Ментол и мята

В конце концов пришлось прибегать к кардинальным мерам. Графики работы Брайана и Мэтью, в попытке освободить время для репетиций и съемки нового фильма, перегрузили настолько, что следующие два месяца актеры света белого не видели, катаясь от одной съемочной студии к другой, стараясь высыпаться за время переезда, есть во время малюсеньких перерывов для перезарядки камер, а ссать иногда приходилось и вовсе в баночки, которые таскали с собой менеджеры, ибо до туалета ходить якобы времени не оставалось. Под конец второго месяца оба парня уже еле дышали, единственное, что обоих успокаивало, — недельный отдых, который им сулили перед началом съемок в новом фильме. Они ждали этого чуть ли не сильнее, чем дети ожидают наступления нового года. Но за день до обещаемых каникул обоих звезд слегка разочаровали: — Чего? — нахмурился Ри, нервно перебирая в руках янтарные четки, что стали его единственным наследством после смерти матери. — То есть как это вы поселите меня в один отель с Дэстером?! Нахера? — Роли непростые, — замямлил менеджер Брайана, горе-горе Труман, как называли его в киноиндустрии. Ри был единственным его клиентом, который приносил прибыль. Остальные проекты назвать успешными язык бы не повернулся. — А причем здесь роли? — Вам необходимо сработаться. А для этого было бы неплохо познакомиться друг с другом чуть поближе, — продолжил объяснять мужчина. — Роль ролью, но в друзья ему я набиваться не буду! — нахмурился Брайан. — Да, при встрече он показался не таким уж и хреновым человеком. Но он актер. А судя по тысячам статей, — Ри в сердцах сгреб с письменного стола целую стопку журналов и начал трясти ими как уликами, — он еще та скотина! Только почитай! «При съемке очередного дубля актер внезапно развернулся и ушел в трейлер, заявив, что устал!» Только подумай, Труман! Я хоть раз такое делал, а?! Я ведь тоже устаю. Да я ног не чувствую! Голос садится. Организм не выдерживает. Но я работаю. А он что?! Он капризная, мать его, принцесса! *** «Капризная-мать-его-принцесса» уже час сидел в туалете в обнимку с унитазом, расставаясь с остатками наспех съеденного ужина. В последнее время ему становилось все хуже. Дошло до того, что на съемке одной сцены он понял, что вот-вот потеряет сознание. Разыграть капризную звезду оказалось легче простого. Дэстер играл эту роль так часто, что иногда начинал верить в то, что он таков и есть. Вот только лишь зайдя в трейлер, мужчина потерял сознание, а пришел в себя через пару часов в луже собственной крови, натекшей из глаз и ушей. Стоило бы обратиться к врачу. Стоило бы проверить сердце, которое теперь не переставало ныть. Вот только… Съёмки были важнее. «Я же, мать твою, профессионал!» — каждый раз напоминал себе Мэт. «Профессионал, это да. Но какого хера?!» — думал он теперь, взирая на менеджера, что только что обрадовал его новостью о необходимом практически сожительстве с ненавистным Ри. *** Рэн сидел в своем кабинете, с пола до потолка заваленном листочками с обрывками фраз. Человек-Стикер, как за глаза называли сценариста в узких кругах те, кто непременно сталкивался с творческим процессом воочию, уже битый час судорожно искал нужный ему красный квадратик, но Нужный никак не желал попадаться на глаза. Все потому, что алых листочков насчитывалось в этой комнате под сотню. Каждый цвет у Лихвана определял содержание залетевшей в голову мысли, которая, как правило, покидала ее сразу после записи. И красный — цвет страсти и безудержной сексуальности — пригождался ему каждый раз, когда на языке крутилась безумно возбуждающая фраза или перед глазами мерещилась до судорог в животе будоражащая сцена. «Где же и как он его нагнул?» — не надеясь на собственную память, прочитывал запись за записью