Ментол и мята

— Ты ведь осознаешь, как подставляешь меня одним лишь наличием своей персоны на моем пороге? — уточнила Роксана, кривя губы в саркастической ухмылке. — Осознаю. Обещаю на досуге поплакать по этому поводу. Но сперва работа, — протянул Каролли заветный чемодан, в котором хранились его труды за последние месяцы. Девушка пару секунд гипнотизировала черный кейс, будто бы прикидывая, брать или нет. Хотя Томас знал наперед: возьмет. Так уж вышло, что Роксана слишком любила его фильмы и не позволила бы монтировать их кому-то еще кроме себя. — Хорошо, — ожидаемо согласилась девушка, отходя от двери и жестом предлагая мужчине войти. — Но, если меня посадят, это будет твоя вина. — Будем сидеть в соседних камерах, — нервно пошутил Томас, прекрасно зная, что подобная перспектива на самом деле имела место быть. Зайдя в обитель заядлого видеомонтажера, Томас тут же погрузился в неповторимую рабочую атмосферу. Небольшая однушка утопала в полумраке двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, и, хотя была достаточно сильно заставлена, не походила на заваленное хламом помещение. Все стояло на своих местах. И ни единого грамма пыли. А все благодаря щепетильной хозяйке квартиры — пухлой девушке без намёка на комплексы по поводу несоответствия своей фигуры общепринятым стандартам красоты. Она продефилировала мимо Томаса в одних лишь коротеньких шортах и топе, как обычно производя определенное впечатление. И впечатление это было отнюдь не негативным. Роксана не только не комплексовала по поводу веса, она, по ее же словам, замечательно чувствовала себя в том виде, который имела. И это не просто восхищало, а стирало вбитые окружением стандарты того, что можно было считать красивым, а что — нет. Наверное, потому вокруг девушки постоянно толпилась тьма мужчин. И Каролли когда-то был одним из них. Вот только Рокси в ответ на его признание заявила, что он ей не по зубам. И что именно это значило, Томас гадал до сих пор. Впрочем, хрупкое сердечко режиссера было разбито еще несколько лет назад, все обиды проглочены и пережиты, а восхищение работой девушки никуда не исчезло. — Твои фильмы и раньше производили фурор, но чтобы такой — никогда, — улыбнулась Рокси, беря в руки планшет и открывая одну из последних разгромных статей относительно «Серебряной крови». — Сам послушай: «…эта картина направлена на то, чтобы разрушить устои нашего общества до основания!» Какие громкие слова для человека, который не видел фильма. А вот это! — девушка перелистнула на другую страницу. — «Ходят слухи, что Томас Каролли уже не в первый раз сталкивается со смертью на съемочной площадке. Но прошлые его картины не находились под столь пристальным взглядом, а потому это не афишировалось. Так кто же такой этот Каролли? Человек? Или монстр?» Боже, я голосую за второе! — рассмеялась Рокси, откладывая планшет и включая шесть мониторов, расположенных над ее рабочим столом. Один — основной, был больше остальных, два других располагались от него по бокам, еще три находились сверху. Они тут же разогнали полумрак комнаты, превратив ее в холодную обитель полуночника. — Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно, — вздохнул Томас, наблюдая, как девушка аккуратно отщелкивает замки чемодана и заглядывает внутрь. — Я рассчитываю на тебя. План слайдов, возможные правки и прочие нюансы в тетради в верхнем кармане. — Как и всегда. — Я выбрал лучшие дубли, но некоторые под вопросом, доверюсь тебе. — Как и всегда. — Мне необходимо, чтобы ты сделала это как можно скорее. — Как и всегда, — вздохнула девушка в третий раз. — Насколько сжатые сроки? Два месяца? Один? — Неделя, — глухо бросил Томас, готовясь к ярким эмоциям со стороны девушки. Последовали они незамедлительно. — Томас, ты спятил?! — воскликнула толстушка, уставившись на него большими карими глазами. — Неделя?! — Да. — С наложением всех спецэффектов? — Да. — Два с гаком часа хронометража?! — Да. — Ты безумец. — Да. Но у меня нет выбора. Либо так, либо никак. — Что ж… — Рокси смерила мужчину подозрительным взглядом. — Я могу сделать это за неделю. Но мне понадобятся энергетики. — Все еще сидишь на этой дряни? — Скажи спасибо, что я все еще сижу на этой дряни, иначе не нашлось бы на этой планете ни одного человека, который смог бы сделать подобный объем работы за неделю! — И все же… — Энергетики, Томас! Поднимай свою аппетитную задницу и вперед на ржавые мины! А я пока посмотрю, что же ты тут за порнуху наснимал на этот раз. *** Геральд открыл глаза и обнаружил над собой давящий своей низостью потолок. Память, несмотря на тело, оказалась без повреждений, и охраннику не потребовалось много времени, чтобы восстановить хронологию событий последних часов до отключки. Да, о том, что происходило после, Геральду не было известно, но он был жив, а значит, Микки, Викки и Селкет прекрасно справились без него. Мужчина тихо выдохнул, прикрывая веки, оперся о кровать в желании с нее встать и понял, что что-то неладно. Веки распахнулись вновь, и Геральд осознал, что каждое его действие было фантомным, а он по-прежнему лежал неподвижно. — Что за херня? На его бормотание быстро откликнулись. И через мгновение перед глазами Геральда появилось лицо Киборга. — Очнулся наконец, — сказал мужчина таким будничным