волшебство на кончиках пальцев

Когда До Кёнсу, еще совсем юный, поступает в Хогвартс, весь его мир сужается до этой школы, которая кажется настолько потрясающей, насколько это вообще возможно. Ему одиннадцать, он видит, насколько все вокруг него волшебное, и это в буквальном смысле заставляет на тот момент еще совсем юного волшебника испытывать необъяснимый трепет на всех предметах в течение целого года. Су — полукровка, его мама волшебница, а отец обычный маггл, но это не мешает парню получить место в школе чародейства и волшебства, потому что его дар проявляется еще в очень раннем возрасте. Шляпа еще первого сентября отправляет Кёнсу на Рейвенкло, и Су на самом деле благодарен, потому что на этом факультете он находит потрясающих друзей среди ребят постарше — Чунмён с огромным удовольствием рассказывает До истории, связанные со школой, а Джинён широко улыбается и говорит, что теперь на одного прекрасного орленка в их гнезде стало больше. А потом совсем неожиданно наступает второй курс, и внимание всех привлекает новенький. Точнее, один из пары десятков первокурсников. Ким Чонин довольно усаживается за стол Гриффиндора после распределения, смеется над какими-то шутками Чанёля (это вообще ни в какие рамки, потому что шутки Пака отстой, и это знает практически вся школа) и привлекает к себе так много внимание, что это начинает раздражать Кёнсу. Наверное, дело в том, что рейвенкловцу не нравятся люди, которые так сильно выделяются на фоне других — Чонин и правда очень симпатичный, если посмотреть на все это объективно, у него удивительно красивое лицо для одиннадцатилетки, и Су даже кажется, что стоит ему поманить пальцем — и перед ним ляжет весь факультет. Это иррациональное состояние раздраженности преследует Кёнсу в течении нескольких лет — он успевает вырасти, завести новых друзей с других факультетов (даже Бэкхён со Слизерина оказывается не таким уж и плохим, как мог показаться в самом начале, а шутки Чанёля, изредка зависающего с ними, не такие уж и поганые, стоит это признать) и стать одним из лучших студентов за последние годы, потому что магия так сильно увлекает Кёнсу, что порой он совершенно теряет счет времени, особенно, когда с интересом готовит какое-нибудь новое зелье. Этот предмет дается рейвенкловцу лучше других, и его постоянно хвалит Профессор Слизнорт, что на самом деле безумно приятно, однако порой До кажется, что этого недостаточно, надо прыгнуть выше головы, привлечь к себе внимание других, и это странное желание время от времени действительно пугает парня, который особым фанатом пресловутого внимание не является. Но Кёнсу знает, в чем проблема. Точнее, в ком. Все еще Ким Чонин, который тоже вытянулся, стал еще более привлекательным, и теперь каждая девчонка в Хогвартсе если не была в него влюблена, то как минимум переболела этой самой влюбленностью. Чонин на втором курсе становится участником Гриффиндорской команды по квиддичу, причем он настолько искусно справляется с ролью загонщика, что после каждого матча о нем говорят примерно миллион часов. Су знает, что по законам физики это просто невозможно, но имя Кима остается на устах учеников еще несколько дней после очередной победы львиного факультета — никто не упускает возможности похвалить юное дарование, которое с каждым годом становится все более красивым и тренируется все усерднее, видимо, мечтая в будущем связать свою жизнь с квиддичем уже в более серьезном ключе. — Чонин сегодня снова забил больше всего мячей, — с довольной улыбкой делится Бэкхён. Кёнсу не идет на матч просто потому, что у него появляется возможность обсудить с портретом Профессора Снейпа пару зелий (никто не знает, почему Северус оказывается так доброжелателен с Су, и это даже пугает некоторых, но До наплевать, ведь ему действительно приятно общаться с кем-то настолько умным и осведомленным в интересных молодому человеку вопросах). И До хотел бы сказать, что ему наплевать на то, что там сделал Чонин, но вместо слов безразличия парень говорит совсем не те слова, которые хотел бы. — Я ничуть не удивлен, — Кёнсу закатывает глаза, потому что он и правда не ожидал ничего иного. Если в матче участвует команда Гриффиндора, нет никакой возможности не слышать имя Чонина после него. До на секунду задумывается, а потом, странно улыбаясь, буквально выплевывает слова, которые так часто последнее время крутятся на языке, но кажутся слишком странными и даже жесткими в определенном