Пепельная роза

Длинная колонна растянулась на много километров. Еле передвигая ноги, которые тонули в снегу, дотракийны, безупречные и северяне держали курс на Винтерфелл. Лошадям тоже было сложно справляться с непогодой. Иногда вся процессия застревала на одном месте слишком долго, потому что лошади начинали упрямиться. И с этим приходилось мириться – другого выхода не было. Два дракона сопровождали большую процессию, периодически пропадая из виду, но снова возвращались, то низко снижаясь, то, наоборот, скрываясь за облаками. Их мать, будучи во главе колонны, все чаще думала о том, что раньше никогда не испытывала такое волнение за своих детей, когда они исчезали с поля зрения. И никогда раньше не выдыхала с таким облегчением, когда слышала и чувствовала то, что Дрогон и Рейгаль вернулись. Они были в пути уже достаточно долго, но соединились с дотракийцами совсем недавно. Дейенерис было тяжело видеть насколько непросто им было сейчас. Абсолютно непривыкшие к суровой холодной погоде, они, казалось, растеряли свой боевой дух. Кутаясь в длинные плащи, которые смотрелись на них нелепо, на редких привалах они собирались вокруг больших костров. Пытаясь согреться, они редко переговаривались о чем-то. Сохраняя непривычное молчание, они лишь смотрели на длинные всполохи пламени, пока холодные ветра зимы не добрались до теплого очага. Дейенерис старалась их приободрить, сказать какие-то обнадеживающие слова. Но выходило плохо. И она понимала почему. Дейенерис сама была здесь чужеземкой, которая не ориентировалась в местности, не знала, что их ожидает и больше не была уверена в хорошем исходе грядущей войны. Но королева была точно уверена в одном – в преданности своих воинов. Они старались как можно реже делать привалы, потому что снежная буря могла налететь в любой момент. Мало спали, больше находились в пути. Чувство усталости иногда побеждало и саму королеву, и Дейенерис казалось, что она проваливается в сон прямо верхом на лошади, но северный ветер быстро приводил ее в чувства. Ее щеки обветрились, а губы потрескались, как бы тщательно она ни старалась закутаться в теплый меховой капюшон. Но она не жаловалась и не сказала ни единого слова о своем неудобстве никому, даже Миссандее. На одном из недавних привалов Тирион сказал ей, что вовсе необязательно самой вести лошадь, если ей тяжело от сурового северного климата, явно намекая на то, что она может сесть на одну лошадь с кем-то другим или вообще сесть на одну из повозок, но Дейенерис отказалась. И снова отказалась пересесть на Дрогона. Даже несмотря на то, что это предложение было очень заманчивым. И сейчас, вглядываясь в белый горизонт, Дейенерис думала о том, что все дороги, который были в ее жизни, вели ее сюда, в этот холодный и жестокий край. Она видела его в своих видениях в доме Бессмертных, но тогда не придала этому должного значения. И не придавала этому значения слишком долго. В своих мечтах Дейенерис представляла, что однажды навестит Север, уже будучи королевой Семи Королевств. Утвердит там верного ей человека и на этом все закончится. Северные земли никогда не побуждали в ней интерес, и она даже никогда не допускала мыслей о том, что главное сражение в своей жизни она проведет именно здесь. Какой же глупой она была! «На ледовой стене вырос голубой цветок, наполнив воздух своим ароматом…» Она помнила это все уже слишком смутно. Дейенерис, прячущей лицо в меховой воротник плаща, казалось, что это все в Доме Бессмертных случилось с ней много лет назад. Столько лет, что даже не упомнить количество. Но все же это было. И это было важно. Все события были предначертаны судьбой еще тогда. Прошлое и будущее вместе. Предначертано богами, в которых она не верила и не знала. Или же кем-то еще, незнакомым ей. Таинственным вершителем, кем-то, кто своей уверенной рукой подробно расписал ее судьбу еще до ее рождения. Кто-то знал, что это