***
Тэхён оглядывает последние отчеты, цокает языком, удовлетворенно глядя на последние диаграммы скачков стоимости акций. Всё-таки как хорошо подогрело интерес общественности то согласие Gucci на спонсирование конкурса талантов дизайна и моды от школы Parsons. Тэхён отлично знал, что уж там можно найти поистине достойных будущих представителей мира моды, потому что сам он выпустился именно оттуда, закончив программы бакалавриата и магистратуры. Пожалуй, то количество талантливых дизайнеров и фэшн-маркетологов, которое выпустилось вместе с ним в один год, ещё стоило поискать. Как раз на следующей неделе он с Дженни собирается посетить встречу судейского комитета, потому что, насколько его осветила Джен, работы участников уже собраны и только осталось выявить финалистов и перейти к заключительному этапу. На отборочном туре Тэхён не появлялся, отправив вместо себя Жаклин, потому что в тот момент головной офис во Флоренции созвал совет директоров по поводу смены финансового директора. Тэхён искренне надеялся, что этот поход в школу Парсонс для него не будет пустой тратой времени.***
Юнги чувствовал какое-то странное неудовлетворение, когда в сотый раз оглядел эскиз под номером семь, но так и не смог выявить свою ошибку. Что-то в этом костюме было недоработано, но Юнги все никак не мог понять, что здесь лишнее. Казалось бы, прошло уже два года, пора бы и обзавестись тем самым чутьем на неправильные действия и элементы, но что-то именно на этом эскизе ломалось. Что-то было не так. Юнги ещё раз прошёлся взглядом по наброску — классика. Брюки со стрелками оттенка нави с (в голове Юнги — вельвет) футболкой палевого цвета, чтобы усилить глубину синего цвета, и сверху приглушенного — хаки приталённый пиджак — три четверти рукав, гипюровые вставки и несколько вырезов-«капелек» по задней линии рукава, чтобы немного «пространства», как любил выражаться профессор Олдфорд, ну, и меньше нагрузки на верхнюю часть костюма. Юнги опять осматривает — похоже, у него немного паранойя. На следующей неделе они сдают работы, а у Юнги сдают нервы после того, как он прошёл отборочный тур. И что его возмутило, так это то, что они все были оценены наравне с Рэем Калдэмом, который просто слизал с работ его одногруппников. Минимум авторства и просто банального желания создавать, тот сделал сборную солянку из эскизов более одаренных коллег. Но Юнги не судья, а докладывать — нет, спасибо, у Юнги и так проблем своих хватает. Ему лишь доучиться тут полгода, а потом пускаться в свободное плавание и искать свое пристанище.***
— Почему я? — взвывает невысокий юноша, глядя на шикающую на него девушку. — У нас мало креативщиков-дизайнеров? Я вообще фотограф, Дженни! — Так решил Тэхён, Чимин, я не могу ничего с этим сделать, — поясняет помощница, пожимая плечами. — Так не хочется? Иди и скажи ему это! — повышает она голос. Чимин замолкает. Идти к Тэхёну под горячую руку, когда тот уволил только сегодня трех дизайнеров и двух редакторов? Чимин ещё любит свою работу и ценит её, как зеницу ока. — Хорошо, — вздыхает он так, словно у него есть выбор, думается Дженни, но она тактично умалчивает. — Зайдешь к нему после обеда, — лучезарно улыбается помощница, отворачиваясь от фотографа и громко отбивая стук каблучков, удаляется. Она свою миссию выполнила, ей нужен обед. Чимин проклинает свою жизнь и семью до седьмого колена, пока стучится к их исполнительному и креативному директору в кабинет, предупреждая о своём появлении. Тот выглядит очень хмурым и блядски злым, Чимин не трус, но ему не хочется быть уволенным, если он прямо сейчас неправильно наступит на паркет. — Добрый день, Тэхён, — улыбается вежливо Чимин, входя в просторный кабинет, и как-то на автомате оглядывает мужчину, цепляя взглядом Patek Philippe 1518 на левой руке директора — ему на такие ещё отпахать полгода, как минимум. — О, Чимин, — Тэхён все еще хмурится, но кивает, разрешая войти. — Опять что-то с моделями? — Нет, — тут же