смысле: — Идеальный Чонин. Кёнсу почему-то кажется, что Чонина обожают абсолютно все, и это, надо сказать, слишком сильно его злит, хотя не должно трогать вообще. Чонин улыбается настолько мило, что До кажется, что у него рано или поздно защемит лицевой нерв, и он навсегда останется с этой глупой улыбкой на своих губах. Кёнсу, на самом деле, все равно, кто такой этот Ким Чонин, но когда даже преподаватели говорят о том, насколько этот парень замечательный, а друзья (люди, которым Су доверил свою нелюбовь к Чонину!) говорят, что Ким пригласил их на небольшую вечеринку факультета по поводу очередной победы на матче, До хочется удариться головой об каменную стену и навсегда перестать думать об этом парне. И проблема, скорее всего, заключается в самом Кёнсу, потому что он терпеть не может людей, которые делают все настолько идеально, что хочется их ударить, а Чонин — именно тот тип. Ким действительно старается еще и успевать по учебе, несмотря на то, что у него частые тренировки, и каждое совместное занятие с другими курсами и факультетами становятся для Су игрой в русскую рулетку — лишь бы не попалась группа Чонина, потому что Кёнсу устанет закатывать глаза и мысленно передразнивать каждое слово этого парня. Сам Чонин особого внимания на Кёнсу не обращает, по крайней мере так кажется самому До, но тот порой бывает настолько невнимательным и увлеченным какими-то своими мыслями и делами, что не замечает на себе долгих взглядов и шепота друзей, которые обсуждают какие-то странные темы, в которых фигурируют имена Чонина и Кёнсу. До в принципе особо не обращает внимания на что-то, если старается (а он очень старается, потому что это Ким Чонин, и неважно, что со временем он становится все красивее, это не отменяет того факта, что он слишком уж идеальный, и это на самом деле безумно бесит). — Чонин передал тебе это, — в день рождения, который До не привык отмечать, Чанёль протягивает рейвенкловцу небольшой сверток, вызывая недоумение на лице старшего, а потом заливисто смеется. — Если это шутка, то она не смешная, тупица, — бормочет Кёнсу, а вечером вскрывает сверток, находя внутри несколько очень дорогих и красивых перьев, которые понравились ему на прошлой неделе в Хогсмиде, но не было возможности купить — До пришлось потратиться на учебник для углубленного изучения зелий; помимо перьев там лежит несколько редких книг по зельеварению, что заставляет молодого волшебника нахмуриться — откуда Чонину вообще знать, что Кёнсу нравится этот предмет и он готов связать свое будущее с разработкой новых зелий? Завершающим штрихом становится целая пачка любимых мармеладок До, которые невозможно купить в Хогсмиде — они маггловские, он получает их от родителей раз в неделю, но они до того вкусные, что Кёнсу ни с кем не делиться — такую маленькую радость он позволяет только самому себе. Тем вечером Су долго думает — с чего бы Чонину вообще дарить ему подарок? Их не связывает ровным счетом ничего, кроме раздражения, которое испытывает До, когда видит местную звезду квиддича, а также пары общих друзей, которые так сильно пытаются затащить Кёнсу на общие с Чонином вечеринки, и это не такие уж большие поводы для такого хорошего подарка, который на сто процентов подходит До. Рейвенкловец долго не спит, ворочается на кровати, а потом приходит к заключению, что это все-таки подарок от Бэкхёна и Чанёля — иначе просто быть не может, ведь Ким не стал бы дарить ему что-то настолько хорошее просто потому что они не общаются, а порой видятся из-за общих друзей, это далеко не важный повод. На День Валентина До, как и последние пять лет подряд, получает смешное письмо с множеством довольно милых вещей, которые написаны дурацкой красной ручкой на розовом листке обычной бумаги, и это одновременно смущает и заставляет в очередной раз задуматься, кто же может быть отправителем этих посланий, но мыслей в голове нет, так что Кёнсу просто засовывает валентинку в небольшую коробочку с важными вещами, которые он хранит рядом с кроватью, а потом выбрасывает этот случай из головы, игнорирует расспросы Бэкхёна и просто ведет себя как обычно. Несколько раз за последние пару месяцев Кёнсу отмахивается от предложения Бэкхёна заглянуть на огонек в гостиную Гриффиндора, чтобы отпраздновать победы на матчах. Бён утверждает, что Чонин был бы рад видеть их всех, на что До лишь смеется неискренне и закатывает глаза — он мог бы прийти, не будь там этого идеального