Чудо в перьях

На главной площади Нарготронда собралась огромная толпа. Сюда стеклось всё королевство, и птичий говор не угасал, пока на каменном выступе у самого дворца не выступил горящий величием третий сын Феанора. Выхватив из ножен меч, он поднял его ввысь, и оружие засияло холодным пламенем. Одним только движением Тьелкормо угомонил собравшихся, обратив на себя их взгляды. — Эльфа ли, гнома, человека, друга или врага, брата или сородича, — первые слова, вырвавшиеся из груди Келегорма, зазвучали в мгновенно наступившей тишине. Они эхом отражались от отвесных стен белых башен. Как режущий клинок, голос Туркафинвэ звенел наравне с речью Валар. Пока он говорил, слабели порой его сила и уверенность, но лишь на мгновенье, чтобы вновь возродиться с новой сокрушительной мощью. Куруфин стоял рядом и вслушивался в яростную речь. Охотник играет. Играет своим голосом; чем тише, тем более страстно, чем громче, тем более пугающе. Снова звучала Клятва, принесённая ими когда-то, но сегодня за яростными словами скрывалась горечь стольких утрат и потерь... Порой Атаринкэ хотелось вновь оказаться в Амане, вновь ощутить его чистый свет и не знать более горести утрат. Хотелось вновь увидеть жену. Как вырос с той поры Келебримбор? Уже взрослый юноша,а мать свою и не помнит толком... — Ни законы Валар, ни козни Мелькора, ничто не спасёт обладателя творения нашего отца от гнева феанорингов! — снова эта игра. На последних нотах возросла сила, окутавшая собравшихся. Даже сейчас, после стольких лет, от напоминания о Клятве зажглись огни в глазах нолдор. Но тут же их блеск погас, как только лезвие сверкавшего меча третьего феанариона указало на присутствующих. Наконец меч вернулся в ножны, и Келегорм сошёл с выступа. Его тут же встретило лёгкое объятье Атаринкэ. Лицо охотника ничего не выражало, и Куруфин тихо шепнул ему на ухо своё одобрение. Хоть в нём сейчас и боролись принесённое обещание и желание всё бросить, первое победило. Феаноринги упрямы. Тут же мелодичный голос наполнил округу. Финрод говорил плавно, медленно, но от того вовсе не мямлил. Наоборот, слова его так же твёрдо звучали, как недавнее выступление охотника. — Войны за Сильмариллы нам не избежать, и, видят Валар, на то воля Эру. Не желаем ещё одного братоубийства и море крови, и, тем не менее, на многое способны сыновья Пламенного, — Келегорм, хмурясь прожигал кузена ледяным взглядом своих не менее холодных глаз. — Хоть вы и вольны нарушить данное мне слово, я своё сдержу, — и вместе с этими словами король протянул руку к толпе. Эльфы тут же расступились, открывая проход, и среди них, внимая Финроду, оказался Берен. Человек не сразу услышал призыв Владыки Нарготронда, но подтолкнувшие его в спину руки собравшихся вырвали адана из мрачных мыслей. Вложив в раскрытую ладонь свою, грубую и сухую от рукояти верного меча руку, он встал подле короля. — Я отправляюсь исполнить свою Клятву, данную мной роду Барахира, моего спасителя, — молчание напрягало. — На рассвете мы покинем город. Финрод видел, как переступают с ноги на ногу в нерешительности его подданные. С момента прибытия кузенов и их последователей многие отвернулись от сына Финарфина, обращая свои взгляды к Феанарионам. И, сняв с головы серебряный венец, он швырнул его на землю к ногам своим и молвил: — Если остались ещё такие, на кого не пала тень проклятия нашего, найдутся хотя бы несколько, что последуют за мной, и не уйду я из собственного дома как нищий, которого прогнали от ворот. Тотчас же встали рядом с ним десять воинов во главе с Эдрахилем. Тот, нагнувшись, поднял венец, и просил передать его наместнику Артаресто до возвращения Фелагунда. — Ты навсегда остаёшься моим королём, и их тоже, что бы ни случилось. После, не сказав ничего более, Финрод быстрым шагом направился в свои покои, сопровождаемый спутниками. Берена же сопровождали в отведённые для него комнаты двое юных эльфов в зеленоватых одеждах с эмблемами Третьего Дома на груди. Чуть ли не подхватив гостя под руки, они поспешили увести того с уже почти опустевшей площади. Следуя за ними, сын Барахира чувствовал, как провожают его косыми взглядами Феаноринги. Берен отметил про себя скверный характер старшего из них. Ещё в начали его речи человека пробила дрожь, а по спине побежали мурашки. Темноволосый же только как-то отстранённо попытался улыбнуться ему, что вызвало желание отвернуться. Может, у лорда Куруфина вовсе и не было на его счёт плохих намерений, но переросший из улыбки оскал доказывал обратное. Только адан скрылся, как феаноринги переглянулись. — Не нравиться он мне, — начал Келегорм. — Жалкое отребье Тингола намеревается