Лето, когда мы стали взрослыми.

-Помнишь, какой мама пир закатила, когда узнала что мы – грязные педики? -А папа сказал тост: «За хорошие новости»! -Да, повеселились! Конечно, никакого праздничного ужина в честь нашей неправильной ориентации мама не устраивала. Всё было ради Перси. Но он ушёл, наговорив напоследок кучу гадостей. Не забыв просветить всех присутствующих Уизли, насчёт наших с Джорджем обжиманий возле забора. Семейство Уизли дружно проигнорировало этот возмутительный донос. Все как будто оглохли и ослепли в тот момент, когда Перси обзывал нас педиками и тыкал пальцем в засосы на шее Джорджа. С тех пор в Норе появилось две темы запрещённых к упоминанию: «братец Перси» и «почему у близнецов до сих пор нет девушек». Впрочем, очень скоро наши личные секреты и тайны отошли на второй план. Мы с Фредом стали членами ордена Феникса, как отец, мама, Чарли и Билл. Тот – Кого – Нельзя – Назвать возродился, и Дамблдор собирал армию, для противостояния темным силам. Мы думали, что Дамблдор даст нам какое-нибудь опасное задание: проникнуть на собрание Пожирателей Смерти и устроить там Трам-Тара-Рам, или сделать Хогвардс вербовочным пунктом в ряды Ордена Феникса. Но директор, быстро утихомирил наш пыл, заявив, что до времени, основное наше задание – прилежная учеба и пристойное поведение. Мы с Джорджем тогда ещё переглянулись. Не «примерное», а именно «пристойное». То есть, чтобы не возникало веских оснований засадить нас в Азкабан. А на наши шутки, он по-прежнему готов смотреть сквозь очки-половинки. Победив в Турнире Трёх Волшебников, Гарри Поттер слышать ничего не хотел о денежном вознаграждении. Даже пытался отказаться от него. Как он говорил, эти проклятые галлеоны всё время будут напоминать ему о смерти Седрика Дигори. Но Дамблдор, будучи его магическим опекуном, перевёл выигрыш в Гринготс, на новый счёт Гарри. Что бы воспользоваться этим вкладом, ему не надо было ждать совершеннолетия. Тогда-то он и предложил нам забрать эти деньги, что бы открыть Магазин Приколов Близнецов Уизли. Но тогда наши разговоры про магазин, были скорее детскими мечтами, нежели идеей, годной для воплощения. Но в конце лета, встретившись с нами на площади Гриммо 12, Гарри повторил своё предложение. И мы согласились. Конечно, сначала надо было закончить школу. Поучиться на каких-нибудь полезных курсах по бизнесу. Но обстоятельства подталкивали нас к действию. Министерство и «Ежедневный Пророк» могли сколько угодно макать Золотого Мальчика в грязь и называть его опасным фантазером, привлекающим к себе всеобщее внимание рассказами о возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть, однако те, кто слушал и слышал, уже принимали меры. Арвин Блеклок, был старейшим торговцем на Косой Аллее. Не меньше двадцати поколений магов приходили к нему за обручальными кольцами, подарками для любимых или просто за красивыми штучками. У него в магазине были вещи и гоблинской работы, и старинные антикварные украшения, артефакты и даже маггловские золотые и серебряные вещи. Ювелирный магазин Блеклока был самым шикарным и успешным на Косой Аллее. Поэтому мы очень удивились, увидев, объявление о срочной продаже магазина. «Его сын был Пожирателем Смерти, и пять лет отсидел в Азкабане, - объяснил нам Люпин. – А теперь, наверное, решил свернуть дела и убраться из Англии. Должно быть, опасается за жизнь сына и внуков». Такой возможностью глупо было бы не воспользоваться. Правда, не одни мы так думали. Паркинсон, отец Панси Паркинсон, давал за магазин бОльшую цену. Нотты тоже примеривались к выгодному вложению денег. Но старый Арвин, всей душой ненавидевший Того-Кого-Нельзя-Называть, слышать не хотел о переговорах с бывшими Пожирателями Смерти, пусть даже набитыми галеонами по самое горлышко. Поэтому магазин достался нам. Тем более старик Арвин, приходился десятиродным дядюшкой нашей маме. Впрочем, ни мама, ни кто-либо из наших родственников не был в курсе сделки. Только Гарри. И