Лето, когда мы стали взрослыми.

После поцелуя с Ксенофилиусом Лавгудом, я вернулся в Нору другим человеком. (Ну, я называю это «поцелуй»). Вроде бы состоящим, из тех же молекул, из тех же веснушек, рыжих волос и непрекращающегося желания удивлять и поражать всех. Но внутри меня поселился взрослый, который смотрел на это всё немного по-другому. Впрочем, сначала он не смотрел. Просто он, этот взрослый, уперся взглядом в ширинку Джорджа и ни о чем другом уже думать не мог. Это интересно и немного страшно, когда ты уже вроде бы не ты. Ещё несколько часов назад штаны Джоржа были для меня просто штанами, старой тряпкой, которую до этого носили три старших брата. А теперь это был предмет, поглотивший всё моё внимание. И, самое обидное, что не в штанах собственно дело. Но они снились мне следующие три дня, являлись в мои сны незваными, но желанными кошмарами: слегка шершавая ткань, пуговицы, вжикающая молния. Я дрожащими руками расстегивал бесконечные пуговицы, в тщетном желании увидеть, наконец, член моего брата. Конечно, это было неправильно. Хотеть другого мужчину, собственного брата, более того, близнеца, это уже трижды неправильно. Но разве в каждом правиле не существуют исключения? И разве я просто хочу его? Да я готов отдать за него жизнь, если представиться такая счастливая возможность. Я люблю его, всегда любил. Эта любовь родилась вместе со мною. И умрет только вместе со мною. Дело не в капризах, и не в моих желаниях. Джордж должен быть моим. Во всех смыслах. И никаких Анжелин, ни впереди, ни сзади, ни сбоку по курсу. Я должен завоевать его раз и навсегда. Для этого мне нужно было придумать какое-нибудь «оригинальное стратегическое решение». «Оригинальным стратегическим решением» - мистер Биннс называл любой случай, когда тупоголовым оркам, случалось пораскинуть мозгами и устроить засаду на вооруженных с ног до головы гномов. Я тоже не хотел озадачиваться придумыванием слишком уж хитроумного плана. Столкновение с вертолетом и поджог «Норы», я отмел сразу, как слишком рискованные. К тому же в этих происшествиях могут быть замешаны третьи лица. А мне надо было, что бы Джордж, осознав возможную потерю меня, родного, и такого привычного, понял, что жить без меня не может, и не хочет, и ради меня готов на всё. Даже снять перед моим носом штаны и засунуть свой член мне в рот. На этой фантазии мои мозги стопорятся, и я с тихим вздохом, запускаю руку под одеяло. Мне наплевать, что Джордж спит рядом, на соседней кровати. Пусть проснется и скажет, чем конкретно он недоволен. Тем, что у его брата есть член? Или тем, что у члена имеются специфические потребности? Может, у его члена таких потребностей нет? А, может, всё-таки его член, тоже нуждается во внимании? Я готов уделить его члену столько внимания, сколько потребуется. И даже больше. Но мы с Джорджем в ссоре. Из-за Анджелины, которой вздумалось поцеловать меня. Джордж, обиделся. И даже если, он проснется, разбуженный моей вознёй под одеялом, то вряд ли, что-то скажет. Мы не разговариваем. Уже пятый день. А если он влюблен в Анжелину? И ревнует. Ужас! В эти пять дней я познал Ад. Той ночью, мне в голову пришла гениальная мысль. Что бы соблазнить брата, для начала с ним нужно помириться. Утром я предпринял шаги по осуществлению этого намерения. Конечно, не хотелось, впутывать посторонних в это дело. Но ведь родную сестру не назовешь посторонней? Я попросил Джинни отдать Джорджу письмо, которое я написал на обратной стороне неудачного эссе по трансфигурации. А что мне оставалось делать? Этот упертый параноик игнорировал меня. Оставалось надеяться, что сестру, он к Мордреду и Моргане, не пошлёт. За доставку записки Джинни потребовала с меня двадцать кнаттов. Молодец, сестренка. Заранее сочувствую