х х х
К удивлению Сана, между ним и Уёном на следующий день ничего не изменилось — младший все также крутился рядом, много болтал и выглядел удивительно хорошо. Сан же не спал остаток той ночи, размышляя были ли произошедшее просто действием алкоголя или же чем-то более серьёзным, однако так ни на чем не остановившись, Сан просто решил, что будет продолжать вести себя с рейвенкловцем как обычно, в конце концов, не станет же тот устраивать допрос с пристрастием о произошедшем прямо перед друзьями. Так и вышло, потому что Уён удобно устроился за слизеринским столом на обеде, рассказывая о том, как ему пришлось выдумывать во время занятий Прорицаниями, из-за чего Чхве не мог начать есть — история оказалась и правда безумно забавной. На мгновение Сан даже расслабился — в принципе, если Уён не станет вспоминать предыдущий вечер, все останется как прежде, и не придется решать какие-то проблемы, которые могут возникнуть из-за произошедшего. Вечером делать домашнее задание Чхве пришел с небольшим опозданием — Слизнорт задержал его разговором о магических травах, которые часто продают магглы, и Сан, будучи человеком, увлеченным травологией, что было нетипично для слизеринцев, не смог упустить возможности послушать профессора. Уён уже сидел за дальним столом в одном из многочисленных уголков библиотеки, листая книгу по Истории магии и делая пометки на своем пергаменте. Стоило Сану подойти к нему, Чон тут же поднял на него взгляд и мягко улыбнулся, так, как умеет только он, и из-за этого что-то внутри Сана встрепенулось, но парень быстро взял себя в руки. — Я уж подумал, что мне придется сидеть тут одному и молиться, чтобы Мадам Пинс не убила меня за то, что я таскаю сюда еду, — Уён хихикнул, и Сан с улыбкой сел напротив него, доставая из сумки свои записи — заданий было не так много, но это могло занять время, потому что писать нужно было порядочно. — Я бы ни за что не позволил ей тебя убить, — Чхве подмигнул Уёну, за что получил тычок пером прямо в плечо. Следующие несколько часов парни занимались домашней работой, отвлекая друг друга лишь для того, чтобы помочь по тем предметам, в которых один понимал больше другого, и именно за спокойствие Сан любил моменты, когда они вот так собирались с Уёном, с ним было комфортно не только обниматься на диване в Выручай-комнате, веселиться и шутить над остальными членами их компании, но и заниматься какими-то обычными вещами вроде выполнения домашнего задания или завтрака, за которым рот Чона не закрывался ни на секунду. Все эти моменты казались такими обычными, но в тот же момент особенными, что Сан едва не пропустил момент, когда Уён сложил в сумку все свои принадлежности и кивнул в сторону выхода, намекая, что время уже позднее, а им обоим хотелось еще немного прогуляться перед сном, пока погода не слишком холодная. Отказывать рейвенкловцу в удовольствии пройтись вдоль озера и заглянуть к Хагриду Сан не стал, он просто шел рядом, слушал рассказы младшего парня и размышлял о какой-то ерунде, пока на улице окончательно не стемнело, а часы на одной из башен не показали почти десять — до отбоя оставалось не так много времени, так что пришлось поспешить в сторону замка, а оттуда прямиком к башне Рейвенкло, чтобы, как и всегда, проводить Уёна. Проходя мимо картины, за портьерами которой парням пришлось прятаться буквально вчера, Сан задержал дыхание — он был готов вспоминать этот вечер, потому что поцелуй с другом все еще казался ему чем-то прекрасным, и ни единой мысли о том, что происходящее было чем-то неправильным в голове Сана почему-то не появлялось. Будто бы так и должно было быть. Остановившись в пустынном коридоре перед входом в гостиную Рейвенкло, Сан мягко улыбнулся, смотря на Уёна, и тот закусил губу на мгновение, а потом неожиданно оказался слишком близко к слизеринцу. — Прости, мне надо, — эти слова показались Сану настоящей чепухой, он совершенно не понял их смысла, однако все встало на свои места, когда мгновение спустя Уён вдруг прижался своими губами к его, а потом так же быстро отстранился, делая шаг в сторону двери. Сан успел поймать его за руку и резко развернуть к себе, чтобы поцеловать по-настоящему, это иррациональное желание не отпускало еще