Из сна Поперечного вывел странный толчок. У всех такое бывало: когда ты спокойно спишь, как вдруг по телу проносится дрожь, ты открываешь глаза, с мыслью, что проспал, а на самом деле сейчас три ночи. А день недели — воскресенье. Вот и Даня сначала вскочил, с мыслью, что что-то ему срочно надо сделать. Его остановило только то, что электронные часы показывали 4.49 ночи.
Успокоенный, он уже было лег обратно, но что-то тут было не так. То ли, что сквозь шторы пробивался вполне себе дневной свет, хотя до белых ночей еще далеко, то ли, что никаких электронных часов у него дома никогда не было. Даня снова поднял голову и посмотрел в сторону своих «часиков», но на месте их стояла только старая коробка, которую ему подарил Кшиштовский. В ней лежал его самый первый дрон. Миша не хотел, чтобы Поперечный догадался и скрывал свой подарок до самого момента распаковки.
Данила дотянулся до телефона, но тот был разряжен и ничем не помог. Лишь тогда Поперечный соизволил поднять свою тушку и оглядеться. Он находился в своей гостиной и лежал на диване. Вокруг было удивительно чисто.
«Ну и че это за говнище еще?»
Он точно помнил завалы из бутылок и коробок вокруг дивана. Помнил всевозможные грязные тарелки и окурки. Помнил, что эту сраную коробку было не видно из-за кучи бумажек, коими была завалена тумба. Сейчас же все это отсутствовало. Весь мусор был аккуратно собран в пакеты, бумаги покоились в стопочке. Даже пыль, что покрывала каждую поверхность толстым слоем, магическим образом исчезла.
Даня потер глаза, но ничего не изменилось. В кои-то веки в комнате было чисто.
Пока Поперечный пытался осмыслить, что происходит, дверь в гостиную приоткрылась и сквозь нее просунулась темноволосая голова Руслана. Он воровато огляделся, заметил, что Даня уже не спит и поспешил закрыть дверь.
Именно в этот момент до Данилы дошло, что это вовсе не он страдает лунатизмом, а кое-кто любовью к чистоте. Это ни хрена не хорошо, ведь Поперечный любил свой творческий беспорядок. Он делал его месяцами, раз за разом отказываясь убираться. А тут заявился этот малолетний ублюдок…
Все еще слегка пьяный Поперечный завелся с пол оборота. Готовый рвать и метать, вскочил с дивана, но накатившая боль порядком охладила его пыл. Он со стоном опустился обратно, в надежде на то, что боль сама собой пройдет. Боль, конечно же, уходить не захотела, но зато вернулся Руслан. Одного взгляда Данилы должно было хватить чтобы тот убрался восвояси. Руслан бы так и поступил бы, более того, еще вчера вечером он бы и из комнаты своей бы не вышел без крайней надобности. Вот только Данила проявил просто немыслимую заботу и доброту и теперь Руслан обязан был помочь в ответ. Именно поэтому он встал пораньше и убрался повсюду, а после откопал где-то аспирин, который и протягивал Поперечному.
Сначала Поперечный не понял, что за дичь ему пытаются всучить, и лишь через пару минут тяжких размышлений до него дошло и он выхватил спасительные таблетки и воду.
— Так, — спустя еще пару мгновений, — ты искупил как минимум половину своих грехов. То бишь свой переезд ко мне теперь можешь считать неплохим событием. Но это еще не значит, что ты можешь делать все, что душе захочется.
— О чем Вы? Я сделал что-то не так? — и взгляд такой, как у побитой собаки.
— Где мой мусор? — не сломился Данила.
— Я его убрал.
— Зачем? — поднятая бровь.
— Вам не нравится? — и в словах так и проскальзывает надежда на то, что это недовольство лишь ради шутки и сейчас Данила скажет что-то вроде: «Ха, повелся!».
— Ты разрушил мой творческий беспорядок, — вновь не смилостивился Данила.
— Вы хотите есть? — невпопад спросил Руслан, явно ища выход. Его память подсказывала, что если он сейчас что-нибудь не придумает, его будут бить и очень больно бить.
