Песнь монстров

И потом её опять осенило, даже заставив тихо вздохнуть от догадки: вдруг её сила — это сила духа или что-то вроде того? Вдруг её сила — это то самое чувство, заставляющее её всё время подниматься и сдерживать слёзы после очередных побоев?.. Да-а… В этом что-то есть!.. Если бы только эту самую «силу» всё время не перебивала обжигающая всё тело ненависть… Ну вот, она опять заревела! Уселась прямо на дороге у выхода из части Руин, состоящей из фиолетовых кирпичных стен, и начала дрожать. Она не хотела, чтобы её кто-нибудь видел такой страшной, с красным лицом и хрипотцой в голосе, но сил двигаться дальше не было, да и вскоре начал урчать пустой живот. Одной монстро-конфетки, разумеется, было мало, чтобы как-то повлиять на голод. Отвлечься и в страхе отползти заставила лёгшая на плечо большая белая рука. Девочке понадобилось несколько минут, чтобы узнать в расплывчатой фигуре Ториэль и успокоиться. — Дитя, как ты оказалось так далеко? И почему плачешь? Я же говорила не отходить… Ах, что ж, ладно. Нам пора… Куда? Домой, конечно же! Я уже узнаю этот голодный взгляд, хи-хих… Хих… Девочка не могла произнести и слова так, чтобы Ториэль что-то поняла, но по ещё более раскрасневшемуся лицу стало понятно, что человек обрадовался. «Дом?» Крепко стиснув кулак и размазав по лицу слёзы вместе с соплями, девочка попыталась встать, но упала, так и нормально не вздохнув после очередного всхлипа. «Так, не смей реветь, не сме-е-ей…» Собравшись и таки встав, особь, переступая с ноги на ногу, позволила монстру взять себя за руку и повести в неизвестном направлении. — Ну что ты, утри слёзы, дорогое дитя! Вот придём, поедим, и тебе сразу станет легче… Кстати об этом, что тебе нравится, корица или ирис?.. Ха? Да быть не может, что не пробовала ни то ни другого… Н-нет? В самом деле?.. Что ж, отличный повод для сюрприза… Ах, что ж это я… Мм… Поддерживать разговор особого желания не было: осадок после рёва мешал, но только оказавшись уже во дворе дома Ториэль, девочка смогла унять мучающую её икоту. Это был небольшой домик, явно рассчитанный не на одного человека, по-настоящему красивый и ухоженный. Пение птиц неожиданно приятно отвлекло от рассматривания окон и стен, но отыскать взглядом источник чудесной музыки так и не удалось, и сирота зашла в дом. Внешний вид оказался, к большому удивлению розововолосой, довольно старинным, но оттого не менее очаровательным. Воздух был достаточно тёплым, кое-где летала пыль, видимая только на свету — явно гораздо лучше холодного и грязного детдома. Ториэль исчезла в одной из комнат, оставив девочку осматривать теперь уже тумбочки, вазу с цветами и спуск на первый этаж, но стоило особи сделать шаг в сторону кухни, как оттуда же вышла женщина-монстр и, попросив следовать за ней, вскоре привела ребёнка в длинный коридор с несколькими дверьми. Всё эти время… Она прекрасно чувствовала на себе чужой тяжёлый взгляд. — Это твоя новая комната, — указала на одну из них Ториэль, самую первую. — Можешь её осмотреть, пока я готовлю. «Комната?» В очередной раз оставив девочку одну, монстр вернулся на кухню, не оставив для человека другого выбора, как зайти в помещение. «Моя комната?» Быстро рассмотрев помещение, она пришла к выводу, что та совсем не отличается от убранства всего дома. Хотя некоторые детали, такие как большой шкаф, тумбочка и кровать, не исписанные ругательствами, действительно привели в восторг. «Моя комната» Присев и проверив тумбочку у кровати, она, не найдя ничего для себя полезного, быстро приземлилась на кровать. На пробу проведя по одеялу рукой, девочка даже улыбнулась: её давно клонило в сон, поэтому, поддавшись порыву, она вскоре оказалась лежащей на кровати. Не желая лишать себя такого удовольствия, она вскоре лениво стащила с себя порванную и грязную одежду и как следует укуталась одеялом. Вместе с расползающимся по телу теплом она почувствовала накатывающую сонливость и вскоре прикрыла глаза, ощущая, как сознание уплывает и как возникают всякие образы и разноцветные всполохи перед закрытыми глазами. Но вскоре исчезли и они, позволяя расслабиться и раствориться в ощущении безопасности. Она