Апокалипсис сегодня

      В центре располагалось около восемнадцати больничных палат, из которых сейчас только одна была занята. В целях защиты больных от снайперов, солнечного света или внезапной атаки, все палаты находились на нижних этажах и вдали от периметра здания. Это в свою очередь означало полное отсутствие окон. В добавок к этому прямоугольная форма помещения и низкий потолок создавали впечатление, что ты находишься в большом гробу. В середине комнаты стояла огромная кровать с разнообразной подключенной аппаратурой, от которой ветвились многочисленные провода, перечерчивая пол и уходя в стены. Все кабели были крупными и уплотненными, чтобы ни крыса, ни человек со злобными намерениями не мог остановить подачу кислорода или помешать докторам следить за жизненноважными системами пациента. Стены и пол были выкрашены в нейтральный светло-зеленый цвет, который в ярком свете представал слишком жизнерадостным для больничной палаты. Ну или так казалось Уиллу. Ему хотелось бы, чтобы окружающая среда сейчас соответствовала его настроению, но это означало бы иссиня-черные стены и зловеще мерцающий свет. Дождя за окном и грустной музыки хватило бы, но окон не было, и Уилл не думал, что наушники были бы уместны. Хотя сейчас никому не было дела до него, он мог бы заняться чем угодно и никто не обратил внимания. Его это устраивало. Ему нужно было это пространство, чтобы справиться с противоречивыми эмоциями, раздиравшими его изнутри. Он стоял в самом неприметном углу, еле освещавшемся двумя светодиодными лампами, прожектора которых были направлены на постель. Он подпирал стенку, его руки были сложены на груди, а пальцы перебирали края обожженной рубашки. Если бы ему представилась возможность, он бы не сводил взгляда с лица Майкла. Но над парнем склонились абсолютно все выжившие и все, что Уилл мог разглядеть, были кристально-белые простыни. Поэтому Уилл закрыл глаза и позволил образу Майка медленно проявиться у него под опущенными веками. Его разум дал ему ту самую картинку, которая кислотой въелась в его память и не желала покидать мысли Уилла уже несколько часов. Вот он откидывает длинные кудрявые волосы с лица парня и тут же в ужасе отдергивает руку. Перед ним на полу распростертое тело Майка. Того самого Майка, чьего появления он боялся и ждал больше всего на свете. Уилл месяцами пытался жить надеждой, что Уилер выйдет с ним на связь, но в глубине души он был уверен, что тот мертв. Последний раз, когда он слышал что-то о Майке от Джонатана был тот день, когда на них напали Демодоги. Уилл не простил Джонатану разбитой рации. Он не говорил об этом брату, но каждый день, когда в связном центре он слышал пустоту на той самой волне, он раз за разом клял нерасторопность брата. Уилл знал, что обвинять нужно себя. Это он не простил Майка, это он отказался говорить с ним, это он сам был настолько упрям, что потерял шанс попрощаться с лучшим другом. Байерса разъедало это изнутри. Он чувствовал, как черная дыра под названием совесть, каждый день расширяется и забирает его последние счастливые мысли и воспоминания. Это было до боли похоже на воздействие Теневого монстра. Но отличие было в том, что это Уилл сам был монстром. И он мог этого монстра контролировать. Он ни разу не поддался этой горечи, не разрешил ей завладеть им. Потому что это не помогло бы маме, Джонатану, Ненси, это не вернуло бы ему Майка, не дало бы ему шанс извиниться. А вот уничтожение монстра могло помочь миллионам. Поэтому с тех пор как они все очутились в центре и нашли Эл, каждый член команды денно и нощно проводил время с учеными, пытаясь разобраться в природе монстра и уничтожить его и обратную сторону.       