Сет

Холода в этом году затянулись. Апрель принёс с собой запах весны, но намного мягче погода не стала. Ветер, словно обезумевший, ежедневно носился по улицам, подхватывая шарфы укутанных прохожих, хлопая полами пальто, запутываясь в волосах смельчаков и модников, поспешивших снять шапки. «Угол» в это время пользовался особенной популярностью у студентов, особенно у тех бедолаг, которые в течение дня были вынуждены бегать между корпусами под мокрым снегом вперемешку с дождём. Зайдя в тепло и почувствовав запах любимого кофе, я немного расслабился, искренне попытался оставить за дверью раздражительность и негатив учебного дня. Из глубины помещения мне призывно помахали рукой. Спустя полчаса уютной неспешной беседы я окончательно успокоился, лениво размышляя о парадоксах жизни. Кто бы полгода назад мог подумать, с кем я буду мирно проводить свободное время, отдыхая от конфликтов из-за бесконечных вопросов Вадима о моём самочувствии и не срываясь по мелочам. – Меня Сет в кино позвал. На какую-то комедию. Романтическую, – как бы между прочим бросила Вероника, внезапно нарушая негласный список запрещённых тем. – И? – И ничего, – девушка деланно равнодушно пожала плечами, но взгляд серых глаз всё же выдавал ничем не прикрытое любопытство. – Просто рассказываю. Делюсь, так сказать. Это ты у нас по части молчания. – Я хороший слушатель. – Что есть, то есть. – Ну… желаю вам круто провести время, – почти болезненная необходимость вернуться к впервые затронутой теме всё же победила чувство собственного достоинства, нашёптывающее, что мне всё равно. Чёрт. – Надеюсь, на радостях ты не проболтаешься о том, что я в Москве. – Я вообще-то отказалась, – небрежно бросила Ника, вдруг заинтересовавшись клубникой на своём «слишком сладком и калорийном» пирожном, которое я заказал ей в редком приступе доброты ко всему живому. – Серьёзно? Почему? – ладно, признаю, наживку я заглотил. Глупый гуппи. – Так тебе же всё равно, – хмыкнула блондинка, заставив меня скрежетать зубами и возмущённо молчать. – Да ладно, не хмурься. Неужели ты думаешь, я настолько себя не уважаю, чтобы в качестве запасного варианта его разбитое сердце лечить? Он, конечно, классный, но поступает иногда как козёл, о чём, к слову, и сам прекрасно знает. Впрочем, ты не лучше. Сета хотя бы можно понять. И он никогда не врал мне из жалости. – Я тоже ему не врал, а… – Ой, заткнись, Саш. – ... ты сказала про разбитое сердце. Ему плохо? Он… – Нет, он в полном порядке, – грубовато оборвала Вероника, категорично дав понять, что состояние Влада со мной обсуждать не намерена, пока я, цитирую, «веду себя как последний дебил». – Так что на счёт тебя? Ты рад? – Чему? – Тому, что я не иду с ним в кино, разумеется. – А должен? – Тебе лучше знать, – девушка закатила глаза. – Глупый кот. – Не будем об этом вообще, – я поморщился, услышав прозвище, произносить которое было позволено только одному человеку. От которого я вряд ли услышу его когда-либо ещё. – Не понимаю, чего ты добиваешься провокациями. Прошлое в прошлом, а мне всё равно. Не хочу разговаривать о Ветрове. – Да? Правда? А разве не за этим ты со мной общаешься? – наигранно удивилась Ника. – Конечно, нет! К тому же… – Ой, только не говори, что тебе приятна моя компания. Это, безусловно, лестно, но на правду похоже мало. Ты все диалоги, так или иначе, сводишь к чему-то, что связано с Сетом. А я просто подыгрываю тебе. – Прости, не замечал… – я раздосадовано нахмурился. – Вообще-то, в последнее время мне и правда приятна твоя компания. Я уже говорил, что… ошибался на твой счёт. – Спасибо, я тоже во многом была не права, – серьёзно кивнула Вероника. – Но от темы не увиливай. Меня задолбало смотреть на двух горем убитых парней, которые всеми силами стараются показать, как у них всё замечательно. – Я не уби… – Да господи, Саш! Понятия не имею, что у тебя в голове, не знаю, что именно произошло между вами и почему ты прекратил общение с Сетом, испугался, накосячил или ещё чего. Но только идиот не поймёт, что ты не просто так теперь депрессуешь. – Я не… – Ага, «ты не», – в который раз меня перебив, девушка раздражённо поджала ярко накрашенные губы. – У тебя волосы отросли ниже ушей, хотя ты ненавидишь свой шухер, рубашка не глаженная, к кофе ты не притронулся, похудел. Постоянно либо срываешься по пустякам, либо уходишь в себя, вдруг расстраиваясь, куришь опять так, что сигаретами за метр воняет, синяки под глазами… Мне продолжать? – Не нужно... – Я тебя не понимаю, – вздохнула Ника. – Скажи, что не так? Почему нельзя просто поговорить? Большинство проблем придумываем мы сами, и, как правило, их вполне можно решить простым диалогом. Разве не так? – Так. Но я запутался, – безумно захотелось курить. – Не знаю, что чувствую и чего хочу. – Всё ты знаешь. – Уже поздно. – А ты пробовал что-то изменить? Сдаваться и убегать, конечно, проще всего. Я закрыл глаза, сосредоточившись на своём дыхании: это отлично помогало избавиться от кома в горле, мешающего загонять кислород в лёгкие. – Ник… а что на счёт тебя? – А что со мной? – Ты… всё ещё его любишь? – я прищурился и посмотрел