***
День был откровенно хреновым. Мало того, что Уиллу удалось поспать лишь три часа, так его утро началось с того, что Джонатан скинул его с кровати. Вчера рассерженная Ненси выгнала этого недотепу из комнаты, и парень пришел ночевать к брату. Когда-то давно Уилл обожал совместные ночевки с братом. Они могли всю ночь слушать музыку или играть в замке Байерсов. Но это было очень давно. До апокалипсиса, до «несносного подросткового периода», как часто шутил Джонатан, свысока смотря на Уилла, до их разногласий. Но Уилл все равно не мог выгнать брата из комнаты, а поэтому пустил его к себе. И поплатился по доброте душевной. Мало того, что ему пришлось выдержать часовые стенания брата о несправедливости Ненси, так еще его горячо любимый брат спихнул Уилла с кровати. И пусть говорит сколько угодно, что это была случайность, Уилл-то знает, что это был коварный расчет. Байерс бы с удовольствием лег спать дальше, но его хрупкий сон был нарушен, а значит, ему пришлось бы провести время наедине с мыслями, которые имели привычку заводить его не в самые приятные уголки разума. А Уиллу очень не нравилось быть страдающей нюней. Поэтому, отжавшись от пола, он поднялся и как можно громче стал искать одежду на сегодня. Хлопая ящиками, дверцами и громко топая. Он был полностью одет и собран, а Джонатан все еще похрапывал. Где-то в глубине души Уилл испытывал восхищение братом из-за такой великолепной способности не реагировать на окружающий мир, но это было в такой глубине, что парень даже не обратил на эти чувства внимания. Здесь и сейчас его одолевали зависть и раздражение. Какого черта ему придется весь день скакать угрюмым пингвином, а Джонатан отоспится в свое удовольствие? Поэтому Уилл три раза хлопнул в ладоши над ухом брата, щелкнул того по носу и, не добившись никакой реакции, громко протопал к двери и хлопнул ею с такой силой, что звук, отразившийся от бетонных стен, практические оглушил его. И самое противное, что он очень хорошо осознавал, что его брат все еще спит. Уилл бросил ребяческие попытки к мести и направился вниз. Только спустившись в самый подвал он осознал, что забыл наушники. Уиллу стоило бы вернуться в комнату и взять свои чертовы наушники, но три часа сна уже давали о себе знать. Ему было лень. Он был уверен, что справится с 20 минутами наедине с ней, не сойдя с ума. Оптимистичный дурак. Уилл, уже практически не задумываясь над последовательностью, набрал восьмизначный код и вошел внутрь бывшего исследовательского центра. Его до сих пор поражало, какие сильные изменения эта комната претерпела за те годы, прошедшие с закрытия врат в 1984. Тогда ребята в военной форме навели здесь порядок, возведя ракетонепробиваемые стены и приведя в порядок все компьютерные системы. Сюда собирались все новейшие разработки в технологиях и все это выглядело довольно впечатляющее. Если не считать того, что теперь на том месте, где были врата, была сама Другая сторона. Это выглядело как кривое зеркало, преображающее твое отражение в худший из твоих кошмаров. Уилл терпеть не мог эту комнату. Но только он один, не считая докторов, находился здесь так часто. Три раза в день, ровно 20 минут. Наушники в ушах, взгляд в кроссовки. Сделать то, что надо и убраться отсюда. Уилл собрался с духом. Сегодня он пришел гораздо раньше обычного и очень надеялся, что мог бы просто оставить Эггоз на полу и уйти. Но ему не повезло. Она уже не спала. Спала ли она вообще когда-нибудь? Уилл присел рядом с девушкой, прикованной к стене и спросил: - Как жизнь, Эл? Ответом ему послужило молчание. Уилл уже было обрадовался, что сегодня все пройдет легче, но его счастье продлилось недолго. Эл подняла на него замутненный взгляд, ее губы растянулись в улыбке, как будто она была рада видеть старого друга. Он каждый раз готовился к этому, но каждый раз был не готов. Элевен начала кричать. Ее крик был за пределом громкого. Он пробирался глубоко внутрь и заставлял тебя содрогаться от ужаса. Ему стоило сходить за наушниками. - Прекрасно тебя понимаю, - пробормотал себе под нос Уилл, пытаясь закрыть уши правой рукой и левым плечом, а левой рукой распаковать еду. У него даже получилось избавиться от пленки. Но кормить девушку придется все равно двумя руками. Хорошо что ее сверхъестественные способности не заключались в умении есть и орать одновременно. Байерс собрался с духом и открыл