В момент, когда из забредшего путешественника парень превратился в Майка, Уилл потерял все свои барьеры. Вина резко оглушила его. Лицо Майка было покрыто порезами. Оно было испещрено ими, не было ни одного маленького участками, где из его лица не торчал бы осколок или не текла кровь. Но все равно лицо его было узнаваемым достаточно, чтобы точно сказать, что это Майк. Его волосы были обгоревшими, лицо и шея были покрыты чем-то черным, а одежда была разорвана и выглядела так, будто ее только что кинули в костер, а потом передумали и постарались потушить. Но хуже всего была та неподвижность, которая никогда не была присуща Майку. Уилл точно знал, что даже во сне Уилер метался по кровати и очень часто случайно задевал Уилла, который оставался ночевать. Тело Майка было слишком неподвижным.       Уилла озарила жуткая догадка. Он поднес пальцы к носу Майка, но не почувствовал никакого, даже минимального, дуновения. После этого Уилл не тратил больше ни секунды на собственные бесполезные чувства вины. На это не было времени. Он приложил пальцы к шее друга и нащупал пульс. На правой руке у него были часы отца. Он засек ровно 10 секунд. Ровно 7 ударов. Простая математика довела Уилла до истерики. У него получилось умножить 7 на 6 только с 3 раза. 42. 42 это очень плохо. «Нитевидный пульс» - в голове всплыло понятия с времен медицинской подготовки. Уилл потянулся к рации на поясе и три раза попросил о помощи по трем разным каналам, которые прослушивались чаще всего. Потом он отбросил рацию и стащил с себя куртку. Подложив под голову Майка валик из свернутой куртки, он запрокинул его голову. И тут же отдернул себя, не начав делать искусственное дыхание. Был еще один способ. Уилл бережно приподнял голову Майка и влепил ему хлесткую пощечину по той щеке, из которой не торчало осколков. Голова Уилера качнулась, но дыхания у него не появилось. Теперь кровоснабжения его головы должно улучшиться. Уилл был без понятия, правильное ли это решение, учитывая количество порезов на лице парня, но сомневаться времени не было. Он обязан был сделать искусственное дыхание. Запрокинув голову Майка еще раз и достав язык, чтобы случайно не закрыть доступ к воздуху для трахеи, он уложил голову мальчика чуть вбок. Времени на поиск платочка не было, да и гигиена сейчас мало волновала Уилла, так что парень просто приложился губами к губам Майка, зажал тому нос и сделал первый выдох. Одна секунда, две секунды… Уилл оторвался от Майка и разжал пальцы на его носу. Этот негодник все еще не дышал. Байерс нервно облизал губы и в его мозг ворвался жуткий металлический вкус крови. Но у Уилла не было ни секунды на то, чтобы задуматься о чем-то кроме того, что он должен заставить друга дышать. Ни секундочки на то, чтобы подумать, к чьим губам он прикасался. Через три еле слышных клика секундной стрелки, Уилл снова нагнулся к открытому рту Майка и снова начал выдыхать. Где-то там он уже слышал приближающийся звук топота врачей, спешивших помочь раненому.       Уилл помнит, как его буквально отпихнули работники центра. Они погрузили Майка на каталку, один из докторов приладил какую-то странную вещь, издали напоминавшую бутылку, к лицу Майка и его повезли в больничное отделение. Уилл проводил их взглядом с места, где только что лежал его друг, которого он вытащил из лап Демодогов, но не смог вытащить из лап смерти. Он очень надеялся, что доктора смогут. Байерс сидел в коридоре, головой уткнувшись в колени и приводя мысли в порядок. Во рту горел вкус крови Майка. Оттолкнувшись от пола, он поднялся и направился в сторону, где располагались больницы. Но перед этим он проверил, насколько надежно закрыта дверь, через которую он выходил наружу. Он действительно не хотел быть съеденным Демадогами во сне. Уилл был умным мальчиком.       