Ментол и мята

До Микки четверка добиралась на двух аэромобилях, потому, когда они покинули квартиру парня, для них не составило труда разъехаться в разных направлениях. Томас и Геральд отправились в детский дом, а Брайан и Мэт поспешили вернуться в номер отеля в Раунтвест. — Томас не перестает удивлять меня своими связями. Они страшнее химического оружия. Сначала Селкет, теперь этот Стальной Ковбой, интересно, кто следующий? — Ри снял с зарядки свой телефон и, убедившись, что за то время, пока они были у Микки, аккумулятор подзарядился достаточно, набрал в списке контактов номер, которым надеялся больше никогда не воспользоваться. — Ну привет, помнится, кое-кто предлагал свою помощь в решении проблем в ответ на мою поддержку? Не уверен, что в дальнейшем мое мнение будет иметь в обществе прежний вес, но у меня есть на замену более выгодная кандидатура. Подъезжай через сорок минут в отель и ни минутой позже. И постарайся быть как можно более убедительным, иначе о соглашении можешь забыть. *** Геральд сидел в аэромобиле и внимательно изучал карту. Территория, на которой располагались все три секции детского дома, мягко говоря, не внушала доверие: — Сплошь промышленная зона и одни офисные здания вокруг. Какой идиот додумался поселить здесь детей? — Идиот, которому на них наплевать, — Томас мельком глянул на экран. — Подумать только, все так очевидно, а никто этого не желает замечать. Эти дети не только брошены своими родителями, но еще и обществом, которое притворяется неравнодушным только тогда, когда их тычут носом в какой-то конкретный нашумевший случай. — Ты слишком много ждешь от людей, у которых неожиданно закончившаяся туалетная бумага — самый страшный кошмар в жизни. Ты лучше ответь на вопрос: Мэт и Брайан укатили на свое спецзадание с продуманным планом, ну или хотя бы просто с его наличием, а нам что делать? Сомневаюсь, что, если мы просто завалимся с тобой на территорию детского дома, перед нами откроются все двери, и мы найдем Селкет в два счета. — А что, не хочешь побыть ключевым героем, поиграть в Бэтмена и Робина и от души порисковать жизнью? — От души я как раз надеюсь избавить нас от необдуманного риска жизнями, поэтому воспользовался подстраховкой. — И какой же? — на лице Томаса отобразилось искренне удивление. Двадцать минут назад они припарковали машину в сотне метров от ворот детского дома и все это время пытались разработать стратегию проникновения в нужную секцию. Мужчина все это время будто сидел на раскаленных углях, чувствуя, как с каждой минутой он начинает все больше сходить с ума от волнения и осознания того, что вся эта ситуация отличается от той, что он привык наблюдать через монитор на съемочной площадке. Что эмоции, с которыми он столкнулся, не наигранные. А ощущение опасности и остроты всей ситуации не результат чьей-то блестящей актерской игры. Геральд достал телефон и показал сообщение, адресованное помощнику режиссера: «Томас опять сменил локацию съемочной площадки, будем снимать в здании на Футаго 1 корпус «С», мобилизуй всех и давай пошустрее, Каролли сегодня не в духе». — Я отправил его полчаса назад. — И как это понимать, что ты натворил? — мужчина почувствовал, как волосы на голове зашевелились. — Ты и вправду думал, что мы войдем туда одни? — Геральд посмотрел на Томаса, как на полоумного. Но не сдержался и широко улыбнулся, когда перевел взгляд на ворота и увидел, как десятки разногабаритных аэромобилей один за другим начали слетаться ко входу. — Сегодня вспоминал, какой кипишь ты поднял, когда искал новую площадку после пожара в ангаре, и понял, что этим обязательно нужно воспользоваться. — Ты смеешься? Я же не делал никакого запроса, это выяснится, как только они начнут проходить пост охраны… — Шутишь? К зданию прибыла толпа раздраженных, уставших и затраханных по самый мозжечок работой служащих, какой самоубийца в здравом уме рискнет отказать им в проезде и сказать, что произошла какая-то ошибка. Просто успокойся и продолжай наблюдать. Дверцы машин открылись как по щелчку, а по асфальту зашаркали подошвы сотни ног и начали ездить колесики десяток тележек с оборудованием. Поднявшаяся суматоха привлекла внимание человека на посту охраны, и он поспешил выбежать за ворота навстречу. Короткий обмен приветствиями с женщиной с взглядом цвета своей красной юбки, выяснение подробностей, легкая дезориентация и слабый, но уверенный кивок. Ускорение в сторону своей будки, нажатие кнопки и звук отъезжающих в сторону ворот. Каролли наблюдал за всем и не верил своим глазам. Со стороны