тоном, будто охранник пробудился от восьмичасового сна. — Что со мной? — Паралич. — Прости? — Он временный, не волнуйся. Все из-за этого, — Микки потряс пустой вытянутой белой упаковкой, на которой синими буквами было написано «Целлиум». — По глазам вижу, что знаешь, что это за штука. Прости, но рекомендации доктора нужно соблюдать. Нам нужно было как можно скорее поставить тебя на ноги, пусть даже для этого ты временно забудешь, что они у тебя есть… Геральд действительно был в курсе о чудодейственном препарате, но на себе ему никогда не приходилось его испытывать. Целлиум являлся стимулятором иммунной системы и клеточным активатором и предназначался для сокращения времени регенерации поврежденных участков организма. Он в буквальном смысле позволял нарастить кожный покров, внутренние соединительные ткани, залатать связки за считанные часы или, в особо запущенных случаях, разы применения. Но Целлиум имел кроме положительного действия побочные эффекты, которые наступали в процессе и напоминали о себе после. В его состав входил синтезированный яд нескольких видов змей, что и вызывало паралич всего организма. — Значит, у меня отходняк? — сообразил Геральд: раз он уже мог говорить. — Да, твоя агония закончилась. Еще пару часов назад ты меня даже не видел и не слышал, — красноволосый помахал тряпкой перед лицом охранника. — С тебя столько воды натекло, ты нас чуть не затопил, еле выжимать успевал. — Сколько еще раз предстоит его принять? — Осталось два. — Все так хреново? — Пули были разрывные, скажи спасибо, что тебя с первого выстрела не угандошили. — Ага, — невесело буркнул Геральд. — Где мы? — На складе у Томаса. — Где? Точнее откуда у него… — А вот… Почаще читай биографию своего работодателя, чтобы знать куда бежать в чрезвычайных случаях. — Мне это ни к чему. Микки засунул кончик мизинца в колечко септума, закинул биомеханические ноги в закатанных по колено военных форменных штанах — обнаружились среди реквизита — на ящик и в задумчивости уставился на неровный косой потолок. — Викки за тебя сильно переживала, еле запихал ее подальше. Мы же тебя сбили, когда из-под ставней выскользнули, вот ты и словил пулю, — тихо проговорил Микки. — Глупости. Я поймал ее раньше, а вы меня вытащили, — Геральд почувствовал, что шея начинает обретать чувствительность. — Так что избавь меня от перетягивания каната «кто виноват» и просто скажи сестре, я благодарен за то, что вы меня спасли. — Сам ей скажешь, когда проснется. Геральд не стал возражать. — А журналистка где? — Интересный вопрос, — протянул Микки, не спеша отвечать. — Тогда потрудись на него так же интересно ответить. — Решила, что мы и так много времени потеряли. Закинулась энергетиком и побежала на свиданку с Софи, кажется, им обеим не терпится поскорее вникнуть в содержание записей, которые мы вытащили из хранилища. — Почему не пошел с ней? Не интересно? — Геральд смог повернуть голову на бок и увидеть, чем занимается Микки — красноволосый по-прежнему увлеченно разглядывал ржавые разводы, вид его казался потрепанным и уставшим. — И бросить тебя одного, когда ты был под Целлиумом? — чуть тише с явными нотками насмешки в голосе спросил Киборг. — Как-то это не по-товарищески, — Микки посмотрел на Геральда. — Хочешь сказать, что сам поступил бы иначе? Но охранник не стал попадаться на уловку и отвечать, он догадывался, какими принципами руководствовался красноволосый, и понимал, что точно такие же, привитые ему годами военной выправки, не позволили бы поступить иначе. *** — Наконец-то! — вместо приветствия воскликнула Селкет, распахнув дверь в свою обитель и обнаружив на пороге Томаса, которому трезвонила весь прошлый час. — Я домчался за… двадцать… чтоб их, минут, умудрившись… пересечь полгорода! — задыхаясь из-за сбившегося дыхания, просипел мужчина, обливаясь потом. — А ты мне… вопишь «наконец-то»?! — Но позвонила-то я тебе в первый раз еще час назад! — невозмутимо парировала журналистка, пропуская мужчину в дом. — Первый звонок я не услышал. — Как и последующие девять! Скажи на милость, где ты шлялся? — шутливо изобразила Селкет сварливую жену. — Работал. — Врешь. Съемки закончились куда раньше, я звонила паре человек из твоей команды. — Начерта? — охнул Каролли, даже не пытаясь задумываться о том, когда Селкет успела задружиться с другими членами съемочной площадки, да еще и разузнать номера их телефонов. — На всякий случай. Как, например, сегодня. — Что ж… Да будет тебе известно, моя работа заключается не только в непосредственной съемке, — фыркнул Томас, почему-то ощущая на шее невидимую удавку, которую журналистка беспощадно сжимала. — Да? А в чем же еще? — В монтаже, например. — Монтируешь обычно не ты, а Рок… О-о-о, так ты был у Роксаны, — журналистка сузила глаза, уже искренне, а не наигранно. — Именно у нее, — кивнул Каролли. — Ну понятно. — Что понятно? — Ничего. — Эй! Что понятно-то? — измученный Томас и без заморочек Селкет чувствовал себя весьма паршиво, и журналистка, видимо, прочитав это на его лице, сжалилась. — Забей. Проходи на кухню, я сделаю тебе кофе, а то ты выглядишь так, будто при смерти. — Я и есть при смерти! — воскликнул Каролли, проходя на кухню и застывая на полпути. — З… здрасте? — поприветствовал он сидевшую за столом даму в вопросительной форме, не