— Это тут при чем? Ну, допустим, хочу, и что? — на самом деле, Даниле было приятно, что Руслан навел тут порядок, теперь стало дышать легче. Но надо было дать понять, что не такой уж он и добрый, на самом-то деле.
— А если я скажу, что приготовил Вам завтрак, это снимет вторую половину моих грехов?
— Ты умеешь готовить? — искренне удивился Данила. Самому Поперечному уже перевалило за 25, а он больше макарон готовить не умеет, а в свои 16 даже не умел пользоваться плитой. Что может уметь готовить это мальчик?
— Мой прошлый хозяин говорил, что хороший раб должен готовить своему господину завтраки. А все остальное — обязанность поваров.
— Так, ладно, я понял, — скривился Данила. Ему абсолютно не нравилась эта тема, — Но это не значит, что ты должен готовить для меня. И мы же договорились на «ты».
— Извините, — и опять «побитая собака».
— Вот опять, — сердце Поперечного даже почти дрогнуло под этим взглядом. Но только почти.
— То есть, прости.
— Вот, теперь лучше. Ладно, пошли, посмотрим, что ты там накашеварил, а потом уж я подумаю о твоих грехах и их искуплении, — зевнул было он, но подавился, услышав следующую фразу.
— Возьмёте меня?
— Что ты, блять, несешь?!
— Раньше меня заставляли так исправлять ошибки, — и вид абсолютно спокойный, ничего
из ряда вон выходящего, но за маской этого показного спокойствия скрывался ужас, нежелание переживать те муки снова, надежда на то, что этот альфа не такой, как предыдущий.
— Через секс? — и Даня увидел, увидел эту надежду и страх.
— Ну да, — голосом, сорвавшимся от напряжения.
— Я не такой, и мы больше не будем об этом разговаривать, — и увидел, как сразу Руслана отпустило. И сердце екнуло, захотелось прижать к себе и защитить. Во всем виновато похмелье, точно, только оно. — Пойдем лучше завтракать, — Даня тяжело поднялся с дивана, стараясь не обращать внимания ни на враз участившее сердце, ни на Руслана.
***
Когда все произошло, он был вне дома. Его попросили сходить за молоком, и он не видел как убивают мать семейства, не видел как проходит пуля сквозь тело мальчика, пытавшегося защитить сестру, и не слышал крика малышки, как не слышал и его обрыва.
Когда он вернулся, было уже поздно. Он помнил, как уронил злосчастную пачку молока, видел как она, не выдержав такого отношения к себе, порвалась, и как белое смешивалось с алым. Помнил, как смахнул, пытаясь удержаться на ногах, любимую вазу приемной матери, и отчетливо помнил, как острые осколки впивались в его колени. А дальше — провал. Кажется, он закричал. Возможно, именно на этот крик и прибежала соседка, скорей всего, именно она и вызвала полицию, он не знал и не хотел знать.
Его жизнь вновь обрушилась, он вновь потерял семью.
Он очнулся только в больнице, врач осмотрел его, приказал лежать. Но это было не важно. Важно то, что больница оказалась совсем новая, в многоэтажном здании. Важно то, что его палата была на шестом этаже, и то, что от окна ничто не отделяло его. Как и от падения с высоты.
Он не хочет жить в таком мире.
— Я иду, мама…
***
-…услан! РУСЛАН, МАТЬ ТВОЮ В ЖОПУ, ПРОСЫПАЙСЯ, УБЛЮДОК!
Руслан открыл глаза и удивленно уставился на встревоженного выше меры Даню. С той пьянки прошло около недели и Поперечный вернулся в сознание и даже начал готовиться к туру.
— Господи, не смей меня так больше пугать, — отпустил его Даня, как только увидел, что Руслан проснулся. — Что это вообще было?
— Ты о чем? — Руслан был еще несколько сонным и немного не понимал, что, собственно, послужило причиной, что его разбудили таким образом.
