Жизнь одарённых

      Перед глазами проносились страшные кадры. Щёлк.       Вот, с воем пробегает растрёпанная баба, огромная, выше меня раза в три. Вот на её спине расцветают алые цветки и она начинает падать на землю. Вот безусый малец, оперев винтовку о край колодца, стреляет во врага. Вот седой старик приласкал обухом топора по голове странно одетого солдатика, пытавшегося зайти в избу. Винтовка из его рук начала выпадать, но морщинистая рука ловко её подхватила. И на фоне всего этого начинают разгораться крыши и срубы деревенских домов. И тишина. Вдруг картинка резко пришла в движение, я словно воспарил, правда весьма быстро оказался прижат лицом к чьей-то груди. И наступила темнота. Щёлк.       Вот я стою на грунтовой дороге, а по её обочинам, едва припорошенные снегом, лежат трупы. Много трупов, в основном гражданских. Но бояться их не стоит, они уже никому ничего не сделают. Гораздо хуже солдаты в сером, перелаивающиеся на странном языке и без церемоний срывающие с трупов ценности. И только в душе рождается ярость. Щёлк.       Странный подвал, едва чадящая масляная лампа и маленький, только котелок разогреть, костёр. Был, в моих воспоминаниях. А теперь на этом месте только яма с обломками кирпича и дерева, след падения мины. И горечь, и тоска в душе. И только одно слово, как зацикленное, крутится в голове. Мама. Щёлк.       Тесная комната, едва вмещающая дюжину человек. Трёхэтажные нары, даже на нижнюю полку которых приходится залазить, подтягиваясь. Постоянное чувство голода и одиночество. И жгучая ярость, как только в поле зрения появляется человек в серой форме. И как маятник, раскачивающийся разум: апатия - ярость, апатия - ярость. Щёлк.       Щелястый деревянный вагон для перевозки скота. И набитые как скот в вагон люди. Дети, подростки, женщины. Только скученность и не даёт замёрзнуть, хотя трупы из вагонов сбрасывают на каждой остановке. Поезд снижает ход, впереди мост. А на противоположном берегу скучилась, ожидая прохода поезда, боевая техника. С серого, грязного неба посыпались бомбы. Прямо в скопление техники. На душе яростное ликование! Так их! Больше! Пусть всё вокруг горит, разлетается на осколки! И вокруг начинает всё гореть! Как в страшном сне, пламя раскручивается вокруг меня, пожирая попутчиков, материал вагона, землю. Как от взрыва, на периферии огненного шара начинает раскалываться и разлетаться всё, чего он касается. Со странным звуком пол вздрагивает и начинает падать вниз, увлекая меня за собой. Удар, темнота и тишина. Щёлк.       Странная железная клетка, сложной конструкции наручи, с виду словно литые, а на деле из множества разного вида проволочек. И седой усатый старик с абсолютно пустыми глазами, от чьего взгляда хочется сжаться в комочек. Щёлк.       И чего я так боялся этого старика? Вполне себе нормальный, правда наручи снимать запретил. Хотя я и попытался. Теперь ожоги приходится мазью мазать. И вместо клетки пусть маленькая, но своя комнатка с кроватью. Щёлк.       Серый больше не вызывает негатива. Обычный цвет. Да и к форме я уже привык. Удобная одежда, ничего лишнего, всё на своих местах. Клаус говорит, скоро можно будет и наручи снять. Давно пора, они мне явно стали малы. Вообще интересно тут, столько нового рассказывают. Особенно доктор Марко, каждый вечер. Правда голос у него такой, что не заснуть сложно. Щёлк, щёлк.       Первый выход на общие занятия. До этого с нами занимались индивидуально, но как говорит Клаус, нам обязательно нужно научиться работать в коллективе. Надеюсь всё пройдёт нормально. Щёлк, щёлк.       Ринг. Единственное место, где нам разрешено выяснять отношения. И строго с наручами. В этот раз Станислав не победит. Я много занимался, буквально замучил тренера просьбами. Хотя и так индивидуальные схватки приветствуются, если происходят на ринге и по правилам. А тех, кто избегает ринга, тренеры наказывают дополнительными силовыми тренировками. Всё, мысли прочь, я готов. Сегодня я надеру ему задницу! Щёлк, щёлк, щёлк.       Полигон. Священное для всех нас место. Здесь можно не сдерживаться. Показать всё, на что способен. Сегодня мы сдаём пирокинетику. Десять простых тестовых заданий, от простого факела в метре от себя и заканчивая броневыми плитами на расстоянии ста метров. Запрещены только площадные атаки кругового действия, получившие меткое название “последний шанс”. Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк..       