случится. Что это все случится с ней. Если бы, с горечью думала Дейенерис, я бы лучше понимала пророчества, то я бы не упустила знаков своей судьбы, избежала бы ошибок, не потеряла бы Визериона. Она качнула головой, отгоняя эти мысли, и оглянулась по сторонам, пытаясь отвлечься. Снежная буря, которая бушевала несколько часов назад, медленно успокоилась. Это было неожиданно, но она порадовалось тому, что ветра зимы стали к ним более благосклонны. Так они быстрее доберутся до Винтерфелла. И воцарилась тишина, прерываемая только криками драконов и тихими разговорами людей в длинной колонне. На сколько километров они растянулись? Сейчас Дейенерис было сложно сказать что-то об этом. Она хотела пару раз доехать до конца колонны, но ветер и снег не позволяли ей этого сделать. И не позволяли ей это сделать Мормонт и Джон Сноу, которые всегда ехали рядом с ней. Мормонт и сейчас ехал рядом, но они почти не разговаривали. Они уже давно не говорили так, как это было раньше. Все изменилось. Дейенерис видела, что старого медведя беспокоит то, что ждет его в Винтерфелле. В меньшей степени – осуждение старых лордов, в большей же – встреча с племянницей. Она хотела его поддержать, сказать какие-то одобряющие слова, но не смогла, ибо сама волновалась, не меньше сира Джораха. Она много раз представала перед знатью, много раз держала слово и могла убедить людей биться за нее, верить в нее, восхищаться ей. Но в этот раз все было иначе. «Разве кто-то сможет причинить мне вред, когда у меня есть Дрогон, Рейгаль и Визерион?» Эти слова часто всплывали у нее в голове, как бы Дейенерис ни старалась прогнать их прочь. Насколько опрометчиво это все было с ее стороны! После гибели Визериона Дейенерис чувствовала себя потеряно. И во всем винила себя. До сих пор. Снова и снова прокручивая в голове тот момент за стеной, когда ледяное копье убило ее дитя. Если бы она была умнее! Вещи, казавшиеся ей незначительными и абсолютно неважными, на самом деле несли в себе огромный смысл. Ей очень хотелось вернуться в прошлое. И прислушаться к тем пророчествам в Доме Бессмертных, к своим снам, к своим чувствам и к нему. К мрачному северянину, который изменил ее жизнь. Джон Сноу ехал первым. Рядом обычно ехала Дейенерис, но сейчас внимание хранителя Севера на себя перетянул сир Давос, говоря ему что-то о каких-то людях, имена которых для Дейенерис пока еще были пустым звуком. Поэтому она практически не вслушивалась, а лишь следила за лошадью. Но сейчас королева внимательно смотрела на спину Джона. Больше всего на свете ей хотелось снова ощутить его руки на своей коже. Они слишком давно не были вместе, и она скучала по его прикосновениям. В Белой Гавани приходилось сохранять осторожность, и Дейенерис чувствовала себя крайне глупо, вздрагивая от каждого шороха, когда ей и хранителю Севера удавалось остаться наедине. Память ожидаемо подкинула воспоминание, которое всегда с трепетом отзывалось в ее сердце – их первая ночь на корабле. В суровый мороз эти мысли грели ее. Дейенерис помнила, как в тот вечер, когда уже стемнело, и небо было усыпано звездами, она мерила шагами свою каюту. Странное и необъяснимое волнение она чувствовала тогда. И оно было значительно сильнее, чем даже перед переговорами с Серсеей в Королевской Гавани. Она ждала и знала, что это должно было случиться, поэтому и не приставила пару безупречных к своим дверям впервые за долгое время. И Дейенерис тогда, как и сейчас, чувствовала себя крайне глупо, чуть ли не замерев у дверей, ждала его. Робкий стук в дверь, один долгий взгляд и долгий жадный поцелуй. Словно все стены, титулы, барьеры пали. Словно не было войны на Севере, войны на Юге, словно не было ничего. Только они вдвоем. Эти воспоминания были так приятны, что Дейенерис не заметила, как начала улыбаться. Насколько же противоречивыми были чувства в ней! В Королевской Гавани, там, в Драконьей Яме, она