с самого утра, и если сначала слизеринец думал, что он все еще не протрезвел, в итоге он пришел к мысли, что это просто его личное желание, которое стоило осуществить. Они целовались недолго, однако этого хватило, чтобы щеки Уёна покраснели, когда Сан, наконец, оторвался от его губ. — Спокойной ночи, Уён, — снова подмигнув, Сан развернулся на каблуках и отправился к себе в комнату, размышляя о том, что губы у Уёна непозволительно мягкие и целовать его невероятно приятно, так что Сан был бы готов рискнуть всем, что у него было, чтобы повторить все это снова. Чон же несколько секунд провожал друга взглядом, думая о том, что это, должно быть, весело — оказаться влюбленным в лучшего друга и окончательно в этом убедиться после сумасшедшего поцелуя среди ночи, когда вы оба пьяны и прячетесь от Филча. Однако Чон Уён любил влипать в неприятности, так что принял эту как данность.х х х
Какое-то время все было довольно спокойно: Сан и Уён продолжали постоянно проводить время вместе, на пятничных посиделках они занимали один диван на двоих, потому что Уён умудрялся завалиться на Сана и удобно устроиться на нем, не обращая внимания на причитания старшего, однако при этом что-то между ними едва заметно менялось. Виной тому были частые и безрассудные поцелуи, когда они возвращались из Выручай-комнаты по своим гостиным поздним вечером пятницы или же когда в коридорах просто никого не было, Сану было трудно держать себя в руках рядом с Уёном, и он не осознавал, почему происходит это, хотя глубоко внутри он уже знал ответы на все свои вопросы. Они все еще были лучшими друзьями, которым просто нравилось целовать друг друга, Чону нравилось путаться пальцами в темных волосах Сана, в то время как Сан буквально терял голову рядом с младшим и позволял себе сжимать пальцами бедра Уёна во время очередного поцелуя. Однако с каждым новым поцелуем Сан понимал, что ему тяжело сдерживаться, ему хотелось большего, да и взаимность Уёна в желании прикосновений сводила с ума и подкидывала ужасно пошлые картинки, которые фантазия слизеринца расценивала как непременно правильные. Чхве сомневался достаточно долго, чтобы довести самого себя до нервного тика, и в один прекрасный момент все-таки позволил себе перешагнуть черту простых поцелуев и прикосновений. Это была все та же любимая ими пятница — в этот раз посиделки обошлись без алкоголя, но ни Сану, ни Уёну он не был нужен, чтобы в течение вечера смотреть друг на друга так, что если бы кто-то из друзей обратил бы на это внимание, он настоятельно порекомендовал бы этой парочке снять номер и выпустить пар. Компания опять расходилась довольно поздно — часы уже перешагнули за полночь, и Сан решил, что это отличная возможность, поэтому стоило им с Уёном выйти из Выручай-комнаты, слизеринец аккуратно обхватил запястье младшего и потянул за собой в сторону ванной старост — там редко кто бывал ночами, да и атмосфера там была крайне располагающая, к тому же, Уён уже несколько недель ныл, что хотел бы хотя бы одним глазком посмотреть, как там все устроено. — Сосновая свежесть, — оказавшись рядом с входом в ванную, Сан быстро сказал пароль, и уже спустя мгновение втянул Уёна в просторное помещение, которое даже ночью было светлым из-за большой красивой люстры на потолке. — Откуда ты знаешь пароль? — Прикрываю иногда нашего старосту перед Слизнортом, а потом пользуюсь преимуществами, — Сан рассмеялся и, пока Уён рассматривал богатое убранство ванной старост, быстро настроил воду, которая начала заполнять бассейн. — Идем. Раздеваться перед Уёном не было в новинку, однако сейчас Сан немного смутился собственных мыслей, так что быстро скинув вещи, парень нырнул в воду прямо с края ванной, в то время как Чон аккуратно спустился в воду по небольшой лестнице сбоку. Они плавали не так долго, однако Сан заметил, что Уён полностью расслабился, он удобно расположился на неглубокой части ванной и, прикрыв глаза, тихо напевал себе что-то под нос. Решив, что этот момент лучше всего подходит для того, чтобы начать что-то делать, Сан медленно подплыл к младшему парню, из-за чего тот открыл глаза и с интересом посмотрел на слизеринца. Чхве нащупал ногами дно — вода доставала ему до ключиц, а после потянул