Сколько ты стоишь? - Вы разоритесь

Наверное, немного странно парню иметь мечту стать дизайнером. Большинство так и говорили, особенно грешило этим ближайшее окружение Юнги, но дальше насмешек и легких ухмылок дело не заходило, потому что хоть Юнги и не выглядит слишком крепким, но удар держал хорошо. Некоторые говорили, что это мимолетное увлечение для вшивой интеллигенции, мол, с жиру бесишься, только вот Юнги всё в толк взять не мог, с чего те решили, будто бы он действительно имел для этого возможности. Родители развелись, когда Юнги было восемь лет, а мать после этого бросила старую работу и уехала из Тэгу, забрав Юнги и старшую дочь в Сеул. Потом вышла замуж раз — развод, второй, и опять на те же грабли, в третий не решилась, но зато ухажеры появлялись с завидным постоянством. Юнги знал, что его мать красивая женщина, но разве не видно по ней, что слабовата вероятность, что она решится выйти замуж вновь и опять обжечься о то же? Старшая сестра мечтала стать врачом и спасать людей, но как-то не сложилось, потому что обучение в Южной Корее стоило невероятно дорого. Поэтому сестра перебивалась на нескольких работах консультантом в ювелирном магазине и подрабатывала официантом, и все для того, чтобы младший брат не отказывал себе ни в чем, раз уж мать забыла о существовании своих детей, полностью погрузившись в свои личные разочарования. А когда сестре исполнилось двадцать лет, она получила поистине роскошный подарок. Знакомство с сыном тогдашнего генсека ООН Пан Ги Муна, который от огромной любви женился на работнице ювелирного магазина, по счастливой случайности попавшегося ему на глаза, когда он искал подарок для матери на день рождения. Юнги не думал, что сестра согласилась исключительно из-за любви к мужчине, который был старше ее, в общем и целом без малого, на тринадцать лет, но против быть не мог. Спустя два года, сразу после замужества сестра переехала от семьи за океан, в США, пообещав и дальше заботиться о Юнги. Но тому уже исполнилось семнадцать лет, поэтому он справедливо решил, что может и сам позаботиться о себе. Он устроился на две подработки, уговаривая и мотивируя себя тем, что если действительно хочет нормальной жизни, ему стоит работать для этого. Да, у него есть мать, которая становилась всё черствее, которая меняла своих ухажеров всё чаще и стремительнее; Юнги больше не мог полагаться на её бесполезные уверения, что она обязательно позаботится о его будущем. С семнадцати лет Юнги начинает понимать, что заботиться о собственном будущем должен только он. И если не он, то ему придется всю жизнь перебиваться этими чертовыми подработками курьером и официантом. Пожалуй, это последнее, чего бы хотел Юнги. А сестра, как понимает Юнги чуть позже, становится заложницей именитой семьи дипломатов. Последние события о жизни своей сестры Юнги узнает из новостных вырезок на Нэйвере или новостей из телевизора. «Сын генсека ООН Пан Ги Муна — Пан У Хён с женой и его младшей сестрой посещают дипломатические встречи в Лос-Анджелесе» — миллион насмешек и намеков на историю Золушки; «Пан У Хён и его вторая жена — кореянка Мин Сухён — покидают холодный Вашингтон и направляются на светские рауты в Вену»; после этого Юнги получает последние звонки и сообщения от нуны, которая говорит, что в Австрии они надолго. После этого она исчезает с радаров Юнги, но изредка отправляет деньги, которые хоть чуть-чуть помогали себя чувствовать не гребаным нищебродом. Юнги скучает по нуне. Его личный путь к своей детской мечте — стать дизайнером и диктовать правила моды высшим слоям общества — начинается тогда, когда Юнги на выпускном году в своей школе искусств участвует в международном конкурсе, устраиваемом школой дизайна Парсонс. Лауреаты первых трех степеней получают путевку в жизнь, как называется она для Юнги, на деле же — грант на обучение в одной из лучших школ дизайна программы бакалавриата. Он отказывается даже от предложения Bunka Fashion College, которые высылают приглашения для лучших выпускников Школы Искусств в Корее, чтобы получить полгода стажировки в Японии. Бросает все свои силы и вдохновение на создание лучших эскизов, чтобы впечатлить. Юнги впервые ощущает себя человеком, способным сделать действительно что-то прекрасное, потому что именно стимул вырваться из ненавистной рутины и окружающей его бедности, подбирающимся отравляющими парами к горлу, вынуждает его забыть о здоровом сне и даже подработках. Он думает о том, что будет чертовски обидно, если он не выиграет гребаный Грант, когда ему звонят с работы и говорят, что если он, черт возьми, не явится завтра к восьми утра, будет уволен. Разумеется, Юнги не приходит. Он посвящает очередную ночь созданию того, что его вдохновляет. Он слышит, как мать гремит ключами и кричит, что уходит, слышит, как она говорит, чтобы Юнги закрывал на ночь форточку и что её не будет до вечера. Когда он заканчивает работать над проектом, он критично оглядывает работу, меняет слово шелк на атлас в эскизе 9, а потом довольно хмыкает и заваливается спать.       Его работу оценивают в лауреата второй степени, и это последнее, что слышит Юнги перед тем, как шум в ушах и бьющееся набатом сердце в груди заглушают всё остальное. Он дрожащими руками принимает застекленную грамоту, свидетельствующую о его личной победе, а потом склоняется в искреннем поклоне, наверное, его самом искреннем. Податься в высокую моду было бы слишком громким и опасным делом для любого, кто не Мин Юнги. «Вижу цель — не вижу препятствий» — Юнги нашёл свой лозунг. Мать даже не старается изобразить удивление, лишь обнимает и говорит, что гордится. Юнги знает, что для неё Parsons School of Design — пустой звук, поэтому просто улыбается и благодарит. Он помнит, что должен оплатить перелет и личные затраты, поэтому отсылает нуне сообщение на почту об этом событии, а потом собирает все свои накопленные деньги. Он не знает, для чего копил их тогда, но теперь всё в этом мире ему кажется логичным.