тому парню, которому ты достанешься. Бедный Гарри Поттер! Содержание записки было таким: «Дорогой Джордж! Давай помиримся, что бы всё было, как раньше. Анжелина мне совсем не нравится. Я поцеловал её на спор. Больше не буду. Честное слово!». Про спор, это я просто так добавил. Для интриги. Минут через десять Джинни принесла эссе по трансфигурации обратно. Под моей запиской было приписано: «А на что спорили?» Я был в полном восторге. Джордж ответил мне! И быстренько накарябал: «На галеон» Джинни потребовала за доставку записки ещё двадцать кнатов. Поторговавшись, мы сошлись на тринадцати. Всё-таки, от сарая до чердака, добираться всего три минуты. Джинни вернулась довольно быстро. Джордж приписал всего одно слово: «Выиграл?» Ответ я понёс на чердак сам. Во-первых, на пергаменте не осталось места. А во-вторых, наш почтальон уже накопил на карликового пушистика, и потерял к деньгам интерес. Я распахнул дверь на чердак, и громко сказал: -Я проиграл, Джордж. И гораздо больше, чем галеон. Джордж поднял голову от журнала, который читал и посмотрел на меня каким-то странным, незнакомым мне взглядом. Но ничего мне не ответил. Наше молчание затягивалось. Не зная, что придумать, я выпалил: -А пойдём на метлах покатаемся. Джордж молча кивнул. Мы спустились в сарай и взяли метлы. Я ничего не мог понять. Вроде бы мы помирились. Но Джордж не произнёс пока, ни одного слова. И этот взгляд, которым он на меня посмотрел на чердаке. Как будто и не Джордж вовсе. А кто-то под оборотным зельем в облике моего брата. Мы взяли метлы и полетели. Джорж впереди. Я за ним. Сначала мне показалось, что Джордж, хочет покувыркаться в воздухе, почертить в воздухе мертвые петли, и для этого набрал такую большую высоту. Но у него другое было на уме. Мы двигались на северо-восток. И не снижались. Наверху холоднее, чем внизу. Но брат, казалось, этого не замечал. Минут через пятнадцать молчаливой гонки, я сообразил, куда он меня ведёт. Это был большой болотистый лес, где мы с мамой часто собирали отличную чернику. Там была одна крошечная солнечная полянка, на которой мы любили отдыхать. Недалеко от поляны пробегал маленький чистый ручей. Вода в нём была такая вкусная, что казалась сладкой. Джорж спустился, я за ним. Но едва я успел встать на ноги, меня опрокинул сильный удар в грудь. Я упал. С недоумением я смотрел на моего Джорджа, не веря, что это он ударил меня. -Джорджи! Ты что? -Ты – мудак. Гребанный бабник. Никчемный брат… - прошипел Джордж. -Я же извинился! Глаза брата горели ненавистью, которую я даже предположить не мог в своём близнеце. Но лицо сохраняло бесстрастный вид. Я снова подумал об оборотном зелье. Не может быть, что бы брат был таким! Мне сделалось страшно. Он схватил меня за руку и дернул вверх. Когда я встал на ноги, он снова ударил меня. На этот раз в плечо. Оказывается, наши небольшие острые кулаки, могут причинять сильную боль. Не знал. -Ну, так как, понравилось с Анжелиной? Мечтаешь трахнуть её? На неё дрочишь под одеялом? Несколько беспорядочных, но сильных ударов в живот, снова опрокинули меня в траву. -Дешевка! Нищеброд! Хотя бы ударь меня в ответ! Я не знал, что делать. Я не мог ударить брата. Он наклонился и схватил одной рукой меня за волосы. А второй рукой стал хлестать меня по щекам. Я лишь зажмурил глаза. Видя, что я не предпринимаю никаких попыток вырваться, или ударить его, Джордж меня отпустил. Я почувствовал, как горячие слезы поползли у меня по щекам. Мы не были неженками. Джордж умел хорошо драться, впрочем, как и я. Но бил он меня вяло, без страсти. От этого мне было ещё обиднее. Я так мечтал, что Джордж когда-нибудь будет нежен со мною. А теперь… Конец мечтам. Я чувствую его презрение. Мне больно. Болит моя душа. Разрываемая пополам.