Люпин, который выступил посредником в переговорах со старым торговцем. Расплатившись с Арвином Блеклоком и подписав все бумаги, мы с Джорджем сразу аппарировали в магазин. Наши ощущения невозможно было передать словами. Мы чувствовали себя счастливыми молодоженами, вступившими во владение своим собственным новым домом. Впрочем, так оно и было. Над магазином, имелась небольшая квартира. Крошечная кухня, спальня и ванная. Идеально для влюбленных. Мы даже засомневались, стоит ли нам возвращаться в Хогвардс. Однако, мы обещали маме закончить нашу школу. К тому же мысль о том, что помещение под магазин, это ещё не сам магазин, несколько отрезвила нас. -Мы же не собираемся остаться волшебниками-недоучками, Фредди? Да и Снейп на своих Высших Зельях учит таким эликсирам, что не в каждой книге найдёшь. -И Начала Анализа Трансфигурации. Нам это тоже пригодиться. -Но так не хочется отсюда уходить! Я обнял Джорджа за шею и поцеловал его в губы. -Нам нужно «обжить» нашу новую недвижимость, - промурлыкал я ему на ухо. -Это каким-таким образом «обжить»? – ухмыльнулся Джордж. -Есть один старинный, но верный способ… -Интересно какой? Я взмахнул палочкой, и большие витринные стекла покрылись непрозрачным морозным узором. Из пола будто бы вырос красный пушистый ковер. А из тяжелой дубовой табуретки, неизвестно зачем оставленной посреди торгового зала, я трасфигурировал большую квадратную кровать, покрытую алыми шелковыми простынями. -У нас в торговом зале будет стоять кровать? - наивным голоском поинтересовался Джордж. Но я видел, как в предвкушении удовольствия загорелись его глаза. -Кровать? – я сделал вид, что очень удивился, - это не кровать. Это алтарь для жертвоприношений. -Странной формы алтарь у тебя получился, Фредди! -Он идеально подходит для жертвоприношения богу солнца Баалу. -Это как в Содоме? -Как в Содоме, - я провел пальцами по кисти его левой руки. Джордж отдернул руку. -Содом был разрушен. Плохую историю ты выбрал для соблазнения. -Разрушен, – согласился я. – Как и сотни других ничем не примечательных городов, которые вообще погибли ни за что. А Содомом до сих пор пугают простаков. Джордж посмотрел на меня долгим странным взглядом. Словно вычисляя что-то в уме. -Жертвоприношение, значит? И кто жертва? -Бросим жребий, – я вытащил из кармана монету. – Моя сторона с портретом Мерлина, твоя с цифрой. Чья сторона будет снизу, тот и будет … жертвой. -Жертву, кажется, одурманивают вначале, - сощурил глаза Джордж. Я вытащил из заднего кармана джинсов плоскую фляжку и дал её Джорджу. Он отвинтил крышку и понюхал содержимое. -Огневиски! И когда ты только успел? И фляга… откуда? Кажется, я видел у Чарли… похожую…когда он был дома на Рождество. -Ну, я позаимствовал у него. Только она уже была пустая. Не отвлекайся, братец. Бери монетку и бросай. Джордж подбросил монету до потолка и дал ей упасть на пол. Монета упала Мерлином вниз. Значит, я снизу… То есть жертва. Джордж потряс фляжку. Потом дотронулся до неё палочкой и трансфигурировал в большой хрустальный бокал. «Двадцать баллов», - подумал я. Безупречная трансфигурация. Виски даже не расплескалось. Джордж сделал небольшой глоток и подал бокал мне. -Остальное твоё. Нет, сначала разденься! Я отдал ему бокал и быстро скинул одежду. Мой член уже стоял. Пока я пил виски, стараясь влить в себя как можно больше за один глоток, Джордж смотрел на меня, не отводя взгляда. Когда я допил, он приказал: -Ложись… Точно посередине. И раздвинь ноги. У жертвы есть последнее желание? -Да. Я желаю быть затраханным до смерти, - прошептал я. Горячая волна огневиски обожгла меня изнутри. Через пару минут я буду пьян как гоблин. В моём распоряжении Джордж, пустой магазин и большая кровать. Мне казалось, большего счастья желать нельзя. -Желание жертвы будет исполнено. В своё время. – Джордж был серьёзен, будто на самом деле проводил ритуал. Он обошел кровать по кругу. -Ноги шире. И согни их в коленях. Возьми свой член в