сценарист, отвлекаясь на вибрацию входящего вызова. Коснувшись сенсорный панели на ухе, он мгновенно ответил на звонок. — Вот это ты придумал, — этот коварный с нотками гнусноватой иронии смех Рэн узнал бы из тысячи — звонившим оказался режиссер его новой работы и по совместительству старый приятель Томас Каролли. — Придумал-придумал, только поясни, мой милый друг, ты о чем? — не прекращая поиски, поинтересовался он. — Трюк, конечно, стар, как коленный протез моей прабабки, но заселить их в один отель еще и в номера по соседству, на что ты рассчитывал? — На горячий и безудержный… — Секс? — Разговор по душам, а заодно репетицию предстоящей постельной сцены! — с куда большей уверенностью ответил Лихван. — Два здоровых мужика в здравом рассудке не пойдут на такое, с чего ты решил, что твой план сработает? Даже если бы это был номер на двоих с единственной кроватью-зачеркнуть-траходромом, с куда большей вероятностью они бы придались на нем безудержному сну. — Нашел, — оглушающе воскликнул в ухо собеседнику Рэн, — он нагнул его на балконе, полностью прозрачном балконе! Ночью, при тусклом свете звезд и куда более ярком — ночного города. — Ты что, блять, там камеры видеонаблюдения поставил? — голосом, лишенным удивления, спросил для проформы Томас. Своего друга он знал как свои пять пальцев и родинку на левой ягодице — вряд ли те могли его поразить. — Какие камеры? Ты о чем? Хотя, забей! Ты вот лучше послушай, я хочу изменить постельную сцену. Полностью! *** Мэтью застыл в изумлении, едва переступил порог своего номера, стоящая в центре ярко красная круглая кровать без ножек лишила его всех чувств. — Не намек ни разу! — покачал головой он, бросая сумку с вещами в угол. «Интересно, а у него такая же?» — проскользнула у Дэстера странная мысль, которую он тут же поспешил проверить, вернувшись к двери. «Так, и что я ему скажу? Хопхэйлалалей, я тут мимо пробегал и хотел поинтересоваться, а у тебя в номере тоже траходром или все-таки нормальная кровать? Тоже трахадром? Как интересно! А чаю выпить не хочешь? Вместе? Узнаем друг друга получше! Узнаем друг друга получше, ага, как же… — одернул себя актер. — Не забывай, кто он. Твой конкурент. Человек, который хочет занять твое место! Ты должен его ненавидеть! Презирать! И далее по списку. И ни намека на интерес. Слышишь, Мэтью?! Он тебе неинтересен! Просто ты слишком одинок…» — закончив на этом грустные размышления, парень уставился в закрытую дверь, думая, что делать дальше. Впервые за долгое время ему не надо было никуда бежать/ехать/ползти, менеджер не мозолил глаза, вопя о нехватке времени, веки не слипались от постоянного недосыпа, а в желудке не разворачивался маленький ад из-за того, что парень вновь забыл поесть. Он уже и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так расслабленно. И зачем в такой хороший день забивать себе голову каким-то там Ри, которого после тех злосчастных поцелуев он, кстати, ни разу не видел. Не то чтобы он не стремился пусть и к нечаянной, но встрече с Брайаном, но… Но куда больше он предпочел бы вернуться в свой номер. Расслабиться, покурить… И выпить впервые за тысячу лет любимую водку со льдом… Быть может, стоило заняться этим как можно скорее. *** Ри не мог успокоиться. Он будто лев в клетке ходил из угла в угол комнаты, то и дело бросая взгляд на чертову опочивальню, от которой так и разило сексом. Да, ему сулили отдых. Но чутье парню подсказывало, что режиссер и не думал давать актерам передышку. «Он хочет, чтобы мы… Чтоб мы блять… Чтоб я Дэстера… Я знаю, что истинное искусство требует жертв, но не уверен, что готов к этому!» — сокрушенно подумал парень, начиная нервно почесывать сгибы локтей — дурацкая привычка, от которой Ри не мог избавиться с самого детства. В особенно