уши. Эл все еще кричала, не переводя дыхания. Поразительно, каких успехов эта девушка добилась за этот год. Он быстро отрезал кусочек от вафли и сунул ей в рот. Воцарилась такая желанная тишина. - Знаешь, подруга, вот я ведь мог бы оставить тебя на растерзание докторам, которые просто подключили бы тебя к внутривенному питанию. Но нет, я ношу тебе Эггоз каждый день, а ты продолжаешь кричать на меня, - не давая Эл время начать измываться над его нежными ушами, он всунул ей еще один кусок в рот. - Тебе же тоже не кажется это справедливым? Элевен взглянула на него обижено, принимая еще кусочек. - Да ладно тебе, я же знаю, что это не твоя вина. Доктора говорят, что в твоей голове что-то не так, - и еще кусочек. - А у кого сейчас все так в голове? Пока Уилл замешкался с следующей вафелькой, у Эл было время начать кричать снова. На этот раз в другой тональности и с другой интонации. Как будто она пыталась сказать другие слова. - Хотел бы я знать, что ты хочешь мне сообщить, - вафелька снова заткнула Эл. Этот кусочек был большим и у Уилла было время погладить девушку по голове. - Вот выражайся бы ты пояснее. Вторая вафелька была прикончена и Уилл мог идти. Обычно он задержался бы здесь немного, держа Эл за руку, пока ее не заберут на ванные процедуры, но сегодня он не мог заглушать ее крики музыкой, а потому решил уйти пораньше. Потрепав Эл по голове, младший Байерс направился к двери. И уже выходя в коридор, ему показалось, что он услышал два различимых слова. Он обернулся посмотреть на Эл и попросить ее повторить, но она сползла ниже по стене, насколько позволяла цепь, и свернулась калачиком. Когда, подняв взгляд, она увидела Уилла, то издала еще один крик. На этот раз почти умеренно громкий. Уилл помахал ей рукой и вышел из лаборатории. «Он рядом» - вот, что он услышал. Да, ему определенно показалось. Спустя пару часов, когда их импровизированный командный центр наполнился людьми, Уилл, все это время читавший книги, перестал реагировать на окружающую среду. Его разум потихоньку отключался, мстя ему за три часа сна. Похоже, что люди спрашивали его о чем-то, но он мог только кивать или выдавать междометия. Уилл уже подумывал смыться к себе в комнату, как вдруг Ненси заявила о каких-то гостях. Это вырвало его из объятий Морфея, а легкая перепалка с Джонатаном вообще лишила его сознание остатков сна. Захватив с собой дробовик, Уилл направился к первому аварийному выходу. Он располагался в относительной близи от основной двери, с левой стороны здания. На ходу он вызвал по рации Макс. Девчонка проводила сейчас очень много времени в комнате управления вместе с Дастином. Они сработались еще в компьютерном классе во времена до апокалипсиса и теперь в восторге разбирались в системе, контролирующей здание. Для Уилла программирование так и осталось пустым звуком, и иногда в такие моменты он искренне жалел, что решил углубиться в химию, а не компьютеры. Сейчас ему приходилось надеяться на то, что Макс останется благоразумной (или наоборот, что в ней не будет и капли благоразумия; смотря чью точку зрения взять) и поможет ему выбраться наружу. Сегодня она была одна, а это значит, что Дастин не сможет ее отговорить. Она ответила довольно быстро. - Прием. - Макс, мне нужна твоя помощь. Ты все еще у пульта управления? Прием. - Уилл? Ты опять забыл пароль от нижнего уровня? Прием. - Смешно, - фыркнул Байерс. - Не могла бы ты, пожалуйста, открыть дверь рядом с главным входом? - Если ты думаешь, что сейчас конкретизировал объект, то мне придется тебя огорчить. Тебе нужна дверь А-4, А-9, В-13 или… - Не умничай, Мейфилд, - перебил ее Уилл, - мне нужна первая дверь с левой стороны здания. Прием. - Ладненько, нервный ты наш. Открыта. Прием. - Спасибо, Макс. И за то, что не спросила зачем, тоже спасибо. Прием. - О, я уверена, что смогу получить вознаграждение. Может быть ты добудешь мне мягкую игрушку в виде демодога, - девушка явно веселилась. Но следующая ее фраза звучала довольно серьезно: - Будь добр, не умри. Миссис Байерс меня живьем съест. Прием. - - Постараюсь. Конец связи. Уилл стоял перед разблокированным выходом и собирался с духом. Его план состоял в том, что он подстрелит пару собак и покажет жестами человеку в машине подъехать ближе. Уиллу ничего не грозит, он в любой момент может снова скрыться в здании. Главное, чтобы парень быстро подъехал к этому