Чона на себя, заставляя встать и оказаться непозволительно близко к нему. Уён будто прочитал мысли Сана, поэтому оказавшись рядом с другом, он вынул руки из воды и уложил их на плечи старшего парня. Мгновение они смотрели друг на друга, после чего Сан подался вперед и утянул Уёна в сладкий поцелуй. Почувствовав на спине и талии руки Чхве, Уён вздрогнул, но вместо того, чтобы отстраниться, сделал короткий шаг еще ближе и прижался всем телом к слизеринцу. Это было интимно и очень приятно — чувствовать чужую кожу своей, но еще приятнее были поцелуи Сана, которые с каждой минутой становились все более откровенными и горячими. Уён чувствовал, что начинает возбуждаться, но Сан не отступал — исследовал языком рот рейвенкловца, временами отстраняясь и оставляя на шее молодого человека быстро пропадающие пятнышки засосов. Пока Уён утопал в ласке Сана, старший аккуратно подталкивал его в сторону бортика ванной, и когда Чон почувствовал спиной прохладную поверхность, Сан оторвался от его губ и с силой подтолкнул наверх, заставляя сесть на бортик. — Ты что делаешь, Сан-и? — голос Уёна звучал выше, чем обычно, и Сан находил это очаровательным, однако отвечать на вопрос он не спешил. К счастью, эта часть бассейна была довольно мелкой, так что встав на ноги, Сан оказался именно на той высоте, на которой и рассчитывал. Он оставил несколько поцелуев на внутренней стороне бедра Уёна и обратил внимание на то, как темнеет взгляд рейвенкловца с каждой секундой. Довольный такой реакцией, Чхве медленно провел рукой по тазобедренной косточке Уёна, а после, наконец, прикоснулся к возбужденному члену младшего, заставляя того тихо застонать. Чон смотрел на слизеринца через полуприкрытые глаза, однако когда Сан несколько раз провел рукой вверх-вниз, а после на пробу коснулся языком покрасневшей головки, глаза Уёна распахнулись, а пальцы сжали края бортика, на котором он расположился. Слизеринец определенно ухмыльнулся, он не ожидал, что Уён будет таким отзывчивым, однако останавливаться на этом не собирался — снова лизнул головку, а потом обхватил губами член Уёна, медленно пропуская его внутрь своего рта. Стоило Сану начать двигать головой и одновременно с этим проводить языком по возбуждению Уёна, младший запустил пальцы в волосы друга и откинул голову назад, кусая губы и сдерживая рвущиеся изо рта стоны. Сан же не торопился — он то выпускал член изо рта, то насаживался своим ртом и пропускал его так глубоко, как мог, ласкал горячую плоть губами и языком, проводил кончиком по уретре и помогал себе рукой, двигая ею в такт своим движениям головой. Слух приятно ласкали стоны Уёна, которые тот уже не сдерживал, и это заставляло Сана чувствовать себя просто потрясающе. — Сан-и, я сейчас- — голос Уёна, ставший хриплым из-за стонов, разорвал тишину, прерываемую лишь полными, хлюпающими звуками, однако сам не отстранился, еще несколько раз мазнул широким движением языка по члену и потянул Уёна на себя, заставляя его снова оказаться в воде и притягивая для очередного глубокого поцелуя, пока одна рука Чхве быстро двигалась на члене младшего, доводя его до наслаждения, а вторая сжималась на тонкой талии рейвенкловца. Уёну хватило нескольких минут и движений Сана, чтобы с громким стоном обмякнуть в руках старшего, и вид такого Чона заставил Сана поверить в то, что перед ним явно находилось какое-то божество. — Я могу помочь тебе? — когда Уён немного пришел в себя, он внимательно посмотрел в глаза напротив, на что Сан неоднозначно кивнул и, аккуратно взяв под водой руку Уёна, помог ему обхватить собственный член. Сан направлял Уёна, помогая ему своей рукой, и ему понадобилось не так много времени, чтобы кончить следом, опустив голову на плечо Уёна и прикусив ставшую еще более мягкой кожу рейвенкловца. Какое-то время в ванной стояла тишина, однако Сан не нашел в себе сил отойти от Уёна ни на шаг, наоборот, обнял младшего, прижимая к себе ближе, а потом, когда вода начала казаться прохладной, потянул Чона на выход. Парни довольно быстро оделись и тихо, чтобы никто не услышал их, выскочили из ванной, двигаясь в сторону гостиной Рейвенкло, около входа в которую Уён оставил на щеке Сана короткий поцелуй, а после скрылся за дверью, оставляя