Чонина, который, конечно же, радуется, когда его поддерживают друзья с других факультетов тоже. В непонятном неведении, практически спокойствии и все той же раздражительности, когда разговор заходит о Чонине, До Кёнсу живет почти шесть лет, и что-то странное происходит перед тем, как он собирается уезжать на каникулы после окончания шестого курса. С каждым днем странное ощущение нарастает, достигает апогея на последнем общем ужине, а спустя пару дней практически полностью отступает, оставляя место необъяснимому предвкушению, и это напрягает. Кёнсу просто идет в совятню, чтобы отправить родителям письмо перед отправлением домой — экспресс уже послезавтра отвезет студентов в Лондон, откуда они разъедутся по домам на два месяца, и стоит молодому человеку выйти на улицу, его бесцеремонно хватают за руку и куда-то тащат. Су требуется секунд тридцать, чтобы понять, что впереди него — Ким Чонин, у него холодные ладони (почему-то слишком большие для пятикурсника), а еще он действительно тянет До куда-то в сторону Черного озера, и на мгновение в голове Кёнсу возникает мысль, что сейчас его тут просто утопят или скормят кальмару, но мозг отказывается реагировать каким-то образом на происходящее, так что старший просто плетется следом за Чонином, стараясь заставить свою голову работать хотя бы немного. Когда они останавливаются, До быстро вырывает свою ладонь из руки Кима, но тот смотрит с каким-то странным огоньком в глазах, и это пугает даже больше, чем неожиданная контрольная или очередной матч, на котором мяч едва не прилетел Кёнсу в голову, потому что ему просто было не видно и пришлось практически свеситься с трибуны. — Ты не трезвый что ли? — выпаливает Кёнсу, смотря на стремительно краснеющего Чонина, на что тот отрицательно качает головой и выглядит так, будто бы он — юная девица, которая только-только призналась в симпатии человеку, который нравился ей примерно вечность. — Что тебе надо? — Тымненравишьсяхён, — невнятно бормочет Ким, и из всего этого До понимает только «хён», так что приходится закатить глаза и сообщить, что младшему стоит выражаться чуть более внятно, чтобы его можно было понять. — Ты мне нравишься, хён. Эти слова кажутся настолько странными и неправильными, что Кёнсу замирает, приоткрыв от удивления рот. До моргает несколько раз, приходя в себя, делает глубокий вздох и смотрит на Чонина совсем не так, как смотрел последние пять лет — старается откинуть в сторону привычную раздраженность, просто рассмотреть за всем этим человека, который, кажется, старается или обмануть рейвенкловца, или на самом деле спятил. Четыре глупых слова звучат в голове Кёнсу набатом, и это пугает. Это на самом деле сильно пугает, потому что До Кёнсу не знает, как реагировать на признания в любви, за шесть лет он не получал ни одного, если не считать записок на День Валентина, который До получал последние… да, пять лет. В голове все медленно встает на свои места: Чонин пытался сблизиться с Кёнсу, общаясь с его друзьями и приглашая на вечеринки их всех, он старался произвести впечатление на общих парах, и мысли обо всем этом заставляют Кёнсу прикрыть рот рукой. В глазах Чонина застывает невысказанный вопрос, а Кёнсу все еще не знает, что ответить, так что старший парень просто глубоко вздыхает, кидает на Кима извиняющийся взгляд, а потом срывается с места и бежит в комнату так быстро, как не бегал никогда. Это так позорно — сбежать от признания в симпатии, но До не может поделать совершенно ничего, он так сильно растерян, что сейчас это кажется единственным вариантом, потому что это неожиданно и совершенно непонятно. В голове слишком много мыслей, которые не дают уснуть всю ночь, а наутро До приходится изо всех сил скрываться среди остальных учеников Хогвартса, прятаться в купе у Ифаня и Лухана, которые лишь добродушно смеются, впуская нерадивого приятеля внутрь и прикрывая дверь, а потом чуть ли не обходными путями добираться до машины родителей, который ждут Кёнсу около входа на вокзал. Кёнсу слышит, как гудят паровозы, видит суетливо выходящих на улицу студентов Хогвартса, а потом как можно скорее садится в машину, понимая: это лето будет наполнено не только обычными веселыми моментами, но еще и очень долгим процессом обдумывания последних пяти лет, проведенных До в Хогвартсе. Странному чувству тоски Кёнсу объяснения не находит, поэтому прикрывает глаза, устраиваясь удобнее в машине. Он разберется с этим позже.