ожидая увидеть кого-то еще в журналистской берлоге. По крайней мере не сегодня. И уж точно не листавшей папку с надписью: «Разработки Джеки Нокс». — Добрый вечер, — кивнула незнакомка, даже не думая отрываться от изучения разложенных перед нею бумаг. — Чего встал? Проходи давай, — подогнала Селкет Томаса, упираясь руками в его спину и буквально заталкивая его на кухню. — Это кто? — прошипел он шепотом, но достаточно громко, чтобы женщина его услышала. Впрочем, та явно предпочла сделать вид, что ничего не разобрала. — Дед Пихто, — фыркнула журналистка, пробираясь к кофемашине. — Человек, который поможет нам разобраться в медицинских записях Джеки Нокс. — И где ты ее отрыла? — В больнице, в которую мы вломились. — Ну отлично! С чего вы вообще взяли, что ей можно доверять? Геральд, мать твою, как ты мог позволить?! — воскликнул Томас, озираясь по сторонам, но не находя необходимого субъекта. — А где он? — запоздало спохватился режиссер. — Как вовремя ты поинтересовался, как у нас все прошло, — мрачно ухмыльнулась Селкет. Ей было чуточку обидно за то, что Томас так им ни разу и не позвонил, предпочтя последние часы провести с Роксаной и ни на секунду не задуматься о друзьях и их опасной вылазке. А тем временем на месте Геральда могла быть и Селкет. И ее организм, в отличие от организма охранника, мог всего этого и не пережить. Выходит, Селкет уже несколько часов как была бы мертва, а этот лопух и пальцем не пошевелил? — О, да. Как все прошло? — спросил Томас, ощущая неладное. — Нормально, — пожала Селкет плечами. Сперва она хотела зло пошутить над режиссером, убедив его в смерти Геральда, но быстро отказалась от этой идеи: времени на изучение документов Нокс было и так не слишком много. — Словил пулю, но жить будет. — Он ранен?! — охнул Каролли, начиная кажется медленно доходить до тех же мыслей, что вертелись в голове Селкет мгновение назад. — А ты?! С тобой все в порядке?! — Лучше не бывает, — бросила журналистка похоронным тоном. — Ну что, закидывайся кофе и присоединяйся. Мы тут уже обнаружили кое-что интересное. — И что же вы обнаружили? — Томас снял плащ и опустил его на спинку стула, Селкет поставила на стол чашку капучино и села рядом. — Или за опоздание ты собралась держать меня в неведении? — Вот если кто и собрался держать тебя в неведении так это я. Твоя подруга тут сама мало в чем шарит, — отозвалась наконец Софи. Журналистка лишь переглянулась с Томасом и пожала плечами. — И что, ты даже не возразишь ей? Женщина, я тебя не узнаю, — удивился Каролли. — Человек, усомнившийся в твоем интеллекте, еще жив? Вот так дела! — У нас с Софи просто сложился особый уровень взаимопонимания, ей такие вещи прощаются на раз, — заметив глупую уставшую ухмылочку режиссера, девушка добавила: — Так что можешь сильно не расчехлять свой словарный запас в мою сторону, а то, боюсь, тебе придется составить компанию Геральду. Селкет забрала со стола плоский пульт с сенсорными кнопками и включила кондиционер. В помещении и до того было душновато, но с приходом Томаса стало как-то в разы тяжелее дышать. — У твоих угроз слишком возбуждающий эффект, ты совершенно неубедительна, — Каролли достал телефон и ответил на поступившее от Роксаны сообщение. Они, не прекращая, вели беседу с монтажером с первой минуты после того как режиссер покинул ее дом. Не то чтобы у Рокси в процессе работы появлялись какие-то вопросы касательно «Серебряной крови», скорее она не хотела, чтобы Томас хоть на мгновение забыл, как сильно девушка была «благодарна» ему за увлекательный дедлайн. — Так что же вы нашли? — Подтверждение тому, что Рэн не взял некоторые сцены Крови с потолка, и всему есть свое объяснение, — Селкет опустила очки на нос и посмотрела сквозь цветные стекла на женщину напротив. — Например, вот это, — Софи разложила несколько листков, на которых были изображены различные графики, сопровождающиеся формулами расчета и короткими пояснительными комментариями, понять которые становилось возможным лишь со словарем в руках или определенными профессиональными знаниями. — Здесь результаты различных исследований, проводившиеся на двух образцах «А» и «Б», — Ломарш провела противоположным концом ручки, повторяя изгибы красных линий на каждом графике. — Здесь и без расшифровок понятно, что показатели образца «А» в начале каждого испытания были в пределах нормы и в ходе эксперимента начинали стремительно падать, иногда происходила стагнация, и они ненадолго задерживались на средних значениях, а после резко скатывались до нуля. Вывод из этого всего банален как божий день — образец «А» не выдерживал испытаний, — Софи переключилась на синие линии на графиках, — в то время как образец «Б», наоборот, к концу эксперимента возвращался к исходным значениям, а иногда даже улучшал их. Селкет придвинулась к Томасу и почти легла грудью на стол. Она уже знала, к чему постепенно подводила врач режиссера и уже сгорала от нетерпения, едва сдерживая свой порыв вмешаться, перебить Софи и самостоятельно поведать Каролли расшифровки записей. — Джеки проводила испытания с ДНК: кровь для образца «А» брали у человека, рожденного от гетеросексуальных пар, а образца «Б» — от гомосексуальных, выращенных ее разработанным способом, — Софи взглянула на Томаса, — вижу блеск прояснения