— Ты внезапно начал задыхаться во сне. Даже не так, ты просто перестал дышать. И нет, я зашел не для того, чтобы поглядеть на твою спящую тушку, мои вещи все еще лежат в этой комнате, — он пытался делать вид, что ему вообще все равно, но напряженность в глазах выдавала его с потрохами.
В это время на Руслана нахлынули воспоминания о его сне. И лучше бы он ничего не помнил. Он опустил голову и мелко задрожал. Эти чертовы сны, что преследуют его постоянно, воспоминания, не желающие оставить его в покое, постоянный стресс. Он просто не выдержал.
Данила никогда не любил слез, ведь не умел успокаивать, вот и сейчас он смотрел на Руслана, захлебывающегося в своих слезах и не знал что нужно делать. Он думал, что тот никогда не потянется к нему: грубому, пропитому ублюдку; и потому стало потрясением, когда Руслан слабо потянул его рубашку на себя. Он не заметил, как сам обхватил дрожащее тело, уткнулся в его макушку. Никто не знал, сколько они так просидели, но когда Данила снова заговорил, его голос сорвался несколько раз, пока он не прокашлялся:
— Нам пора бы уже поговорить, — ему не ответили вслух, но молчание ведь — знак согласия, да?
В течение последующих 15 минут они перебрались из спальни на кухню. Данила с крайне несвойственной ему заботой заварил чай и теперь наблюдал за тем, как медленно собирается с мыслями Руслан. Как скользит его взгляд по поверхности стола, как руки сжимают кружку с чаем в попытке согреться и подрагивают слегка плечи.
— Итак? — разорвал тишину Поперечный.- Если ты не…
— Нет, — перебили нагло его, но это не столь уж и важно, — пора рассказать. — взгляд Руслана был наполнен решимостью и болью; его плечи все так же подрагивали, но голос оставался спокойным. — Меня еще никто не просил рассказать полную историю — хозяину было плевать, а приемные родители не желали травмировать, а сам я… самому мне никогда не хотелось вспоминать и тревожить. — он медленно вздохнул и перевел взгляд на напряженного Поперечного, — все началось пять лет назад.
Я был простым ребенком: мама, папа, детские забавы. Я был из тех детей, у которых родители зарабатывают достаточно много, но никогда не говорят чаду, что за труд приносит такие доходы. Да и я сам не слишком любопытствовал: изнеженность и свобода, жизнь, не требующая ничего взамен, сделали свое. И, как оказалось, зря. Я не помню, как это произошло: была глубокая ночь, я спал так крепко, как никогда не спал ни до, ни после этого. А проснулся я от того, что в комнату забежала мама, стала будить меня, шептать, что бы я бежал. Я ничего не понимал, ее страх медленно передавался мне. А спустя пару секунд на меня брызнула кровь. В оцепенение я смотрел на то, как человек с оружием отпихнул ее обмякшее тело и ударил меня, так, что я потерял сознание. Очнулся уже в клетке, от того, что меня облили ледяной водой. Именно тогда и начались мои мучения. Меня кидали из стороны в сторону, били, проверяли на прочность. А после, когда наигрались, решили продать: омежка с миловидным личиком, продать такого не такая уж и проблема.
И вот я же сижу в комнате без окон и мебели и выхожу только чтобы ублажить хозяина. Для меня время изменило свой ход. Я будто постоянно находился во сне, ведь с одной стороны время неслось невероятно быстро, но в то же время не прошло и секунды. На деле я прожил у него не больше двух лет, а после меня нашли. Насколько я понял, мой хозяин был наркоторговцем и его, наконец, смогли поймать. Меня нашли и забрали. Солдат, что обнаружил меня, оказался на редкость добрым и взял меня в свою семью. Но и у них я задержался ненадолго: дядю Влада убили. А его жена – Света не могла меня тянуть без мужа и, благодаря своим связям и знакомым погибшего, отдала меня в какую-то организацию, где меня нашли твои родители. И теперь я здесь.
Поперечный вздохнул. Даже врагу он не мог пожелать такой жизни. Желание сплавить мальчишку перестало грызть мозг, зато желание не отпускать, подарить счастье и безопасность вспыхнули, подобно спичке.
Кажется, у него проблемы…