не поняла, от чего толком проснулась, но встретившись взглядом с серым потрескавшимся потолком, ощутила, как что-то внутри сжалось и будто испарилось, оставив во всём теле ужасное чувство пустоты. С каждой знакомой деталью: с надписями на тумбочке, на ножках кровати и даже кое-где на стене — она ощущала, как слёзы опять начинают падать на старое одеяло, как глаза постепенно привыкать к серыми тонам. «Действительно… На что я надеялась?..» Вытерев мокрые дорожки с щёк, она приподнялась и направилась к стулу с обычной одеждой и с удивлением заметила, что вместо шорт и сероватой футболки там покоится белая блузка с красной юбкой и даже босоножками, что обычно должны ждать её в конце комнаты. «Кто принёс это сюда?» Поколебавшись немного, она таки аккуратно коснулась новенькой одёжки и осмотрела её на наличие щекотного порошка или каких-то насекомых, но нет… «Учителя, должно быть. Опять, что ли, проверка?» На пробу сжав белую ткань, девочка отнесла её к кровати вместе с остальными вещами и, переодевшись, заметила на кровати фиолетовую шапочку. Удивившись таким сюрпризам, она пожала плечами и таки надела её. Подойдя к окну, особь стала рассматривать своё отражение и даже улыбнулась, коснувшись наростов и замечая, как хорошо скрывает их ткань шапочки. Выйдя из кабинета, она вспомнив о времени, первым делом поспешила в класс, несмотря на то, что живот должен был выворачиваться наизнанку. Уже в классе взгляд первым дело зацепился за настенные часы, и сирота вздохнула: она могла и не спешить. Внезапный оклик её имени заставил вздрогнуть и обернуться. Она едва вспоминала, на что должна откликаться: на клички или настоящее имя. — Дорогая, как ты? — легла рука учителя на её плечо. — С тобой всё хорошо? Забота с довольно-таки неожиданной стороны заставила замереть и засмотреться в чужие глаза. Она пропустила мимо ушей все сказанные слова о её здоровье, будто в бреду всматриваясь в чужое лицо и ощущая небольшую головную боль от вида улыбки на лице женщины. Девочка не могла описать всех чувств, поселившихся в её душе, поэтому просто кивала, как всегда грустно всматриваясь в знакомые лица. Всё казалось до ужаса знакомым и привычным, даже настолько противным, что дико захотелось вернуться в ту сырую пещеру, но полностью осознав, насколько ложными были ощущения реальности, она склонила голову и, дабы не подать виду, что хочется плакать, прикусила внутреннюю сторону щеки. Это всегда помогало, вот спасло и сейчас. — Ладно, не унывай, утри слёзы. Знаешь, я думаю, этот урок должен тебе понравиться: мы наконец-то сможем провести его на улице и продолжить изучать природу! Сегодня первым делом нам нужно найти улиток… «Как будто я их раньше не видела» Замолчав от серьёзного вида ребёнка, женщина вдруг встала и, пожав плечами, вышла под крики детдомовцев из кабинета. Девочке оставалось только удовлетворённо вздохнуть: она настолько отвыкла от хорошего обращения к себе, что больше не хотела иметь с этим больше никакого дела. А особенно с ними. — Эй, рогатая! «Вот! Теперь всё точно до тошноты нормально!» Но вслед за очередным окликом раздался тихий полу-вскрик полу-вздох. — Воровка! Девочка бы никогда не подумала, что обращаются к ней, если бы чья-то рука не схватила её за плечо и не толкнула на пол. Как всегда до чёртиков больно и обычно. Подняв голову, особь смогла рассмотреть рядом с собой поджавшую губы и гневно смотрящую на неё девочку и толкнувшего её мальчика. Розововолосая чуть присмотрелась и поняла, что никакой злости в их взгляде не было: презрение никогда не сменялось на какие-то другие эмоции, стоило им посмотреть на рогатое недоразумение, по чье-то вине делящее с ними одну дырявую крышу. И это давно стало обычным. — Она не только украла мои вещи, но и ещё посмела надеть их! Искорка понимания мелькнула в алых глазах, но подняться или произнести хоть что-нибудь не дала нога всё того же хулигана, опустившаяся на её плечо и прижавшая особь к полу. — Ты, уродка, украла одежду моей сестры! — прошипел мальчик, давя как можно сильнее: воровство среди своих никто не любил, и если случалось кому-то попасться — детдом запоминал надолго. «Я не