсон, — это он один раз меня навестил и запомнил? — я пришел поблагодарить вас обоих за спасение… Вы первые люди которых я увидел… В своей… э… новой жизни. — Не унывай, — меня потрепала по волосам его лапища, — память вернется. Врачи ведь говорят, что тебе надо оправиться от психологических потрясений? Плюс сотрясение и трещина в черепе, — он нагнулся, добродушно улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза, — ты хорошо держишься, малец. — Да сколько можно оправляться, — подождите-ка, — какая трещина? — А, — Ватсон не перестал улыбаться, но вид у него резко стал виновато-заботливым, — ничего серьезного, тебе просто надо… немного больше беречь голову еще месяца два, — он посмотрел куда-то вбок, — я… слежу за реабилитацией жертв раскрытых Шерлоком дел. На всякий случай. Мировой человек! — Я сделаю чай и разбужу Шерлока, — он пошатался на кухню, жестом пригласив присесть на кресло детектива, — сахар, молоко, мед? — Без всего, пожалуйста. Не удивился. А воспитатели на раздаче постоянно норовят ложечку-другую сыпнуть. Не понимаю, у них память форматируется по вечерам или что? Главное, это не только моя проблема — вон, у Феликса аллергия на дрожжи — ему еду специально докупают. И что? Эти пустоголовые девки каждый раз удивляются. Вот со школьными столовщицами таких проблем нет. Ватсон куда-то ушел, а я, проигнорировав дымящийся на столике чай, пошел исследовать кухню. Мне семь, и I’m curious/мне любопытно. Странно, но почти чисто. Никаких реактивов, таинственных луж, отрубленных голов, зато десятки разноцветных стикеров в духе «Здесь крупа, и только крупа! Никаких костей, Шерлок!» или «Миксер, Шерлок, только для употребляемых в еду продуктов!». И везде с восклицанием, везде возмущенно. У меня с девушкой таких проблем не было — никто из нас не умел готовить, поэтому на кухне стояли микроволновка и холодильник в магнитиках. Все. Сам адресант кучи разноцветных записок привлачился минут через десять — я даже успел заглянуть в на редкость обычный холодильник с совершенно стандартным наполнением. Я сюда из самого Барнета приперся, неужели хоть отрубленной руки не нашлось? Хотя бы ради декораций нашей встречи? М?! — Здравствуй сущ… — Холмс кинул взгляд на Ватсона, — маленький человек. Ты же ничего не трогал на кухне? Иначе меня четвертует другой маленький чело-ЭЙ! — подзатыльник от бегущего на кухню Джона. Шерлок возмущенно проводил его взглядом, поправил ворот полосатой кофты, с гордой осанкой прошествовал к своему креслу, аккуратно уселся и выжидающе уставился на меня. — Мистер Холмс, я… — Всегда пожалуйста. С кухни прибежал фурия Джон. В итоге никаких внезапных вызовов не случилось, я допил чай, взял визитку, и вернулся в Сохо. Что я могу сказать… Я рад, что у меня льготный билет и жаль, что шести фунтов я таки лишился. Оставшийся час я подбирал всякую мелочевку — деньги я копил, так что в случае чего — пятьдесят фунтов в моем распоряжении. Но сегодня я встретил… Скажем так, своих кумиров. Можно и побаловать себя. Знал бы, что увижусь с ними через неделю, не тратился бы вообще.