И весь этот кусок заново и заново прокручивался в голове Байерса, пока он вместе с остальными присутствующими в палате ждал, когда проснется Майкл. После того, как Майка принесли, тишину прерывали только слезы Ненси, но теперь люди свыклись с мыслью того, что Майк вернулся, и в комнате тут и там была слышна тихая болтовня. Они все просто ждали, когда он откроет глаза. Врач сказал, что существенной опасности для жизни нет. При крушении автомобиля Майк сломал пару ребер, которые к счастью не задели легкие. Каким-то чудом этого не случилось, пока Уилл тащил и укладывал его на полу. Не считая сломанных ребер, порезов на лице, которые оставят ему пару неприятных шрамов и нескольких ожогов на ногах от взрыва, а так же поврежденных голосовых связок, Майк был… ну, в порядке.       После того, как они восстановили его дыхание и нормализовали сердцебиение, его искусственно отключили, чтобы обследовать внутренние повреждения. Они не могли ввести ему адреналин, опасаясь вызвать внутреннее кровотечение, так что ребятам просто приходилось ждать, когда организм Майка сам избавиться от воздействия лекарств.       Пока доктор Оуэнс объяснял все детали, Уилл и Джонатан пристально следили за состоянием Ненси. Вот кому точно стоило бы узнать о живом Майкле по-другому, так это Ненси. Джонатан пытался оттащить девушку от камер, но она, несмотря на свое положение, оставалась упорной, как баран. Ненси первой понеслась вызывать врачей, а потом, настолько быстро, как могла, бросилась в сторону медотсека. Только миссис Байерс, которая так кстати оказалась в больничном отделение, уговорила ее присесть и принять успокоительное. Девушку умоляли сделать обследование, но она наотрез отказалась двигаться, пока не поговорит с братом.       Уилл находил это все очаровательным. Все эти люди, сидящие здесь, так сильно ждали пробуждения Майка, и ни один из них не знал, что именно сам Майкл был ответственен за… Его мысли перебил радостный возглас Ненси: - Майки! Майки, это я, Ненс. Люди вокруг постели зашевелились, обступая постель еще плотнее, если это было возможно. Со стороны кровати послышался хрип. - Нет-нет, не говори пока, дурачок, - Ненси почти кричала, в ее голосе боролись неподдельное счастье и слезы. - Все будет в порядке, слышишь? Мы вылечим тебя и ты будешь с нами! Господи, я так рада, что ты…       Окончание фразы Уилл не услышал, тихо закрыв за собой дверь палаты. Называйте это трусостью, но он не был готов к объятиям и слезам счастья от встречи. Еще не готов. Уилл не знал, куда ему стоит отправиться, но находится в той комнате он сейчас не мог. Он не мог разделить их радость.       Он отправился прочь из больничного отсека, не имея никакой конкретной цели. Просто шел куда глаза глядят. Он методично переставлял ноги, полностью абстрагировавшись от мира. Только когда его схватил за плечо доктор Оуэнс, Уилл осознал, что его окрикивали все это время. - Ну что ж ты, сынок, заставляешь человека в возрасте бегать за тобой? - Сэм дышал тяжело, но все же улыбался. - Простите, сэр, я… задумался. - Конечно, твой друг Майк вернулся, я слышал! - доктор похлопал его по плечу, выражая свою радость. - Да-да, - Уилл мягко уклонился от этого прикосновения. Он постарался, чтобы следующая фраза звучала как можно мягче, хотя ему это не очень удалось: - Сэр, вы хотели чего-то от меня?       Доктор удивился неожиданной резкости обычно такого вежливого парня, но решил не придавать этому значения. - Да, я хотел рассказать тебе первому. Она начала говорить.