казалось, назначь он незапланированный визит в банк, его съемочная команда без труда проникла бы и на его территорию. Геральд, довольный тем, что первый пункт его плана прошел гладко, бодро заявил: — Объявляю дезинфекцию, всем крысам просьба покинуть помещение. *** Селкет не знала, сколько прошло времени: быть может, час, а возможно, и целая жизнь. Ее неотвратимо клонило в сон, но она из последних сил старалась оставаться в сознании, почему-то боясь, что если закроет глаза, то уже никогда не откроет их вновь. Красный свет словно выжигал радужку, из-за чего по щекам девушки текли неестественно вязкие слезы. Селкет надеялась, что это всего лишь слезы. Музыка, что когда-то ассоциировалась с отцом и первыми аккордами заставляла сердце биться чаще, теперь будто резала слух. Девушка точно знала: если каким-то чудесным образом она из этой передряги выберется, она ни в жизни больше не послушает эту песню. А человек в маске крокодила и не думал замолкать. Он то переговаривался с костями, наряженными в рюшки, то тихо обращался к самой журналистке, каждый раз заставляя ее вздрагивать. Слов девушка не разбирала, а потом после Крокодила за ним повторяет писклявый голос мерзопакостной куклы, заставляя Селкет морщиться. «Наверное, это мой Ад… — думала Селкет сквозь наркотическую полудрему и психологическое давление. — Да, точно. На самом деле ко мне в квартиру ворвался один из тех психопатов, что шлют мне письма с угрозами, и наконец сделал свое грязное дело. И я оказалась в Аду, потому что где же еще мне быть? — эта мысль девушку даже немного повеселила, но мгновенный разряд тока в затылок, который, как она уже догадалась, пускался в ее тело каждый раз, когда ее организм начинал вырабатывать эндорфины, уничтожил очередную попытку собственного приободрения. — Чертовски ловко! — продолжала размышлять журналистка, не желая мириться с действительностью. — Я как собака Павлова, у которой, правда, вместо выделения слюны пресекается генерирование счастья». — …Ты все поняла? — чертова кукла вперила в девушку черные провалы, что зияли в черепе вместо глаз. — Да… — с усилием выдохнула журналистка, осознавая, что поняла далеко не все. Ей многое рассказали, много жутких тайн, страшных историй, которые, к ее ужасу, были реальностью, а не плодом человеческой фантазии. Но все это неуловимо ускользало. «Сколько сенсаций коту под хвост!» — еще один разряд тока. Крокодил совершенно неожиданно едва встрепенулся, но это не осталось незамеченным от цепкого взгляда журналистки, которая даже в теперешнем состоянии все еще оставалась собой. Дух подобной особы сломить за одну лишь неприятную ночь было просто невозможно. — Так-так-так, — протянула она заплетающимся языком. — А кто это здесь занервничал? — Ой, они пришли раньше, чем мы думали, — пискнула куколка. — Кто бы мог подумать, что такая дрянная девчонка обзаведется друзьями, которые действительно захотят ей помочь! «Каролли!» — Селкет чуть не задохнулась от прилива счастливых мыслей, за что мгновенно поплатилась. — Ты многое забудешь, — тем временем продолжала кукла. — Но не всё, Селкет. Не все, дрянная девчонка. — Нам пора уходить, — кажется это была первая фраза Крокодила, которую журналистка расслышала настолько четко. Голый череп куклы кивнул. — Мы уходим. Мы сделали все, что хотели. Мы сказали все, что требовалось. Но не думай, что наша беседа закончится так просто, Селкет. Мы знали, что кто-то придет. Не мог не прийти. И мы оставили им пару подарков. Наслаждайтесь. *** Этим днем в лучах солнца, стоящего в зените, здание детского дома под непринужденным названием «Сияние» показалось Томасу самым мрачным местом во всем городе, в сравнении с которым даже кладбищенские окрестности вызывали куда большее воодушевление и радовали глаз. Тусклая облицовка панельного десятиэтажного здания снаружи и лишенные красок и будто самой жизни стены узких коридоров внутри. Ни фотографий воспитанников, ни результатов их творческой жизни вроде поделок, сделанных своими руками, или нарисованных картин. Это место кричало о том, что все здесь было обманом и ни о какой счастливой беззаботной детской жизни в корпусе «С» не могло идти и речи. — Десять этажей и больше сотни помещений, мы так можем и до вечера пробегать, — Геральд нагнал режиссера и, схватив того за локоть, вынудил сбавить темп. Когда ворота открылись во второй раз, а из них выехал черный автомобиль с плотной тонировкой на стеклах и помчал в сторону оживленных улиц города, мужчинам стало ясно: крыса стремительно покидала свое логово. Сначала, вдохновленный