Ментол и мята

Запоздало Ри вспомнил, что с высотой был, мягко говоря, не в ладах. Лишь бросив мимолетный взгляд вниз, он почувствовал жуткое головокружение. В голову мгновенно полезли ненужные воспоминания из детства, когда он, десятилетний мальчик, проводивший каникулы в деревне у бабушки с дедушкой, обнаружил, что одна из десяти проживавших на их земле кошек окотилась прямо под крышей амбара. Узнал он это не самым приятным способом: обнаружил трупик еще слепого котенка, выпавшего из «гнезда» и разбившегося насмерть, у дверей амбара. Мать-кошка бегала вокруг него, тихо и жалостливо мяукая. Она еще не верила, что потеряла одного из своих детей, и на мальчика смотрела так, будто бы он единственное спасение. Вот только Ри был обычным ребенком. И мертвому животному помочь бы уже не смог. Чего нельзя было сказать о живых. Тогда мальчишка, не задумываясь, полез по верхней балке к кошачьему убежищу, настроенный спасти остальных котят. Удивительно, сколько у детей самоотверженности. Несмотря на то, что для них все кажется страшнее и куда больше и выше, они ни мгновения не думают о своей безопасности, весело прыгая по крышам гаражей, повисая вниз головой на турниках или… Или спасая котят. Ри помнил, как ему тогда стало страшно, когда уже на середине балки он посмотрел вниз и осознал, что, если упадет, едва ли будет отличаться от того слепого котенка. Но его это не остановило. Он добрался до «гнезда», обнаружил там единственного тихо пищащего котенка. Брайан засунул его под футболку, двинулся обратно и… Сорвался. Он помнил, как тогда в последний момент уцепился за старую балку руками. Как десятки заноз вонзились в нежные ладошки. Помнил и то противное ощущение, когда он понял, что маленький котенок под чертовой силой гравитации медленно сползает вниз из-под футболки. Помощи ждать было неоткуда. Оставалось два варианта: продолжать висеть и обречь единственного оставшегося котенка на смерть, либо расцепить руки и будь что будет. Брайан тогда сломал обе ноги. Но котенок выжил. Впрочем, сейчас, если молодой мужчина сорвался бы с балкона, сломанными ногами он бы уже не отделался. «Но это меня не остановит!» — уверенно подумал он, медленно продвигаясь в сторону бездыханного Мэта. Он, не хуже того мертвого котенка в амбаре, казался таким беззащитным и таким… беспомощным. Ри не мог оставить все так. Он знал, времени на поиск помощи у него может и не быть. А страхи… Эти чертовы детские страхи яйца выеденного не стоят. «Я уже не ребенок, — мысленно шептал он, делая шаг за шагом, — я, мать вашу, далеко не ребенок!» Эта была самая долгая минута в жизни Ри, которая, к счастью, завершилась удачей. Парень спрыгнул с перил к Мэтью и почти сразу уловил тихий стук с внутренней стороны балкона. Маленький жужжащий шарик монотонно стучался об стекло, пытаясь попасть наружу. Брайан уже видел такие штуковины. Они часто летали по больницам, анализируя состояние больных и, если замечали ухудшение, предоставляли первую помощь насколько это было возможно сделать маленькому шарику. Отель был снабжен подобными, и, видимо, маленький проход во входной двери предназначался именно для таких чрезвычайных случаев. Ри впустил его на балкон, шарик подлетел к Мэтью и электронным голосом проговорил «Остановка сердца, срочная дефибрилляция». Брайан тут же уложил Мэтью на спину, одним резким движением распахнул рубашку и позволил умному механизму лечь на грудь актера. *** Насколько велика разница между человеком, который изначально жил без страхов и человеком, который их лишился, переборол? Мэтью Дэстер, казалось бы, уже не помнил того нерешительного, робкого и безумно боязливого мальчишку, которым когда-то являлся. Он умер в тот день, когда навсегда исчез его единственный страх — кошмар наяву, которым он жил в течение тринадцати лет. От него нигде и никогда не было спасения. Даже когда юный Мэтью получил свою первую роль в ситкоме, впоследствии ставшим одним из самых популярных сериалов третьего столетия, он ни на мгновение не смог почувствовать себя более защищенным — не помогала даже шкура бойкого и темпераментного персонажа, которого он играл два года подряд. И тем, кто наводил на мальчика такой ужас, являлся его собственный отец. Все детство Дэстера из-за его родителя пропиталось тиранией, Мэтью очень рано испытал на себе руку настоящего садиста, что познакомил его за семь лет сознательной жизни со всеми оттенками своего гнева… Одновременно рычагом давления и единственной ниточкой, которая удерживала мальчишку от помутнения