думала, что испытает те же чувства, что и на Драконьем Камне. Но она не почувствовала ничего. Это было странно и неправильно. Дейенерис пыталась убедить себя в том, что вся эта земля была ей чужда. Она не выросла здесь, не была привязана к этому суровому краю с переменчивой погодой, но получалось не слишком убедительно. Возможно, это случилось, потому что всеми ее мыслями владел север, вихты и Джон Сноу. Много раз она вспоминала свои мысли. Дейенерис помнила, что когда-то давно, еще в Миэрине она мечтала о мужчине, который являлся ей во снах. Он был моложе Мормонта, ниже Даарио и совсем не похож на Дрого. Дени никогда не видела его лица, только чувствовала необъяснимую тоску по человеку, которого никогда не знала и скучала по прикосновениям, которые раньше никогда не ощущала. И она уже тогда полюбила его, этого призрачного мужчину из ее снов. Но больше она не чувствовала этого. Этот мужчина больше не приходил к ней во сне. Он пришел к ней наяву. И она полюбила его. И он полюбил ее. Эти чувства были опасными. Подзабытыми, но опасными. И очень сильными. Когда она полюбила Дрого она была всего лишь девочкой, которая ничего не знала о любви. Она не выбирала его, а просто взрастила в себе это чувство к нему. После смерти Дрого эту любовь пришлось отпустить, несмотря на то, насколько тяжело это для нее было. С Даарио все было иначе. Он был ее любовником, мог трогать ее тело, но так и не тронул ее душу. Поэтому Дейенерис так легко покинула его. И ничего не почувствовала. Сейчас она не думала о нем, не вспоминала. Безусловно, он все еще оставался ее советником и союзником, но не более. Джон был другим. И чувства к нему были другие. Из раздражения и злости на этого упрямого северянина появилось другое чувство – взрослое, крепкое и сильное. Безусловно, осознанный выбор со стороны их обоих. Не ко времени, не к месту и совершенно некстати, но это все было чем-то настоящим среди жестокости мира. Хотя иногда это все казалось Дейенерис всего лишь приятным сном. Но все те ночи, проведенные вместе – были. Долгие разговоры, полные воспоминаний, но без взгляда в будущее – были. Нельзя было чувствовать такой счастливой себя сейчас, когда на твоих плечах возможное будущее Семи Королевств, говорила себе она. И все равно ничего не могла с собой поделать. Дейенерис настолько задумалась, что даже не заметила, как к ней подъехал сир Давос. Ему потребовалось два раза окликнуть ее, чтобы она наконец-то обратила на него свое внимание. - Я проеду до конца колонны, королева, - сир Давос посмотрел назад, снимая с головы капюшон, - нужно убедиться, что все в порядке и не потеряли ли мы кого-то сугробах. Дейенерис слабо улыбнулась и кивнула ему. Она снова почувствовала усталость, но не позволила себе эту слабость. Она пришпорила белую лошадь, подгоняя ее, и выровняла ее рядом с черным жеребцом Джона. Погода позволяла наконец-то снять с себя надоевший меховой капюшон, в котором сложно было что-то услышать и Дейенерис, одной рукой стянув его с головы, глубоко вдохнула морозный воздух. - Еще немного и мы будем на месте, ваша светлость, - сказал Джон, переводя на нее взгляд. - Ваша светлость! Как официально, лорд Сноу - улыбнулась она, подыгрывая, и он ответил на ее улыбку. Большие хлопья снега перестали падать на белую землю. Дейенерис улыбнулась, сжимая поводья в руках. В этом даже была некая красота, которая все еще удивляя ее. Чуждый, незнакомый край. Холодный, жестокий и беспощадный ко всем. Но, безусловно, красивый и загадочный. Сколько людей восхищались красотой этого места и скольких она убила? На эти вопросы никогда не найти ответ. - Чего теперь мне стоит ждать? Чего опасаться? – продолжила королева, - Лорд Мандерли ясно дал понять, что здесь мне не рады. Мне нужен твой совет. Джон тяжело вздохнул, и Дейенерис увидела длинную складку между его бровей. Она не любила когда он хмурился. В такие моменты он казался