руку. – Он остановился возле изголовья. Я не видел его. – Нет, рукой не двигай. Другой рукой погладь головку. Размажь по ней свою капельку. Хорошо. Я слышал участившееся дыхание брата у себя за спиной. Но не слышал, что бы он снимал одежду или расстёгивал молнию. Джордж обладает большим запасом терпения, нежели у меня. -Теперь двигай! А другой рукой сожми свои яички, – я исполнил его приказ. -Быстрее. Не так. Медленнее. – Джордж обошел кровать и остановился в её изножье. Представляю, какой ему открылся вид. Я тоже не жаловался. Я заметил, что пуговица на джинсах у него расстёгнута, а молния разъехалась на дюйм. И головка члена трётся об металлические зубчики молнии. Я поёрзал на кровати и чуть раздвинул ноги. Но Джордж игнорировал мой намёк. «Быстрее», - сказал он. И, как будто задумавшись, засунул палец в рот. Целиком. До конца. А потом ещё один палец. И подвигал ими. А потом вытащил их изо рта и словно невзначай коснулся ими головки своего члена. Я чуть не захныкал. Это действительно была пытка, видеть его, возбужденного, так близко, и не иметь возможности притронуться. Я ведь сам придумал эту игру в жертвоприношение. И как бы я не был пьян, я подчинюсь правилам, которые выдумает Джордж. Я только представил, как твердая и скользкая головка его члена прижмется к моему входу, и начнет медленно, неумолимо проникать внутрь. Как она будет растягивать меня, и проникать все глубже и глубже, пока член брата не погрузиться в меня целиком, и мы не станем единым целым. Возбуждение скрутилось внутри живота в тугой почти болезненный комок, и я бурно кончил, залив собственной спермой живот и грудь. Я поднял глаза на Джорджа. Он смотрел на меня с такой жадностью, словно собирался сожрать. Целиком и живьем. -Не смей вставать. Размажь сперму по животу и груди. Хороший мальчик. Ущипни себя за соски. Сильнее. Я пытался, но скользкие от спермы горошины сосков выскальзывали из пальцев. - У меня не получается, - честно сказал я. - Ты просто не хочешь. Ты пытаешся препятствовать ритуалу. Ты будешь наказан, братец. Инканцерно! Широкие мягкие ремни охватили мои запястья, развели руки в стороны и привязали к изголовью кровати. Джордж приблизился сбоку и ущипнул меня за сосок. - Больно? - Нет. Он ущипнул сильнее. -Не больно. - А так? - он наклонился и укусил. Я заорал. Джордж довольно улыбнулся и прикусил второй сосок. - Ты чуть не отгрыз мне часть тела, - прошипел я. - Жертва должна терпеть, - заявил Джордж. Переместившись к изножью кровати, он опустился на ковер. -Сейчас я возьму в руку твой член. И пока он будет у меня в руках, ты будешь повторять: "Я люблю тебя, Джордж, или я люблю тебя, брат". -Я люблю тебя… -…Джордж, – брат сжал рукой мой член. -Я люблю тебя, Джордж. Я люблю тебя, Джордж, – сильными, плавными движениями он задвигал рукою по моему члену. Я перестал принадлежать себе. Вся моя жизнь сосредоточилась в том месте, где брат крепко сжимал мою плоть. Мой брат. Моя половинка. Если бы можно было утонуть или раствориться в тебе. -Я люблю тебя, Джордж. Я тебя люблю. Люблю. Люблю. Мои стоны и крики складывались в четыре простых слова: «Я тебя люблю, Джорджи». И я мог думать о чем угодно, но моё тело, принадлежавшее брату, созвучное ему, неумолимо шло к развязке. Я выплеснулся спермой на руку брата и на свой живот, на котором уже подсыхала корочка от первого раза. Джордж вытер влажную руку об моё бедро. Видно, он хотел, что бы я был перемазан в собственном семени с головы до ног. *** Брат заставил меня кончить еще два раза, прежде чем я опьянел окончательно. Только тогда он присел на край кровати и снял футболку. Потом штаны. Я понял, что меня наконец-то выебут. -Акцио смазка! – Джордж сел у меня между ног. -Ты и смазкой запасся, милый братец, - пьяным языком пролепетал я. – Моё бесчувственное тело в полном твоём распоряжении. -Раздвинь ноги шире. – Скомандовал Джордж. Я повиновался. Хотя куда уж шире. Я готов отдаваться. Разве не видно? Холодный и влажный