воровала! — хотела она выкрикнуть, но слова так и не вырвались. — Эти вещи были в моей комнате и…» Сжавшись и пытаясь закрыть наиболее уязвимые места, она ощутила тупую боль в животе, когда ещё один вовлечённый детдомовец решил оборвать её оправдания. Перед глазами поплыло, и чужие лица будто размазались, становясь какими-то пустыми, не имеющими никаких эмоций. Её опять пробила дрожь и моментальная ненависть к новому наряду, уже, наверное, грязному из-за следов ботинок: на что она опять надеялась?! Вдруг после очередной вспышки боли в груди стало жарко и кулаки произвольно сжались от знакомого чувства, будто увеличивающегося после каждой драки, после каждого несправедливого обвинения и подножек… — В этом мире нет места для рогатых! Это чувство, смешанное с ненавистью, будто обжигало изнутри, заставляя извиваться в попытках оттолкнуть обидчиков. После каждой кинутой в неё обслюнявленной бумажки, после каждого снежка и возгласа «Закидывай, закидывай её!», она прикрывала лицо ладонями в туалете, когда плакала, вспоминая, как внутри кипела энергия, пробегающая по всему телу сотней электрический зарядов, но так и не находящая выхода. Один раз попытавшись дать отпор, она сделала вывод до конца своей жизни, что не может, потому что слаба и пуста, всегда такая для других страшная, без единых признаков жизни и только с внешней дефектной оболочкой. Только странное чувство, отбивающее вместе с сердцем где-то в мозгу бешеный ритм, заставляло вставать и идти пополам с болью по направлению своей комнаты, чтобы упасть на постель в ожидании сна и следующего дня, потому что она… Она… — Рогатые для коров и коз! Её почти сразу пробило на смех от воспоминания о своём сне, о Ториэль и других монстрах. «Рогатая мамочка для рогатого ребёночка.» Отвлекшиеся на секунду детдомовцы спустя пару секунд продолжили избиение с ещё большим усердием, с не меньшим удивлением замечая, как впервые начинает вырываться их жертва. Она ведь просто… Всего лишь… Хочет, мать его, жить! Внезапно преобладающая в гремучей смеси эмоций ненависть будто материализовалась, подобно нескольким лучам пробившись далеко за пределы тела. Приняв сидячее положения, девочка схватилась за рога, слабо проступающие сквозь шапку, ощущая дикую боль в лобной доле и упадок энергии вместе со странным, всегда поддерживающим её чувством. Она опять села и начала плакать, очнувшись только, когда прямо перед её носом что-то громко и, подобно мешку, омерзительно упало. Странно громкий звук, напоминающий хлопок лопнувшего шарика с водой, которыми так любили закидывать всех мальчишки, раздался где-то совсем рядом и показалось, что стена из обидчиков в тот же миг безвольно рухнула на пол. Сирота ещё долго не могла поднять голову, а когда вытерла дорожки слёз с щёк, ощутила, будто какой-то своей частью касается потолка. В ту же секунду она слабо протянула руки, всё ещё пульсирующие от боли, и протянула их вверх, почувствовала, будто они тянутся дальше и дальше, и дальше… До тех пор, пока мигающая лампа с громким треском не лопается, осыпаясь осколками на дрожащую от рыданий голову, заставляя открыть глаза и встретиться взглядом с потолком. «Каэдэ! Проснись! Ты будущее монстров и людей!» Застывшее в голове эхо от низкого голоса ещё долго мешало прийти в себя и понять, что потолок перед глазами — не детдомовский, также, как и кровать вместе с одеялом. Вытерев застывшие в глазах слёзы, особь, не успев даже обрадоваться приятному осознанию реальности, еле слышно вскрикнула, замечая в полумраке чёрные отпечатки рук, которыми была усеяны все стены и даже тумбочка со шкафом. Сжав одеяло и перевернувшись на другой бок, она попыталась успокоить взволнованное сердце, но внезапно заметила на полу тарелку. Особь недолго всматривалась, прежде чем понять, что треугольник на ней — всего лишь кем-то любезно оставленный кусочек пирога. Попытка зачем-то протянуть руку не увенчалась успехом, ведь сирота её тут же убрала, испугавшись лёгкого ощущения столкновения с тумбочкой. Сжав под одеялом ладошки, она всмотрелась в пирог, ощущая, как тянет в животе от голода. Хотя даже долгое наблюдение за едой не придало ей никакого желания