x x x

Каникулы в этот раз кажутся до ужаса короткими — Кёнсу слишком часто ловит себя на совершенно бесполезных мыслях, связанных со своим будущем, которое он уже давно определил сам для себя, но основной проблемой все еще является Ким Чонин. Кёнсу приходится потратить достаточно много времени, чтобы уложить в голове все то, что произошло перед отъездом из школы, и спустя какое-то время вся новая информация, свалившаяся на До как снежная лавина, медленно становится на свои места — некоторым поступкам Чонина находится объяснение, его поведение в определенные моменты кажется теперь не таким странным, потому что легко поддается обоснованию, что Ким просто пытался понравиться Кёнсу. И это одновременно пугает и привлекает внимание старшего. До не привык кому-то нравиться, его мысли относительно отношений — та еще черная дыра, потому что судить о том, чего у тебя нет, просто не имеет смысла, и рейвенкловец на самом деле никогда не задумывался об отношениях во время учебы, потому что был или слишком увлечен предметами и колдовством, или просто не допускал мысли, что может кому-то нравиться. И мысль о том, что все-таки существует человек, которому понравился именно он, До Кёнсу, такой скучный, любящий учебу и своих друзей, готовый спрятаться от каких-то трудностей в комнате хёнов со Слизерина, а потом, собравшись с силами, встретиться лицом к лицу с проблемами. Сейчас, думая об этом, До уже не кажется, что он такой обычный и неинтересный, и, возможно, он даже допускает мысль, что действительно мог бы впечатлить Чонина, но эта мысль быстро улетучивается, оставляя после себя лишь непонимание и невозможность осознать реальность. Су требуется почти полтора месяца, чтобы полностью поверить в то, что он кому-то нравится. Еще почти две недели уходят на то, чтобы проанализировать поведение Чонина и свое отношение к нему, и к середине августа До Кёнсу понимает одну простую истину, которая, кажется, все это время лежала на поверхности — Ким его совершенно не раздражает, он очень даже неплохой, если задуматься, и основной проблемой Кёнсу во взаимоотношениях между ним и Каем является как раз-таки сам Кёнсу. Кёнсу, который, кажется, находит себя за тем, что рассуждает, что Чонин отлично выглядит в форме для квиддича, а еще он довольно милый, и если вспомнить подарок для До, то можно сделать вывод, что он еще и внимательный, и это- Окей, это окончательно добивает Су, потому что теперь он не знает, что именно делать. Первое сентября наступает слишком неожиданно — осеннее солнце все еще согревает, но у Кёнсу трясутся руки, пока он с родителями едет на вокзал Кингс-Кросс. И причин для волнения оказывается слишком много: мало того, что это последний год Кёнсу в Хогвартсе, и дальше ему придется самостоятельно разбираться со свей жизнью, так еще и ему предстоит встреча с Чонином, и это пугает даже больше предстоящих в конце учебного года экзаменов. Ничто так не пугает, как встреча с человеком, который признался в симпатии несколько месяцев назад, но что самое ужасное, так это то, что До задумывается над тем, не передумал ли Чонин. Мысли, словно назойливые мухи, роятся в голове, заставляя задаваться глупыми вопросами: «А вдруг я ему больше не нравлюсь?», «А что если он нашел кого-то за лето?» и наиболее пугающим является вопрос: «А что, если он узнает, что тоже мне нравится?», и он становится еще и наиболее неожиданным для самого рейвенкловца. С глубоким вздохом Кёнсу смотрит на спешащих на вокзал людей — большинство из них волшебники и волшебницы, которых знает парень, потому что пересекался с многими во время занятий. Ярче других около входа выделяется высокая фигура Чанёля и бегающего вокруг него Бэкхёна, который, очевидно, за лето решил сменить имидж и не предупредил об этом лучшего друга, потому что его волосы светлые, он сам одет с иголочки, и До кажется, что он случайно попал на какой-то показ мод, где он сам выступает в роли симпатичного аксессуара, случайно потерянного кем-то из моделей. Со смешком Су выходит из машины, потом обнимает родителей, обещая постараться в последний год и не подвести самого себя во время экзаменов. — Знаешь, тебе стоит подумать и о личной жизни, — мама подмигивает ему, из-за чего щеки Кёнсу заливает румянцем, и он мотает головой из стороны в сторону, заставляя женщину добродушно рассмеяться. — Я шучу, дорогой. Удачной учебы, мы будем ждать тебя на новогодних каникулах. И ты можешь пригласить с собой друзей, я уверена, Бэкхён очень соскучился по пирожкам бабушки Соён, а она планирует приехать к нам на праздники. — Хорошо, мам, я скажу ему об этом. Он будет в восторге, я