слизеринца с очень странным, но невероятно теплым чувством внутри, которое заставляло Чхве улыбаться по пути до своей комнаты. Что удивительно — в компании друзей Сан и Уён продолжали общаться как прежде, между ними не было неловкости, когда они обнимались или делали вместе что-то глупое, вызывая смех остальных членов их компании. Лишь когда парни оставались наедине после посиделок по пятницам или в другие моменты, когда остальные ребята были заняты чем-то своим, они позволяли себе вести себя иначе — они были более искренними и открытыми друг для друга, находили радость в коротких поцелуях и аккуратных прикосновениях друг к другу, и этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя поистине счастливыми. Они не могли назвать это отношениями, Уён как-то обмолвился, что они все еще лучшие друзья, просто теперь они друзья с привилегиями, и в этом нет ничего плохого. Однако при этом и Уён, и Сан с каждым днем осознавали, что уже давно начали относиться друг к другу иначе, с каким-то трепетом и осторожностью при этом, просто не хотели или боялись признать этот факт перед самими собой в первую очередь. Правда, иногда Сан ловил себя на мысли, что хотел бы в открытую держать Уёна за руку в школьном коридоре, хотел бы иметь возможность поцеловать его при друзьях, потому что знал, что те не будут против, разве что немного пошутят потом, хотел бы подсаживаться за стол Рейвенкло не просто чтобы поговорить, а чтобы оставить на его щеке поцелуй или притянуть к себе для более личных, интимных объятий. Однако делать первый шаг парень не спешил, ему казалось, что он испортит тот хрупкий баланс между их дружбой и необъяснимым влечением друг к другу, Сан боялся, что если он признается в симпатии, то разрушит то, что сейчас представляли из себя их отношения, поэтому он просто продолжал вести себя как обычно, медленно съедая самого себя изнутри. Слизеринец старался не забивать голову этими мыслями, и большую часть времени это и правда помогало, поэтому утром субботы, на которую был назначен первый матч между Гриффиндором и Хаффлпаффом, Сан, воспользовавшись общим волнением, прямо утром вытянул Уёна в Хогсмид — несмотря на то, что они оба любили квиддич, иногда они могли себе позволить пропустить тот или иной матч, и в этот раз Чхве решил сделать это, чтобы провести немного времени с Уёном. Собственно, сам Чон не сопротивлялся, с довольным лицом следовал за Саном и позволял угостить себя то сливочным пивом, то кексами из кафе мадам Паддифуд, обнако кончилось все очаровательным пикником недалеко от въезда в деревню: слизеринец расстелил теплый плед, достал из большой корзины бутерброды и пару бутылочек с тыквенным соком, а потом потянул к себе Уёна, который удобно расположился в объятиях Сана, пока они говорили о всякой ерунде. — Ты приготовил все это для меня? — Ага, — честно признался Чхве после того, как они закончили свой перекус. Погода, к счастью, стояла солнечная, но довольно прохладная, поэтому Уён кутался в свою мантию, а после того, как Сан не выдержал и снова притянул младшего к себе для объятий, Уён каким-то образом смог закутаться еще и в полы его мантии, чувствуя себя довольным, сытым и еще и в тепле. В какой-то момент Сан завалился на спину и рассматривал облака, пока Чон лежал на его груди и чертил кончиками пальцев какие-то лишь ему известные узоры, что-то бормоча при этом. Чхве оторвался от рассматривания неба и внимательно посмотрел на Уёна — ему понадобилось чуть больше минуты, чтобы парень обратил на него внимание и мягко улыбнулся, и на секунду Сан и правда подумал, что он невероятно сильно любит эту улыбку Уёна — она делала этого молодого человека еще более милым и уютным, и при этом так сильно подходила ему, что Чхве был готов смешить младшего каждую секунду, лишь бы он чуть чаще улыбался. Парни несколько минут просто смотрели друг на друга, а потом Сан легко поднялся на локтях и поменял их позициями — теперь Уён лежал на пледе, а Сан нависал над ним, и, воспользовавшись удобным положением, слизеринец, не медля ни секунды, поцеловал Уёна, чьи руки быстро оказались в волосах старшего. Этот поцелуй отличался от предыдущих — обычно в их поцелуях было слишком много огня, желания