собственными острыми эмоциями, Геральд хотел высадить Томаса и сесть беглецам на хвост, но понял, что если внутри остались мелкие прихвостни, то пускать режиссера в одиночное плаванье может быть небезопасно. Однако поступать опрометчиво и становиться легкой мишенью он не хотел. Это понимал и Каролли, но ничего не мог с собой поделать. Ноги будто знали дорогу и сами несли вперед, заставляя их двоих петлять по узким коридорам первого этажа ровно до тех пор, пока не привели к лестнице черного хода. — И куда теперь? — Томас в нерешительности уставился на табличку, разделенную на две части: на левой изображалась стрелочка «вниз», на правой — «вверх». — Как бы банально это ни звучало, но, наверное, стоит проверить сначала подвал. По статистике большинство жертв… — Геральд поправил себя, — похищенных прячут там. На том и решили. Цепляясь за перила, заставляя те пойти ходуном под тяжестью тел, режиссер и охранник в несколько прыжков по ступеням преодолели лестничный пролет и столкнулись с первой преградой на пути — железная дверь на кодовом замке. — Спокойно, — отозвался Геральд на выдохе и опустил руку на плечо оторопевшему Каролли. — Я, конечно, не хакер, замки взламывать не умею, но грубая сила — конкурент гениальным мозгам в борьбе с любым электронным механизмом. Все, что нельзя починить — всегда можно расхерачить! — браво заявил он, вынимая из стойки над дверью красный огнетушитель и двумя ударами сшибая ненадежный механизм. Электронный писк, раздавшийся над головой, сообщил о разблокировке двери, Геральд схватился за ручку в готовности потянуть ту вниз и наконец открыть дверь, как противный писк повторился, но на этот раз в левом ухе охранника. — Да что б тебя, — мужчина зажмурился и, отпустив дверную ручку, схватился за шею. — Успели! — раздался ликующий голос в голове — его хозяина Геральд признал сразу. — Микки? Ты как здесь оказался? — мужчина вытащил из уха беспроводной наушник с встроенным голосовым динамиком. На работе он практически не расставался с ним, предпочитая через него вести все переговоры по телефону. Это позволяло максимально сконцентрироваться на выполнении своих должностных обязанностей: ведь руки для охранника были его оружием, и он должен был всегда держать их свободными. Геральд, убедившись, что ему не померещилось, вернул наушник обратно. — Давай как-нибудь в другой раз устроим батл грубой силы и гениальных мозгов, сейчас есть дела поважнее, например, как вам попасть внутрь и при этом не подорваться на мине, которую любезно оставили вас дожидаться в качестве верного сторожевого пса-смертника. — Вот так дела, — протянул охранник и на всякий случай прихватил Томаса за плечо, вдруг тот не захочет ждать объяснений и ринется к двери самостоятельно. — И как быть? — Я думаю, — отозвался Микки. — Может, снова огнетушителем попробовать, мы кинем и отбежим? — А если мощность окажется куда сильнее и прибегать обратно будет уже некому? — с оптимистичными нотками в голосе предположил Киборг. — Тогда какие варианты, быть может, есть другие ходы? Располагаешь картой здания? — Это единственный проход в подвал, — заверил Микки. — Хотя, можно попробовать еще один, на карте нет никаких меток, но, если включить логику — шахта лифта должна куда-то вести. — У нас все равно нет выбора, придется проверять твое предположение, повиси пока на связи. *** Геральд дождался, когда лифт поднимется на верхний этаж и зафиксировал дверцы все тем же огнетушителем. Дернув край футболки, он оторвал от нее пару лоскутов и намотал их на руки. — Дождись команды и лезь, — Геральд схватился за трос и уверено шагнул в черный провал. Меньше чем через пару минут Томас услышал приглушенное: — Все чисто, спускайся, — и проделал со своей рубашкой, которую он надел под свитер, тот же трюк, что Геральд со своей футболкой. Почувствовав землю под ногами, Каролли отпустил трос и уставился перед собой. На расстоянии вытянутых рук была только темнота, он не сразу понял в какую сторону двигаться, пока не услышал призывный голос: — Сверни налево и иди прямо по стене, я жду. «Надеюсь, я заслужу от нее хотя бы «спасибо», — Томас изо всех сил старался выключить режим «супергерой на час», но льющийся сарказм стал результатом возросшего давления и тревоги. Что если они действительно обнаружат там Селкет? И хуже ли будет и вовсе не найти в корпусе «С» ее следов. — Ты это видишь? — через какое-то время непрерывного движения режиссер заметил в конце их намеченного пути тусклый свет. — Мне кажется или он действительно красный? — Не кажется, — уверенно отозвался