***

      Дальнейших объяснений Уиллу не требовалось. Он тут же направился в лабораторию на нижнем уровне. Они столько месяцев ждали, пока Эл заговорит и Уилл почему-то абсолютно не был удивлен, что это произошло в день, когда Майк вернулся.       Набирая пароль, Уилл бормотал что-то про «удивительные совпадения или 1001 причина сменить планету». К его удивлению, Эл все еще была прикована к стене. Видимо, возможность говорить не отменила ее желания броситься в пропасть разделяющую наш мир и жуткое зеркальное отображение оного. А может врачи здесь в душе просто маленькие садисты, кто знает. - Я слышал, ты рассказываешь увлекательные истории, Эл, - Уилл уселся в позу лотоса возле девушки. Достаточно близко, чтобы различать все мельчайшие изменяя в ее лице, но при этом сохранить свое личное пространство. Уилл очень любил свое личное пространство. Эл перестала разглядывать свое новое платье и подняла взгляд на Байерса. Уши Уилла заранее приготовились к крику, но его не было. Эл произнесла ясно и четко: - Майк. - Мимо, подруга. Я - Уилл.       Эл цокнула языком и укоризненно уставилась на парня. - Майк. - Ладно-ладно, твой принц здесь. Неужели это все, что ты хочешь мне сказать? - Уилл шутливо ткнул ее в плечо. Сейчас, без своих сил Эл была не такой страшной. Когда он впервые с ней познакомился, то боялся слово сказать ей не так. Она не была жестокой девушкой, да и Уилл никогда не хотел даже случайно задеть чужие чувства. А уж тем более девушки, которая может прибить тебя к потолку, как однажды досталось Макс за плохую шутку. Но время прошло и Уилл не был уже таким мягким, а Эл больше не могла мысленно открутить ему голову. - Ни за что не поверю, что за год ты не придумала чего-нибудь покруче, чем имя своего парня. И ты меня не проведешь, твой словарный запас сейчас шире половины населения Америки.       Эл фыркнула. А потом повторила, но уже более настойчивым тоном, будто издеваясь над парнем: - Майк.       Уилл застонал и откинулся назад на пол. Перед его взором был потолок и яркие лампы лаборатории. Он зажмурился, чтобы не раздражать глаза ярким светом. - Ты меня убиваешь, Эл. Я так и не научился читать твои мысли. Так просвети меня, что ты хочешь, чтобы я сделал с Уилером.       Он приготовился вновь услышать «Майк» и был готов начать выть от злости. Ему серьезно стоит обсудить с доктором значение слов «Она говорит». Повторение одного и того же слова мало смахивало на диалог и почти ничем не отличалось от криков девушки. Но тут он почувствовал легкое касание у бедра. Он вернулся в прежнее положение и увидел носок девушки, пинавший его по ноге. Уилл бросил удивленный взгляд на девушку. А потом она начала что-то еле слышно шептать и парню пришлось практически прижаться ухом к ее губам, чтобы хоть что-то расслышать. - Приведи его. Мы можем все исправить. Просто приведи его.       Уилл отодвинулся и открыл рот в надежде потребовать подробности. Но Эл перебила его громким и настойчивым: - Майк!       А потом отвернулась к стенке, выражая все свое нежелание к дальнейшему разговору.       Уилла откровенно бесило это, но он не стал выпытывать детали. Его злило отношения Элевен к нему. После того как он столько месяцев провел, посещая ее… Уилл одернул себя. «Тоже мне герой. Какой кошмар покормить одинокую девушку, которая прикована к стене и не может ничего сказать, только кричит». Уилл тряхнул головой, сбрасывая несправедливую ярость. Но все же он ничего больше не сказал Эл и направился прочь из центра.       Ему стоило бы пойти к Майку и передать ему слова Эл, но для начала он хотел набраться храбрости.