***

Юнги сталкивается с мощным языковым барьером, поэтому он обещает себе заняться английским, пока создает эскизы в своей голове. Если он собирается остаться в Манхэттене, чтобы продолжить здесь свою карьеру и исполнить свою мечту, он должен погрязть в этом менталитете по самое не хочу. Он тратит месячный стипендиат на покупку учебников для изучения английского, начиная от увесистых учебников «английский для начинающих» до покупки учебных фильмов и дисков. Немного приходится поголодать, но Юнги как-то не привыкать. В конце концов, это того стоит. Не сказать, что он делает успехи, но на второй месяц самообучения он в состоянии без явного акцента спросить у одногруппников, чем они занимаются в эти выходные и описать свои. Ему это неинтересно, как и им, но Юнги учиться надо, а Джейн за соседним столом очень отзывчивая. Юнги учится основам фэшн-маркетинга, перелопачивает все ему известные книги, которые просвещают на темы стратегии дизайна, и учится наконец-то делать то, о чем мечтал — создавать.       — Красиво, — замечает кто-то, когда Юнги сидит в мастерской, пытаясь выполнить задание профессора Джейми по созданию твидового пончо на осень. Он прокручивает в голове варианты добавления каких-нибудь шифоновых вставок цвета какого-нибудь небесно-голубого, когда к нему кто-то подсаживается. Юнги отдёргивает руку от бумаги и оборачивается на свою одногруппницу — Серену. — Спасибо, — откликается Мин, тут же возвращаясь к эскизу. Та из другой подгруппы, они занимаются в соседней мастерской, а так Юнги не особо с ней общался. Он мало с кем подружился за первый год, потому что, да, именно он, языковой барьер. — Уже закончила? У вас что? — Комбинезон денимовый, — улыбается Серена, а потом поправляет светлые локоны, откидывая волосы назад. — Я не стала изобретать велосипед, максимум «естественности и нежности», — пропевает она, пародируя своего учителя. На минуту повисает тишина, во время которой Юнги продолжает дорисовывать черные кожаные перчатки к рукаву пончо в три четверти. — Какие планы на воскресенье? — спрашивает непринужденно Серена: — вроде никаких проектов и коллоквиумов не предвещается. — Вроде никаких, — врёт Юнги. Он собирался заняться английским, так как он уже переходил на долгожданный уровень intermediate. Не идеал, стремиться есть к чему, но Юнги уже был доволен. — Тогда как насчет того, чтобы сходить прогуляться? — предлагает всё также ненавязчиво Серена, и Юнги понимает, что девушка очевидно готовилась к подобному вопросу. Он задумчиво кусает кончик карандаша, а потом поворачивается к одногруппнице, смотрящей на него в ожидании, и кивает. — Было бы неплохо, — говорит он и слегка улыбается. В гребаные восемнадцать лет Юнги перестает быть девственником и заводит первые серьезные отношения. Хоть они и начались с секса на первом якобы свидании. Серена оказывается ещё той странноватой девушкой со своими заскоками, и Юнги жалеет, что ввязался в это спустя месяц отношений. Однако у той огромный опыт в отношениях, она умеет просить прощения, и она отлично им манипулирует. Мину всё сложнее ей отказывать, а ей всё легче даётся вить из него веревки, и хрен знает, сколько бы это продолжалось, если бы через полгода почти мучительных отношений Серена не застукала своего парня, в хламину обкуренного и пьяного, в объятиях какой-то девушки не из их группы. Когда они расстаются с громким скандалом, а потом её криками о том, что он чертов факбой, Юнги чуть-чуть оскорбляется (это же не так!), но вздыхает свободно. Ну, нахуй. У Юнги впереди целая жизнь, ещё три года обучения, и, несомненно, огромные перспективы. Уж об этом он позаботится.