продолжения, однако на этот раз все было таким медленным, ленивым и романтичным, что прерывать этот момент совсем не хотелось. Сан чувствовал, как у него затекла рука, но останавливаться он пока что просто не хотел, он продолжал целовать Уёна, иногда переходя на его щеки и шею, а тот лишь мягко улыбался в поцелуи и продолжал путаться пальцами в волосах Сана. — Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался, — шепот Уёна прозвучал непозволительно громко, и именно эти слова заставили что-то внутри Сана окончательно сломаться и будто бы выпустить из того самого запертого некогда Ящика Пандоры все его глупые, безрассудные чувства к Уёну, которые сейчас путались между собой, но двигались в одном направлении. На какое-то мгновение Сану показалось, что он готов признаться, готов сказать эти три слова, которые заставляют людей совершать самые безумные поступки, однако неуверенность и разум в один голос твердили, что надо остановиться, надо сдержаться и не сказать этого, потому что потом ничего нельзя будет изменить. Уён говорил эти слова, поддавшись эмоциям, у него нет тех же чувств к Сану, и старший правда пытался каким-то образом заставить себя думать так. Сан не стал отвечать, просто оставил на губах Уёна еще несколько поцелуев, а потом лег рядом с ним, опуская затекшую руку вниз и касаясь при этом руки рейвенкловца, который через мгновение переплел их пальцы и прикрыл глаза, все еще улыбаясь и выглядя при этом так, будто он действительно очень счастлив. Смотря на такого друга (а друга ли?), Сан думал о том, что ему и правда не хотелось бы прекращать все это. Но еще сильнее не хотелось бы разбивать собственное сердце, которое давно перестало считать Уёна за друга и сделало его кем-то более важным в жизни Сана. Когда ребята вернулись в Хогвартс, первым делом им встретился довольный Минги, следом за ним шел Юнхо, ярко улыбающийся и сразу же заключивший друзей в объятия, стоило ему лишь увидеть их, — игра явно прошла в пользу Хаффлпаффа, и Сан поспешил поздравить ребят и пообещать не пропустить следующую игру, чтобы поболеть за Юнхо. Привычно проводив Уёна до его гостиной, Сан отправился на Астрономическую башню — там ему всегда думалось лучше и именно там он собирался окончательно решить, что же он будет делать со своими чувствами к Уёну, которые определенно не собирались просто так заканчиваться или исчезать. Сложный разговор с самим собой заставлял Чхве нервничать, однако парень понимал — ему или придется принять решение самостоятельно, или кто-то другой сделает это за него.х х х
Сан всегда считал, что он не глуп. Однако сейчас, смотря в глаза Уёна, в которых читалось непонимание, он был уверен, что совершает ошибку, только вот упрямый разум подсказывал, что так будет лучше для них обоих. Чхве провел на Астрономической башне почти три часа — он долго думал о том, что происходит между ним и Уёном, и в конце концов решил, что стоит немного отдалиться от младшего, чтобы дать ему личное пространство, может быть, тогда чувства самого Сана станут не такими сильными, и ему будет легче проводить время рядом с молодым человеком, когда вокруг них также находятся их друзья и другие студенты. Было трудно решиться на то, чтобы предложить Уёну остановиться ненадолго, однако это был единственный вариант, который видел Сан — ему было больно и тяжело, но он признался себе в том, что он и правда влюблен, однако все еще боится рисковать их дружбой. — Мы все еще друзья, Уён, все хорошо. Просто я хочу немного притормозить наши с тобой… «привилегии», чтобы ты мог посмотреть по сторонам и, может быть, найти кого-то, кто влюблен в тебя? — слова прозвучали скорее как вопрос, но хуже этого была не неуверенность Сана, а то, как быстро потускнели глаза Уёна. Он будто бы перестал светиться привычной жизненной энергией, и хотя на его губах осталась привычная дежурная улыбка, сам парень выглядел растерянным. — Я- Ладно, хорошо, да, — очевидно, рейвенкловцу было трудно говорить это, но он принимал выбор Сана. И если ему требовалось пространство, Уён был готов дать его, пусть ему будет больно. С этого момента все пошло по наклонной: теперь они не целовались и даже не держали друг друга за руки, их некогда общий диван в Выручай-комнате