уверен, — рейвенкловец смеется, а после снова обнимает маму, обещая хорошо постараться. Отец с мягкой улыбкой треплет волосы сына и кивает на его обещание не попадать в неприятности, хотя и сам Кёнсу, и господин До знают, что неприятности — это второе имя Бэкхёна, и если рядом с ним случайно оказывается Су, они оба влипают по самую макушку. Это, конечно, случается редко — обычно во всем этом принимает участие Чанёль, а До выступает в качестве молчаливого наблюдателя и человека, который может отвлечь преподавателей в самый ответственный момент, но все-таки это тоже немного расслабляет и поднимает Кёнсу настроение, так что он, пожелав родителям хорошо провести время без него, спешит к друзьям. Еще за несколько шагов до Бэка и Чанёля Кёнсу слышит голос друга, который пытается заставить Чана что-то сделать, но тот отпирается, а потом в мгновение ока Бэкхён оказывается закинут на плечо Чанёля. Су усмехается — он уже привык к тому, что этих двоих нельзя оставить даже на минуту рядом, однако это не мешает ему быстрее добраться до друзей и помахать им. — Не отвлекаю от брачных игр? Бэкхён каким-то образом умудряется извернуться в руках Чанёля и уже спустя секунду обнимает До, говоря что-то о том, как сильно он соскучился по другу. — Ты не представляешь, что произошло! — взволнованно сообщает Бэкхён, пока они пытаются протиснуться через толпу первокурсников с родителями и других студентов Хогвартса, а также магглов, так удачно оказавшихся на вокзале в это время. — Чонин стал таким красивым за лето. Он, оказывается, тоже прическу поменял, а еще в плечах раздался, хотя итак не был хлюпиком. Тебе срочно надо его увидеть. Возразить Кёнсу не удается, потому что ребята пытаются пробраться в какое-нибудь свободное купе в экспрессе — кругом снуют студенты, так что это оказывается довольно трудно, однако их привычное купе, в котором они ездят практически каждый год, никем не занято, и компания удобно устраивается на любимых местах. Несколько минут они болтают о какой-то ерунде — Бэк делится новостями, что его сделали старостой факультета Слизерин, что вызывает волну гордости в Кёнсу, а Чанёль скромно сообщает, что в этом году он будет выполнять роль капитана гриффиндорской команды по квиддичу, и Су снова чувствует прилив гордости за друзей — они все-таки молодцы. Сам Кёнсу от должности старосты в этом году отказался — эта роль легла на плечи Намджуна, и это определенно заслуженно, потому что он из всех шестикурсников является самым ответственным. За разговорами ребята и не замечают, как поезд дает первый, а затем и второй сигнал к отправлению. За несколько секунд до третьего сигнала в купе неожиданно вваливаются два тела, которые о чем-то спорят и смеются одновременно, и стоит им обратить внимание на то, что это место занято, у Кёнсу открывается рот, и, простите, но он не в силах так просто его закрыть. Потому что этой парой из практически склеенных друг между другом тел оказываются Чонин и Сехун, который в прошлом году стал загонщиком гриффиндорской команды по квиддичу, и, окей, Ким и правда выглядит потрясающе. У Чонина светлые, почти белые волосы, которые в полном беспорядке лежат на его голове, а еще он все еще не переоделся в мантию, так что на нем черные джинсы и серая футболка, которая облегает его грудь, и Кёнсу серьезно ловит себя на мысли, что пялится. Причем совершенно беззастенчиво, наплевав на все вокруг. В мгновение до парня доходит, что он сам выглядит совсем не соответствующе — старые джинсы и клетчатая рубашка, которую пришлось надеть, потому что нормальную мама запихнула в чемодан и забыла об этом, выглядят просто смешно. И это смущение все-таки помогает Су перестать пялиться. — Простите, мы чуть-чуть ошиблись, — Чонин смеется, запуская пятерню в волосы и сильнее лохматя их. Его взгляд задерживается на Кёнсу, и До неожиданно чувствует себя неловко. Благо, Сехун вовремя толкает друга, заставляя вернуться в нормальное состояние. — Мы тут рядом, если что. Привет, Кэп, привет, Бэкхёни-хён, привет, Кёнсу-хён. Рейвенкловец неуверенно кивает на приветствия, стараясь не выглядеть, как идиот, но все как обычно идет крахом, поэтому Су в полной мере чувствует себя придурком следующие несколько минут. Когда Чонин, перебросившись парой слов с Чанёлем, выходит из их купе, бросая напоследок неоднозначный взгляд на Кёнсу, тот наконец выдыхает. Напряжение отпускает, заставляя расслабиться и посмотреть на друзей, которые внимательно смотрят на До. На секунду Су чувствует, что сейчас ему достанется, и не ошибается, потому что Бэк не может жить без новостей о личной жизни своего друга, и его