в твоих глазах, да, ты думаешь в верном направлении, но не все так просто. Джеки провела более ста различных опытов – она подселяла образцам раковые клетки; заражала различными вирусами; меняла условия среды обитания; проверяла воздействие вредоносных факторов и едва ли не помещала их в чан с радиоактивными отходами, однако образцы «Б» не только смогли побороть вирусы, оказаться более устойчивыми к раздражителям и пережить испытания, но в их ходе выяснилось, что клетки образца «Б» способны мутировать и, так сказать, неплохо сожительствовать с тем, что предназначено было убить их организм. — Вы хотите сказать, что поколение Нокс — супергерои, главный чит которых — это умение выжить в любых условиях? — уточнил Томас, совсем позабыв про свой кофе. — Не совсем в любых, но да, дети Нокс оказались куда жизнеспособнее. Если оценивать все образцы «Б» как отдельную группу, то их средняя продолжительность жизни по всем параметрам достигла бы отметки в 107-112 лет у мужчин и 111-115 у женщин при всех нынешних факторах и условиях жизни. — И это что получается, правительство решило свернуть проект Джеки только из-за того, что боялось, что Ноксы их переживут? — в голове Томаса такой расклад явно не укладывался, и Ломарш поспешила развеять его сомнения. — Если бы дело было только в этом, — женщина вытащила из папки Джеки новые сшитые между собой листы и положила перед Каролли. Мужчина прочитал заглавие и, желая поскорее разобраться в сути, спросил: — «Совместимость»? Почему-то мне кажется, что речь пойдет явно не о любовной. Это и есть то, с чего все началось? — на этот раз в его тоне было куда больше понимания. — Результаты этого эксперимента — отправная точка, с которой на Ноксах поставили крест. Внезапно поднявшийся ветер накренил пару деревьев, заставив их острые ветки пройтись по окнам Селкет, издав странный скрежет. Томас подпрыгнул на месте, когда как женщины лишь меланхолично бросили взгляд в сторону балкона. Это их пугало только первые десять раз. — Забавно, — пробормотал Каролли, еще какое-то время вглядываясь в ветки, блуждающие по толстому стеклу, и ожидая, что вот-вот в дом кто-то ворвется. — Хотите сказать, что дети гомосексуальных пар, вопреки природе, рождались здоровее и устойчивее к внешним факторам вроде экологии? — Не гомосексуальных, — качнула Софи головой. — Я неверно выразилась. В этом эксперименте участвовали не только гомосексуалы, но и гетеросексуалы, потерявшие возможность иметь детей. Не заостряй внимание на половой принадлежности, лучше вчитайся в это, — Селкет протянула Томасу какой-то старый, выцветший документ. Пробежавшись взглядом по строчкам, сперва Каролли не понял, о чем идет речь. Лишь вчитавшись внимательнее и задав пару вопросов Софи, дабы расшифровать незнакомые ему термины, он вник в суть документа. — Что-то мне нехорошо, — пробормотал он, откладывая бумаги. Ничего особенного там не было, но наводило на не самые приятные мысли. — Жутковато, — подтвердила Селкет. — Органы обычных людей Ноксам не подходили, но вот людям их органы… — Играли роль эликсира молодости, — закончил Томас. — Ну не то чтобы прям молодости. Но срок жизни могли увеличить — это верно. — Суть в другом, как люди поступили, узнав эту информацию? Начали их потрошить? — задал Каролли вопрос, боясь услышать ответ. — Нет, — качнула Софи головой. — Эта информация — скорее одно из последствий. Но Ноксов вне закона объявили раньше. — Вне закона? Все настолько серьезно? Почему об этом нет информации в истории? — Почему же, — женщина наконец подняла глаза на собеседника. — Есть. Просто предоставляли нам ее немного иначе, заверяя, что Лагеря создавали против гомосексуалов. Никто не упоминал, что сперва-то их строили именно для Ноксов. — Господи… Это какой-то кошмар, — пробормотал Томас, чувствуя, что вот-вот потеряет рассудок. Эта история казалась нереальной из-за того, каким ужасом на самом деле являлась. — Кошмар в том, что большинство из них к тому моменту являлись подростками. — Но не на этом нам сейчас необходимо заострить внимание, — влезла в разговор Селкет, развивая нарастающее напряжение. — Порыдать над бедными детками мы сможем в любое другое время. Сейчас перед нами стоит вопрос иного рода, Томас. И раз уж история у нас практически фантастическая, даю возможность тебе, как фантасту со стажем, пораскинуть мозгами. Почему их решили уничтожить? Ведь по сути они стали бы отличным новым поколением! И сейчас человечество, возможно, развивалось бы куда быстрее и эффективнее! — Выходит, кому-то было неугодно это развитие? — предположил Томас. — Не думаю, что тот, кто устроил геноцид Ноксов, продумал так далеко. Скорее всего, они обладали чем-то, что мешало нашей сверхзлобной тайной организации, а именно они стоят за появлением первых лагерей, вершить свои грязные делишки. — Совсем не обязательно, что они что-то затевали. Быть может решили, что Ноксы поймут свое превосходство и восстанут. — Восстание искусственных людей? Звучит апокалиптично, но, думаю, ответ на поверхности. Вот только глаз у меня замылился, не могу поймать необходимую мысль, — пробормотала Селкет, выглядя измученной. Действительно, сейчас бы всей их команде не помешало хорошенько выспаться и отдохнуть. Но время играло против них. — На поверхности лишь информация о