Геральд. Узкий проход в результате вывел их в небольшое помещение, по виду напоминающее пространство между кулисами: красные полотна ткани свисали с непривычно высокого потолка и мерно покачивались от дувшего со стороны лифтовой шахты сквозняка. — Будто очередные кинодекорации, — поморщился Томас, стараясь не сосредотачиваться на собственном сердцебиении, бившем словно в набат о самые ребра. Осторожно продвигаясь между шмотками ткани в сторону более яркого света, охранник и режиссер наконец вышли в просторную окутанную алым, но не режущим глаз светом комнату, в центре которой спиной к ним стояло высокое так походившее на трон кресло. — Не может быть, — стараясь контролировать дрожь в руках, Томас ринулся вперед: сомнений, кто сидел в нем, не было, режиссер лишь хотел убедиться, что с этим человеком все в порядке. Но когда обежал «трон» и взглянул в лицо, которое так жаждал увидеть с минувшего вечера, застыл на месте, не в силах сделать и шагу навстречу. Селкет неподвижной статуей сидела в кресле. Девушка смотрела перед собой остекленевшим взглядом. Даже свет в помещении не смог перекрыть неестественную бледность лица и замаскировать искусанные в кровь губы. От прежних сплетенных в тугие дреды волос на голове Селкет будто остались сорняки, что в попытке быть выдранными с корнем надломились у основания и застыли засаленными пучками. А на теле вместо привычной броской одежды была лишь медицинская рубашка. — Что они с ней сделали? — с опаской спросил Геральд, поравнявшись с Томасом. Сидевшая в кресле Селкет, будто сквозь толщу воды услышала чужой голос и, переведя пустой взгляд на лицо Каролли, с трудом смогла осознать, кто перед ней стоит. Пересохшими губами с полуулыбкой на лице, прежде чем отключиться, она успела прошептать лишь: — Ты все-таки нашел меня! — Эй! Селкет! Не смей терять сознание! НЕ СМЕЙ! — почти заорал Томас, хватая девушку за плечи и начиная ее трясти, надеясь, что это приведет ее в чувства. Но действия его результата не возымели. — Черт! — в сердцах выплюнул Каролли, внимательно осматривая кресло, в которое была «впаяна» журналистка. — Впервые такое вижу, — пробормотал он, вцепившись в один из подлокотников, в котором утонула рука девушки, и пытаясь его сломать. — А я не впервые, — проговорил Геральд со странной интонацией. Мужчина провел кончиками пальцев по глянцевой поверхности, зашел за кресло и начал с усилием что-то крутить. Руки Селкет потянуло глубже в подлокотники. — Ты делаешь только хуже! — воскликнул Томас, судорожно хватая девушку за талию и предпринимая идиотскую попытку вытянуть ее из кресла. — Оу, прошу прощения, — пробормотал Геральд, сменив направление. Руки и ноги журналистки медленно выползли из кресельных оков, обнажив оковы настоящие, — металлические браслеты, что сжимали запястья и щиколотки Селкет до такой степени, что кожа вокруг них опухла, а в некоторых местах и закровоточила. — Может, ты знаешь как снять и эти кандалы? — с надеждой поинтересовался Томас. — Может и знаю, — невесело хмыкнул охранник, продолжая химичить за креслом. Послышался тихий щелчок, и оковы расстегнулись. Селкет, все это время частично удерживаемая кандалами, теперь, лишившись их, осела в кресле и сползла бы с гладкой поверхности, если бы не режиссер, ловко подхвативший девушку на руки. Журналистка оказалась неожиданно легкой. — Даже знать не хочу, откуда ты знаешь, как работает это устройство, — буркнул он, пронаблюдав, как Геральд с нечитаемым выражением лица выходит из-за кресла. — А я не хочу рассказывать. Работать на тебя одно удовольствие, — кинул он, окидывая взглядом Каролли в обличии героя-любовника, будто бы сошедшего с обложки бульварного романа. — Красиво смотритесь вместе, — не смог он сдержать едкого замечания. — Даже не начинай, — закатил Каролли глаза. — Лучше придумай, как нам теперь вернуться. Мы не сможем затащить ее вверх по лифтовой шахте. — Мда, загвоздка, — согласился охранник, внезапно со смущением отводя глаза. — Не то чтобы меня это сильно беспокоило. Но ты заметил, что она в одной только больничной рубашке? — Знаешь, Геральд, мы не на модном приговоре. Сейчас меня меньше всего интересует, во что нарядили Селкет! — Да я не о том, — усмехнулся мужчина, рефлекторно почесывая нос. — Просто… Она ТОЛЬКО в больничной рубашке. Больше ничего на ней нет. Вообще. И когда ты ее держишь так на руках… — Не продолжай, — выдохнул Каролли, становясь пунцовым. — Блять, почему именно у меня все через задницу?! Даже такой, казалось бы, геройский и в то же время напряженный момент обязательно что-то