нервные периоды он расчесывал руки до крови, а затем начинал ковырять едва затянувшиеся ранки, окончательно перевоплощая свои конечности в руки многолетнего наркомана. Надо же было так попасть. Да, Ри неплохо показал себя перед сценаристом, излучая самоуверенность и самоотверженность. Но лишь вернувшись на съемки старого доброго сериальчика — одного из проектов, в которых участвовал Ри на данный момент, — как уверенность в себе испарилась. Ему следовало изобразить страстного и неутомимого любовника с мужчиной в тот момент, когда и с женщинами-то быть таковым не выходило. «А что, если я опозорюсь?!» — не оставляли Ри сомнения. «Нужны репетиции. Много репетиций. Очень и очень много!» — был убежден он. Вот только что об этом думает Мэтью? И будто в ответ на терзающие Брайана мысли, за его дверью послышались приближающиеся шаги. Ри не мог объяснить откуда, но он точно знал, что принадлежат они Дэстеру. — Прости, что побеспокоил так поздно, — вместо формального приветствия, извинился Мэтью. — Я могу войти? Ри отступил на шаг назад, пропуская не такого уж и нежданного гостя. «В конце концов, нас поселили сюда не ради одиночного наслаждения сервисом отеля — отрабатывать апартаменты придётся совместными усилиями». — Только заехал? — поинтересовался Брайан, подмечая безупречный вид Мэтью: ни единой «морщинки» на идеально выглаженном костюме; изысканный парфюм, не перебивающий запах чистого тела; обновлённый блеск в ранее уставших глазах — все это натолкнуло актёра на логичную мысль: «Похоже, я был не единственным, кто в приоритет поставленным задачам выбрал сон, а не заселение в отель и прочие дела». — Подвернулось срочное дело по пути, поэтому только заехал, — без тени фальши с располагающей к себе улыбкой на губах ответил Дэстер. «Срочное? Топить лицо в подушку, переворачиваясь с левой щеки на правую каждые двадцать минут в течении восьми часов? Дико срочное, ответственное и, самое главное, по силам только счастливому обладателю этого самого лица. Знаем, выполняли», — съязвил Ри, улыбаясь во все тридцать два отбелённых зуба. — Не хочешь выпить? — предложил он, чувствуя потребность замаскировать своё излишнее веселье. Не хватало ещё, чтобы Мэтью подумал, что над ним стебутся. — Правда, я ещё в бар не заглядывал и ассортимент не проверял. — Неплохая идея, вот вместе и проверим. Немного расслабиться не помешает, — по-хозяйски проследовав к далеко не мини-бару, Дэстер отыскал на его полках бутылку с нужной этикеткой и содержимым. — Пьёшь водку? — скорее для «галочки» нежели из-за правил этикета поинтересовался он, доставая два бокала, больше подходящих для виски или рома. На счастье самого Мэтью, Брайан утвердительно кивнул. Не то чтобы он сильно расстроился, получи противоположный ответ, но Дэстер относился к тому типу людей, которые предпочитали распивать один напиток на компанию. «Из-за этого появляется ощущение близости», — предполагал он, считая, что некое ее подобие не помешает для абсолютно незнакомых людей. Ещё и с односторонней (по крайней мере, очевидной и характерной для Мэтью) антипатией. Кубики льда упали на дно. На три пальца прозрачная жидкость наполнила бокалы. — За продуктивный и восстанавливающий отдых? — предложил тост Дестэр. — И за возвращение гармонии в мир, повергнутый в хаос! — поддержал Ри, подкрепляя свои слова звоном хрусталя. — На удивление необычный вкус, — сделав добрый глоток и не поморщившись, подметил Брайан. — Ментол и мята — заходит плавно и беспалевно, но в голову бьет без осечки. — Стоит взять на заметку! Оба какое-то время молча наслаждались созданной на скорую руку атмосферой, практически не заплывая за буйки собственных мыслей и не выпадая из реальности. Наслаждение становилось единым. Одним на двоих. — Честно