рассудка или бегства из дома, была его мать. Сумасшедшая женщина во всех смыслах этого слова, которая давным-давно замкнулась в себе, так и не сумев вынести разрыв шаблона — любимый человек и тот, в кого он впоследствии превратился. Мэтью ненавидел ее так сильно за слабость, как за нее же и любил. Поэтому стойко терпел физическую боль и психологическую давку. Боялся до неконтролируемой дрожи во всем теле, но терпел… Однако в отличие от своей же матери никогда не готов был смириться с этим навсегда. Мысль «от страха можно избавиться» Мэтью взращивал в своем сердце и оберегал, никого не допуская до нее. Терпеливые годы ожидания принесли свои плоды, и подвернувшийся случай Дэстер не упустил: землетрясение в девять-десять баллов подарило ему шанс на спасение. В тот день он помогал отцу в магазинчике, в котором тот работал. Когда здание начало рушиться, Питер, позабыв о сыне, бросился к выходу из подсобки, где на его ногу упал здоровенный кусок бетона. Мэтью мог бы привести помощь, но вместо этого стоял и смотрел, как отца постепенно заваливает. Он не боялся даже собственной смерти — ведь находиться вне укрытия было небезопасно. Но желание убедиться в завершении, собственными глазами увидеть, как испустит дух человек, которого он всеми фибрами души люто ненавидел, оказалось превыше… Мужчина умирать не спешил, как и здание не спешило обваливаться быстрее, будто бы намеренно заставляя Мэтью балансировать между здравым и не здравым смыслом. Вот только Дэстер не колебался, прекрасно зная, что за годы жизни лучший навык, которому он научился, было умение ждать… И когда череп мужчины размозжил огромный кусок крыши — Мэтью облегченно выдохнул. Сыграть испуганного мальчишку, потерявшего дар речи от шока на пару дней, не составило особо труда, как и найти причину, чтобы по окончании похорон отлучиться от облаченных в черное родственников и сбегать помочиться на свежую могилу. «Не позволяй себе жить припеваючи на том свете, урод», — с презренным шипением добавил тогда он. — Что ты сказал? Мэтью распахнул глаза так резко и так широко, что едва не заставил потерять сознание от испуга нависающего над ним Ри, что придвинулся ближе в желании расслышать неразборчивый лепет Дэстера. — Что ты здесь делаешь? — Вместо ожидаемого «спасибо» услышал Брайан. — Вообще-то жизнь тебе спасаю, но, видимо, зря — этот мир долго не будет грустить, если из него уйдет столь заносчивый и вредный человек, — на болтливости Ри сказался перенесенный стресс — не каждый день будешь рисковать так из-за малознакомого человека. — Долго ждать придется, но не волнуйся, даже после моей смерти ты от меня, в отличие от мира, никуда не денешься! Как только фильм выйдет и войдет в историю кинематографии — вечный прокат обеспечен, — обнадежил его Мэт, пытаясь встать с постели. С той самой круглой, неприлично большой и вызывающе красной. — А ну! Лежи на месте, — властные руки Брайана вцепились в плечи актера и не дали подняться. — Шар-медик не распечатал мне справку с твоим диагнозом, потому что я не родственник, но просто так на ровном месте у людей сердце не останавливается. Тем более в двадцать девять лет! — И что теперь прикажешь делать? — Соблюдать какое-то время постельный режим. — И кто бы мне это позволил? — усмехнулся Мэт. — Твой менеджер. Я попросил нас не беспокоить — ведь именно этого от нас хотели, когда селили бок о бок. Вот и будем узнавать друг друга, пока ты ешь с моих рук, — коварно улыбнулся Ри. — Я че, блять, паралитик? — возмутился Дэстер. — Нет, но было бы неплохо… — Ночной горшок за мной убирать? — оскалился больной, перебив самонаречённого медбрата. — Хорошо-хорошо, будешь есть сам, если так хочешь! — И на том спасибо, — проворчал Дэстер, усаживаясь на постели и мгновенно морщась от тупой боли в груди. — Даже не думай вставать! — аккуратно, но с силой вернул Ри мужчину в предыдущее положение. — Врач сказал, что тебе необходимо несколько дней отдыха, — припомнил он строгий вид голограммы и голос, которым она зачитывала те самые Настоятельные Рекомендации. — А куда я засунул бы его мнение, он тебе случаем не сказал? — проворчал Мэт, явно раздраженный тем фактом, что не может сопротивляться действиям Брайана, пришпилившего мужчину рукой к кровати. — Не успел. Улетел, ужаснувшись твоему занебесному высокомерию, — ухмыльнулся молодой актер. — Я не высокомерный, — тихо возразил Мэт, отводя глаза. — Нет? Да газеты пестрят эпичными историями о том, как ты выкобениваешься на съемочных площадках, — рассмеялся Ри, на самом деле