часто пустовал, а во время пятничных посиделок Уён проводил больше времени с Ёсаном, в то время как Сан иногда и вовсе не появлялся на них, предпочитая общество странного парня с Хаффлпаффа, который ни с кем не общался. Хонджун, беспокоясь за друзей, которые прежде не отходили друг от друга ни на шаг и будто бы являлись единым целым, несколько раз спрашивал и у Уёна, и у Сана, все ли у них в порядке, однако и тот, и другой лишь кивали и как-то грустно улыбались, смотря друг на друга во время коротких встреч в коридорах, Большом зале и на занятиях. Сан чувствовал, что что-то внутри него окончательно разваливается — глупая дистанция никак не сократила силу его чувств, наоборот, он понимал, что с каждым днем все больше скучает по Уёну, что ему не хватает этой чудесной мягкой улыбки, звонкого смеха и блестящих, заинтересованных в любой сановой болтовне глаз. С каждым днем слизеринцу становилось все хуже, но апогея его состояние достигло в тот день, когда он увидел Уёна, болтающим с каким-то рейвенкловцем, которого Сан не знал. Было паршиво, но что хуже, Чхве был уверен, что Чон все-таки прислушался к его совету, посмотрел вокруг себя и нашел кого-то, кто не боялся признаться ему в любви из страха испортить дружбу. Дружбу, которая начала трещать по швам в момент их самого первого поцелуя. Тем же вечером Сан отыскал некогда припрятанную Ёсаном бутылку огневиски в Выручай-комнате и позволил себе напиться. Он просто сидел на том самом диване, снова и снова делал глотки обжигающей жидкости и думал о том, что он испортил все своими собственными руками. Чхве продолжал жалеть и одновременно винить во всем себя на протяжении нескольких часов, пока дверь в комнату не открылась, и это было действительно странно, ведь слизеринец был уверен, что сегодня не пятница и появиться не должен был никто. Однако на пороге стоял Хонджун, и его глаза внимательно сканировали Сана, который отсалютовал лидеру их компании наполовину пустой бутылкой и пьяно улыбнулся. — Ты, должно быть, шутишь, — с тяжелым вздохом Хонджун подошел к слизеринцу и с трудом вытянул из его рук бутылку, после чего, на секунду прикрыв глаза, подошел ближе и отвесил Чхве звонкую пощечину, чтобы хотя бы немного привести его в чувства. Это помогло, Сан распахнул глаза и уставился на Джуна, непонимающе поглаживая ноющую щеку. — А теперь ты объяснишь мне, что такого произошло между тобой и Уёном, из-за чего Ёсану приходится уже несколько дней ночевать у него в комнате и успокаивать Уёна, потому что он постоянно плачет, а ты напиваешься тут до состояния мертвеца и выглядишь так, будто совершил самую большую ошибку в своей жизни. — Потому что я и правда совершил самую большую ошибку в своей жизни, — пробурчал Сан, после чего все-таки набрался смелости и заглянул в глаза Хонджуну. — Я влюбился в Уёна. Понял это давно, и у нас были отношения… тупые. Мы много целовались и были при этом друзьями, потому что ты знаешь Уёна — для него все всегда просто, а я боялся испортить нашу дружбу своим идиотским признанием. — Ты придурок, Чхве Сан, — Хонджун не стал церемониться, и слизеринец был ему благодарен, в конце концов, сейчас Сан и правда вел себя как последний идиот. — Ты нравишься Уёну с третьего курса. Он давно плакался Ёсану, да и мне тоже несколько раз, а потом просто смирился и решил, что раз уж ты воспринимаешь его только как друга, то он не станет пытаться добиться от тебя чего-то другого. А сейчас ему хреново — человек, которого он любит, отверг его, поэтому он не знает, что делать дальше, если теперь даже дружить у вас не получается. Ты мог бы попытаться его вернуть, исправить все, а вместо этого сидишь тут, уничтожаешь запасы Ёсана, за которые он оторвет тебе голову, и ноешь. Сану потребовалось несколько минут, чтобы отфильтровать информацию, сказанную ему Хонджуном, и попытаться ее понять. Все медленно становилось на свои места: и то, почему Уён изначально не протестовал против всех этих поцелуев, и почему он позволял делать с собой буквально что угодно, и почему он так счастливо улыбался, когда проводил время с Саном. Чхве почувствовал себя последним дураком, осознав, что он своими руками испортил буквально все, однако сейчас он был явно не в