говоря, причина, по которой я решил тебя навестить, — нарушил молчание Мэт, кивнув в сторону внушающей красной кровати. Ри, не улавливая суть мысли, немного напрягся: «Я, конечно, понимаю — профессионал и ас в своём деле. Самоотдача на первом плане. Но вот так сразу?» — Хотел удостовериться, что не мне одному придётся спать на воплощении чьих-то порочных фантазий, — удовлетворенно усмехнулся он. «Я идиот». — Неоновую подсветку уже заценил? — Что? — прыснул от смеха Мэтью. — Так далеко я ещё не заходил. — Мое любопытство оказалось выше, — Ри осушил бокал до дна и вернул на стойку, чтобы попросить Дэстера повторить, но входящий вызов заставил прерваться. Стоило Брайану ответить на звонок, выражение на его лице тут же сменилось на сосредоточенное и серьёзное. Мэтью, хоть и стоял близко, слов звонившего разобрать не успел, а короткие ответы Ри ни о чем не рассказали. — …Понял. Скоро буду, — сбросив вызов, парень обратился к гостю. — Прости, мне нужно отъехать, продолжим в другой раз? — Что-то серьезное? — как бы невзначай уточнил Мэт. — Ничего, что нельзя пережить, — неоднозначно пожал плечами Брайан, выходя из комнаты и жестом предлагая последовать Дэстеру его примеру. — А, да, я и сам спешу, — засуетился Мэтью, мысленно тут же пожалев о своих словах. Куда он спешит, если еще минуту назад собирался пить с Брайаном?! Что за детские отмазки?! Позорище! Под гнетом собственных размышлений актер окончательно расстроился и, даже не попрощавшись, быстрым шагом направился в сторону бара. Брайан проводил его с еле заметным сожалением. Куда больше ему хотелось провести время с Мэтью, а не там, куда ехать было необходимо. Впрочем… Его ведь никто не спрашивал, чего хотел он сам. *** За последние несколько столетий мир претерпел много изменений. От века, когда позволено было если не все, то очень многое, мало что осталось. Запреты начались с небольших и на первый взгляд даже полезных преобразований: ограничения в продаже алкоголя, запрет на курение в общественных местах. Люди ликовали, полагая, что все это им во благо, даже не подозревая, что, если кто-то, в чьих руках сконцентрирована власть, ступил на дорогу запретов, его уже не остановить. Все и глазом моргнуть не успели, как сперва ввели комендантский час, затем ограничили свободу слова, а закончилось все… Закончилось все перевоспитательными лагерями. Поначалу это звучало достаточно… безобидно. Пока там лечили наркозависимых и страдающих алкоголизмом. Затем туда начали помещать людей с неконтролируемой агрессией. Следующими по списку неугодных обществу стали не разделявшие и в открытую критиковавшие политические взгляды большинства. После — выходцы из низших слоев населения. А закончилось все ожидаемо людьми с нетрадиционной ориентацией. К тому времени перевоспитательные лагеря никого уже не перевоспитывали. Перед ними стояла другая задача: уничтожение. Много позже открылась страшная истина: дело было вовсе не в том, что кто-то и кому-то хочет помогать. Просто политикам был необходим повод законного уменьшения численности населения. И вышло у них это даже лучше, чем им бы хотелось. Чем больше запретов вводили, тем больше появлялось недовольных. Ни пытки, ни огонь не могли подавить чувства протеста, растущего в душах людей. Возможно, политики рассчитывали, что как в голливудском кино люди, напуганные и отчаявшиеся, будут ходить по струнке и бояться сказать и слова. Они не учли того, что времена меняются, меняется и мировоззрение. Люди больше не боялись боли. Не боялись и смерти. Единственное, что было им дорого — это свобода и образ мысли, не навязанный окружением, а бывший их собственным. Итогом стала революция настолько масштабная, что после нее и все тех же злополучных лагерей, население планеты уменьшилось на две