недовольство Су ощущает сильнее чего-либо другого. — Что между вами было? — Ничего. — Не верю, Су, неубедительно. Что было? Ты или ответишь сам, или я воспользуюсь проклятьем собственного производства, и, чтобы ты понимал, у него еще нет контр-заклинания, так что ты будешь трепать правду направо и налево, — Бён добродушно улыбается, смотря на Кёнсу, и тот закатывает глаза. — Он признался мне, что я ему нравлюсь. Это было в последний день перед каникулами. Я позорно сбежал, все лето думал, а теперь мне самому кажется, что он мне нравится. Я в тупике, — глаза Бэкхёна начинают блестеть, и это сильно напрягает Дио. — Нет, Бэк, даже не вздумай- — Вам нужно поговорить! Кёнсу, он все лето переживал из-за тебя. Я не понял, в чем было дело, но когда мы встретились в июле в Лондоне в кофейне, — совершенно случайно, кстати — он себе места не находил. Сказал о том, что сделал очень важную вещь и не знает, как на нее отреагирует человек, для которого он это сделал. Клянусь, он меня тогда запутал жутко, но теперь я все понимаю! Он же правда переживает из-за того, что ты ему ничего не ответил, думает, что, наверное, его симпатия не взаимна, а ты тут на него слюни пускаешь. Я, кстати, впервые видел, чтобы ты на кого-то так открыто пялился. Кёнсу глубоко вздыхает. Он правда не знает, как ему поступать, поэтому слова Бэкхёна кажутся вполне адекватными, их стоило бы принять к сведению и начать действовать, а не сидеть и в открытую пялиться на парня, который признался в симпатии, а потом из-за этого еще и переживал. Однако До все еще До, поэтому он просто чуть улыбается, треплет волосы Бэка и обещает разобраться с проблемами сразу же, как начнется учеба, что, на самом деле, уже звучит глупо, потому что для Кёнсу мало что может переплюнуть по важности учебу, и Бён знает это лучше других, поэтому он прищуривается и обещает присмотреть за другом, иначе ему не поздоровится, и тут уже Су на самом деле закатывает глаза и обещает разобраться со всем. За ужином после распределения Кёнсу ловит на себе постоянные взгляды Чонина, пару раз, пока гриффиндорец не видит, и сам бросает на него длинные взгляды, рассматривая точеный профиль и все такие же растрепанные волосы, любуюсь яркой, открытой улыбкой, но стоит Киму один раз поймать взгляд рейвенкловца, До теряется, краснеет и утыкается носом в свою тарелку, делая вид, что нашел там что-то крайне интересное. По пути в комнату Кёнсу полностью игнорирует красноречивые взгляды Бэкхёна, который вызывается проводить друга (и, видимо, таким образом напомнить До о том, что за ним теперь ведется постоянная слежка, и пока он не разберется со своей личной жизнью, о душевном покое он может смело забыть, уж Бён Бэкхён об этом позаботится), а потом, обнимая друга на прощание, все-таки говорит: — Я правда постараюсь что-нибудь придумать.

х х х

Проходит две недели, и Кёнсу не делает ровным счетом ничего. Он даже не пытается, если говорить начистоту, потому что он не знает, как подступиться к Чонину. Идея просто подойти и заговорить во время перерыва или обеда кажется Кёнсу просто невероятно глупой, так что парень мягко игнорирует ее, точно так же, как и Бэкхёна, который выглядит крайне разочарованным последнее время, и До правда может его понять, потому что, черт, он находится в эпицентре этой тупой ситуации в качестве главного героя, и именно он не знает, как найти из нее выход. К счастью, судьба, видимо, любит рейвенкловца, потому что они сталкиваются на выходе из совятни спустя три недели после начала учебы. Причем сталкиваются в буквальном смысле — Су довольно быстрым шагом выходит из совятни, смотря себе под ноги, так что не замечает Чонина и врезается в него со всей силы. Конечно же, До, вспоминая, что он на самом деле тот еще неуклюжий растяпа, решает, что сейчас самое время упасть прямиком на свою пятую точку, только вот его ловит Чонин. Прямо как в романах, которые так любит время от времени почитать Бэкхён, не хватает только проливного дождя, романтической музыки и нескольких зрителей, которые будут вытирать слезы в особенно трепетный момент. Правда, сейчас они не в романе и не в фильме, так что выглядит это не слишком мило, однако в тот момент, когда До все-таки находит ногами опору в виде пола, руки Кима надежно держат его талию и, кажется, они находятся слишком близко друг к другу, поэтому щеки Кёнсу предательски краснеют, и парню кажется, что он провалится под землю от стыда и смущения в ближайшие тридцать секунд. Чонин молчит, просто рассматривает лицо хёна (они впервые находятся настолько близко, так что этот момент стоит запомнить, мало ли когда в будущем