***

      Уилл набирался храбрости уже три часа. Благо на улице стоял жаркий август и он мог провести на крыше без дела столько времени и не умереть от переохлаждения. Уилл поднялся сюда сразу после того, как состоялся его диалог с Эл. По пути он сделал маленький крюк и захватил наушники. По пути он никого не встретил, видимо все еще находились в палате с Майком. Уилл сел на самом краю крыши, свесив ноги вниз, и уставился вниз на черную землю. Он никогда не боялся высоты. Монстров, темноты, Демогоргона, но не высоты. Наверное это было последнее место в городе, где небо не скрывалось за переплетениями щупальцев монстра. Центр находился посреди поля и был слишком высок. Загребущие лапы Теневого монстра не смогли забраться так высоко. Это было поистине самым любимым местом Уилла. Здесь у него вопреки всякой логике появлялась надежда, что он сможет отсюда выбраться. Именно здесь, где ему представлялся весь город как на ладони. Сожженный, разрушенный, зараженный, но не покоренный. Уилл все никак не мог уловить это нечто, не дающее ему поверить в поражение. Но это нечто было здесь, снаружи. Только тут Байерс чувствовал себя спокойно. Уилл просто еще не разгадал эту загадку.       Одной из отличительных черт Уилла была его абсолютно непревзойденная фантазия. Каждый раз, поднимаясь сюда, он отключал внешний мир. Он больше не был Уильямом Байерсом. Он был астронавтом, магом, динозавров, солдатом, рыцарем. Его окружали мегаполисы, маленькие деревушки, другие планеты, зачарованные леса, пустыни или волшебные водопады из крови его врагов. Уилл смог проститься с детством, когда настал апокалипсис. Но не с этой частью. С этим он не смог бы расстаться, даже если на кону стояла бы его жизнь. Уилл просто не умел жить в одном мире. В его голове существовало бессчетное множество вселенных и он дорожил каждой из них.       Сейчас в его наушниках не было музыки. Он абсолютно забыл о том, что его плеер был разряжен. Но это не имело значения. Он просто привык к чувству наушниках в своих ушах, поэтому не снял их даже тогда, когда музыка прервалась.       Уилл как раз «почти вот-вот ну еще немножко минутка и я пойду» собрался с силами, чтобы направится вниз к палатам, как вдруг услышал, что дверь за его спиной открылась.       Ему было интересно, кто решил подняться на крышу, ибо раньше он никогда не видел здесь никого кроме себя. Он почти собрался обернуться. Но тут он смог очень ясно различить шаги. Честное слово, он очень хотел бы сейчас дать себе рукой по голове, чтобы вставить мозги на место. Неужели он только что узнал Уилера по шагам? «Дорогой я, тебе самому пора в больницу». Вместо того, чтобы развернуться и наконец поздороваться с другом, Уилл остался сидеть на месте, глядя вдаль на лес. Он склонил голову влево, прикрыл глаза и начал ждать.. Чего-то. А чего, Уилл собственно и не знал.       Он слышал, как Майк неуверенно подходит ближе. Его шаги раздаются громче и громче, а потом замирают где-то совсем рядом.       Майк не мог знать, что Уилл слышит его. Майк просто видел перед собой расслабленного парня, сидящего на парапете и слушающего музыку. И он даже не обратил внимания на то, что до него не доносится никаких звуков.       Уилл не был уверен, но ему показалось, что Майкл уперся руками в ограждение, на котором сидел Уилл. Прямо в миллиметре по бокам от тела Уилла. А потом Байерс ощутил легкое дуновение на своей шее. Прямо там, где его майка была небрежно оттянута вниз, на тонкой коже шеи и ключицы он почувствовал обжигающее дыхание Майка. Сердце Уилла забилось у него в горле. Его кожа покрылась мурашками, а в его животе возникло ощущения падения с огромной высоты. Он боялся вдохнуть или нечаянно дернуться, разрушив этот миг. Он молился, чтобы Майк приблизился, накрыл его шею мягкими губами и вырвал у Уилла уже зарождающийся в горле стон. Он молился, чтобы Майк не прикасался к нему. Уилл чувствовал, как дыхание его друга становится прерывистым, потому что легкие дуновения становятся непостоянными и неучредненными. Уилл начал дрожать. Совсем легко, но ощутимо. В 30 градусов жары. Еще пару секунд этой сладкой пытки, и Уилл развернется и сам набросится на Майка. Он кинет его на пол, сядет сверху и будет зацеловывать этого засранца, пока