встать, если бы не неожиданное ощущение чего-то лёгкого, будто принявшего физическую форму желания поесть… Она стала свидетелем того, как появившаяся из тела направленная энергия приподнимает кусочек пирога вместе с тарелкой где-то на метр с лишним. Прижав кулачок к губам от смешанных страха, сосредоточения и радости, девочка силой воли подтянула плывущую по воздуху тарелку к себе, отставив её на тумбочку, а пирог — начав быстро есть прямо в постели. Теперь голод перестал тревожить, перебитый вкусом ириски и корицы в выпечке, но вот беспокойство и страх только больше вскружили голову: появилось ощущение появления новых конечностей. Ещё нескольких рук. Быстро соскользнув с кровати, она стала собираться в надежде если не покинуть дом, то хотя бы комнату, но вскоре пришла к выводу, что оставленной ею одежды нигде нет. Шаря руками по полу, она, подняв взгляд на кровать, заметила на ней какие-то вещи. Со страхом проведя рукой по одежде, она благодаря тактильным ощущениям тотчас узнала ту самую блузку и юбку, в которых ей «посчастливилось „ходить во сне. На секунду показалось, что стук сердца вновь стал звучать откуда из затылка, но, поняв, что выбора нет, девочка стала не без беспокойства натягивать на себя блузку. Случайно наткнувшись на босоножки, она захватила и их, ощущая, как приятно ходить не босиком… Не было только шапки. Выйдя из комнаты, ребёнок, миновав лестницу, ведущую куда-то вниз, направился к большому помещению и, очевидно, залу. Приятный яркий свет пламени в камине хорошо освещал её замершую у порога фигурку и силуэт Ториэль, сидящей в уютном кресле и читающей какую-то старую книгу. Сирота удивилась тому, что не только некоторые учителя, но и этот монстр имел при себе очки для чтения. Это даже немного приподняло дух. — О, моё дитя! — оторвалась Ториэль от чтения, с какой-то странной ноткой в голосе обратившись к ребёнку и даже на мгновение замолчав. — Что? Откуда эти вещи?.. Я ходила в город, и, знаешь, у нас есть магазины, в которых продаются вещи, попавшие к нам с поверхности… Тебе нравится? С дрожью в голосе пришлось сказать, что наряд пришёлся по душе. Хотя и вспоминая будто по-настоящему бьющих её детей, она опустила голову от понимания, что не может поделиться ни с кем своими проблемами, никому не может задать вопрос, на который может получить ответ. Чей это был голос во сне, что за внезапно появившиеся ‚руки‘… В целом, даже всё происходящее под землёй тоже было слишком похоже на сон, чтобы принять тот самый факт, что как ни крути, а это — реальность. Она бы никогда не подумала, что создания, не являющиеся ни людьми, ни животными, таки существуют. Привыкшая к реальности, навеянной учителями и детдомом, девочка присела у камина, осознавая, как долго ей ещё придётся адаптироваться во всём этом мире. Хотя сидеть у камина было гораздо приятнее, чем в холодном углу, когда при попытке хотя бы приблизиться к печке хулиганы начинали грозиться закинуть в неё и сжечь. И даже ковёр — приятно мягкий и не заплёванный; в комнате вообще всё по-сказочному чисто и убрано, даже приятно находиться и просто сидеть на полу. Отогревшись и переведя взгляд на Ториэль, сирота долго всматривалась в оранжевое от пляшущего в камине огня лицо. Засмотревшись на отражающиеся в очках языки пламени, она поудобнее устроилась и вновь стала слушать треск поленьев и всматриваться в раскалённую кору… Сказать, что ощущения были новыми и будоражащими душу — просто ничего не сказать. Заворожённая атмосферой, сирота вскоре сонно опустилась на живот и, растянувшись на ковре и отгоняя беспокойные мысли, иногда посматривала на Ториэль. «Интересно, может, это и есть тот самый… Семейный уют?..» Внезапно осенившая её мысль заставила перевернуться на бок в сторону антропоморфной козы и открыть рот от желания задать вопрос. «Вся одежда из сна совпадет, вся, кроме шапочки… Стоит ли? » — Тебя что-то беспокоит, дитя? «Нет, что-то не так. Лучше не спрашивать.» После отрицательного мотания головой комната вновь погрузилась в тишину и тихую романтическую атмосферу. Необычно и ненормально, но… до одури приятно. — Что?.. Дитя… Ты хочешь узнать, как покинуть Руины?