еще выдастся возможность увидеть До Кёнсу настолько близко, особенно, когда он будет смущен), из-за чего Кёнсу чувствует себя несколько неуютно, правда, почему-то из крепкого захвата не вырывается — его собственные руки все еще сложены на шее Чонина, и, окей, эта поза все еще кажется рейвенкловцу напоминающей момент из какого-нибудь сопливого романчика. Проходит еще несколько секунд, и когда Кёнсу кажется, что еще чуть-чуть, и он закричит от осознания происходящей ситуации, Чонин мягко отпускает его и улыбается — одновременно очень мило и растерянно, однако в глазах младшего можно прочитать что-то действительно странное — не то отчаяние, не то боль, и это немного пугает До. — Извини, — Чонин пожимает плечами, пряча руки в карманы мантии, и собирается было продолжить свой путь в совятню, когда в голове Кёнсу все все-таки встает на места. Все это время он прятался от чувств — от своих, от чониновых, не потому что не хотел принимать их, а потому что боялся. Боялся, что все это быстро кончится, что на самом деле это ерунда, а не чувства, что в итоге они оба получат лишь разбитые сердца, которые к концу года, когда надо будет сдавать экзамены и думать о будущем, не принесут ничего хорошего ни одному из них. Однако понимание, что пока они не попробуют, они и в самом деле не узнают, как могли бы сложиться отношения, сейчас кажется До таким одновременно правильным и своевременным, что парень едва не прикладывается головой об каменную стену. Почему у него всегда все наперекосяк, если это не учеба? Хочется закричать и спросить у Мерлина, какого черта вообще происходит, но рейвенкловец глубоко вздыхает и набирается смелости, чтобы сделать, наверное, самый сложный и вместе с тем самый простой шаг в своей жизни. — Постой, Чонин, — Су говорит негромко, но Ким прекрасно слышит его. Разворачивается, будто этого и ждал, и медленно подходит к хёну, встряхнув своими все еще невероятно красивыми, светлыми волосами, чем полностью отвлекает самого Кёнсу. — Нам надо поговорить, да? — Ты выбрал довольно романтичное место, — смеется Чонин, а потом, аккуратно взяв руку Кёнсу в свою, ведет чуть дальше от совятни. Они идут по тропинке по направлению к Черному озеру, к тому самому месту, где несколько месяцев назад Чонин признался в своей симпатии хёну, и это кажется чем-то весьма забавным, но не для Су, который на самом деле слишком сильно переживает, так как не знает, с чего начать разговор. В какой-то момент, правда, когда ребята оказываются уже около самого озера, слова сами по себе появляются в его голове, поэтому он останавливается прямо напротив Чонина, заглядывает ему в глаза и, на мгновение закусив губу, начинает: — Во-первых, мне следовало бы извиниться за то, как я повел себя тогда, в июне. Ты правда очень сильно меня напугал, я никогда не думал, что вообще могу кому-то нравиться, а тут такое признание от человека, который, как я думал, вообще меня ненавидит… Я правда очень испугался. Во-вторых, мне не следовало тогда сбегать, я поступил очень некрасиво по отношению к тебе. Да, тогда я не мог переварить услышанное и дать тебе внятный ответ, однако я мог хотя бы выслушать, верно? И нет, не перебивай меня, пока у меня есть мысль, я должен ее договорить! В общем… Пока До подбирает слова, Чонин, будто почувствовав, о чем сейчас будет речь, подходит еще ближе. Он снова берет руки Кёнсу в свои и мягко поглаживает большими пальцами запястья Су, из-за чего старший успокаивается, и все-таки собирается с силами, чтобы закончить все то, что он начал. Стоит расставить, наконец, все точки над i, а дальше уж будь, что будет. — Ты мне нравишься, Чонин. Я понял это довольно поздно, мне понадобилось много времени, чтобы осознать тот факт, что я могу тебе нравится, проанализировать все и сделать выводы. А потом смириться с тем фактом, что мне самому может нравится такой удивительный человек, как ты. Все называют тебя идеальным, ты знал об этом? Как же сильно меня это бесило! Но сейчас я понимаю, что меня бесило не то, что ты действительно прекрасный человек, а то, что я не мог заметить этого, обратить на это внимания, и меня расстраивала моя иррациональная ненависть или неприязнь, я не знаю. Сейчас я воспринимаю все это иначе. Ты не идеальный, нет, но ты настоящий. Дурак порой, зато ты мне нравишься именно таким. Кёнсу все-таки замолкает. У Чонина на лице одна за другой сменяются эмоции, и это выглядит довольно забавно, в другой момент До даже посмеялся бы, но сейчас он слишком напряжен, ему хочется спрятаться, потому что вся свою смелость он вложил в собственные слова, и теперь ему страшно, что же ответит