не стремившийся задеть коллегу, а лишь нацеленный немного его приободрить, пусть и посредством вызова у него негативных эмоций в отношении себя. — А как бы на моем месте вел себя ты? — с неожиданной ноткой отчаянья в голосе тихо выговорил Мэт. — Будто сам не знаешь, как ведут себя режиссеры по отношению к актерам, которые не говорят им ни слова против. Как к рабам. Да что к рабам, как к мясу, которое надо употребить до того, как оно стухнет. К мясу, у которого маленький срок годности. Даже в туалет лишний раз не выбежишь, если в график данное приключение не вписано, — забормотал он, уставившись остекленевшим взглядом в стену перед собой. — Знаешь, я раньше смотрел на популярных актеров и был уверен, что никогда не стану такими, как они. Не в смысле успеха, а в смысле поведения. Пока не понял, что дело-то вовсе не в известности и не в том, что кому-то жмет корона. Капризы, скандалы, ультиматумы — всё это лишь защитная реакция, попытка оградить свое настоящее «Я», дабы не погрязнуть в ролях и не проснуться в один прекрасный день с осознанием того, что ты не представляешь, кто ты есть на самом деле. Жаль, я понял это слишком поздно. Когда начались мои… мои Проблемы, мне выписали лекарство. Пить его было необходимо по часам. Естественно, по строгому графику принимать таблетки не получалось, ведь я был хорошим мальчиком и беспрекословно слушал режиссеров. Я и сам не заметил, как моя проблема перетекла в катастрофу. Она, конечно, перетекла бы в нее в любом случае, но возможно не так скоро. Теперь же, как ты заметил, в свои двадцать девять лет я практически рухлядь. Рухлядь из-за режиссеров, которые, если узнают о том, что со мной происходит, не задумываясь спишут в утиль. Мясо испортилось — время брать новое, — выговорил мужчина с горечью, искоса поглядывая на Ри. — То бишь меня? — уточнил Брайан. — Именно. — Для тебя я тоже мясо? — А ты как думаешь? — на губах мужчины мелькнула грустная ухмылка. — Думаю… — парень внимательней вгляделся в глаза Мэта. — Думаю, мое первое впечатление о тебе было поспешным. — Взаимно, — вздохнул Дэстер, устало закрывая глаза. — Выходит все эти статьи про твои так называемые истерики — «фикция»? — Не совсем, — пожал актер плечами, не открывая глаз. — Истерики я устраиваю только так. А что поделать, надо же как-то скрывать невозможность продолжения съемок, когда боль становится настолько невыносимой, что ты еле стоишь на ногах. Чем объяснять что к чему и ставить под удар карьеру, проще послать нескольких помощников нахер и сделать вид, будто сниматься ты не хочешь не потому что устал, а из-за лимонада, который тебе подали безо льда. — Вот, значит, как… А не скажешь, что же, собственно, с тобой происходит? — Не скажу, — резко оборвал Мэт. — Что-то с сердцем? — Я же сказал, что не отвечу на этот вопрос. — Почему? — настаивал Ри. — Потому что это личное. — Так и прекрасно! Чем больше личного мы друг о друге узнаем, тем лучше сыграем пару! — бодро заявил Брайан. Он и сам до конца не понимал, почему данная информация так для него важна. Какое ему дело? Ну хреново его коллеге по работе, ему-то что с того? Но что-то внутри Ри было уверено, что знать ему об этом необходимо. — Кстати об игре, — Мэт не слишком искусно сменил тему разговора, а Брайан, поняв, что пока от мужчины ничего добиться не сможет, решил сделать вид, что повелся. — Ты читал сценарий? — Пробежал глазами. — Я тоже не вчитывался. Разве что в постельную сцену, — сипло рассмеялся Мэт. — Может порепетируем? — Постельную сцену? — слегка ошалев, уточнил Ри, почувствовал, как по спине пробежали мурашки. — Какой-нибудь кусок из сценария, дурила! *** Огромное неоновое табло, установленное на крыше высотки, отсчитывало отведенный срок жизни планеты Земля — «1 год 9 месяцев 11 часов 47 минут 34 секунды». Меньше пятнадцати лет назад ученые пришли к сенсационному открытию — Солнце окончательно и безвозвратно погаснет, а вместе с последней вспышкой через 8 минут 20 секунд без исключений погибнет все живое. И когда, казалось бы, мир людей едва пошатнула одна поразительная новость, другая через пару лет решила, так сказать, добить смертных окончательно. Стоило только вечному спутнику Земли Луне расколоться на несколько тысяч осколков и покинуть орбиту (конечно, на прощанье значительно потрепав планету метеоритным дождем), из самых темных недр наружу выбралась тайна, ранее надежно спрятанная и закрытая семью печатями… Большинство мифов и легенд, встречающихся по всему свету и практически лишенных иносказания, оказались