входу. Если удастся убить или ранить хотя бы одну из псин, остальные возможно отвлекутся на пожирание товарища. И тогда Байерс успеет помочь этому загадочному гостю выбраться из машины и попасть в здание. Ну да, план не блистал гениальностью, но Уилл оправдывал себя тремя часами сна. Дверь бесшумно поддалась и он выбрался наружу, оставив проем довольно широким, чтобы быстро ретироваться в случае неприятностей. Мягко, почти бесшумно ступая, он начал продвигаться вперед. Совсем рядом, за углом ему открылся бы вид на псин и машину. Но тут он вдруг услышал звук мотора, а через пару секунд еще и звук выстрелов. Если он правильно понимал, машина двигалась в эту сторону на довольно большой скорости. Уилл застыл в ужасе. Если этот кто-то не снизит скорость, он просто вылетит в кювет. Байерс поднял дробовик, снял с предохранителя и положил левую руку на цевку ружья. Скорее всего ему придется отстреливать собачек, так что лучше быть готовым. Кадиллак выехал из угла и, к удивлению Уилла, не влетел в рытвину рядом с дорогой. Но это означало, что машина ехала прямо на Уилла и остановиться на такой скорости никак бы не успела. «Упс», неосознанно вырвавшееся у парня, не могло описать всю глупость ситуации. Но смерть, так стремительно приближавшаяся, вдруг сменила курс, выбрав другую жертву. Машина вильнула влево. А секундой позже она взлетела вверх и начала вращаться. Спустя три оборота она упала на крышу буквально в двух метрах от Уилла. Если бы у него было время, он бы наверняка грохнулся в обморок от облегчения. Но времени не было. Сбросив оцепенение, Уилл начал стрелять по собакам. Дробовик не мог бы сильно задеть их наружную броню, но Уилл целился исключительно внутрь пасти. Двумя точными выстрелами он снял сразу двух собак. А как вы думаете он проводил время взаперти весь год? Центр располагал прекрасными тирами. К павшим псинам кинулись их же собратья, чтобы сожрать остатки. У Уилла оставалось еще три выстрела, но он бросился к машине. Если ему придется отстреливаться на ходу, то пусть у него останутся для этого выстрелы. Водительская дверь уже была покорежена и полуоткрыта. Стекло отсутствовало. Внутри лежал парень на животе. Уилл вцепился в его руку и постарался вытащить, но полный вес здорового парня худенький Байерс не мог тащить одной рукой. Прикинув свои шансы, если ружье будет на предохранителе, Уилл сделал наиглупейшую вещь. Он зажал ружье щекой и плечом, искренне молясь, чтобы оно не выстрелило. Потом схватил парня двумя руками и со скрипом вытащил его из машины. Теперь оставалось дотащить его до двери, но собачки уже ждали их. Уилл сделал рывок, протащив парня чуть дальше от машины, а потом, понадеявшись, что парень относился к машине с меньшим теплом, чем к своей жизни, выстрелил в сторону карбюратора. Машина взорвалась. Обжигающая волна сбила Уилла с ног. Демодоги, истошно вопя, в ужасе уносили ноги от горящей машины. Байерс очень хотел зловеще засмеяться, но он все еще учился делать вдох заново. Дав себе на отдышку 8 секунд, он поднялся на колени и потащил гостя к двери. Затащив его внутрь и плотно закрыв дверь, он наконец позволил себе театрально съехать по стеночке. Снедаемый любопытством узнать, кому же он только что спас жизнь, Уилл откинул длинные волосы с лица парня. Ребята, следившие в этот момент за происходящим на камерах, синхронно вздохнули. - Твою ж мать, - сказал Дастин, а Ненси начала громко плакать. Там внизу, одинокая и прикованная к стене, Эл тихо прошептала: - Он вернулся. А Уилл… Уилл просто плакал.Часть 3. Один очень нехороший день
28 декабря 2017 г. в 22:37
Нет такой проблемы, которую невозможно было бы решить, не подумав перед этим как минимум минут 5. Действительно хорошо подумав. Всегда можно предложить несколько креативных вариантов решения. Или же даже сумасшедших. Из них можно извлечь рациональное зерно. Невозможно быть слишком креативным. Люди, не по вине своей, но по привычке, никогда не замечают как минимум тысячу возможностей решения задачи. А ведь они чаще всего становятся такими очевидными, стоит лишь озвучить их. Именно поэтому никогда мыслящий человек не найдет случая, чтобы заявить, что ситуация безвыходная. Если тебе не страшно уйти с «протоптанной нейронной дорожки», бросить вызов своему стандартному мышлению и выйти за границы комфорта, то тебе удастся увидеть несколько возможностей из этой тысячи.