испортит! — тихо шипел он, аккуратно укладывая девушку на кресло, стаскивая с себя свободный свитер и натягивая его на Селкет. — Считаешь, что в данном случае все испортило отсутствие на твоей девчонке трусов? Знаешь, обычно с этого-то начинается все самое классное! Быть может, когда-нибудь ты вырастешь, и кто-нибудь очень добрый расскажет тебе о подобных бонусах жизни, — пребывая в нервозном состоянии из-за увиденного кресла, которое пробудило в охраннике старые, весьма неприятные воспоминания, Геральд пытался отвлечься от назойливых картин из прошлого как мог. Благо Томас велся на его подколы хуже школьника. — Во-первых, — в голосе режиссера послышались порадовавшие охранника нотки нескрываемого раздражения, — она не моя… не моя девчонка, ясно?! И вообще-то ей больше тридцати! Тоже мне девчонку нашел! — А как же мне ее называть? Бабой? Теткой? Бабулей? — Женщиной! — Не вижу особой разницы. — Разница в возрасте! — Который, видимо, сильно тебя беспокоит? Боишься, что девушка, которая тебя старше, окажется тебе не по зубам? — Геральд! — уже взревел Томас, но мгновенно взял себя в руки. — Чем пороть чушь, лучше, мать твою, придумай, как нам отсюда выбраться! — Криво уходишь от темы, но так и быть, — смилостивился мужчина. — Хэй, Микки, раз уж ты так беспардонно ворвался в мой наушник, будь добр, помоги еще разок. — И что мне за это будет? — тоном «продамся и за пачку печенья» поинтересовался Микки. — Ты лучше скажи, чего тебе за это не будет: чистая совесть вкупе с репутацией — устраивает? Или похоронишь нас здесь втроем и забудешь, как звали? — хмыкнул Геральд, готовый в любое время устроить дистанционные посиделки с Киборгом в своей голове, но только не прямо сейчас. — Дешевый трюк бывшего оперативника, ты спал во время обучения тактике успешных переговоров? — Нет… — мужчина замялся. — Но погодь, откуда ты знаешь? — Разве сейчас это так важно? — Отвечаешь вопросом на вопрос… Пф, и кто еще заикается о дешевых трюках? — закатил глаза Геральд и тут же получил тычок носком ботинка в коленку от Каролли — тому, видимо, надоело слушать пустой треп, кажется, сразу двоих отбитых на голову людей. Продолжая держать Селкет на руках, Томас со всей возможной выразительностью зло посмотрел на охранника и подмахнул головой, мол: «кончай трепаться и к делу». — Не хотел тебя торопить, но у нашего общего знакомого заканчивается терпение, ты-то далеко от него находишься, но если этот человек детонирует, огребу именно я. Микки ничего не ответил, его пальцы запорхали по сенсорной клавиатуре, которую он удобно примостил у себя на коленях, а взгляд забегал от одного монитора, где мелькали изображения с камер видеонаблюдения из корпуса «С», к монитору, куда Викки вывела схему минной растяжки, что блокировала дверь и, соответственно, самый легкий путь наружу. — Лови, тут все просто, — с этими словами телефон в кармане Геральда отозвался короткой вибрацией. Мужчина открыл сообщение и увидел срез припаянного к двери механизма со всеми внутренностями. — Обычная «РГД-5», у тебя есть под рукой что-нибудь тонкое как зубочистка, но при этом прочное? — Ага, конечно, всегда с собой ношу швейный набор, — Геральд огляделся по сторонам, на глаза вновь попалось то жуткое кресло. — Хотя… есть идея, — охранник скрылся за спинкой «трона», поковырялся с минуту в его механизме и вскоре вернулся с тоненьким стальным прутиком в руках. — Думал, отломаю его вместе со своими пальцами, — заявил он сосредоточенно наблюдающему за происходящим Томасу. — Ты еще здесь? — позвал он Микки, и тот отозвался: — А куда я денусь? — Если ты напутал в расчетах, знай, твои железки не помогут тебе убежать далеко, я тебя и с того света достану. — Ага, буду ждать, захлопнись и… давай поосторожней там, — вдруг смягчившимся голосом предостерег Микки. Геральд вытер выступивший пот со лба, присел к двери, осторожно, едва ощутимо поддел тонкую леску, один конец которой был привязан к двери, а другой опутывал ту самую «РГД-5», и медленно просунул в узкое полое отверстие отломанную от кресла деталь. Послышался едва уловимый щелчок. А Геральд сконфужено выдал: — Кажись, сработало, — мужчина, продолжая сидеть на корточках, потянулся к дверной ручке, контролируя невероятное напряжение в ладонях, опустил ее вниз и толкнул от себя, на всякий случай зажмурившись. — БАХ! — послышалось оглушающее из уха — Геральд вздрогнул. — Ах ты ж сучара механическая. — Да ладно, расслабься, все позади. — Я-то может и расслаблюсь, а тебе советую скорее бежать баррикадировать свою дверь. — Бу-у-у-у как страшно, — протянул