машет головой Пак: — я насчет школы Парсонс и… — Да, точно, — загробным голосом произносит Тэхён: — я совершенно забыл про это. Спасибо, что напомнил, — он встаёт, разминая затекшую шею. Чимин молча наблюдает, как тот надевает твидовое пальто из последней коллекции весна 2017 от Yves Saint Laurent и мысленно усмехается парадоксу — одно из главных лиц Gucci носит вещи другого модного дома. Потом одёргивает себя — это Ким Тэхён. И этим всё сказано. Буквально всего за пять лет в фэшн-индустрии тот себя зарекомендовал как тот, кто в последних рядах будет проявлять тактичность и вежливость: критике и его нелестным высказываниям подвергались все — от последней сумки Burberry до весенней коллекции Лагерфельда; без него уже не представлялся ни один показ брендовых домов. О преданности и какой-то маркетинговой верности и речи быть не может — Тэхён носит то, что носит. И если он считает одежду отличной, он её наденет, даже если это будет берет от Lanvin или же шарф от Armani. Не меньше и тот был известен своими любовными похождениями от своей первой жены к мужчинам, которые закончились печально известным скандалом и полным разбором полетов самого Тэхёна всеми газетами и журналами high fashion industry&co. Но тому, казалось, всё было по барабану, потому что после назначения его на должность исполнительного директора буквально неделю спустя Тэхён засветился на показе Carolina Herrera 2015 в компании одного из акционеров холдинга Louis Vitton, а уже через неделю все журналисты разыскивали очередного любовника нового директора модного дома Gucci. Но Чимину Тэхён нравился, насколько может нравиться он как профессионал — хоть тот был остр на свой длинный язык, к его рецензиям и отзывам нехотя прислушивались. Тэхён был полон идей и обладал отличным чутьем, Чимин мог бы поклясться, что тот мог бы вполне создать свой модный бренд и не париться ни о чем. Хотя он и так мог ни о чем не париться, представитель золотой молодежи Манхэттена — единственный сын богатой семьи. Однако того тянуло в индустрию красоты и искусства, хотя Чимин как-то раз обмолвился, что и сам Ким тянул на хорошее такое живое воплощение искусства. Слишком красивый, слишком идеальный, слишком отлично работающий, слишком проницательный, слишком и слишком. Тэхён был и рад быть «слишком». Выделяться из толпы и привлекать внимание, кажется, тот был создан для этого. — А я же…я же не нужен там? — уточняюще спрашивает Чимин. Тэхён бросает на него хмурый взгляд и машет головой. — А зачем? Ты ведь…фотограф? — так, словно сомневаясь в умственных способностях Чимина, спрашивает осторожно Тэхён. — Верно, но Дженни сказала, что я должен тоже туда поехать. — Дженни, Дженни, Дженни, — Тэхён взмахивает рукой: — скажи ей перестать молоть чушь, иначе я уволю и её. Чимин кивает, а потом облегченно выдыхает, когда Тэхён пролетает мимо него, повеяв на фотографа терпким запахом Hermessense Epice Marine. Чимину нравится этот запах, поэтому он добавляет ещё один плюсик к его начальнику — тот чертовски отлично умеет подбирать даже духи под одежду.***
Юнги не хватает воздуха, когда он сидит, кусая упрямо губу и пялясь в стену напротив. У него впервые дикое рвение к справедливости — он видел работу Рэя. Он просто слизал все эскизы с коллекции Versace Spring 2011 Ready-For-Wear — сорок шесть луков и из них двадцать скопированы у знаменитого показа. Юнги в этом уверен, как никогда, он даже сверяется — нет, глаза не обманывают: Рэй просто редкостный идиот. Он просто сменил в каждом цвет — всё остальное чистый плагиат. И когда Юнги видит победную ухмылку Калдэма, проходящего мимо него, он не выдерживает. — Прошу прощения, профессор Маккэйн, — Юнги догоняет одного из членов судейского комитета: — вы не могли бы уделить мне минуту внимания? Я просто лишь хочу уточнить, насколько компетентны вы будете в выборе победителя в конкурсе? — Юнги знает, как это выглядит. Как стукачество? Ему плевать, потому что Юнги хочет соревноваться