том, что они… О, — внезапно вздрогнул Томас. — О? — вопросительно глянула журналистка на парня. — Прозвучит совсем уж бредово… — Говори. — Главное, не называй меня фанатом теорий заговора. — Именно фанат теорий заговора нам сейчас и нужен! — Ну… Ты же сама сказала, Ноксы были более живучим. Они оставались стойкими к большинству токсинов. — И? — А что, если в тот период людей хотели чем-то травануть? — Всех? — Ну да… — Но поняли, что на Ноксов это не подействует? — Точно. — Что за нелепая теория захвата мира?! — Я же говорил… — Но звучит так же фантастически, как и правдоподобно. На этой идее внимание и заострим, — кивнула Селкет, хватая со стола очередной документ и усиленно в него вчитываясь. — Это какое-то безу… — Заткнись и изучай документы! *** — Готово, — Дэстер продемонстрировал Ри входящее сообщение. — Наш взнос приняли, оба билета активированы. — Значит, система безопасности нас одобрила. Прекрасно, — Брайан вылез из машины и вытащил из кармана почти пустую пачку сигарет. В последнее время он налегал на них куда активнее обычного. Не то чтобы в процессе курения он находил успокоение, скорей всего, сказывалась старая привычка отца. В те годы, когда у него начала активно ехать крыша из-за новообретенного из-за Надлома синдрома, изредка от очередного срыва его отделяла одна выкуренная сигарета — некоторые врачи называли это остаточным рефлексом мозга. Брайан же считал это самовнушением, но ввиду происходящего весьма выгодным. Мэт припарковал машину недалеко от склада, и оставшуюся до него часть пути они проследовали в молчании, лавируя между проулками и стараясь не светить даже сантиметра кожи на камеры. Отодвинув тяжелую дверь, заставленную каким-то хламом, они пробрались в помещение с черного хода, искренне надеясь, что успели к возвращению Томаса и никто их отсутствия не заметил. Но ошиблись. — Вот так встреча, — удивленно воскликнула Викки, стоя привалившись к стене и скрываясь в ее тени. — Хорошо, что вас выдали ваши голоса, а то спутал бы с воришками и вырубил к херам, руки сегодня адски чешутся, — весело прыснула она. Брайан протиснулся через узкую щель: открыть дверь шире помешал все тот же хлам. — А ты чего тут прячешься? Или мы случайно помешали твоей игре в социофоба? — Не то слово, обломали все веселье, я только разошелся! — подыграла Викки, чувствуя, что с приходом парней к ней начало возвращаться хорошее настроение. С Геральдом они так и не виделись, она поменялась с Микки местами, когда тот отлучился в туалет. Брат же возражать не стал. — Как все прошло? — Мэт, проходя мимо, притормозил и приветливо махнул рукой. — Чего-то ты какой-то странный… — Решил не отставать от вас и тоже присоединился к шествию «осторожно, разыскиваются», — Викки нашарила в карманах военных штанов два металлических шарика-магнита, вытащила, легко разъединила в ладони и подбросила. Шарики со звоном встретились в воздухе и спрятались в кулаке. — Вижу немой вопрос, застывший на твоем лице, но, если честно, вдаваться в подробности снова как-то не хочется, ощущение, будто только что посмотрел фильм в кинотеатре, а друг уговаривает сходить за компанию еще раз. — Понял-принял, — не стал настаивать Мэт, — ты останешься или вернешься с нами? — Побуду немного наедине со своими мыслями, — Викки продолжила играться с шариками, Брайан же подошел ближе к Дэстеру и, взяв его за руку, молча повел его за собой, туда, где временно располагалась кухня. На ней, аки потрепанный воробей после бойни за крошки хлеба, обнаружился Геральд. Его обнаженный торс и плечо пересекали мотки эластичного бинта, пропитанного раствором, ускоряющим заживление, — его специфический запах стоял в воздухе. — Смотрю, твое участие в шествии далось тебе сложнее, чем твоему приятелю. Геральд закинул в рот большой кусок рыбы, маринованной в остром соусе, и, облизывая пальцы, согласился: — Зато эффектнее. Ближайшие полчаса вся троица провела за столом, вминая в себя все, что оказывалось в поле зрения. На Геральда напал зверский голод по понятным причинам, на Мэте сказался пропуск двух последних приемов пищи, Брайан же присоединился за компанию, чувствуя, как аппетит приходил с каждым проглоченным кусочком. — Такое ощущение, как будто мы сидим в катакомбах под землей, а там наверху зомби-апокалипсис или, чего хуже, все поголовно стали журналистами и днем и ночью рыщут в поисках сенсации, — поделился Ри своими мыслями. — У кого что болит, — хмыкнул Геральд, — передай сахар. Охранник высыпал половину сахарницы в пол-литровую банку из-под консервированных ананасов под пристальное наблюдение Мэта, тщательно размешал и едва ли не залпом выпил. — Сладкий чай — источник сил. — И диабета, — добавил Дэстер, раскрывая пачку печенья и наблюдая, как та тает за полминуты на его глазах. — Даже не верится, что работа над Кровью завершилась. — Потому что на самом деле ее еще очень много, пускай в съемках больше не нужно принимать участие, угроза выхода на экраны никуда не делась, а это значит, придется еще попотеть и… Прерывая рассуждения Мэта, на кухню ворвался встревоженный Микки. — Ребята, у нас проблемы. Дом Селкет окружила полиция. *** — В смысле, вас спалили? В смысле, за вами гналась полиция?! В СМЫСЛЕ, ГЕРАЛЬДА ПОДСТРЕЛИЛИ?! — вопил Томас, продолжая боком пробираться по узкому