Эти строки их учитель биологии, мистер Кларк, повторял каждый раз перед тем как всучить классу абсолютно невыполнимое задание. Но те, кто действительно слышали эти слова учителя, чаще всего, справившись с первой волной паники, выполняли задание на твердое Превосходно. А Превосходно получали все те, кто делал хоть что-то. Скотт Кларк был тем еще добряком. Майк сейчас уже не помнил, чем отличается эволюция позвоночника рыб от земноводных или почему червей нужно вскрывать со спины, а не брюшка. Но вот слова о мнимом чувстве безысходности, которые Майк очень скоро выучил наизусть, все еще раздавались в его голове каждый раз, когда Уилер хотел опустить руки и сдаться. И ему бы очень-очень хотелось, чтобы его преподаватель сейчас был здесь, с ним. Чтобы вновь сказал ему эту речь, наполнив Майка такой необходимой сейчас решимостью. Решимостью очень громким матом объяснить учителю, что Уилер справился с задачей и нашел ту самую безвыходную ситуацию.
Майкл конечно не поставил бы на это миллион долларов, но ему казалось, что девять голодных демодогов, брызжущих слюной и окружающих его машину, вполне себе не решаемая проблема.
Майк прикрыл глаза. По его самым оптимистичным подсчетам, до того как стекло сломается от напора животных, оставалось не больше тридцати-сорока секунд. Собаки пока что только медленно забирались на машину. Какими инопланетными тварями они не были, а биология их поведения оставалась примитивной. Они реагировали на раздражители. Запах Майка до них еще не доходил, к машине их привлек только громкий звук. Уилер заглушил двигатель и сидел очень тихо. Но чертовы псины все еще двигались вперед, привлекаемые незнакомым "ароматом" машины. Майк решил, что сейчас самое подходящее время было бы составить завещание. Но так как оставлять ему нечего и некому, он решил подождать с формальностью и попытаться найти выход из сложившейся ситуации.
Когда Майк в первый раз столкнулся с неминуемой смертью, он был парализован страхом и не был в состоянии сделать ничего, чтобы спасти себя. Когда Майк был на грани жизни и смерти во второй раз, он все еще был абсолютно сражен паникой и более всего походил на загнанного кролика. Все, о чем он мог думать тогда - это то, что он готов пожертвовать чем угодно, чтобы выжить. Он боялся боли, он боялся смерти. И каждый раз от смерти его спасали инстинкты прекрасно развитой лимбической системы. То же самое с ним было в третий, четвертый, пятый, шестой и седьмой раз. Когда на восьмой раз он приготовился к тому, что его разум вновь отключится от страха, а тело возьмет ситуацию в свои руки, он вдруг понял, что единственная его эмоция от приближающегося демодога - это дикое и непреодолимое желание закурить. Не сбежать подальше, не спасти людей вокруг, не выбраться живым и даже не умереть достойно. Ему просто очень сильно хотелось закурить. В тот день он впервые четко осознавал, что это он сам разбивает череп паршивой псины каким-то большим камнем. Не было никаких пробелов в памяти, он видел и помнил, как его руки покрываются мерзкой слизью, смешанной с содержимым внутренностью адской собаки. Когда демодог перестал дергаться, Майк отполз за ближайший кактус и его рвало желудочной слизью минут 15.
После этого он скурил третью в своей жизни сигарету и больше никогда не впадал в панику.
