Знахарка

      Когда судья вошел в пыточную, узник задергался в колодках, куда его заковали.       — Уберите его от меня! — завыл он.       — Каков храбрец! — презрительно изрек судья, с удовлетворением глядя на рваную рану на шее у узника. — С беременными женщинами и маленькими девочками ты куда как храбр, не так ли?       Узник вгляделся в лицо судьи и на его роже промелькнуло узнавание, смешанное с ужасом.       — Ты! — выдохнул он.       — Тебе надо было убить меня, когда у тебя была такая возможность, — с улыбкой сказал ему судья. — Но поскольку ты этого не сделал, жалкий остаток твоей жизни будет поистине невыносимым. Даже мне смотреть на это будет неприятно, но я все-таки постараюсь, — он повернул свою голову в сторону палача. — Годо, мне кажется, что твой капиструм* заржавел от безделья.       — Помилуйте, ваша честь, — захихикал тот, — я очень тщательно слежу за своими инструментами, вот только недавно почистил его и смазал.       — Прекрасно. Тогда, пожалуй, начнем с него, — величественно кивнул судья.       Когда Фролло вернулся домой, то первым делом с отвращением скинул себя пропахшую пыточной одежду и забрался в уже приготовленную к его приезду ванну. Он тщательно отскребал себя мочалкой с душистым мылом, чтобы избавиться даже от малейшего запаха. Вернувшись в свои покои, он увидел, что камин уже полыхает, а Эсмеральда ждет его на своем обычном месте — на шкуре возле его кресла. Судья прошел к своему креслу, со вздохом удовлетворения опустился в него и зарылся рукой в густые волосы Эсмеральды. Она подняла на него свои зеленые глаза.       — Иди ко мне, — прошептал он, и цыганка скользнула к нему на колени, прижавшись к нему всем своим телом.       Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь теплом друг друга. Затем Эсмеральда спросила:       — Как это было?       Судья понял, что она спрашивает про своего папашу.       — Чудовищно, — ответил он. — Ты уверена, что хочешь слышать об этом, любовь моя?       — Да, — твердо сказала она, — Хочу!       — Ну, что же… Сначала мы использовали капиструм. Ты знаешь, что это такое?       — Нет.       — Это пыточное устройство похоже на цветок. Существует несколько видов капиструма: анальный, вагинальный, оральный и тот, который засовывают в ноздри. Мы использовали анальный. Мне показалось, что твой папаша целиком и полностью заслужил эту пытку за то, что он с тобой сделал. Затем его растянули на дыбе. Палач при этом вдоволь натешился с щипцами для зажимания сосков и других чувствительных частей тела, и каленым железом. И под конец, осужденный был подвешен вниз головой за ноги и распилен на две части. Я подумал, что это будет хорошим исходом за то, что он сделал с моей матерью. Я не отвратил тебя от себя, моя прелесть? — судья внимательно вглядывался в побледневшее лицо Эсмеральды.       — Он это все заслужил, — жестко сверкнула глазами она.       Судья почувствовал, как в нем нарастает возбуждение. Он коснулся пальцами скулы Эсмеральды, провел вниз, обводя ее нежный подбородок, и прильнул к ее губам. Поцелуй был томительным, тягучим, и когда судья оторвался от нее, то его хватило только на то, чтобы выдохнуть:       — Пойдем в постель… — он потянул пояс халата, освобождаясь от него, подхватил Эсмеральду под ягодицы, и они переместились в кровать. Судья был предельно нежен, одаривая ее своими ласками, но, когда он попытался перевернуться и посадить Эсмеральду на себя, как он это обычно делал, памятуя о том, что ее пугает, когда он ложится на нее, она остановила его.       — Я хочу, чтобы ты был сверху, — прошептала она.       Фролло задохнулся от радости. Наконец-то! Он давно уже мечтал об этом! Он закинул ее ножки себе на талию и медленно вошел в нее. В ответ Эсмеральда нетерпеливо шевельнула бедрами, и тогда он начал двигаться более порывисто, глубоко входя в нее, заполняя ее собой до предела. Она со стонами и вскриками извивалась под ним, а он, почти утратив над собой контроль, вдавливал ее в постель мощными толчками, пока она не изошла блаженным криком. О, чарующий звук! Он довел судью до пика спустя всего лишь несколько мгновений, и потом они лежали в объятьях друг друга, удовлетворенные и насытившиеся друг другом. В Париже уже давно наступила ночь, но сна у них не было ни в одном глазу. Они просто молча лежали, купаясь в своем счастье. Наконец, судья подал голос:       — Как думаешь, может, стоит завтра с утра навестить Квазимодо? Он уже давно упрашивает меня заняться с ним латынью.       Эсмеральда приподнялась, глядя в его умиротворенное лицо.       — А меня ты поучишь? — ее глаза засверкали предвкушением и азартом.       — Если не будешь отлынивать, дитя мое, — усмехнулся судья.       Эсмеральда с тихим смехом уткнулась в его грудь.        — Я буду прилежной ученицей, обещаю, — сказала она.       Судья с улыбкой зарылся своим длинным носом в ее густые волосы. Через некоторое время они оба уже спали глубоким, спокойным сном.