лазу вслед за Селкет и Софи. Второй даме, явно перенервничавшей, данный путь давался с большим трудом. — А ну цыц, — громко шикнула журналистка, остановившись, обернулась к Каролли и одарила его таким взглядом, который мужчина разглядел и в полумраке подвала. — Вопишь так, будто все это пережил ты, а не мы, — фыркнула она, вновь начав движение. — Но почему вы мне не сообщили?! — А почему ты не позвонил, чтобы хотя бы просто поинтересоваться, как все прошло? — вопросом на вопрос ответила девушка. — Я был уверен, что, если что-то пойдет не так, вы мне напишите, — настаивал Томас. — Ага. Думаю, если бы меня пристрелили, я бы тебе целую поэму накатала, — хмыкнула Селкет. — Не утрируй. — А я и не утрирую, Томми. Сегодня меня действительно могли пристрелить. Как раз в момент, когда мой рыцарь на белом коне кокетничал с Рокси, обсуждая монтаж его драгоценного фильма. А Геральд? Селкет? Микки? Да хуй с ними, господи боже, сами выберутся, и не в таком дерьме бывали! — журналистка сама не заметила, как взбесилась. И она бы продолжила обвинять и обвинять Томаса и дальше, говоря все громче, если бы не холодная влажная ладонь Софи, что легка Селкет на плечо. — Не горячись, деточка. Выскажешь этому мужлану все, что думаешь о нем, уже после того, как мы отсюда выберемся. Хорошо? — попросила она, слабо улыбнувшись. И Селкет моментально успокоилась. То ли дело было в профессионализме Софи, то ли в ее ауре заботливой бабушки, которая никогда не даст тебя в обиду и всегда будет на твоей стороне, но злиться резко расхотелось. — Ты права, — кивнула журналистка, и дальнейшая подвальная прогулка проходила в тишине. Селкет сдерживалась, Томас же, пусть и с опозданием и уже после ярких объяснений, осознал свою вину и шел как в воду опущенный. А начиналось все так хорошо! Они сидели на кухне, с головой нырнув в невероятно загадочную историю прошлого, которая из одного убийства его друга выливалась в заговор чуть ли не мирового масштаба! Заговор, который разгадать могли только они! Ответственность сколь весомая, столь и пьянящая. Троица перебрасывалась каждый своими теориями, одна фантастичнее другой, и режиссёр был так вдохновлен, что вот-вот кинулся бы с карандашом к чистому листу бумаги, чтобы по-быстрому набросать план следующего сценария! Но муза покинула его так же быстро, как и пришла. Спугнули его полицейские сирены, которые с необъяснимой скоростью в мгновение ока окружили дом журналистки со всех сторон. — Черт! — воскликнул тогда Каролли. — Тебя, видимо, засекла полиция! — Конечно засекла, — невозмутимо подтвердила его слова Селкет. — Тогда какого хера мы собрались у тебя дома? — Вынужденный риск, — бросила девушка и, ничего не объяснив, одним движением сгребла все необходимые документы и ноут в большой рюкзак и вручила его Томасу. — Все идет по плану, расслабьтесь и следуйте за мной. Оказалось, что под домом Селкет располагался большой подвал, одна стена которого граничила с древней как мир старой веткой метро, которую давно закрыли. Хотя журналистка и утверждала, что обнаружила это совершенно случайно, но Томас не представлял, как можно невзначай заметить огромный тоннель метро, который находился аж в пятидесяти метрах от подвала, ровно, как и узкий проход — настолько узкий, что пробираться через него было можно лишь боком — который к этому самому метро вел. — Слушай, — когда звуки взлома дома Селкет бравыми полицейскими утихли за спиной, позволил себе заговорить Томас. — Прости меня. Иногда я правда слишком окунаюсь в работу, и тогда… тогда я ничего не слышу и не вижу, не помню ни о еде, ни о воде. Но… Ты права, о дорогих людях надо помнить всегда, чем бы ты ни был занят. Прости. Правда прости. Я… Мне… — Забей, — лишь отмахнулась журналистка, но голос ее прозвучал очень грустно. — Думаешь, я никогда так не косячила. Я тебя понимаю, как никто другой. — И всё же… — Забей, говорю же, — фыркнула журналистка уже явно смущенно. — Фух, дошли наконец, — вздохнула она полной грудью, нырнув в густую тьму. Софи, чуть подумав, последовала примеру девушки, и через мгновение до ушей Томаса донесся вздох облегчения: — Я уж думала, что у меня начнется клаустрофобия, — рассмеялась она. — А мне нравятся замкнутые пространства, — бросила Селкет, нашаривая в темноте фонарь, который всегда оставляла на одном и том же месте. Постучав по корпусу и таким образом пробуждая батарейки, девушка направила фонарь в противоположную от спутников сторону, чтобы не ослепить их, а затем нажала на кнопку включения. Луч света, в любом другом месте показавшийся тусклым и еле заметным, резанул по глазам, хотя направлен был в стену. Троица на мгновение зажмурилась, а затем только осторожно разлепила глаза, привыкая к источнику света и медленно продолжая свой путь уже по путям. — Так в чем же состоял твой план? — нагнав Селкет, поинтересовался Томас. — Зачем ты поехала домой? — Решила на всякий случай отвлечь полицейских на себя. Не то чтобы я сомневалась в таинственности твоей последней съемочной площадки, а именно туда мы отвезли Геральда, но у меня, если хочешь, предчувствие, что там небезопасно. Так что я специально посветила своим прекрасным личиком, вернулась домой и… — …И нас в это втянула! — огласила Софи в слух то, что вертелось на языке у Томаса. — А как же?! С