реальностью, в которой все это время, словно слепые котята, жили люди. Русалки, гномы, вампиры, колдуны и прочая нечисть стали людям предсмертным подарком, готовившимся сплясать танго на костях человечества, если бы не одно «НО» — общая угроза гибели… Фрай — персонаж, по сценарию которого играл Мэтью, — чистокровный эльф, нарцисс до мозга костей, редчайший сердцеед и до зубного налета (при длительном общении) еще та невыносимая натура. После относительно спокойной жизни, прожив четырнадцать лет в предапокалиптическом хаосе, Фрай впервые за два с половиной века чуть не попался в когти и зубы врагу, ненависть к которому впиталась еще с молоком матери: вампир застал врасплох изнуренного дневной жарой эльфа. Засыпать в лесу в кроне дерева было действительно глупо. Но еще глупее в момент стычки эльфа и вампира в темном лесу было оказаться человеку. Слишком близко, чтобы уйти незамеченным, слишком далеко, чтобы нанести удар исподтишка, оставшись при этом в выигрыше. Том — персонаж Ри — не слишком расчетливый, но любящий опасные и рисковые игры парень, в прошлом отмороженный байкер и беспредельщик, прожигающий жизнь, в настоящем волк-одиночка, так и не научился законам нового мира и не собирался считать себя участником обновленной пищевой цепи. «Хочешь полакомиться сердцем эльфа, упырь ебанный? Только не у меня на пути!» — с большей бравадой, чем следовало, подумал Том, бросаясь на склонившегося над спящим ушастым вампира, одну за одной выпуская пули из кольта. Плечо. Мимо. Ухо насквозь. Убить не получилось. Том лишь подарил вовремя пришедшему в себя эльфу секундную заминку вампира. Серебряноволосый ловким ударом спустил того с дерева, предварительно срубив одним росчерком кинжала голову горе-кровососу. Тело рухнуло мешком на землю, а голова прикатилась прямо к ногам человека — Том грубо пнул ее подальше от себя. — Отличная работа, — присвистнул он, внимательно наблюдая за ловко спрыгнувшим с дерева длинноволосым эльфом. — У тебя вроде два глаза, а стреляешь так, словно нет ни одного или оба показывают с помехами, — брезгливо поморщился Фрай, отряхивая свой костюм, приобретенный далеко не в «черную пятницу». — И это я слышу вместо «благодарю за спасение моей драгоценной шкуры, подставляй карман — отсыплю неМНОГО наличных»? — недовольно скривился человек. — Спасение? — усмехнулся эльф. — Я разве звал на помощь? — Визг твоего внутреннего голоса было слышно за пару километров отсюда! — зло прошипел Том. Парень начинал приходить в ярость от каждого слова, произнесенного ушастым — такую наглость он видел впервые. Даже среди эльфов. — Но что, если бы ты подстрелил меня? Эльфы в отличие от вампиров не регенерируют настолько быстро! — Засунь себе свое «если» в задницу и туда же можешь отправить свою регенерацию, — так и не дождавшись благодарности, Том надавил на пятки, желая как можно быстрее убраться из леса. Эльф нагнал его в считанные шаги, не желая благодарить парня, он отчего-то и не спешил его оставлять, идя на поводу у острого приступа любопытства. — А чего ты забыл здесь? — Ты работаешь в лесном патруле? — встречно спросил Том. — Нет, с чего ты взял? — Пытаюсь найти хоть одну причину, по которой ты спрашиваешь у меня о таком. Не нарушил ли я чего часом? — исподлобья смотря на эльфа, огрызнулся человек. — Да ладно, остынь! Я, может, интересуюсь, чтобы в случае чего тебя защитить — утро еще нескоро наступит, а ты тут один шастаешь, — чувствуя небольшой укол совести, все же признался Фрай. — Я же… вроде как… теперь твой должник… получается. — А нихуевый поворот, однако, не находишь? Я ничего ТАКОГО ОСОБЕННОГО не делал, но ты мне должен. Чудеса… да и только! — Ри, хитро прищурившись, вместо того чтобы произнести следующую реплику, с довольной улыбкой на лице добавил: — Получается, ты теперь и в реальности мой должник? Мэт лишь поморщил нос. — Давай какой-нибудь другой кусок почитаем, — фыркнул он, не скрывая раздражения. В должниках ему ходить совсем не хотелось. — Тогда сам выбирай сцену, — пожал Ри плечами, вальяжно разваливаясь на кровати Дэстера прямо напротив актера. — Удобно? — уточнил мужчина таким тоном, будто бы желал Брайану чего угодно, только не удобства. — Более чем, — усмехнулся парень, деловито листая сценарий. — А что? Подушечку мне предложить хочешь? — Скорее сползти на пол. Вдруг я заразный? — Если ты заразный, то мне кранты. Ведь судя по сценарию, я рядом с тобой буду не только лежать, — заметил парень, вздохнув как-то особенно тяжело. Не то чтобы Ри был настолько