Микки и добавил. — Все, отключаюсь, на выходе вас будет ждать карета скорой помощи, вас отвезут в больницу, где Селкет обычно проходит ежегодное обследование, не благодарите, — звенящая тишина в ухе сообщила о том, что связь оборвалась. — Ну что, понесли твою принцессу в больничные покои? Томас, увидев, что путь свободен, подкинул Селкет на руках, перехватив чуть выше, чтобы было удобней нести и, отпихнув плечом Геральда, продефилировал к выходу, будто был моделью на показе именитого дизайнера и тащил не тело весом в пятьдесят килограммов, а куклу, напичканную ватой. — Какого героя потерял этот мир, — закатив глаза, фыркнул Геральд и не спеша поплелся за режиссером. *** — Знаешь, мне кажется, куда менее опасно было бы последовать за Каролли, — в задумчивости протянул Мэт, осторожно выглядывая из-за угла дома и лицезрея не самую приятную картину: вокруг гостиницы, в которой они жили уже не первый месяц, творился настоящий журналистский апокалипсис. Десятки машин с эмблемами главных телеканалов страны перекрыли все выезды. Не меньше сотни журналистов и операторов оставались на низком старте, «кидаясь» чуть ли не на каждого прохожего. Кто-то то и дело рыскал неподалеку, надеясь первым увидеть источника сенсации и разбить его в пух и прах провокационными вопросами, другие сидели на раскладных стульчиках прямо у входа в здание, уверенные, что их место дислокации самое выгодное. Охрана гостиницы то и дело выходила на улицу и пыталась разогнать назойливых журналистов, которые явно мешали всем постояльцам, но их действия не вызывали должного эффекта. Охотники за «Первой полосой» лишь отбегали на пару метров, а как только охрана скрывалась за стеклянными дверьми гостиницы, тут же возвращались на свои места. Были и те, что, не дожидаясь выхода Брайана Ри на публику, уже вели репортаж с места событий в режиме онлайн, демонстрируя всеобщий ажиотаж и подливая масло в огонь. Полчище людей Дэстеру напоминало свору стервятников, желавших полакомиться свежеумершей плотью. Вот только Ри был жив и отдавать себя на съедение не торопился. — Мы ведь уже это обсуждали, — вздохнул Ри, выглядывая из-за дома вслед за Мэтом и тут же желая взять слова обратно. — Но план был хреновый, — подтвердил он, прячась обратно за кирпичную стену. — План отличный. Просто мы не учли всех переменных, — попробовал Дэстер подбодрить парня, но вышло у него это не слишком хорошо: Брайан, поморщившись, вновь бросил взгляд на творящийся у гостиницы Ад. — Не представляю, как мы сможем пробраться в свой номер. — У меня, конечно, есть одна мысль… Но не уверен, что прокатит. — Что за мысль? — тут же встрепенулся Ри. — Она покажется тебе дурацкой. — Мне сейчас любая идея покажется гениальной, потому что у самого ни единого варианта! — Что ж… Тогда сперва один вопрос, от честности ответа на который зависит успех «операции», — интригующе улыбнулся Мэт. — Ну? — Как думаешь, я действительно хороший актер? — Ты отличный актер. — Уверен? — Уверен-уверен! Так что за идея? *** — Прошу, помогите! — общий гвалт, который не стихал вокруг гостиницы с раннего утра, перекрыл настолько душераздирающий вопль, что как минимум половина журналистов подскочили на месте и все как один уставились в том направлении, в котором он раздался. В их сторону ковылял, кто бы вы думали, сам Мэт Дэстер! Выглядел он измотано и бледно и, казалось, еле волочил ноги. Но глотку драл так, будто на его глазах только что растерзали всю семью. Пара журналистов, которые очухались раньше остальных, тут же подскочили к актеру, сунули ему под нос микрофоны и начали со скоростью тысяча слов в минуту забрасывать его сотней вопросов. Но Дэстер не ответил ни на один. Он медленно осел на асфальт, походя на марионетку, у которой оборвали веревки. — Там… — еле слышно прошептал он, смотря не на журналистов, а будто бы сквозь них совершенно пустыми глазами. — Он там, — выдохнул он, указывая в сторону соседнего квартала. Мэт эти слова еле прохрипел, но те два самых быстрых журналиста расслышали их. И не сговариваясь ринулись туда, куда показывал Дэстер. А за ним, будто лавина, побежали и все остальные. Ослепленные жаждой свежей сенсации, они ни на мгновение не усомнились в истинности слов актера, который, по слухам, между прочим, являлся любовником этого самого всеми желанного Брайана Ри. Не задались вопросом, с чего бы Мэту им помогать. Их даже не обеспокоил весьма скверный вид самого Дэстера, которому явно не помешала бы медицинская помощь. Нет, толпа бежала в сторону будущей «Первой полосы», нехотя огибая продолжавшего