с достойными соперниками, а не с этим жуком. — Что вы имеете в виду? — старый профессор искренне делает вид, будто не понимает, что происходит. У Юнги в голове мелькает догадка, но он давит её на корню. — Один из финалистов сплагиатил работы одного из модных домов, который устраивал свой показ. Я уверен в этом, все его эскизы — плагиат показа Версаче 2011 года, — Юнги кусает нервно многострадальную губу, глядя на вытягивающееся лицо профессора. — Я проверю это. Но очень сомневаюсь, что такое могло произойти. — Не думайте, что я жалуюсь — я просто хочу честного соревнования, к тому же, не поверю, что в спонсорах не сидят люди, не бывшие на этом показе. Он достаточно известный, — Юнги переминается с ноги на ногу, а в голове шум из-за дикого волнения. Он видит неверие и сомнения на лице судьи. — Это подорвет и репутацию школы… — Не учите меня, молодой человек, что мне делать и чем заниматься, — отрезает профессор. — Очень сомневаюсь, что финалисты занимаются подобными делами. Плагиат? Повтор пары рисунков не может быть плагиатом, — приподнимает брови судья, а Юнги чувствует, как что-то щекочет горло изнутри. — Но там двадцать работ скопированы, только цвет изменен, — произносит Юнги. — Я проверю это, — повторяет мужчина и торопится удалиться. Юнги смотрит ему вслед и понимает — он не собирается этого делать. — Что ты устроил? — Юнги пугается, когда один из его учителей заталкивает его в кабинет. — Почему подняли шум из-за работы Рэя? — Простите? — Юнги хмурит брови, потирая плечо. Больно, вообще-то. — Мне велено поговорить с тобой. Юнги, слушай, этот конкурс…он не так важен, понимаешь? И… — Мы в детском саду, что ли? — Мин хмыкает: — поговорить со мной, чтобы я подумал о своем поведении? Но что я сделал не так? Только слепой не заметил бы, что работы не оригинальны. — Не в этом дело, — учитель потирает лоб ладонью, а потом поднимает сочувствующий взгляд на студента: — ты же знаешь, что этот конкурс особо ничего не решает? Он не дает никаких грантов, привилегий или особых возможностей, он просто для освещения это прессой и поднятия рейтингов школы, насколько это возможно. Поэтому…эти откровения и твои замечания… — Нахрен никому не нужны? — Юнги вспыхивает. Похоже, он единственный, кто действительно считал это важным? — Да. Юнги всё понимает, когда работу Рэя не убирают, а его не дисквалифицируют. Он получает максимальный балл за оценку зрителей, а максимальный от судей получает Юнги, но тот прекрасно осознает, почему. Это действительно слишком ненужная хрень. — Я хочу забрать свою работу, — Мин говорит это громко, подходя к столу судей после объявления промежуточных результатов. Конечно, он мог бы сделать это тише, но Юнги просто обязан высказать, что он думает обо всех этих соревнованиях. Ему осталось всего полгода, а потом он уж как-нибудь позаботится о себе. Возможно, это слишком самонадеянно, ведь таких желающих и более талантливых куча, но гордость и достоинство Юнги задеты слишком сильно. Судьи устремляют на него вопросительный взгляд. — Простите, что? — уточняет профессор Маккэйн. — Я снимаю свою работу с конкурса, — повторяет Юнги чётче. — В чём причина? — Я не хочу, чтобы вы потом давали мне награду за то, чтобы я уже к черту заткнулся, — Мин сверкает глазами. — Вы даже не проявили компетентность в этом вопросе. К черту подобные соревнования, — Юнги говорит громко, максимально презрительно и разозлено, замечая краем глаза, как мужчина справа от профессора Маккэйна откидывается в своем кресле назад, бросая заинтересованный взгляд на юношу. — А что вы хотели? Работа финалистов была оценена честно, — тут же возражает декан их факультета, неодобрительно поджимая губы. — Юнги, ради Бога, не устраивай здесь драму. — Я просто хочу снять свою работу с конкурса, — чеканит Юнги, а когда получает папку с эскизами, хмыкает. — Благодарю. И удаляется, не замечая, с какой усмешкой провожает его взглядом всё тот же мужчина. Оу, Тэхён чертовски заинтригован.