трети. Не то чтобы мир по ее завершении стал лучше. Это далеко не так. Но теперь не люди боялись государства, а государство боялось людей. Как следствие, от режима и полного контроля общество резко перешло к полному беззаконию. И Брайан стал одной из его жертв. Многие восхищались его талантом, его удачей, его целеустремленностью, уверенные, что актеру все дается легко и непринужденно. И только его менеджер знал, через что парню пришлось пройти. И что приходилось проходить и по сей день. — Новая роль? — Статный мужчина лет сорока с аппетитом покуривал сигарету, искоса поглядывая на актера. — Надеюсь, это принесет мне больше денег, чем твой последний проект? Стив, так звали мужчину, предпочитал называть себя Спонсором Брайана. На деле же… Он был тем самым хрупким мостиком между миром, в котором жил Брайан и миром, в котором жила Элита. И эта элита не имела ничего общего и даже в сравнение не шла с той, где люди, становясь заложниками ярлыков, словно ценники в магазине, вешали на себя с каждым разом все больше и значительнее: дома, виллы, яхты, автомобили и прочие предметы из категории «посмотри-на-меня-а-теперь-на-себя-чувствуешь-разницу-можешь-стреляться». Такой серпантиновый сброд ничего кроме жгучей, выжигающей изнутри, как кислота, зависти вызывать был попросту не способен. К тому же, чаще всего мир понторезов разбавляли и те, кому подобная роскошь доставалась в кредит на тысячу и одно поколение вперёд. Элита, к которой мог причислить себя лишь один хреналлионный процент населения, держала в своих руках бразды правления. Эти, без преувеличения, властные и состоятельные люди (даже и близко не находившиеся в политике) играли по-крупному: недвижимость скупалась кварталами; вместо одной яхты им принадлежал целый клуб; для них не существовало закрытых дверей и мест, куда был ограничен доступ — все сводилось к одному — желанию: либо оно было, либо нет. Такие люди не принимали отказов и не давали второго шанса. В отличие от фильмов, навеки ставших классикой, вроде «Красотка» или «Золушка», таким в мире Элиты не было места. И никакие неприступность, знание своей цены (а иногда и вовсе бесценность) или блядская гордость вперемешку с играми в недотрогу не могли их удивить. Они хотели сразу и сейчас. Без ожиданий и ощущения снисхождения. Они получали мгновенно и на месте. И за прошедший год Брайан числился в рядах тех, кого получали без аперитива. — Тебе понравится, обещаю, на этот раз никаких грязных приставаний и из ряда вон выходящих предложений в сексе. Они, конечно, будут, но только, если ты сам настоишь, — Стив, шустро орудуя пальцами по сенсорной панели, развернул на экране снимок молодой девушки. — Ее зовут Силь, на совершеннолетие отец решил подарить ей исполнение заветного желания. — Дай угадаю… меня? — устало закатил глаза Ри. — Твой член в ее девственном влагалище, — грубо, но зато честно ответил Спонсор. Ведь так оно и было: одна ночь наедине с кумиром, а после брак по расчёту. — Но я не уточнил одну маленькую деталь, — понизив тон, добавил Стивен, будто боясь, что Брайан сможет отказать. Хотя, куда уж там, ведь карьера стояла превыше всего, поэтому перспектива проснуться однажды в безвестии пугала больше смерти. — Не тяни. — Ее будущий муж и по совместительству бизнес-партнер стреляет холостыми патронами, поэтому ты должен кончить в неё. И сдать свою сперму, если одного раза будет недостаточно. Сказать, что Ри пребывал в душевном смятении, — ничего не сказать. Он был готов по пути в дом Силь оторвать себе член и кинуть стае голодных бродячих псов. Но рычагов давления было слишком много, чтобы воплощать подобное в жизнь. Брайан, прожив на этом свете полных двадцать пять лет и протянув их в большей степени хреново, уже давно перестал удивляться