палец помассировал мой анус и толкнулся внутрь. Я расслабился насколько мог. Чем глубже он в меня проникал, тем больше умиротворения я чувствовал. Хотя казалось бы, умиротворение и сексуальное возбуждение не могут быть связаны. Я вспомнил про игру. Жертва должна просить и умолять? -Пожалуйста… - прошептал я. В моём состоянии, два влажных пальца, вторгающихся в меня были уже милосердием. -Давай же, Джордж! Не мучай меня! Покажи, что и ты меня любишь! Джордж прорычал что-то невнятное, и вытащил из меня пальцы. Я лежал с закрытыми глазами, и не видел, как он размазывал лубрикант по своему члену. Мне всегда казалось, что с закрытыми глазами, время идёт быстрее. А у меня уже кончалось терпение. Я хотел. Я хотел, что бы меня взяли. Разорвали. Подарили мне боль. Удовольствие. Что-нибудь. Немедленно! Наконец, я почувствовал вторжение. Твёрдая головка его члена, мягко раздвинула подготовленные мышцы. Слегка защипало. Но очень скользкий состав, который сильно холодил, легко пропустил в меня твёрдый член брата. Когда он вошёл в меня полностью, я сделал глубокий выдох. Мы единое целое. Наконец-то. -Постой. Не двигайся пока. Скажи что любишь, Джордж. Брат склонился к моему лицу и посмотрел в мои глаза. -Ты всё, что у меня есть. Весь мир - это ты. Ты моя жизнь, Фредди. Всё. Мне больше ничего не надо. После таких слов жертва готова к смерти. Я притянул брата за шею и поцеловал в губы. Получилось, жертва целует своего палача. Но я пьяный, мне можно. Впрочем, мы уже не играем. Мы занимаемся любовью. Джордж немного вышел из меня и снова толкнулся внутрь. По моему телу пробежала дрожь возбуждения. Раньше такого вроде не было. Сколько всего нового откроем мы в себе ещё? Что будет, когда наша ненасытность смениться утонченностью? А нетерпение – опытом? Одно я знал точно, мне никогда не надоест член Джорджа, пронизывающий мой анус, и своей головкой ласкающий меня изнутри. Мне никогда не надоест отдаваться ему. Превращаться в лишенное мозга ничто, тающее от его ласк. Мой брат! Мой Джордж! -Ещё! Ещё! Джордж толкался в меня короткими частыми движениями. Его член едва-едва выходил из меня и снова нырял внутрь. Словно не хотел надолго покидать гостеприимное тело. Джордж двигался быстрее и быстрее. Неожиданно остановился. Схватил меня за лодыжки, поднял мои ноги вверх, к себе на плечи. Я был пьян, и не очень хорошо контролировал своё тело. И эта поза мне не очень нравилась. Но Джордж снова стал двигаться, и задел это местечко, внутри меня, такое чувствительное, если поглаживать его головкой чужого, твёрдого как дерево, члена. Кто я перед законами матушки природы? Я задрожал всем телом и кончил. Пока я приходил в себя, Джордж продолжал любить меня. Его движения теперь мало походили на нежность. Он обладал мною, ведомый своим собственным инстинктом Он втрахивал меня в скользкие простыни, сильными рваными движениями. Потом закусил губу, запрокинул голову, и я почувствовал у себя между ног горячую вязкую жидкость. Вслед за этим, упали ремни, удерживающие мои руки, и я сразу заснул. Засыпая, я чувствовал, как он погладил меня по голове и поцеловал в губы. Слов, которые он прошептал, я не расслышал. Морфей уносил меня. Я проснулся первым. Голова была тяжёлой как чугунный колокол. Во рту пересохло. Продал бы душу Мордреду за стакан воды. Про задницу и говорить нечего. Этот лубрикант нам не подходит. Между ягодиц горело огнём. Но я уже находил извращённое удовольствие в этой боли. Голова, пожалуй, беспокоила меня сильнее. Лучше бы я этого не затевал. Игры под огневиски. То есть, лучше бы купил в Лютном слабенькое возбуждающее. Голова целее бы была. Ну а задница… А задница потерпит. После вчерашнего всё с нами ясно. Я запасся выпивкой, а Джордж смазкой. Понятно, что с нами будет, если одного из нас не станет. Я сопьюсь, а Джордж пойдёт по рукам. Мысль эта была до боли очевидная, выедающая и неприятная. Я поклялся себе, что обязательно выживу в надвигающейся войне и сберегу брата.