консервативен и не принимал однополых отношений. Это было далеко не так. У него была даже парочка знакомых лесбиянок. Но сам он такое не практиковал до той самой «кастинговой» ночи у режиссера, когда ему пришлось целоваться с Мэтом. И в общем-то это также не должно было стать для парня проблемой. Он же профессионал, мало ли когда и с кем он целовался. Проблема заключалась в том, что ему понравилось. Слишком понравилось. И это пугало. — А как насчет этого куска? — предложил Мэт, явно желая побыстрее уйти от темы, а потому выбирал сцену наугад. — Считаешь меня глупым? — выдохнул Фрай с горечью в голосе. — Нет, не считаю… — проговорил Том сконфужено. — Просто… не знаю, как у вас у эльфов, а у нас… У людей это не принято. — Что не принято? — фыркнул Фрай. — Любить? — Любить человека своего пола. — А что в этом такого? — продолжал недоумевать эльф. — Это против природы! — Против какой такой природы? Той самой, что заставляет тебя влюбляться в человека своего пола? Та самая? — Это не природа. Это сбой. — Вот в чем — в чем, а в этом вы, люди, хороши. Придумываете богов, которых нет, болезни, которых никогда не существовало, и сбои, которые оными не являются. — Может и так, но ничего не могу с этим поделать. — Не можешь? — Нет. — Я признался тебе в любви, и единственное, что ты можешь сказать — это то, что ты Ничего Не Можешь С Этим Поделать?! — Прости. — Нет. — В смысле, нет? — ошалел Том. — Я… Я не готов перечеркнуть нашу дружбу! — А я не готов мириться с тем, что ты не дашь мне даже малюсенького шанса лишь потому, что я мужчина! — Хм… справедливо, — заметил Брайан без тени сарказма. — Честно говоря, никогда не думал об этом, но… Почему-то читаю сейчас это и у самого в голове не укладывается, — пробормотал он, пробегая взглядом по следующему абзацу и начиная нервно почесывать нос. — Да… есть в этом зерно истины. Ну, а чего ты ожидал. Сценарист и режиссер — гений своего дела, — согласился Мэт. — Читаем дальше? — осведомился он. — Ну… если хочешь, — Брайан занервничал сильнее, а Мэт, не понимая природы его поведения, как ни в чем не бывало продолжил. — Шанс? Но… я не могу взять и начать встречаться с тобой просто лишь… Я… Я не знаю, — растерянно пробормотал Том. — Чего не знаешь? — Не знаю, как проверить, стоит ли мне попробовать или нет. — О, это проще простого, — отмахнулся эльф, мгновенно теряя свой напряженный суровый вид. — Просто поцелуй меня. То, что для эльфа оказалось «просто», для человека было сравнимо с подвигом. И в первую очередь, над самим собой. Несколько недель, которые Том и Фрай прожили бок о бок, едва выпутываясь из одной передряги, тут же попадая в другую и так по кругу, нисколько не облегчали задачу. Эти дни пронеслись перед глазами смертного, словно мгновение, дни перетасовались в руках умелого шулера, путаясь один с другим, становясь едва отличимыми. Для Тома, но не для Фрая, привыкшего ценить каждый миг и проживать каждый как последний. Этим эльфы и отличались от людей: они не ставили свою жизнь превыше других, но могли извлекать из нее куда больше пользы и выгоды, нежели ограниченное во времени человечество, ограждающее себя от истинного удовольствия, вешающее запреты и ярлыки. — Не ограничивай свой разум — все намного проще, чем кажется на первый взгляд, — подтолкнул Тома Фрай, одним уверенным шагом сокращая расстояние между ними. Длинные серебристые волосы эльфа словно плыли по ветру, отливая в ночном свете ртутью, то и дело задевая стоящего напротив парня. В малахитовых глазах Фрая отражалось все вожделение, которым он был наполнен — под таким напором сокрушительно бы пал даже самый отчаянный скептик, что уж было говорить о Томе. Его броню разрушали прямо у него на глазах, а парень вместо страха испытывал лишь жгучий, прожигающий до самого сердца интерес. — Поцелуй? Разве сможет он открыть глаза на истинные чувства? — собравшись, спросил он. — Очередная отговорка? Тянешь время? — недоверчиво переспросил Фрай. — Не знаю, как у вас, эльфов, но у простых людей обмен содержимым изо рта ничего не значит. Простая фикция. Если сильно себя накрутить, сможешь завестись и от страшилы в клубе, потому что лучше варианта не подвернулось, а перспектива проводить ночь с левой рукой не так уж и привлекает. Кто даст гарантию, что наш с тобой поцелуй стоит принимать за чистую монету? — Я дам, — уверенно ответил эльф, готовый принести клятву на крови вслед своим словам. — Обоснуй… — Никакой физической разрядки я тебе не предлагаю. Пока. Только поцелуй. И поверь, если он вдохновит