сидеть на асфальте Дэстера, непрестанно кидая в его сторону фразы вроде «Чего расселся? Убирайся! Мешаешь!» Мэт в ответ на это старательно играл больного вдвое усерднее. Но едва уловимая улыбка все равно то и дело мелькала на его бледных губах. — Я думал, идея выгорит, и мне придется оттаскивать от тебя желающих оказать первую помощь, сделав искусственное дыхание «рот в рот», — Ри подошел к сидящему на далеко не стерильном асфальте Мэту и протянул руку, тот ухватился за сухую и горячую ладонь актера крепче и поднялся на ноги. — Но теперь я просто в бешенстве, как они могли поступить так с тобой? Дэстер ошалело уставился на горящие глаза Брайана. Казалось, мужчина смотрел сквозь него, в своем воображении уже рисуя картины жесткого геноцида всех подлых журналюг. — Просто сейчас для них ты — главный, если не единственный, пункт рабочего плана, за невыполненный норматив их по головке никто не погладит, — Мэт удивился собственным словам. Он что, и вправду защищал этих бесшабашных папарацци, которых хлебом не корми, дай кому-нибудь плешь на голове выклевать? — Это не оправдание их бездушия, — Ри, словно опомнившись, нарочно прищурился и внимательнее посмотрел на Дэстера. — С тобой точно все в порядке? Может, ну его нахрен этот план и в больницу? — Спасибо за признательность моего актерского мастерства, но со мной все в норме. Пошли скорее, нечего стоять тут и ждать, когда волна вернется к берегу и захлестнет нас, — Мэт потянул Брайана к крутящейся дверце гостиницы, маскируя за спешкой поднявшееся раздражение. Чрезмерное беспокойство Ри за его здоровье и упоминание больницы при любом удобном случае превращало Дэстера в собственных глазах в беспомощную рохлю, которой вместо спасения чьей-то жизни в пору было глотать горстями таблетки и сидеть-лежать на неудобной кушетке с ног до головы обклеенным датчиками контроля овощеподобной жизни. Вот только показывать свою злость и обиду брюнету он не мог, прекрасно понимая истинную причину его беспокойства. Все-таки изо дня в день Дэстеру лучше не становилось. — Все равно убил бы нахуй, — продолжая витать в мыслях о том, как жестоко обошлись с Мэтом, Брайан, крепче сжав руку актера, игнорируя приветствие охраны и администрации, со свирепым видом прошел к лифту. — Да ладно тебе, остынь, — шепнул Мэт, теперь чувствуя себя еще и неловко. — Сам же сказал, что намного хуже было бы оттаскивать от меня людей. Останься там хоть один человек и предложи помощь, обязательно бы собралась толпа зевак. А оно нам надо? Дверцы лифта закрылись, и актеры остались наедине. — Не думаю, — поразительно резко переменившись в лице, Ри тепло улыбнулся Мэту и отпустил руку, в которой тут же появился смартфон. Брюнет ответил на звонок. — Все готово? Труман с тобой? Отлично, мы поднимаемся. Но учти, наш с тобой разговор все равно никто не отсрочит. Когда все закончится, я обязательно спрошу с тебя за твое «не волнуйся, все конфиденциально». *** Роуз Харви была одним из тех редких представителей этого времени, кто располагал всеми ресурсами и инструментами для создания своей идеальной жизни. Как опытный хирург женщина делала микроскопические надрезы, чтобы избавиться от лишнего или же привнести в нее недостающее, семимильными шагами приближаясь к своему совершенству. На всеобщее обозрение, конечно же, Харви выставляла только результаты своих трудов, тщательно маскируя следы за тенью своего чрезмерно деятельного мужа Джонатана, зарекомендовавшего себя в роли грамотного, справедливого, а главное, близкого к народу судьи. С таким семейным тандемом соревноваться могли разве что мэр Тэ‘Ниэса с супругой. Пока Джонатан разгребал дела в суде, выносил вердикты с частотой «одна сгубленная жизнь в час», Роуз, мило улыбаясь, играла роль человека, которого смерть как волновали вкус завтраков в школьных столовых, качество санитарного обслуживания в доме престарелых, и не вымрет ли розовый фламинго до тех пор, пока на ее голове появится хотя бы один седой волос. Но при всем своем непоколебимом могуществе, бывшим едва ли не родословным, Харви, как и любая другая женщина на этой планете, имела свои слабости… Сообщение о возобновившемся движении в номере отеля застало Роуз, когда она приехала в самый большой, но при этом в достаточно немноголюдный торговый центр, чтобы прошвырнуться по магазинам и поднять испорченное с вечера настроение. Женщина, которая с самого детства обладала всем, больше всего не выносила, когда рушились ее планы. Даже из-за малейших сдвигов в ежедневном расписании у нее начиналась жуткая мигрень и пропадал