Ким. Но гриффиндорец в очередной раз удивляет Су: он улыбается, так широко и ярко, что До кажется, что солнцу выполнять свою работу больше необязательно, это сделает за него этот дурацкий, идеальный Ким Чонин, который так прочно засел в сердце Кёнсу. — Это правда очень хорошие новости. Чонин не перестает улыбаться, а потом приближается к лицу Кёнсу своим лицом, и это одновременно заставляет смутиться и замереть в предвкушении, и До правда не знает, когда в его сердце все эмоции и чувства поменялись местами, и на место некоторый антипатии по отношению к Каю он получил такую огромную влюбленность в него, но сейчас ему совершенно все равно. Да, ему пришлось потратить время на то, чтобы принять все эти чувства, однако теперь, когда он относительно уверен в них, больше нет смысла сомневаться, можно просто расслабиться и наслаждаться короткими минутами уединения, когда, кажется, решается судьба этого признания. — Я от своих слов не отказываюсь, ты тоже очень нравишься мне, До Кёнсу, — Ким подмигивает старшему парню, а потом все-таки позволяет себе отпустить его руки и уложить их на талию рейвенкловца, которому хочется закусить губу от легкого смущения, но он сдерживает себя, потому что ему действительно комфортно вот так вот. — А теперь позволь, наконец, тебя поцеловать, а то твои губы не дают мне покоя уже слишком долго. До пытается хихикнуть (Мерлин, кто вообще сделал Чонина таким одновременно милым и способным вести себя, как настоящий Змей-Искуситель!), но вместо этого он понимает, что Чонин наклоняется все ближе к нему, поэтому просто прикрывает глаза и слегка открывает губы. Спустя мгновение он чувствует, как Ким целует его — мягко, аккуратно, будто бы боясь отпугнуть, но не проходит и минуты, как Чонин становится смелее, прижимает Кёнсу ближе к себе и углубляет поцелуй, позволяя себе чуть больше, чем до этого момента, и у До, кажется, так сильно кружится голова, а животе в таком бешеном танце кружат бабочки, что хочется кричать всему миру о том, как он счастлив. Су не считает времени, что они целуются — его губы успели устать, а ноги затекли, потому что приходится подниматься на носочки (Чонин непозволительно высокий для Кёнсу, но это на самом деле вовсе не проблема), так что спустя еще мгновение он все-таки отстраняется от Кая, а после прячет лицо в гриффиндорской мантии, потому что щеки горят, а еще внутри трепещется что-то такое невыносимо теплое, из-за чего До и правда кажется, что он оказался в каком-нибудь милом, романтическом фильме, и у него на самом деле все будет просто удивительно хорошо, несмотря на все возможные проблемы, с которыми им предстоит столкнуться в будущем. — Пойдем в замок? Ты можешь замерзнуть, хён, — Чонин мягко улыбается, когда отходит на один шаг назад. Он кажется таким счастливым, что До понимает — он не один такой. — Кстати, я забыл задать тебе очень важный вопрос! Ты станешь моим парнем, До Кёнсу? Об этой формальности, признаться, у Кёнсу бегут мурашки по рукам, и он вдруг позволяет себе рассмеяться, как будто Чонин рассказал самую хорошую шутку на свете. Ким, однако, не начинает думать, что человек, в которого он так сильно влюблен, сошел с ума, нет, он прекрасно понимает, что сейчас чувствует рейвенкловец, просто чуть лучше сдерживает эмоции, потому что у него было время привыкнуть к своей симпатии, к тому, что есть человек, которому ему хочется дарить все тепло и всю свою любовь и заботу. Для Кёнсу это все кажется слишком необычным, вот он и не может сдержаться, но наблюдать за этим на самом деле весьма забавно, да и не может вот такой вот очаровательный Су не влюблять в себя еще сильнее. — Конечно! — Кёнсу говорит это довольно быстро, когда все-таки успокаивается, однако на секунду он задумчиво смотрит на Чонина и потом продолжает свою мысль: — Только, умоляю, позволь мне самому рассказать все Бэкхёну раньше, чем ты скажешь о нас Чанёлю, ладно? Иначе он меня убьет. Чонин звонко смеется и кивает. Он готов даже стоять рядом с Кёнсу, когда тот будет рассказывать Бёну о них, потому что знает — Бэк может отреагировать слишком эмоционально, если дело касается личной жизни человека, который ему важен. Тихо переговариваясь и держась за руки, Чонин с Кёнсу отправляются в сторону Хогвартса, пару раз прервавшись по пути на короткие поцелуи (Киму правда теперь трудно удержаться, когда у него есть официальное разрешение целовать и обнимать До столько, сколько его душе угодно), и несмотря на то, что рейвенкловец еще немного смущается, он сам уверен в том, что пройдет немного времени, и он будет делать то же самое. А проблемы… Они точно справятся с ними.