Чёрный месяц

      Инуяша, поигрывая сто йеновой монеткой, задумчиво уставился на своё отражение в стекле торгового аппарата. Со стороны могло показаться, что он выбирает напиток, но на самом деле мысли полудемона были совсем не об этом. Лунный месяц кончался и с каждым днем ханьё нервничал всё сильней. Вдруг в ночь новолуния он не превратиться обратно? Что тогда делать? Но даже не сама идея застрять в человеческом теле навсегда смущала Инуяшу, а едва слышный внутренний голосок, задающий вопрос — а так ли это ужасно? Парень дернулся. Как ему такое вообще могло прийти в голову?! Люди — слабые, бестолковые, раздражающие, беспомощные существа! Но… Он опять взглянул на свое отражение. Впервые в жизни он не чувствовал себя тем гвоздем, который каждый встречный и поперечный стремится забить*. Он был… как все и начинал к этому привыкать. К тому, что никто не смотрит на него со страхом и отвращением, не пытается убить или сожрать, не предъявляет претензий по поводу нечистой крови и происхождения. Вот если бы Нараку и Камень душ на горизонте не маячили!       Инуяша отчаянно затряс головой. Он это всерьез?! Он действительно хочет остаться человеком?! При этой мысли живот скрутило судорогой и парень подумал, что сегодня ничего в автомате покупать не будет, хотя госпожа Хигураши и настаивала на том, чтобы он, пока ждет Кагоме из школы, чем-нибудь подкрепился.             — Какая встреча!        Парень обернулся. Он не заметил, как его окружили типы, в которых без труда узнал тех самых подонков, с которыми схлестнулся месяц назад.       — Что, еще не убрался к себе, на Сикоку? — обдавая парня нечистым дыханием, ухмыльнулся вожак. — А не поделишься денежкой со старыми знакомыми, а то в горле пересохло? — еще один хулиган прислонился к торговому автомату, отрезая Инуяше путь к отступлению.       — Чего надо? — буркнул полудемон, крепче сжимая катана-фукуро с Тессайгой внутри и подумал, что, похоже, кем бы он не был, а ушлепки на его голову всегда найдутся!       — Инуя-я-я-яша-а-а-а! — радостный крик Кагоме заставил полудемона напрячься. Не отводя взгляда от гопников, он бросил взгляд на бегущую к нему школьницу.       — Ину… чего?! — вожак заржал. Его товарищи подхватили гогот. — Твои предки чё, обкуренные были, когда тебе имечко давали?! Или у вас на Сикоку так принято? Эй, Ину, а погавкай! — и словно подавая пример, хулиган затявкал. — Может, и твоя подружка к нам присоединится? — продолжал издеваться хулиган.       Инуяша, чувствуя, как закипает в жилах гнев и ярость, снова взглянул на Кагоме, которая шла всё медленней, напряженно всматриваясь в толпу, собравшуюся около кобмини. Парень решил, что надо действовать, пока глупая, не ведающая страха девка не вмешалась.       — Слышь ты, упырь, не трожь её! — прорычал он. — И родителей моих своим поганым ртом не марай!       От подобной наглости у хулигана челюсть отвисла. Он побагровел, ощерил плохие зубы и замахнулся, намереваясь еще раз преподать этому «понаехавшему» урок. Но то, что так легко удалось ему когда-то, на этот раз пошло совершенно по-другому. ***       Инуяша легко ушел от удара и впечатал ножны в живот противнику. Второму досталась пятка в колено и сорвавшаяся шлепка в лоб.       — Осторожно!       Крик Кагоме позволил парню вовремя уклониться от кулака, который вместо его челюсти врезался в панель торгового автомата. Жалобно звякнув, тот начал выплевывать в поддон банки.       — Мочи его!!! — завывал главарь, тщетно пытаясь остановить фонтаном хлещущую из носа кровь, но его банда, столкнувшись с ожесточенным, а главное, умелым сопротивлением, и уже понеся потери, боевые действия продолжать не стремилась. Конец побоищу положил раздавшийся свист.       Инуяша заметил краем глаза спешащего на велосипеде к месту схватки знакомого полицейского.       — Рвем когти!!!       Хулиганы бросились врассыпную. Полудемон успел удивиться — какие когти у людей? — как его схватила за руку Кагоме и дернула.       — Бежим! — закричала она.       И они побежали. ***       Остановились они только на половине храмовой лестницы, одинаково отдуваясь. Но настроение Инуяше даже это явное доказательство слабости человеческой тушки не могло испортить.       — Ты видела? Нет, ну, ты видела?! Я им навалял! Ха! — ликовал он. Почему-то пустяшная стычка с хулиганами воодушевляла больше, чем полсотни демонов, сметенных одной Раной ветра.       — Видела, видела, — прохрипела Кагоме, хватая ртом воздух. За прошедший месяц спортивную форму она явно подутратила. — Чего ты с ними сцепился? — осуждение в её голосе немедленно заставило Инуяшу обидеться:       — Они своими вонючими языками невесть что несли про маму и отца, а я терпеть должен?! Кхе!       — Конечно, не должен, — серьезно кивнула Кагоме. — Наверное, если бы кто-нибудь оскорбил мою маму, я бы тоже дралась.       — И я, — буркнул полудемон.       — Что? — не поняла девушка, но ханьё с независимым видом уже поднимался к храму. Кагоме догнала его и нерешительно спросила:       — Ты нервничаешь?       — Пфе-е-е-е! С какой радости?! — сморщил нос парень, но Хигураши было не обмануть.       — Хочешь, сегодня вместе побудем? — предложила она, беря полудемона за руку, которую тот немедленно вырвал.       — Нормально всё, ну! Чего пристала?! Отцепись от меня, дура!!! — заорал он и, перепрыгнув последние ступни лестницы, скрылся из виду.       — Инуяша!!! — заверещала Кагоме, сжимая кулачки. — Ты… ты…ты… Ты!!! — взвыла она, жалея, что слова для характеристики этого типа не находятся. ***       Инуяша тоже жалел. О своем отказе, о своих словах… о самом своем существовании. Ему было плохо. Живот крутило, словно он проглотил полдюжины ножей. Его била дрожь, зубы клацали. От того, чтобы с хныканьем свернуться в клубок, удерживали только упрямство и гордость, но и они таяли в темноте этой бесконечно мучительной ночи.       Полудемон в очередной раз облизал сухие губы и с надеждой взглянул на улицу, но рассвет и не думал наступать. В какую-то секунду в измученном мозгу парня мелькнула мысль, что утро не придет никогда, а он так и будет сидеть вот так, вцепившись в старый меч и умирать от постыдного ужаса. Вдруг он не превратится?! Или ты боишься, что превратишься? Нет, нет, нет! Он должен… должен победить Нараку… должен сражаться… Кому? Себе. Друзьям. Кагоме.       — Инуяша?       Голос Кагоме резанул по перенапряженным нервам так, что парень только чудом сдержал крик.       — Ты в порядке? — девушка присела рядом.       Полудемон неопределенно мотнул головой. Говорить он не хотел, опасаясь выдать свое состояние.       — Давай я тут посижу? — попросила девушка.       — Нет, — Инуяша заставил себя посмотреть прямо в глаза Кагоме. Он ожидал, что Хигураши будет спорить, но она только серьезно кивнула, а потом внезапно обняла парня и шепнула:       — Всё будет хорошо! ***       Наверное, он задремал. А может, не выдержав напряжения, на короткое время потерял сознание. Но даже так приближение рассвета он почуял всем существом, словно бредущий по пустыне путник еще невидимый оазис.       Инуяша вскочил и бросился к окну. Непроницаемая тьма неба чуть–чуть, почти незаметно, посветлела. Между домами появился трепетный розовый отблеск и вместе с ним ханьё ощутил покалывание в кончиках пальцев. Он никогда не задумывался над тем, как происходит превращение. Для него это всегда было освобождением, но сегодня всё было немного иначе. Он буквально чувствовал, как мир вокруг… выворачивается. По-другому это назвать было трудно. Сила, нюх, слух возвращались с каждой секундой. Но вместе с ними что-то уходило. Что-то, с чем расставаться не хотелось…       Царапнули по подоконнику длинные когти. Привычно кольнуло в висках, когда кости черепа сместились, убирая человеческие и выпуская собачьи уши. С мира словно сдернули пелену…       — Ух-ха! — выдохнул Инуяша и одним прыжком выскочил в окно. ***       — Эге-гей!!!       Триумфальный вопль выдернул Хигураши Кагоме из беспокойного сна. Она провертелась всю ночь, задремала только под утро и была совершенно не рада побудке, на секундочку забыв причину своей бессонницы. Но память услужливо подкинула подсказку в имени, которое сорвалось с губ девушки инстинктивно:       — Инуяша!!!       Вихрем пролетев по лестнице, Хигураши выскочила во двор.       Ухмыляясь во все клыки, сияя в первых лучах солнца золотом глаз и серебром волос, Инуяша стоял под Гошинбоку.       Кагоме бросилась к нему, смеясь и плача. Полудемон подхватил её, легко закружив.       — Ты вернулся! — всхлипнула девушка.       — Пхе, а я никуда и не девался! Ты, правда, рада? — чуть недоверчиво спросил Инуяша, опуская её на землю.       — Совсем дурак! — возмутилась Кагоме. — Я же говорила!       Ханьё покраснел, шарахнулся прочь и, пытаясь скрыть смущение, выхватил меч.       — Ну всё, Нараку, капец тебе теперь! — заорал он и, недолго думая, занес Тессайгу: — Р-р-рана ветр-р-р-р…       — Сидеть!!!       Гра-кх!!!       Холм со святилищем содрогнулся едва не сильней, чем если бы Инуяша провел свой излюбленный прием.       — За что?! — завопил полудемон, когда смог отплющить лицо от травы.       — Сам подумай! — рявкнула девушка.       Ханьё обиженно оттопырил губу.       — Вот по этому я точно не скучал, — пробурчал он.       — Я тоже, — сдержанно сообщила ему Кагоме и, прежде чем изумленный полудемон успел что-нибудь ответить, гордо удалилась в дом.       — Дура, — шепотом бросил ей вслед Инуяша, поднимаясь. ***       Когда он вошел на кухню, там уже собралась вся семья.       — Инуяша, с возвращением! — улыбнулась госпожа Хигураши.       — Э-э-э, ну, да, — снова запунцовел парень, когда женщина мягко обняла его. А когда она сказала:       — Это надо отпраздновать, — и вовсе завис. Впервые в жизни ему предлагали отметить то, что он полудемон! ***       Они стояли на краю колодца в святилище, готовые отправится в Сэнгоку, когда Инуяша вдруг замешкался.       — Кагоме! — позвал он.       — Что? — обернулась к нему девушка.       — Так, ничего, — мотнул белой гривой полудемон. — Пошли уже! — и спрыгнул вниз, увлекая за собой Хигураши. ***       Я бы остался человеком… рядом с тобой.