тебя, и вот здесь, — Фрай ткнул Тома пальцем в грудь, — заноет, заколет или зашевелится, то в следующий раз именно ты станешь тем, кто захочет все повторить… И если так, то чем тебе это не проверка настоящих чувств? — Чувства бывают разными, — мгновенно зацепился за фразу Том. — Я открыл свои, но не требую от тебя идентичных в ответ… лишь прошу проверить и предлагаю тебе самому попробовать их на вкус, распознать форму и сделать выводы. Даже, — эльф склонился над ухом человека, шепотом договаривая фразу, — можешь мне о них не рассказывать. «И как с таким спорить? Из этого ушастого вышел бы отличный адвокат или прокурор — оппоненту в любом случае не жить», — сокрушительно сдался под натиском Том, не закрывая глаз, подался вперед и липким поцелуем впечатался в губы эльфа. Слишком долгое ожидание, игры на нервах и соблазн наброситься на беззащитного человека сделали свое дело — Фрай, словно сорвался с цепи под слышимый только ему звон разорванных оков, одним движением вжал парня в массивную бетонную стену подворотни, где они и затеяли данную дискуссию. Идея отыграться на Томе за эмоциональную встряску и час лекций-нравоучений залетела в голову неожиданно. Наплевав на возможных свидетелей, протиснувшись между ног человека, не оставив и шанса на побег, эльф скользнул руками под одежду парня. Лишь одно касание горячей руки на холодной коже контрастом пробило под самые ребра, будто плетью. Том в удивлении приоткрыл рот, но вырвавшийся вздох возмущения или неожиданного удовольствия (Фрай так и не разобрал) был быстро проглочен эльфом. Языки сплелись в агонии. Губы распухли от прилившей крови. В ушах зашумело. А тело, будто наученное подобными тренировками, начало отзываться на каждую манипуляцию с ним — эйфория в чистом виде катетером в вену. Фрай отстранился лишь на секунду, чтобы заглянуть в глаза напротив и найти в них согласие (не хотелось позже выслушивать в свой адрес оскорбления), но то, что он увидел в них, оказалось сродни удару электрошоком. Том — это воплощение смертного греха и порока — прямо здесь и сейчас хотел его. Неприкрыто. Без стеснения и опаски. И каково же было удивление, когда в самый разгар репетиции Мэтью обнаружил верхом на себе Брайана. Со сбившимся дыханием. С шальным и таким же страстным взглядом. На своих губах он все еще ощущал влагу, с явным удовлетворением наблюдая за тянущейся прозрачной ниточкой слюны по подбородку Ри. — Отдаешься процессу без остатка? — язвительность в голосе вернула актера с небес на землю, и тот тут же слез с ног Дэстера на постель. — Привычка, — ловко выкрутился Ри, так и не зная, что на него нашло и как вообще так получилось. «Неужели крыша отъехала?» — Листай дальше, прогоним еще сцену, — вместо того, чтобы свернуть импровизированный театр и выгнать Брайана к себе, предложил Мэтью. Заканчивать на столь неловкой ноте не хотелось. Актер согласно кивнул и открыл сценарий на середине, предварительно озвучив номер нужной страницы. — ТЕБЯ УКУСИЛ ВАМПИР? ПРОКЛЯТЬЕ, ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧАЛ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ? — в праведном гневе метался от стены к стене Фрай. Никакой грядущий Апокалипсис, никакие успехи на любовном фронте не могли остановить его перед самой ужасной вещью из всех, что могла когда-либо случиться: его любимый человек медленно, но верно превращался в нечто, испытывать ненависть к которому являлось едва ли не девизом по жизни. — Не хотел тебя волновать, — пожал Том плечами с нарочитым равнодушием. — Волновать? Волновать?! — взбесился эльф больше прежнего. — И как долго ты собирался скрывать от меня это?! — воскликнул он, хватая Тома за ворот туники и с силой дергая ее на себя, тем самым приоткрывая два бурых пятна. Следы от укуса уже почти зажили, но это не значит, что со временем они бы исчезли. След от клыков вампира оставался меткой, которая, словно клеймо, обозначалась на жертве до конца его жизни. А представители вампиров жили долго. Некоторые целую вечность. Фрай, на мгновение забывшись, посмотрел на отметины с отвращением, а затем резко вспомнил, на чьей они шее и сник. — Почему же… — прошептал он, внезапно отпуская ворот Тома и крепко обнимая его. — Почему же я тебя не уберег? — Господи, что за сопли, — поморщился Мэт с легким разочарованием. — Сценарии Рэна всегда отличались особой проникновенностью, но это… — вдохнул он. — Это уже немного чересчур, тебе не кажется? — Так может в этом все дело? — предположил Брайан. — В нашем черством мире нежность и