крутым и резким поворотам судьбы. В одном он был уверен на все сто процентов: «Судьба» не зря начинается на ту же букву, что и «Сука», и «Стерва». Только Брайану начинало казаться, что жизнь наконец налаживается, как беспринципная сучка подбрасывала ему новую череду бесконечных испытаний, проверяя парня на прочность. За время своего существования Брайан с легкой руки несправедливой чертовки примерил десяток крайне неприятных ролей. До того, как стал актером, он был и карманником, и шулером, в подростковом возрасте даже как-то снялся в порно. Очень нужны были деньги, а работы не было от слова совсем. Но даже порно-звезда звучало не так хреново, как Шлюха. Очень дорогая и невероятно статусная… но Шлюха. Конечно, просьба подобного характера исходила от спонсора далеко не в первый раз. Брайан, даже не думая гордиться этим, мог без запинки назвать с полдюжины громких имен, в которых фигурировали либо богатые капризные дочки влиятельных людей с ошеломляющим состоянием, либо не менее богатые молодые вдовы, только-только закопавшие свежеумершего мужа. И чем больше соблазнительных красоток хотели Брайана, тем меньше он хотел их. Не в физическом смысле, конечно же. Организм работал как часы. Вот только после очередной ночи, деньги за которые шли прямиком в руки его «сутенера», Брайан ощущал настолько всепоглощающее опустошение, что после посещений юных дам приходилось пропивать курс антидепрессантов. В одно время парень нехило на них подсел, но смог остановиться, поняв, что медикаментами делу не поможешь. Дабы избавить себя от ужасающей участи, Ри начал работать в два — в три раза больше, забивая все свободное время работой и тем самым зарабатывая достаточно внушительные гонорары для того, чтобы его «спонсору» не удалось больше отвлечь его ни от съемок, ни от его текущей жизни. Но вот появилась свободная неделька и Брайана мгновенно продали. Да и «просьба» на этот раз была более чем специфическая: одно дело — трахать кого-то, совсем другое — заделать своего наследника, чтобы больше никогда его не увидеть. «Я что, по-твоему, банк спермы?!» — сокрушенно негодовал парень, лихорадочно думая, как бы ему выкрутиться. Вот только в голову ничего не лезло. Спасения не было. И помощи ждать было не от кого. *** Брайан сидел в номере своего отеля, с нечитаемым выражением лица наблюдая, как на его счет поступление за поступлением падают, словно на жертвенный алтарь, приличные суммы. Сердце стучало на целый такт быстрее обычного, а душа, стоя рядом, в который раз опустошала фантомный желудок от накопившегося свежего и отборного дерьма, которого успела наглотаться. В голове то и дело мелькали картины прошедших полутора суток: знакомство, сближение, беседы ни о чем, страстный секс и бурное прощание со следами спермы на кожаных сидениях и соленых слез на рубашке — все, как заказывали, получите — распишитесь. Ри не покидало странное предчувствие, что его наебали. Словно титры фильма уже кончились, а он, просидев до победного, так и не дождался бонусного ролика. И хоть этот бонусный ролик по всем законам строения и функционирования человеческого организма необходимо было ждать девять месяцев, Брайан уже предвкушал первоклассную фееричность его содержания. Как бы Спонсор его ни обнадеживал, что дальше посвященного узкого круга лиц информация не утечет и о случившемся никто не узнает. А о какой-то ответственности или о дальнейшем сотрудничестве и речи идти не могло. Ри изнутри выгрызал себе путь до мысли «а не скататься ли всем на хуй, ведь самое главное, что об этом знаю я и уже никогда не забуду». И тут кто-то мог сделать вывод, что у актера взыграли отцовские чувства и мужское достоинство, и за это фантазера прокатили бы на хую вместе с узким кругом посвященных в дело, а в