Корина

      — Он бросил нас, — голос Кайна дрожал от сдерживаемого гнева. — Сейчас. Когда важен каждый. Когда перед нами — врата Аргуса. Он бросил все, за что сражался, прельстившись подачками какого-то жреца!       Корина, стоявшая позади толпы охотников на демонов, поморщилась. Оратором Кайн был неплохим, он умел зажигать слушателей, говорил уверенно, но частенько перебарщивал с эмоциями. Возможно, в другой момент это не играло бы роли, но сейчас...       Слишком много охотников собралось в зале, слишком многие, подняв головы, смотрели наверх, на Кайна, стоящего на выступе верхней площадки. Лишь проекции планет все так же тихо кружили над ними. Охотники на демонов же не были тихи. Низкий гул голосов поднимался в те мгновения, пока Кайн замолкал, набирая воздуха. Отблески Скверны ложились на лица, ощущались кожей, будто солнечные лучи, там, на Азероте. На Азероте, который они все поклялись защищать. Одной ценой для каждого. Ценой всего.       Охотники на демонов внимали пылкой речи. Они были злы. Нет, они были озлоблены! Иллидан вернулся ценой неимоверных усилий, его душу вырвали из лап Хелии, и... Все думали, что он возглавит их, ведь они — иллидари. Все думали, что он поведет их в бой, как раньше... Но у Иллидана нашлись другие дела. Возможно, необходимые, никто не спорил. Но слишком давно они сражались под его именем.       А теперь ещё и предательство командира. Истребителя. Он и раньше слишком много путался с юным верховным жрецом, но никто не придавал этому значения: защита Азерота объединяла всех. Оказалось, это не так.       Корина качнулась с пятки на носок, крепче сжимая рукояти клинков.       Она не осуждала Антэйна, заплатившего всем и обретшего что-то, что ныне он счел недопустимой ценой. Он сделал свой выбор. Она не злилась на бросившего их Иллидана. У него, видимо, был свой путь — и научивший их всех охотится ушёл по нему. Он сделал свой выбор. Она не боялась. Охотники на демонов оборачивались, расступались перед ней, а она шагала вперёд. Это был её выбор.       Босые ступни бесшумно опускались на каменный пол. Ни звуков, ни голосов. Умолк и Кайн, глядя на приближающуюся к нему охотницу.       Корину Молчаливую знали. Она всегда решала за себя сама. Что делать. Какие задания выполнять. Кому помогать. И многие из собравшихся в зале хоть однажды, да прикрывали ей спину. Или Корина прикрывала их, не словом, но делом доказывая свою преданность Азероту. И когда клинки глухо звякнули, упершись в пол перед Кайном, все ждали, что она скажет.       — Ты умеешь говорить. Я умею делать. Я сменю Антэйна.       Кайн молчал. Молчали и остальные охотники. Одно слово, хотя бы одно слово против... Но ни единого возражения так и не прозвучало. И Кайн усмехнулся, кивнув:       — Да будет так, Истребительница.       Корина уже не слушала. Она знала: Кайн тоже выбирал, и он выбрал борьбу за власть, за попытки управлять из тени, кто бы ни стоял на свету. Пусть. Пусть говорит, пока слова не мешают делу.       Этих дел у них всех было достаточно.