сентиментальность ныне не в чести. Ровно, как и однополые отношения. Возможно он играет на контрастах. Сам посмотри, сейчас идет романтическая дурь в стиле подросткового фэнтези, а в следующее мгновение… Точнее на следующей странице, — Ри зашуршал бумагой. — А здесь уже… — он вчитался в текст и слегка поперхнулся. — Здесь уже жесткий секс. — Насколько жесткий? — встрепенулся Мэт, запоздало соображая, как это выглядит со стороны. — Весьма… Ты тут и стонешь, и шипишь, и спину мне царапаешь… Ты когда-нибудь кому-нибудь царапал спину? — Нет. Мне царапали. Пару раз. Не очень приятно, затем еще дня три саднит. — Тогда, я надеюсь, ты будешь меня жалеть, — усмехнулся Ри, продолжая вчитываться в текст. — Но я не думаю, что разодранная спина — показатель жесткости, — тем временем не успокаивался Мэт. — Погоди. Не могу объяснить, так что лучше показать, — беспечно отмахнулся Ри, полностью поглощенный сценарием. — Сцену, — и заметив, как вытянулось бледное лицо актера, тут же добавил. — Не паникуй раньше времени. Задница твоя останется неприкосновенна. «Пока», — мысленно добавил Брайан и тут же испуганно отогнал эту мысль подальше. Полностью погруженные в процесс, актеры не замечали, как летит время. Самоотдача и желание перед съемками поймать нужную волну и с легкостью влиться в процесс перебивали усталость, голод (чашка кофе служила лучшим топливом) и внутреннее неудовлетворение от мимо проходящего отдыха. «Силы можно будет восстановить и позже, к тому же никакой беготни не намечается», — успокоил себя Мэтью, продолжая занимать на кровати полусидячее положение, с интересом наблюдая за вдохновленным Ри. «А ты смог сбить меня с толку», — в очередной раз подметил он, мысленно упрекая себя за поспешность сделанных ранее выводов. «Предрассудки — бич всего человечества». — Скажи, в скольких постельных сценах тебе уже доводилось играть? — задал вопрос Брайан, мгновенно заставив Дэстера задуматься. — Их было не так много… Около десятка, быть может чуть больше… «ДЕСЯТОК?» — поймал мысленный столбняк Ри, которому доводилось сняться всего в одной сцене, носившей сексуальный характер (не считая съемок в порно в подростковом возрасте, тут дело в другом). И этот Подвиг ему до сих пор вспоминается тяжело. Некое подобие экранного лишения девственности — даже кончить не дали. Что уже там говорить о нарушении интимной обстановки несколькими камерами и лишними парами-тройками глаз. Ощущение не из приятных, словно спалился перед предками за мастурбацией. — Богатый опыт, — присвистнул Брайан. — Больше предпочитаю набивать скилл наедине за закрытыми дверьми, — пожал плечами Мэтью, не вовремя подмечая, что как раз в такой обстановке они и сидели в данный момент. Сглотнув вязкую слюну, стараясь контролировать выражение лица в столь неловкий момент, смочив горло глотком кофе, он наконец спросил: — И к чему был твой вопрос? Как это поможет в нашем случае? — Чистое любопытство. Хотел узнать, насколько ты раскован. — Узнал? — Вполне, — Ри опустил глаза в сценарий и пробежался по строчкам. — У-у-у… пошлятина вперемешку с романтикой. Это как мороженое с перцем, — одним уголком губ улыбнулся он, вновь поднимая взгляд на Дэстера. — И все же, на чем я остановился? Демонстрация и импровизация, — собрался актер и мгновенно вошел в образ. «Я тебя хочу!» — словно зачитывая мантру, внушал он себе. Приблизившись к Мэтью, стараясь не разрывать зрительного контакта, он осторожно прошелся ладонью по его щеке, нарочно задев большим пальцем нижнюю губу, слегка оттянув ее. Скользнув ниже по подбородку, царапая кожу о двухдневную щетину, Ри сомкнул пальцы в кольце на горле Мэтью. Не церемонясь с партнером, сжимая длинную шею сильнее, чем требовалось, он склонился над его лицом в сантиметре от губ и на выдохе повторил уже вслух: — Я тебя хочу! С преобладающим мужественным эротизмом в голосе, Ри, сам того не зная, поставил их котел, наполненный похотью, на медленный огонь, запустив внутренний таймер в каждом из них — бомба замедленного действия была заложена в эту самую позднюю ночь. Не касаясь его губ своими, командным голосом с нотками вожделения Брайан отдал почти приказ: — Дотронься до меня, — он приподнял поло свободной рукой, оголяя живот с проглядывающими натренированными мышцами. Горячие пальцы коснулись тела, съезжая по кубикам пресса, всей ладонью, не задерживаясь долго на боку Ри, нырнули за спину — оба на мгновение перестали дышать. Мэтью пытался сконцентрироваться на собственных ощущениях и разобрать, что же все-таки «удавка» на шее