намного старше своего возраста. Но на этот раз, такое состояние у него длилось недолго. Дейенерис знала, что ее присутствие рядом делает его более мягким, даже несмотря на то, что на его плечах лежал такой груз ответственности. - Но все-таки ты тронула его сердце, - Джон не удержался от ухмылки, и складка между его бровей разгладилась, - последние несколько дней в Новом Замке он не сводил с тебя глаз. - Сердце ли? – усмехнулась она. - Ты ревнуешь? – Дейенерис слегка наклонила голову набок, внимательно смотря на Джона. Ее волосы, заплетенные в простейшую и совсем не королевскую прическу, были заправлены за воротник. Но одна прядь все-таки выбилась и скользнула ей на лицо. Дейенерис с улыбкой заправила ее за ухо, а Джон внимательно следил за каждым ее движением. За последнее время она спросила двоих мужчин о ревности. Первый раз – Тириона, но тот вопрос был с абсолютно другой направленности, нежели сейчас, когда она, будто девчонка, даже не пыталась скрыть счастливой улыбки. Хранитель Севера, продолжая улыбаться, промолчал, отведя глаза. Дейенерис любила когда он улыбается, пусть это и случалось крайне редко. На его душе была рана, а грудь исполосовали большие и злые шрамы. Королева помнила их все. И помнила, сколько раз касалась каждого из них губами и кончиками пальцев. Она знала, что это вряд ли уменьшит боль от его воспоминаний. Вряд ли поможет ему забыть то, что с ним случилось. Но она любила делать его счастливым. И не собиралась переставать это делать. - В этих краях нет таких женщин, - все-таки сказал Джон, не отводя взгляд от горизонта, который стал серьезнее, чем несколько мгновений назад. - Каких? – Дейенерис не удержалась от глупого вопроса, хотя прекрасно знала, что этот вопрос его смутил. Она все чаще ловила себя на мысли о том, что рядом с Джоном позволяет себе те вольности, которые казались ей давно забытыми. Она говорила всякие глупые вещи, громко смеялась и чувствовала себя счастливой. Последнее было самым забытым чувством из всех. Иногда Дейенерис забывала про все свои несчастья, преследовавшие ее всю жизнь. Забывала про предательства, слезы, обиды и оскорбления. Словно, она начала все сначала. Хотя, с одной стороны так и было. - Необычных, - серьезно ответил хранитель Севера, но затем сразу же перевел тему, отвечая на ее недавний вопрос. - Лорды Севера горды. И помнят обиды долго. И я уверен, что моих действий они не одобрят. Они не сразу поверят тебе, не сразу поверят нам, - Дейенерис кивнула, - но у нас нет времени спорить. Нужно действовать, а не делить Север. По крайней мере, не сейчас, - Джон снова тяжело вздохнул. Дени и сама устала от этих мыслей. Устала накручивать себя возможными вариантами исхода переговоров, устала продумывать свою речь. Это было непривычно и неправильно. Но она понимала, что должна была сделать все правильно. Дейенерис Таргариен должна была заслужить уважение. - Хорошо, - Дейенерис кивнула, - расскажи мне о своей сестре. Младшей сестре, - добавила она. Решение перевести тему пришло к ней спонтанно. И она хотела знать как можно больше о семье Джона, потому что знала насколько это важно для него. О Сансе королева уже знала достаточно. Многое – от Тириона, остальное рассказывал еще Джон на Драконьем Камне, да и редкие разговоры с Бриенной Тарт уже дали ей некоторое представление этой рыжеволосой девушки, в глазах которой застыла грусть. Санса Старк - освобождённая пленница, вернувшаяся домой. - Какая она? Мне правда интересно, - продолжила Дейенерис, - я пыталась представить, и ничего не получилось, - честно призналась она. - Я не видел ее несколько лет, - Джон посмотрел на горизонт, вспоминания события давно ушедших лет, - и мне тоже сложно представить какой она стала сейчас. Но даже когда она была только ребенком, она уже отличалась от Сансы… Упорная, ловкая, быстрая, с игрушечным мечом наперевес. Она была любимицей отца, и он ей многое