заполучить наш Сильмарилл. Куруфин ещё какое-то время смотрел вслед ушедшим. Эти эдайн... Пусть один из них и спас кузена от смерти, слишком они глупы. По сравнению с Перворождёнными души людей лёгко рвались, а их сердца быстро наполнилась страхом, за которым следовали злость и предательство. — Наш кузен слишком добродушен и отзывчив. Никогда бы не доверил жизнь грязному адану. Этот человек неповоротлив и с дикостью в глазах. Сдаётся мне, от него только и жди беды. — Ещё бы. В Дориате ведь сплошные синдар и телери. Синдар. Хм-м-м… Это даже звучит как «разумные варги». Что ни прикажи, всё сделают для своего правителя, и этот, — Тьелкормо мотнул головой в сторону, куда увели Берена, — не исключение. Атаринкэ оценил ситуацию со стороны брата. — Надо было сразу всадить в него стрелу, пока он не потащил свою и Финдарато душу к Мелькору. — За кузена я не беспокоюсь, — встретившись с вопросительным взглядом младшего, тот продолжил, одновременно с этим отвечая на незаданный вопрос. — Они в любом случае не доберутся до Ангбанда, значит, Финдэ погуляет со своей собачкой и вернётся, а у нас будет достаточно времени в Нарготронде. Куруфин уловил скрытый смысл в ответе брата. Если посмотреть, то у Финрода и правда нет шансов, но вместо него на трон взойдёт Артаресто, что увеличивает их возможности. Эльфы тихо перешёптывались и из их несвязанных фраз феаноринги уловили и возмущение, и упрёки. Как ради человека можно оставить свой народ? Лисья ухмылка тотчас же заиграла на губах Турко. *** — Владыка Финдарато! Это слишком рискованно! Мы можем выслать отряд, и ваш человек осознает безысходность сего положения! Нолмоньяро отчаянно ходил взад-вперёд за Владыкой Нарготронда. На его согнутых руках уже беспорядочной кучей покоились запасная одежда и меч. Советник не оставлял напрасны попыток переубедить рвущегося на смерть. Но чем дальше, тем яснее он понимал, что данный обет Финрод не нарушит. — Может, это вовсе не тот адан! Золотые кудри резко взметнулись, упали на широкие плечи и змеями заскользили по мягком шёлку королевского убранства. — Не пытайся оспорить моё решение, Нолмоньяро. С того самого дня видится мне образ Барахира. В Берене течёт кровь его отца, и, покуда я жив не прольётся, она на мёртвую землю под вражьими копьями. — Тогда… Тогда я последую за вами! Финдарато мягко улыбнулся, проводя двумя пальцами по щеке взъерошенного советника. Нолмоньяро прикрыл глаза и позволил себе прижаться к ласкающей его ладони. — Нет, мой друг. У тебя семья, сын. Они нуждаются в тебе гораздо больше, — советник вздрогнул. — К тому же, сыновья Феанаро остаются здесь, и моему брату понадобиться помощь, чтобы урезонить их пыл. Краткий кивок в ответ, и эльф, так и не выпуская вещи Владыки из рук, скрылся за дверью. *** На ужине собрались все. Накрытый стол источал самые разные запахи и Берен, практически не евший много дней, сдерживал себя, стараясь не выходить за пределы рамок. Во главе стола на обитом золотом стуле с высокой спинкой восседал Фелагунд. В мягких и умелых пальцах послушно лежала вилка. Ородрета не привлекала еда. Всё время он смотрел в пустующую хрустальную чашу. Можно было заметить как тот гордо приподнимал подбородок, любуясь сиянием короны на своей макушке. Тишину в зале нарушала лишь негромкая музыка арфы. Молодая эльфийка в белых одеждах плавно касалась струн. Берен залюбовался, как темноволосая дева провела ладонью по лакированному дереву на выгнутой части инструмента, снова щипками извлекая звуки. В голове всплыл образ Лютиэн. Прекрасная дочь Тингола танцевала в лунном свете. Её нежное пение подхватывали птицы. И чтоб увидеть возлюбленную вновь, придётся обойти весь Белерианд в поисках проклятого камня. Напротив человека послышался хруст. Подняв голову он видел, как один из лордов-феанарионов беспощадно кромсает ножом жаренную птицу. Словно наслаждаясь, он медленно проводил лезвием по плоти, отрывая от неё куски, после чего одним сжатием сильных пальцев переломил хрупкую кость. В горле образовался ком, и Берен отставил от себя яства. Финрод, покраснев, закусил губу. Он, конечно, знал, на что шёл и что им предстоит, но не хотел пугать этим и без того несчастного человека. По окончании трапезы Владыка Нарготронда со вздохом опустился на мягкую кровать. Стоит выспаться, пока есть возможность: скоро они будут мёрзнуть на жёсткой земле и слушать завывания ветра. Еле ощутимое дуновение погасило одну-единственную свечу, и серое облачко, поднявшись над кроватью Фелагунда, засеребрилось. Запах гари наполнил покои и, гонимый дыханием Манвэ, покинул Нарготронд через окно, оплетённое вьюнком, уносясь вдаль.