приносила больше: дискомфорт или мазохистское удовольствие, и почему телесный контакт с мужчиной оказался столь приятным. «Хорошо приложился головой, когда падал», — оправдывал себя Дэстер, продолжая рукой блуждать по телу партнера. «Словно раскаленным углем по телу водит, — размышлял Брайан, тут же мысленно добавляя: — не останавливайся!» Хватка на горле ослабла, а губы сами сократили расстояние до чужих. Их поцелуй стал тем самым контрастом, в котором нежность аккомпанирует похоти. Возможно, оба актера предавались бы забвению чуть дольше, если бы ладонь Мэтью не наткнулась на старые рубцы на пояснице Ри. — Откуда они? — отстранившись, задал вопрос Дэстер, смотря требующим незамедлительного ответа взглядом. — Бурное детство, — усмехнулся Брайан с таким видом, будто шрамы получил вследствие жаркой ночи, в которой участвовало минимум пять красоток, а вовсе не из-за того, что пьяный отец как-то раз, найдя дома свой старый охотничий нож, решил показать домочадцам, как его учили резать кабана. Показывал он на Брайане. — Насколько бурное? — Мэт только казался смазливым актеришкой, который ничего не смыслит в людях, потому что сконцентрирован лишь на собственном великолепии. Он видел под всей этой напускной бравадой истинного Брайана. Возможно не в полной мере, так как общались они не так долго, но кое-что заметил он еще в первый день знакомства: жесткий взгляд Брайана, его привычку никогда не открывать спину и полностью оценивать обстановку где бы он ни появился, будто бы парень машинально искал пути отхода на случай, если произойдет что-то нехорошее. — Не думаю, что сейчас лучшее время для разговора об этом, — Ри действительно не хотел обсуждать детство. Не сейчас. — Мы же репетируем, — добавил он, запуская руки под футболку Мэта и чувствуя кончиками пальцев грубую, упругую кожу, под которой перекатывались мышцы. Странное ощущение. — Одно другому не мешает, — попробовал Дэстер продолжить разговор, но Брайан, не обратив на его слова внимания, наклонился к шее Мэта и припал к ней губами. Проведя языком по вздувшейся вене, он почувствовал солоноватый привкус пота. И к его собственному удивлению, это его нехило завело. В постели Брайан придерживался одного сценария: прелюдии в виде поцелуев шеи и за ухом, плавный уход в легкий петтинг, а затем и основная часть. Он проделывал это не один десяток раз со своими «клиентками». И не было ни одной, кто бы не остался им доволен. Но сейчас в эту самую минуту «сценарий» затрещал по швам, потому что Мэт одним резким движением внезапно повалил Брайана на кровать, усевшись ему на живот. Для человека, который не ранее, чем час назад, немного умер, Дэстер оказался поразительно проворен и силен. — Хорошо, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — пообещал он, имея ввиду разговор, что теперь будто Дамоклов меч повис над парнями. — По-плохому, это как же? — рассмеялся Брайан, искренне не понимая, что же такого Дэстер может ему сделать. Ответом стал жесткий требовательный поцелуй, которым Мэт наградил актера, вцепившись в его волосы пальцами. Его язык проник глубоко в рот Брайана, а пальцы удерживали голову с такой силой, что даже при большом желании Ри не смог бы поменять своего положения. Кроме того, актер практически лег на Ри сверху, придавив его своим весьма не женским весом, и почти выбил остатки воздуха из его легких. Брайан попытался приподнять коллегу, чтобы сделать хотя бы один нормальный вдох, но у него ничего не вышло. Позиция Мэта была куда выгоднее. И это… Это тоже заводило. Заводило, что не он, а его прижимают к кровати. Что не он, а его целуют. Не он контролировал ситуацию. Единственное, что оставалось Ри, это лежать, смиренно ожидая, чего Мэт захочет в следующую минуту. Дэстер же, и не думая прерывать поцелуя, внезапно приподнялся над Брайаном и, попытавшись поменять свое положение, уперся коленом в его пах. — У тебя… У тебя встал? — разорвав-таки поцелуй и нависнув над опьяневшим от ощущений Ри, с явным, почти комичным недоумением уставился Мэт на парня. — Ты наблюдателен, — Брайан сделал вид, будто его это вообще не колышет, хотя внутри в одно мгновение пережил целую тучу эмоций, начиная от детского стыда и заканчивая почти откровенным желанием выкрикнуть Мэту продолжать. — Слушай… у меня тоже, — с еще более смешной интонацией почти восхитился Дэстер, переведя взгляд на собственную ширинку. — Вот это нихера себе приплыли! — воскликнул он. — Ты это видишь?! — А можно только смотреть? — не поскупился на откровенную провокацию Ри.