Красивая у нас форма! Серая, с серебряными шнурами и эполетами. И знак нашего корпуса на воротнике - стойке. Крылатый кортик. Ботинки начищены так, что в них можно смотреться. Сегодня - праздник! Выпуск из училища. Нас вызывают из ряда по одному. Каждому вручают индивидуальный знак отличия, номерной и с цветными полосами. Именно он определит дальнейшую жизнь. Порядок и цвет полос чётко идентифицирует направления, в которых ты достиг успеха. Вот и моя очередь. Директор училища, полковник Талер, прикалывает к груди знак и вручает запечатанный конверт - предписание. Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк….       Мелькают картины службы. Кровавые картины армейской службы. И чувства окружающих, особенно сильно бьющие во время краткого отдыха, когда нет сил даже закрыться. Страх, зависть, любопытство и ненависть от своих. И лютая злоба и ненависть от врагов. А ещё - обречённость. Иногда даже не нужно напрягаться, форма делает всё за тебя. Только лёгкий ментальный контроль. И ни единого столкновения за всю службу с равным врагом. Да и не воюем мы друг с другом. Нас и так не слишком сложно убить. Очень хорошо тренированный снайпер, массированный миномётный обстрел, просто не ведающий что творит, не желающий зла сослуживец. Способов много.       Наконец невидимый оператор устал крутить ролики. Картинка тускнеет и гаснет. Вместе с сознанием.       Пробуждение оказалось на диво отвратительным. Полная апатия и отсутствие ощущений. Вернее, все нервные окончания забиты сигналами. Сенсорный шок. Тело словно горит, каждая клеточка тела отчитывается о состоянии. Но спустя несколько минут всё затихает. Вокруг тишина и темнота. Не так я себе представлял смерть, совсем не так. Поворачивая рубильник, что подал напряжение на мои мозги, я ожидал иного. Неужели привязка души к железу оказалась настолько сильной, что мне теперь вечно в этой темноте обитать? Но тогда, что это были за видения? Уж точно не вехи жизни, ничего общего с моей первой, и тем более второй жизнью.       Да, вторая жизнь. Интересно, сильно девочки расстроились? Воспоминания о любимых закружили мысли и я снова отключился.       Второе пробуждение ясности не прибавило, опять темнота и тишина. Зато к телу возвращается чувствительность, под спиной явно какая-то тряпка лежит, и её складка раздражает спину. Пальцы левой руки холодит камень. Стоп! Какая к чёрту чувствительность спины? Какой камень? У меня ведь тело дройда! Вспышка паники опять что-то перегрузила в теле и я потерял сознание.       И в третий раз я не почувствовал света и не услышал звуков. Зато совершенно точно почувствовал тело. И тело откровенно требовало жрать. К счастью, не до такой степени, чтобы отключать мозги. А ещё я сумел пошевелить пальцами. Под рукой что-то рассыпалось и носа коснулась пыль. Рефлекторно вдохнув, чуть было не закашлялся и потерял сознание. Это уже надоедать стало. Однако мысль о том, что я всё чувствую, и более того - дышу, разом прочистили мозги. Удалось поднять руки, по ним что-то скользнуло, рассыпаясь в пыль. Пришлось задержать дыхание. Бегло ощупав каменные стены и крышку, стало страшновато. И только некоторое время спустя заметил, что не дышу. Стало страшно. Бог, если он есть, явно решил пошутить. Сначала обычный человек, затем дройд. А кто теперь? Драугр? А что, похоже! Явно каменный саркофаг, давно истлевшие в пыль одежды. А картины из жизни этого тела явно намекают, что на обычную могилу можно было не рассчитывать. Ощупав себя насколько вышло, расстроился. Затянутый в высохшую кожу скелет. И за что мне это? В вихре мыслей опять пришло забвение.       Очередное пробуждение вышло, как взрыв. Словно кто-то вставил в рот брандспойт и открыл кран. Хлынувшая энергия буквально заполнила меня под завязку и стремилась разорвать на мелкие части. И если поначалу это было приятно, то после… Не зная куда деть излишки, разрывающие меня на части, потянулся к лежащему на груди кортику. И чуть не ослеп. В саркофаге немедленно стало светло, словно кто-то включил лампочку. Впрочем почему кто-то. Я и включил, направив энергию в оружие. Кристалл в навершии рукояти засветился от вливаемой энергии. Яркость нарастала, но вдруг всё прекратилось. Вновь наступила тьма, а тело перестало требовать кормёжки. Энергия буквально распирала, и уперев руки в крышку, удалось понемногу её сдвинуть и сбросить. Ну что, неизвестный мир, я проснулся! С добрым утром!