состоянии не то что решать проблемы, ему было трудно даже подняться на ноги — крепкий алкоголь ударил в голову, так что шаг был сродни настоящему подвигу, и Сан понимал это, поэтому не спешил подниматься с дивана. — Я все исправлю, — решительно сказал он, из-за чего Хонджун усмехнулся. — Конечно, исправишь. Иначе Ёсан тебя порвет на маленькие клочки, а потом сошьет из них флаг Гриффиндора. — Почему не Слизерина? — Потому что это Ёсан. Сан растянул губы в глупой улыбке, однако буквально через пару минут заснул. Хонджун же поднялся с дивана и, приготовив стакан воды и антипохмельное зелье около него, отправился по своим делам — теперь проку от Сана до утра не было никакого, ему определенно требовалось время, чтобы прийти в себя, собраться с силами и понять, что же делать дальше. К счастью, на утро Сан довольно быстро справился с головной болью, поблагодарил мысленно Хонджуна и направился в сторону гостиной Слизерина. К его огромной удаче, на занятия идти не было необходимости — сегодня было воскресенье, так что все студенты занимались домашним заданием, прогулками и другими важными для них делами. Именно поэтому никто не удивился, когда Сан заявился в свою комнату в помятом состоянии, а после душа собрался и куда-то ушел. Он надеялся перехватить Уёна в Большом зале или библиотеке, но ни там, ни там парня не оказалось, поэтому пришлось попробовать пробраться в гостиную Рейвенкло — тут уж Сан порадовался, что у него есть Чонхо, который так удачно выходил из гостиной своего факультета ровно в тот момент, когда Сан подошел к дверям. Младший парень согласился пустить слизеринца, однако пообещал прибить, если он снова сделает Уёну больно, что навело Сана на мысли, что он не ошибся, и Чон действительно находится у себя в комнате, куда ему также удалось добраться. Однако когда Сан все-таки вошел в комнату, предварительно постучав и услышав разрешение войти, ему пришлось спасаться бегством, потому что Уён метко кинул в него сначала собственной волшебной палочкой, а потом какой-то коробкой со своей кровати. — Вали отсюда, я не хочу с тобой разговаривать! — голос у Уёна был хриплым, а опухшее от слез лицо заставило Сана чувствовать себя еще более паршиво. Пытаться вернуться в комнату он не стал — прекрасно знал, что Чон так просто не сдастся, так что в течение недели пришлось разрабатывать несколько новых планов, которые снова и снова срывались: встреча в библиотеке обернулась попыткой Уёна кинуть в Сана книгой, так что подойти ближе слизеринцу просто не удалось, а когда во время пятничных посиделок Чхве попытался сесть ближе к Чону, тот смерил его очень тяжелым взглядом и одними губами прошептал: «Не подходи ко мне». В конце концов, в субботу, когда все собирались в Хогсмид, Сан решил попробовать в последний раз, и если ничего не получится, он просто опустит руки и не станет больше пытаться извиниться. Ранним субботним утром молодой человек собрал небольшую корзинку, запихнув в нее оставшиеся с похода в Хогсмид сладости, пару бутылок тыквенного сока, бутерброды, добродушно оставленные эльфами после бесчисленных попыток Сана уговорить их и все тот же уютный плед. Переодевшись и приведя себя в порядок, парень поспешил выполнять самую сложную часть своей задумки — он попросил Юнхо передать Уёну записку, в которой помимо времени и места было написано несколько слов о том, что если Чон не придет — Сан смирится, однако ему хотелось бы прояснить то, что произошло между ними. Дальше оставалось понадеяться лишь на удачу, которая последнее время явно воротила нос от Чхве Сана. Расположившись на пледе на вершине Астрономической башни (для начала пришлось прогнать оттуда двух третьекурсников, что было довольно трудно), Сан облокотился спиной о стену и прикрыл глаза — ему нужно было сосредоточиться и собраться с силами, чтобы, наконец, признаться Уёну и попробовать все исправить. Видимо, на этот раз ему действительно повезло, потому что ровно в десять утра с лестницы послышались шаги, а потом на Астрономической башне появился сам Уён. Сан быстро поднялся на ноги и оказался напротив рейвенкловца, который выглядел неважно, и Сан почувствовал укол вины за это. — У тебя ровно десять минут. Потом я иду в Хогсмид, меня ждет