прямо на девушку, пытаясь уловить волнение или ложь. Но блондинка только вздохнула, и, откинув за спину тяжёлые светлые пряди, спокойно кивнула в ответ. – Да. Думаю, что люблю. – Тогда какого чёрта… – Я просто знаю, что нам с Сетом не по пути. Он всегда видел во мне только подругу детства, не более. А привязывать его к себе жалостью или ещё какими-то грязными приёмчиками я не хочу, – Вероника пожала плечами и снова взялась за несчастное пирожное. – Думаю, это честно. Тем более, я слишком хорошо его знаю. Он… – девушка неопределённо помахала в воздухе рукой с зажатой в ней чайной ложечкой, – однолюб, наверное. Несмотря на все его… связи. Многочисленные, – Ника состроила кислую мину. – Было паршиво, да?.. – Чего? Ах, это… Ну, я хотя бы призналась и получила ответ. Хоть и отрицательный. Всё равно ни о чём не жалею... А ты продолжаешь тупить и бесить меня! – Я не собираюсь ничего делать. Это глупости. – Да? Чего тогда выспрашиваешь всякое? Раз тебе всё равно. – Просто… поддержал разговор. – Ой, Демидов, кому-нибудь другому свои сказки рассказывай. Мы немного помолчали, каждый думая о чём-то своём. Хотя это «что-то своё» у нас, кажется, было одно на двоих. Пустота внутри ощерилась и зарычала, почувствовав, как забилось глупое сердце. – Знаешь, я хотел татуировку набить. – Но не набил, – вздохнула Вероника, сдаваясь и позволяя мне сменить тему. – Ага… подумал, что это всё-таки навсегда. Нельзя так легкомысленно... вдруг смысл, который я в неё вложу, потом перестанет иметь для меня значение? – В этом весь ты. Много думаешь и не умеешь наслаждаться жизнью. Я промолчал. – Впрочем, если хотел набить философскую цитату, чего я вполне могу от тебя ожидать, слава богу, что передумал. – Нет, конечно! – возмутился я. – Там крутая идея была. Но уже неважно… надо постричься, говоришь, да? – Не, оставь. Можно подровнять немного, а в целом мне нравится. Раньше слишком коротко было. Только чёлку убери, а то как сладкий мальчик-грустняшка. Хотя… – Бля, Ника, хорош, – улыбнулся я. – Возьму и налысо побреюсь. – Давай. При твоём внешнем виде и мрачном лице будешь выглядеть или как наркоман, или как жертва химиотерапии. – А я бороду отращу. – Покажи мне хотя бы её следы. – Вообще-то на подбородке растёт!.. правда островками какими-то... Вероника засмеялась, так легко и искренне, что я не смог не улыбнуться в ответ. Вот ведь… специально же меня всякой ерундой отвлекает, чтобы я не грустил. Да уж, она и правда яркий пример того, что первое впечатление бывает обманчиво. Впрочем, летом я скорее обманывал себя сам, осознанно, дабы был повод злиться на человека, который так просто делает то, чего ты себе позволить не можешь. Потому что это неправильно. – Ладно, Саш, мне пора, – девушка красноречиво посмотрела на маленькие наручные часы. – Занятия в художке через полчаса. – Окей, до встречи. – Не вешай нос, ладно? И подумай на досуге, чего ты действительно хочешь. Может, всё-таки стоит… – Да понял я, понял, – не в силах слушать правильные вещи, которые подразумевали принятие себя, я прервал новый поток советов. – Всё будет отлично. – Ну да, – скептически протянула Ника. – Я прямо вижу уверенность в светлом будущем на твоём нездорово бледном лице. – Иди уже, – улыбнулся я. – Опоздаешь. – Точно, – встрепенулась блондинка и, поправив причёску, быстро накинула пальто. – Ещё увидимся. – Ага, вдохновения там тебе что ли. – Спасибо, – уже на ходу крикнула Ника и, звонко цокая высокими каблуками, спешным шагом покинула кафе. Тоскливо зазвенел колокольчик, обозначая её уход. Тащиться в общагу как обычно не хотелось. Мирослав наверняка уже пришёл, и комната опять пропиталась резким запахом его парфюма, тошнотворно сладким и удушающим. Я тяжело вздохнул и попросил счёт. После встреч с Никой всегда оставался лёгкий осадок и беспричинное беспокойство. Словно ты встретил человека из прошлой жизни, в которой был счастлив, а теперь думаешь, всё ли правильно сказал, всё ли спросил, что хотел. А после недолгого диалога этот человек уходит к тем, с которыми тебя судьба развела. И ты думаешь, каково им там, вместе. О чём они говорят? Где бывают?.. Как часто улыбаются? Почему-то Полина не вызывала у меня таких ощущений. Наверное, она всегда держалась немного особняком, как и я сам, общаясь с компанией Сета только летом, на даче. Поэтому она не смогла стать той ниточкой, неуловимой связью, которой стала для меня Ника. Выйдя на улицу, я тут же поднял воротник и зажмурился от очередного холодного порыва в лицо. Чёрт, опять глаза слезиться начнут, хоть очки надевай. На душе вновь было неспокойно. Впрочем, чувство тревоги и постоянные сомнения стали настолько привычными, что казались нормой. Только их впускала в себя пустота. Вспомнились слова Вероники о том, что от меня несёт куревом, вдруг стало противно. Сету не нравилось… хотя, какая теперь разница. Обойдя кирпичное здание кафе и, разумеется, сразу же влетев в первую попавшуюся на моём пути лужу, я быстро двинулся в сторону общежития. В грязной урне возле «Угла» осталась лежать смятая пачка недавно купленных сигарет и кислотно-зелёная дешёвая зажигалка.