позволял, несмотря на то, что леди Кейтилин была против. Дейенерис вспомнила, что Тирион говорил о том, как относилась к Джону леди Старк и все внутри нее сжалось. Они с ним были так похожи. Изгои для всех, терпевшие издевки и усмешки, привыкшие сидеть в углах и опускать глаза. - Ты – счастливый человек, Джон Сноу, - неожиданно сказала Дейенерис, - у тебя есть семья. Это многое значит. И я рада, что твои сестры и брат живы. Она говорила это искренне и от всего сердца. Хранитель Севера посмотрел на нее и их взгляды встретились. На лице Джона скользнула легкая улыбка, и он кивнул королеве. Слова здесь были излишни. - Ты вспоминаешь о нем? – сказал Джон, не отводя взгляда от Дейенерис. - О своем брате. Дени видела, насколько тяжело ему дался этот вопрос. Она даже быстро представила как давно он хотел спросить у нее об этом. И сколько раз останавливал себя. Они постепенно узнавали друг друга. Небольшими деталями из их сложного прошлого, какими-то мыслями о настоящем. А вот будущее было закрытой и неприятной темой. - Каждый день, - честно призналась она, отведя взгляд, - особенно здесь, в Вестеросе. Постоянно думаю о том, что бы сказал Визерис. Если бы, конечно, окончательно не сошел с ума. Это перенесло ее на несколько лет назад, в место, которое она считала своим домом с красной дверью, куда она так хотела вернуться с тех самых пор, как покинула его. Дейенерис уже не была той девочкой, но с трепетом относилась к своим воспоминаниям. А вот воспоминания о Визерисе странным образом стали слабее в ее голове. Она все еще помнила его глаза, волосы, какие-то обрывки грубых фраз. Но лучше всего помнила, как Дрого вылил на его голову расплавленное золото. Воспоминания о брате становились слабее с каждым днем, он словно по крупицам исчезал из ее разума, и Дени однажды подумала, что когда-нибудь он полностью исчезнет из ее головы. И никто никогда не вспомнит о принце-попрошайке, как его обычно называли. Его имя будет скромно упомянуто в старых книгах и засыпано пеплом. Да и у нее ничего от него не осталось – он остался только в ее воспоминаниях. - Мне жаль, - отозвался Джон Сноу. - Нет, ничего страшного, - Дейенерис и сама не заметила, как начала вспоминать прошлое, пытаясь воссоздать в памяти образ своего брата, - просто раньше он был другим. И последнее время я вспоминаю то, каким он был, когда мы были детьми. Заботился обо мне. Он ведь мог просто отдать меня в какой-нибудь бордель, избавиться навсегда в один момент или просто задушить во сне. И стать последним Таргариеном, но не сделал этого. Сам воровал хлеб для меня, терпел все оскорбления.... Но безумие в нем оказалось сильнее здравого смысла. Джон понимающе кивнул. Снова начинал идти снег большими хлопьями. Где-то совсем рядом Дейенерис почувствовала Дрогона и Рейгаля, а потом две больших тени скользнули по белой земле. Она поправила меховой воротник, все еще пребывая в своих мыслях и смотря куда-то внутрь себя, а не на засыпанную снегом дорогу Память подкидывала какие-то обрывочные картинки воспоминаний, но они будто бы улетали от нее, подхваченные холодным северным ветром. - Ваша светлость, - взволнованный голос подъехавшего к ним Мормонта отвлек ее от воспоминаний прошлого, хотя перед Дени все еще стоял безумный огонь, горевший в глазах Визериса, - кажется, мы на месте. Винтерфелл. Дени перевела взгляд на горизонт и увидела вдалеке северную твердыню. Из-за повисшего полумрака и снега, замок практически не было видно, но она сумела увидеть незнакомые ей ранее очертания. Они с Джоном так заговорились, что она абсолютно выпала из реальности. Дейенерис втянула воздух и, переглянувшись с Хранителем Севера, снова посмотрела на Винтерфелл. У нее никогда не было обратного пути. Дейенерис Таргариен никогда не было куда отступать. И сейчас она прибыла в этот холодный чужой край, чтобы защитить Север. И она это сделает. Чего бы ей это ни стоило.