Ёсан. — Мне хватит, — Сан глубоко вздохнул. Подходить ближе он не рискнул, просто поднял голову и внимательно посмотрел на Уёна, сталкиваясь с ним взглядами. — Я трус, Уён. Я бежал от собственных чувств, думая, что так будет лучше для нас обоих, хотя вместо того, чтобы сделать лучше, я все испортил. Сберег свое эго, которое могло бы пострадать из-за твоего отказа, но испоганил то, что так сильно боялся потерять. Иронично получается, правда? Я думал, что мы можем оставаться друзьями с привилегиями, думал, что в этом нет ничего страшного, это не изменит то, что есть между нами, но я так сильно ошибся. Глаза Уёна наполнились слезами, и Сану самому стало ужасно больно, но останавливаться он не собирался. У него была всего одна попытка, которой он собирался воспользоваться, а что будет дальше решит рейвенкловец. — Я так боялся испортить нашу дружбу, хотя сделал это еще очень давно, но я не жалел ни об одном нашем поцелуе, ни об одной секунде, что мы провели вместе. Ты всегда был для меня очень важным человеком, ты был тем, к кому я шел за поддержкой или просто поделиться радостными новостями. И ты навсегда останешься моим самым лучшим другом, но я очень хочу, чтобы ты знал, что я отношусь к тебе не совсем как… к другу, — Сан видел, как по щекам Уёна катятся слезы, но все еще не рисковал подойти. Он сам почувствовал что-то влажное на щеках, но это не остановило его. — Я бесконечно сильно тебя ценю и я очень счастлив, что еще на первом курсе ты сел ко мне и, несмотря на мой порой поганый характер и слизеринский галстук, был рядом со мной с начала и до конца. Но я просто хочу, чтобы ты знал одну важную вещь. — Говори уже, — шмыгнул носом рейвенкловец, стоя с опущенными руками. — Я тебя люблю. Между парнями повисло молчание, в напряженной тишине каждый всхлип Уёна казался слишком громким, но Сан понимал, что сейчас он, наконец, сделал все правильно. — Ты такой придурок, Сан-и, — с этими словами Уён первый сделал шаг навстречу Сану, которому понадобилось меньше секунды, чтобы подхватить Чона и прижать его к себе. На секунду оторвавшись от младшего парня, Сан провел большими пальцами по его щекам, стирая слезы, а потом снова притянул к себе, крепко обнимая. Они стояли несколько минут, просто слушая сердцебиение друг друга, однако спустя пару мгновений Уён отстранился, чтобы заглянуть в глаза слизеринца и прошептать: — Я тоже тебя люблю. Сан почувствовал, как все то, что за последнее время сломалось в нем, мгновенно выстроилось заново, внутри него будто бы начали порхать глупые бабочки, о которых говорят слишком уж влюбленные люди, однако ему было наплевать — слышать эти слова от Уёна было подобно настоящему волшебству, такому чистому и невинному, из-за которого сердце начинало стучать быстрее, а ладошки предательски потели из-за волнения. — Можно я тебя поцелую? — тихо спросил Сан и, получив согласие в виде кивка, поспешил коснуться своими губами таких родных губ Уёна. Сан целовал его нежно и аккуратно, будто боялся спугнуть, он не углублял поцелуй, пытался показать этим, как сильно он скучал и как ему необходим Уён, Сан целовал его, вкладывая в свой поцелуй столько любви, сколько мог, и Чон явно чувствовал это, потому что отвечал с такой же отдачей, зарываясь пальцами в волосы Сана и улыбаясь в поцелуй. В какой-то момент Уён, оторвавшись от губ слизеринца, хихикнул и, лукаво подмигнув любимому человеку, приподнялся на носочках (ох уж эта небольшая разница в росте) и прикусил нижнюю губу Сана, довольно улыбаясь после своего маленького преступления. Но Чхве был готов терпеть что угодно, если Уён будет улыбаться так же ласково и тепло, так что снова наклонился и вновь утянул младшего в поцелуй, на этот раз все же позволяя себе добавить немного огонька, из-за чего Чон довольно хмыкнул и прижался еще ближе, хотя между ними и так не было расстояния. И, может быть, в будущем они будут ссориться, может, в какие-то моменты Уён будет обижаться, а Сан всеми возможными способами добиваться прощения, а может, у них все сложится волшебно, потому что и Сан, и Уён научились на своих ошибках. Однако сейчас они не думали о том, что будет потом, сейчас они жили этим моментом, и в нем они были бесконечно счастливы и влюблены.