аппетит, что же было говорить о тех случаях, когда летела к черту детально проработанная стратегия по собственному развлечению. И рушила ее какая-то зарвавшаяся оборванка, возомнившая себя народным мстителем. Желание вырвать чертовке язык и выколоть глаза появилось еще в тот день, когда она попалась на шпионаже в одном из филиалов благотворительного фонда Харви. Но все обошлось лишь увольнением парочки бухгалтеров и сменой системы безопасности… Сейчас же, как казалось Роуз, журналистка покусилась на святое и помешала игре, которая должна была стать для женщины самым важным развлечением на грядущий месяц. Черный Ворон был одним из ее слабых мест, в чем шатенка боялась признаться даже себе… И чувства, которые Харви испытывала к Брайану Ри с того первого дня, когда в ее руки попало то уникальное видео с его участием, превращали ее в обезумевшую фанатку, которая ничего, кроме кумира своих эротических грез, перед глазами не видела… Роуз опустилась в плетеное кресло в кофейне и достала из сумки планшет, экран был разделен на четыре части, в каждой из которых транслировалось изображение с камер наблюдения. «Как странно, что он забыл здесь так рано?» — подумала женщина, но прерывать просмотр, чтобы продолжить поход по бутикам, не стала. Она вывела на главный экран камеру, дающую самый лучший и широкий обзор. Брайан был один. Мужчина беспокойно бродил по номеру, будто кого-то ждал. В очередной раз проверив экран смартфона, он кинул телефон на диван, тот отпружинил, но остался на покрывале. «Понял, наконец, во что вляпался», — самодовольно подметила Роуз. Для нее взвинченное состояние Ри было очевидным результатом утреннего балагана. Харви больше не могла держать за яйца актера, посмевшего влюбиться в коллегу и, тем более, в мужчину, но выход статьи, которого она так старалась избежать, в итоге ее лишь позабавил. Было интересно наблюдать за метаниями Черного Ворона со стороны. Он все больше напоминал ей загнанную в клетку птицу, что в попытке выбраться в крошево разносила собственный клюв о железные прутья. Брайан метнулся на кухню, хлебнул воды из питьевого крана и по неосторожности намочил рубашку. Ткань намокла и прилипла к телу, вызывая зуд. Ри расстегнул пуговицы и быстро высвободился из вещи, обнажив торс, — Роуз, все это время пристально наблюдавшая за экраном, закусила нижнюю губу. Раздался стук в дверь. Короткий и требовательный. Брюнет, вмиг став серьезнее, схватил со стола стакан, плеснул в него содержимое из початой бутылки виски и, отхлебнув по пути, неспешно открыл дверь. На пороге стоял тот, кого Харви никак не ожидала увидеть. Сердце женщины забилось сильнее, когда гость закрыл дверь и прошел вглубь номера, а его лицо полностью открылось камере, настолько, что спутать с кем-либо еще оказалось попросту невозможно. — Лео, — одними губами испуганно прошептала женщина, не найдя ни одной вразумительной причины для появления ее родного и единственного сына в этих стенах. Ри, будто вмиг опьянев, покачивающейся походкой продефилировал до мальчика, что даже бровью не повел при виде столь бесцеремонно и вызывающе ведущего себя актера. Лео стоял, держа руки в карманах брюк, Брайан приобнял его за плечи, склонился и шепнул на ухо своему гостю одну единственную фразу, от которой тот мигом растерял всю свою напускную важность и вспыхнул как факел, стыдливо отводя глаза, но при этом не отступая ни на шаг. — Что происходит? — непонимающе застонала Роуз. Пальцы Черного Ворона сомкнулись на подбородке мальчика, актер заставил того повернуть голову. Их взгляды встретились, а губы стремительно быстро начали движение друг к другу. Женщина собиралась в ужасе закричать, но появившиеся помехи заставили ее лишь сдавленно пискнуть. Картинка на ее планшете изменилась, стены номера вдруг резко кто-то перекрасил, разом сменив и всю меблировку. Лишь действующие лица остались по-прежнему теми же… Перед глазами Харви начали один за другими прокручиваться короткие отрывки той самой первой и последней ночи, в которую Брайан рискнул потренироваться ради роли с другим мужчиной. Постель. Мятые простыни. Обнаженные тела. Принимающий рот Лео член Ри в себя. Красные следы на едва загорелой заднице ее сына, что с готовностью подставил себя для мужчины. Женщина, отбросив планшет на колени, схватилась за телефон, судорожно выискивая в телефонной книге номер продажного менеджера Брайана. Набор. Гудки. Безумно длительные секунды ожидания. И сухой, надменный и холодный голос, не Трумана, Мэта, по ту сторону динамиков: — Ну что, сядем за стол переговоров?