тот не скончается. Но вдруг эти ощущения резко пропали и Уилл услышал отдаляющиеся шаги Майка. Внутри Байерса что-то оборвалось. Он улыбнулся и открыл глаза. Одними губами, бесшумно: - Трус. А потом ясно и громко: - Я никому не сказал. Уилл развернулся так резко, что чуть не свалился с крыши. Восстановив равновесие, Уилл сделал внутреннюю пометку на будущее: «Меньше драматизма». Майк застыл от его слов и медленно повернулся к Уиллу, уставившись на него широко распахнутыми глазами. - Что… что ты имеешь ввиду? - голос Майка был странный, непривычный. Тихий, срывающийся и хрипящий. А Уиллу предстал шанс наконец разглядеть Майка. Он выглядел.. чертовски красиво для человека, пережившего аварию. Да о чем это Уилл, Майк даже сейчас дал бы фору любому актеру и модели. Майк был одет в рубашку и свободные штаны. Наверное, чтобы не задевать бинты на ногах. Теперь Уилл мог видеть то, чего не замечал раньше. Не только лицо Майка было покрыто порезами. На ключице виднелся заживший шрам... от укуса? Схожие отметины были видны тут и там на его открытых предплечьях. Россыпь шрамов на лице не делала его менее прекрасным. Она просто довершала образ. Майкл всегда был смазливым мальчиком. Но теперь от него было не отвести взгляд. Шрамы придали ему брутальности, и его красота стала мужской. Но не это не давало Уиллу перестать всматриваться в него. Взгляд Майкла стал тверже и жестче. Байерс очень хотел узнать, что случилось с его другом за этот год. Но Уилл был вредным 16-летним парнем. - Я имею ввиду, что я никому не сказал, - Уилл встал с парапета и подошел ближе к Майку. - Никто не знает о вашей с Эл малой шалости.       Майк нервно сглотнул и уставился на Уилла с дикой обидой в глазах. Байерс взбесился. Это он должен так выглядеть. Майк не имеет права обижаться. Это не его сердце разбили. И уж точно не Уилл разрушил целый мир.       Но Майк не долго выглядел обиженным котенком. Его лицо исказила злость. - Так ты говоришь привет старому другу? Обвиняешь меня в конце света? - Майк шипел это, наклоняясь ближе к Уиллу. Учитывая их разницу в росте и комплекции, со стороны выглядело это так, будто футболист угрожает ботанику. Хотя кто из них был больше ботаником спорить можно было бесконечно. - Ты не изменился, Уилл. Такой же.. - Ну же, - ухмыльнулся Уилл. То, что он смотрит на противника сверху вниз не умаляло его запала. Он всегда был самым маленьким. - Не можешь подобрать слова? Я тебе помогу: умный, очаровательный, безумно красивый.       Майкл не сдержал смеха. Да, Байерс прав. Все такой же очаровательный. - Я скучал, Уилл.       Три слова как ножом по сердцу. У Уилла был миллион подходящих слов. Извинений, вопросов о том, как он, заверений в вечной дружбе. «Я тоже» подошло бы прекрасно. Но он не был готов. 10 месяцев недостаточно, чтобы забыть то, что Майк сделал с ним. - А ты изменился, Майкл, - Уилл произнес это мягко и поднялся на цыпочки, приблизив свое лицо к к лицу Уилера. Их губы разделяли сантиметры. - Теперь от тебя воняет сигаретами.       Не дожидаясь ответа, Уилл отправился к выходу с крыши. Взявшись за ручку, он обернулся достаточно, чтобы видеть Майка периферийным зрением, но не смотреть ему прямо в лицо. - Тебя очень ждет твоя принцесса.       И мигом за дверь. Он не был готов слышать о том, как Майк скучал и по ней.       Пройдя буквально пару метров до ближайшего поворота, который вел в тупик, Уилл второй раз за день опустился вниз по стенке. С такими соплями ему пора заводить дневник.       Бум. Первый удар головы об стенку. «Дурак». Бум. «Какой же ты дурак, Байерс». Бум. «Ауч, это было лишним».       Майк стоял на крыше, наблюдая, как закрывается дверь. Он не стал догонять друга. Перед тем, как уйти, он захватил куртку Байерса, которую тот забыл, пока так быстро убегал от Уилера. Майкл никому не признается даже под пытками, но он уткнулся носом в куртку и провел так минуты три, вдыхая легкий аромат Уилла. Он бы простоял так и ночь, но за последние часы на него свалилось столько всего, требующего его неотложного внимания. Со многим нужно было начинать разбираться прямо сейчас. У него не было времени на сантименты и раненые чувства Байерса. И все же, тишину августовского вечера нарушил его шепот: - Я так скучал, Уилл…