качестве бонуса затолкали и чувства, и достоинство по самый локоть — должны же они у кого-то быть?! Ведь все, что действительно волновало Брайана – надолго ли он застрял в этом болоте и сколько еще космического рвения ему понадобится, чтобы смочь выбраться из него и хотя бы выплюнуть из легких накопившееся, чтобы снова дышать полной грудью. Ни о каком «отмыться» Брайан уже и не мечтал. Он готов был прожить всю оставшуюся жизнь с этой налипшей грязью, лишь бы не затянуло полностью. Оторвавшись от экрана, парень поднялся с кресла, чувствуя, как кровь прилила к затекшим конечностям, принося отнюдь не приятные ощущения. Организм так и просил притушить хотя бы несчастными каплями полыхающее пламя, но вместо алкоголя Ри выбрал обычную травку. Выйдя на просторный балкон, подкурил самокрутку, наполняя легкие, и уставился на горящий муравейник — жизнь в городе никогда не прекращалась. — Вот это ты драконище. Хорошо хоть дым из ушей не валит, — послышалось удивленное сбоку. Брайан повернул голову и встретился с насмешливым взглядом темно-карих глаз. — Если очень сильно постараться, может и из них повалить, — улыбнулся Ри, пытаясь оценить состояние своего неожиданного собеседника на соседнем балконе. «Сегодня он какой-то помятый. Или это просто моя паранойя?» Затяжка. Пара секунд. Выдох. — Неплохой «транквилизатор», будешь? — Ри прижался к левому краю балкона, не дожидаясь, когда Мэтью примет решение, передал ему едва раскуренный косяк. Дэстер подался немного вперед и все же принял заманчивое предложение. — Только пепел не стряхивай — в нем самый смак. Да и хватит на дольше, — предостерег его Брайан. — Как скажете, учитель, — лишь задорный блеск в глазах Мэтью обличил всю деланную серьезность тона. По кругу. В абсолютном молчании. От губ к губам пока не начнет обжигать горло и пальцы. — Ядреная вещица, — расслабленно и непривычно спокойно для человека, который всегда был настороже рядом с Ри, наконец, заговорил Дэстер. — А какую пользу приносит. — Не сомневаюсь, — с сарказмом на кончике языка согласился Мэт. — Хреново день прошел? — Не хуже обычного, — не стал отпираться Брайан, хоть и сильно лукавил. В такой жопе он оказался впервые. И с радостью бы поделился подробностями с будущим партнером по фильму, если бы не одно «но» — не было никакого желания. Да и подобную привычку с кем-то делиться личным к двадцать пятому году жизни не выработал. — Оно и видно, — не стал скрывать и свою проницательность Дэстер. — Иногда хорошая встряска не помешает. Если бы Мэтью был в курсе происходящего, то не спешил бы разбрасываться подобными словами, но ссылаясь на неосведомленность, в них все же была доля истины — иногда, действительно, не помешает… В тайне от самого себя и своего собеседника, он бросил на ветер пророческие слова: всего каких-то пара-тройка минут бессмысленных разговоров увенчались потерей сознания на глазах у ошеломленного Брайана. Мэтью накренился в бок, будто бы от сильного ветра, которого и в помине не было, после чего бесформенным мешком с костями и мышцами осел на пол. — Что с тобой? — только и смог выкрикнуть Ри, прежде чем осознал всю ситуацию целиком. «Сегодня точно аттракцион невиданной щедрости от судьбы». На сверхскорости выбегая с балкона, он помчался к двери, что вела в номер Мэтью, прося у всех известных ему Богов, чтобы та оказалась не заперта. Тщетно. Стоило ли пробовать вообще? Секунды в размышлении опустили на самое дно данной ситуации, вызывать служащих отеля — запустить бомбу замедленного действия под названием «журналисты» в радиусе пяти километров… «Сука, да мне только плаща не хватает», — цепляясь пальцами за бетонный выступ, Ри шагнул на перила своего балкона, стараясь не думать о земле под ногами и приличном расстоянии до соседнего.