компанией-то поинтереснее. И у меня, как видите, был план отхода. А вот если бы нагрянули на съемочную площадку, я очень сомневаюсь, что Геральд с его повреждениями смог бы далеко убежать. Так что чем жаловаться, благодарите за такую потрясающую возможность не только стать героем, но еще и прогуляться по старому метро! Это же тоже своего рода история! — В этой твоей истории слишком много крыс, милочка, — буркнула Софи, нервно оглянувшись на очередной писк. — Довольствуйтесь тем, что есть! — рассмеялась Селкет. — И как часто ты тут шастала? — спросил Томас — все нутро Селкет излучало уверенность: каждое движение, каждый шаг. Создавалось впечатление, завяжи девушке глаза, и она найдет выход вслепую. — Достаточно для того, чтобы использовать это место как истинно верный и надежный путь отхода, а еще… — журналистка замерла у железного ящика, висевшего на стене, на потертом зеленом корпусе которого красовался облезлый знак «осторожно, высокое напряжение», никто из присутствующих даже опасливо не успел прикрикнуть, как девушка вдарила локтем по ненадежному замку, и дверца со скрипом открылась, являя взору присутствующих несколько бумажных свертков, перевязанных веревкой. — Тайник здесь куда надежнее, чем десятки банковских ячеек, счет за аренду которых прилично бьет по моему карману каждый месяц. — Так зачем пользуешься ими? — Для отвода глаз, — Селкет закинула в рюкзак все четыре свертка. — И на тот случай, если о тоннеле вспомнят и захотят ликвидировать, как уже случалось раньше с другими участками — их просто заливали бетоном, дабы уплотнить почву перед началом развернутого строительства новых высоченных муравейников. — Бред какой-то, — фыркнул Томас, — столько лишних телодвижений, а все ради чего, чтобы сохранить вот это? — мужчина ткнул на рюкзак, что девушка уже успела вернуть за спину. Селкет мазнула фонарем по стене, сориентировалась, в какой из двух отворотов им следует свернуть, и решила оставить вопрос Каролли без внимания, прекрасно зная, что спорить до пены у рта не было ни времени, ни желания. У нее еще обязательно появится возможность макнуть Томаса в его необдуманно брошенные слова и победно прыснуть «выкуси», но для этого необходимо было выбраться наружу и сопоставить информацию, хранившуюся в свертках, с той, что они нарыли в записях Джеки. — Устали? — обратил Томас внимание на молчаливо следующую за журналисткой Софи. — Не каждый день удается попасть на такое кардио, но я в порядке, — кивнула женщина, ничуть не смутившись. В всклокоченном и явно переработавшем режиссере, несмотря на его излишнюю пустую болтовню, она смогла разглядеть воспитанного человека, что мог вполне оказаться более приятным компаньоном, познакомься они при иных обстоятельствах. Ломарш, несмотря на свой приличный возраст, даже допускала мысль, что при этих самых «иных обстоятельствах» была бы не прочь сменить формат этого общения на более интимный. Томас относился к личной категории Софи «в моем вкусе»: взгляд, внушающий доверие и заверяющий в сильном внутреннем стержне; пара глубоких морщин на лбу, говорящих об активной мозговой деятельности, и крепкое тело, рядом с которым и в обморок упасть не страшно. Остальные сильные стороны Каролли открылись бы лишь со временем. Но тем и интересней. Режиссер, удовлетворившись ответом Ломарш, нагнал Селкет, на ходу поддел ее рюкзак за петлю на палец и приподнял. — Что ты делаешь? — чересчур бурно отреагировала журналистка, инстинктивно отшатнувшись от неожиданно подкравшегося Томаса. — Тяжеленный ведь, снимай, — сухо произнес Каролли, удерживая девушку за петлю рюкзака на расстоянии вытянутой руки. Селкет, столкнувшись с поощрительным взглядом Софи, остановилась и, не сказав ни слова, отдала свою ношу, с удивлением замечая, как благодарно застонали плечи и насколько облегчился ее путь. Вот бы кто еще предложил понести то барахло, что нагружало мысли. — Нам еще долго идти? — не то чтобы Ломарш выдохлась, но неизвестность общее напряжение лишь усиливала. — Осталось недолго, больше половины пути мы уже преодолели. — И куда ведет выход из тоннеля? — К действующей станции метро «Технопарк», так что там придется разъехаться в разные стороны и немного поколесить по разным веткам, чтобы наверняка сбросить хвост. — А в ужастиках разделение — верный путь к смерти, — вклинился Каролли. — А ты еще тот коллективист, хочешь оптовую акцию «три билета в один конец»? Мог бы и раньше рассказать о своих предпочтениях, я бы подсуетилась и обязательно придумала для тебя что-нибудь интересное. Каролли, переваривая слова Селкет о коллективном соображении «на троих», пришел к совершенно другому заключению, нежели подразумевала журналистка. Воображение нарисовало в красках картину воплощения подобной акции в жизнь, и щеки вспыхнули от прилившей крови, паля с потрохами мысли режиссера вместе с лучом фонаря, что спутница навела на мужчину. — Не те фильмы снимаешь, Томми, ой не те, — журналистка рассмеялась, наигранно вытирая набежавшую слезу. Ее смех пустился бежать по тоннельному лабиринту, заставляя всех троих вздрогнуть и застыть на месте, прислушиваясь. Что-то было не так… Раскаты заливистого голоса вернулись из глубины отчетливым собачьим лаем. Троица переглянулась. И без лишних команд сорвалась с места. Томас схватил