Сейчас Майк матерился. Он забыл, что последнюю сигарету у него уже злостно отобрал представитель этой недружелюбной расы. Что ж это такое, сначала сигарета, теперь жизнь? Ну уж нет, многовато стресса на одного. Достав из кармана шоколадку (не Мальборо, но сойдет, чтобы успокоить нервы), Уилер принялся анализировать варианты. Вот его лист под названием «как не стать обедом для вредных зверюшек».
1. Самым логичным было бы дать задний ход и рвануть подальше от этого места. Очевидные проблемы: у кадиллака Уилера была относительно низкая посадка, а сзади машины уже вертелись два демодога. Машина скорее всего не смогла бы проехать по этому препятствию и Майк оказался бы в самодельной ловушке с голодными псинами.
2. Можно было бы поехать вперед за угол научного центра и понадеяться выбраться через поле. Возможные проблемы: вдоль выездного пути шла довольно глубокая рытвина, и если Майк случайно дернет машину влево хотя бы на сантиметр, то он отправится в карусель на автомобиле. А быть раздавленным всмятку в собственной машиной - не самая приятная смерть.
3. У него все еще было оружие и много патронов. Он мог бы отстреливать собачек по одной. Но если они начнут лезть с двух сторон… Ну, ему конец.
4. У его винтовки было еще одно применение. Если ему настолько не хотелось быть съеденным, всегда можно направить ствол в сторону своей же головы. Хотя с винтовкой это было бы сделать довольно неудобно. Но на самом деле, Майк никогда бы не опустился до этого. Для того, чтобы отнять жизнь, завоеванную таким трудом в стольких сражениях, нужно быть редкостным трусом. Майкл Уилер трусом не был.
5. Если бы Майк бегал достаточно быстро, то он мог бы сейчас разлить бензин по машине, завлечь собачек в автомобиль, а потом отбежать подальше и выстрелить в направление мотора. Проблемы: ну, собственно, реальность. В которой такие блокбастерские сцены, к великому сожалению Майка, не работают.
От составления списка Майка отвлек звук скрежета. На лобовом стекле практически разлеглась собака, царапая лапами стекло. Уилер взглянул на наручные часы. Прошло ровно 28 секунд. Судя по второй собаке, кидающейся на стекло с водительской стороны, на решение у Майка оставалось совсем ничего. Взглянув в зеркало заднего вида и убедившись, что путь назад закрыт, Майк определился с порядком действий и завел машину. Звук мотора разъярил животных, которые начали кидаться на автомобиль, создавая жуткие трещины на стеклах. Майк рванул с места очень резким движением. Машина сразу заглохла, дернувшись вперед буквально на несколько метров, но Майка это не тревожило. Этот маневр был призван дать ему время, убрав от его стекла собаку, которая почти пробилась внутрь. Теперь у него были секунды, чтобы поставить ружье в положение, при котором Майк зажимал рукоять коленями, а дуло было направлено на стекло. Теперь он мог не прицеливаясь стрелять в окно его двери, не отрываясь от вождения. Уилер завел машину и мягко тронулся вперед на первой передачи. Собаки нагнали его моментально, яростно набрасываясь на машину. Под одним из ударов стекло рядом с ним осыпалось осколками. Майк начал стрелять, не смотря на цель, и медленно ведя машину вперед. Выкроив одну секунду, он перевел машину сразу на третью передачу и моментально вернул руку на курок. Газ в пол и стрелка спидометра поползла вверх. Он понимал, что ему нужно очень быстро убраться с этой территории. Впереди уже был угол здания, за которым вскоре начиналась опасная рытвина. Спидометр показывал 40 километров в час и входить на такой скорости в поворот было бы самоубийством, но замедлиться Уилер не мог. На меньшей скорости кто-то еще из собак мог пробить другое стекло и Майку конец.
Майкл входил в поворот с закрытыми глазами, честно. Зад автомобиля занесло лишь чуть-чуть. Все, впереди оставалась ровная дорога, на которой главным было держать машину прямо. С этим Майк мог справиться. Уилер открыл глаза и увидел прямо перед собой худощавую фигуру с растрепанными темными волосами и абсолютно шокированным выражением лица. Майк даже успел подумать, что увидеть галлюцинацию Уилла перед тем, как он практически выбрался, довольно жестоко. У него не было времени затормозить и не сбить человека. Майкл резко вывернул руль влево. Когда машина взлетела в воздух вверх тормашками и непристегнутого Майка прибило к потолку, его единственной мыслью было то, что умереть из-за видения было довольно жалко. А потом был громкий треск, резкая боль и абсолютная темнота.