Софи за худощавую кисть и словно на тягаче потянул ее за собой. Свет фонаря дрожащим пучком побежал вперед, указывая путь. Собачий лай, доносившийся эхом, множился, и нельзя было с точной уверенностью сказать, сколько именно собак преследовали их, но одно было известно наверняка: расстояние между ними и бегущими людьми стремительно сокращалось. Тоннельное кольцо начало расширяться, и невдалеке блеснула платформа заброшенной станции метро. — Сюда, забирайтесь, — Селкет подпрыгнула и, зацепившись голыми руками за бетонный пол, повисла на платформе. Девушке явно не хватало сил, чтобы подтянуться и перенести вес собственного тела на руки. Каролли обхватил брюнетку за бедра и поднял ее наверх. — Закинь колено. Селкет послушно выполнила просьбу режиссера, чувствуя, как мужчина буквально затолкал ее на платформу, не мешкаясь, поймала за руки Софи и не без помощи Каролли вытянула женщину к себе. Эхо пригнало новую порцию адреналина. — Томас, забирайся, не медли, — брюнетка, перепугавшись за чужую жизнь, не сдержала крика. Но режиссер и не собирался медлить. Мужчина отбежал от платформы, чтобы разогнаться, оттолкнуться от земли, зацепиться локтями за край и, закинув ногу, окончательно оказаться на потрескавшемся из-за пережитого времени полу. Каролли вскочил на ноги, бросил оценивающий взгляд на тоннель, а после туда, куда указывал фонарь Селкет, на лестницу в конце платформы. — Бежим, — крикнула девушка, тормоша Томаса и хватая его за плечо. — Поздно, — Каролли понял это раньше остальных — мощные когтистые лапы пригнали псину прямо точно к цели. Сдернув рюкзак с плеча, загородив собой Селкет, Томас замахнулся и изо всех сил огрел зубастую ищейку на лету прямо по морде. Псина болезненно взвизгнула, проехалась несколько метров по железным путям и на какое-то время потеряла ориентир, прежде чем вновь кинуться в погоню. Этой заминкой все и воспользовались. Вся троица понеслась по платформе к лестнице. И как только Томас последним забежал на ступеньку, цокот лап и грозный лай возобновился. — Мы ее взбесили, теперь она нас порвет в клочья, — пискнула Софи, не переставая бежать вверх по лестнице. И Селкет с Томасом даже не рискнули возразить: на практике уже были известны случаи, когда полицейские овчарки пускали дух из задержанных в порыве всеобщего хаоса. Их нынешняя ситуация как раз попадала по всем характеристикам под подобный случай. Лестницу миновали без потерь, а забравшись наверх столкнулись с новой преградой — только один из четырех эскалаторов уцелел и тот выглядел ненадежно. — Не стойте, поднимаемся, — Каролли разбавил общее оцепенение и вновь стал замыкающим на узком подъеме. Взбираться по массивным ступенькам оказалось сложно. К ногам будто привязали гири. Но адреналин, циркулирующий в крови, и невероятное желание выбраться целым творили чудеса. Точно такие же, как и те, что творились собакой, что не собиралась отставать. И она не отставала. Эскалатор закончился, и вся троица вновь оказалась в тоннеле. — Мы почти на месте, «Технопарк» за поворотом, найдем незаблокированную дверь и готово. Софи тяжело дышала, но продолжала бежать впереди — тяжелая рука Томаса не оставляла ей иного выбора, придавая ускорения. Она продолжила движение вперед даже тогда, когда хватка на спине пропала, и прежде чем понять, что Каролли за ней больше нет, успела отбежать достаточно для того, чтобы оказаться в безопасности. Обернувшись, женщина увидела бегущую в относительной близости Селкет и позади нее режиссера, что вместо того, чтобы смотреть вперед и следить за дорогой, озирался назад. И зачем, Софи поняла только тогда, когда озверевшая от погони псина разогналась достаточно для того, чтобы поравняться с журналисткой и режиссером. Пасть исказил предупреждающий оскал, и собака, выбрав себе цель, в прыжке оторвалась от земли. Ломарш подобно в замедленной съемке увидела, как ищейка появилась за спиной Селкет, разинув широкую пасть, а вместе с этим неописуемо быстро руки Томаса мелькнули рядом с брюхом псины. Сжались на коричневой шкуре, превращая пальцы в ножи для потрошения и, сомкнувшись тисками, дернули на себя, заставляя кожу треснуть под напором словно едва сцепившийся лед, и на лету отшвырнуть псину к стене. Селкет взвизгнула от страха одновременно с собакой, издавшей жалобный скулеж, говорящий о том, что погоня для нее завершилась. Журналистка осознала, что произошло, только когда увидела окровавленные руки Томаса и его обезумевшее лицо. Сейчас мужчина был и сам похож на зверя и вселял такой же страх окружающим. Всем. Кроме Селкет. — Эй, шевелитесь, наверняка, она была не одна, — поторопила их Софи, сама пребывая в не меньшем шоке от увиденного. Не каждый день на твоих глазах человек ловит собаку и буквально потрошит на лету. *** «Технопарк» встретил плотным потоком людей, набитыми вагонами и вечерним изнеможением. Скрывшаяся от погони тройка поступила не совсем так, как изначально предлагала Селкет: единственным, кто отделился, стала Софи — общепринятое решение. У Ломарш было куда больше шансов затеряться в толпе в одиночку. А режиссер и журналистка продолжили путь вместе, еще с час помотавшись от одной станции к другой, дождались сигнала от взявшей ситуацию под контроль в свои руки Викки и, лавируя по ночным улицам, вернулись на склад.