Цветение океана

      Непостоянный, полный глубоководных тайн, необъятный океан расстилался перед взором, ударяясь волнами о массивный деревянный корпус корабля. Шипящий звук, подобно мелодии шелеста листьев, ранее ласкающий слух и не оставляющий сердце равнодушным, сейчас казался неминуемо скудным и осточертевшим. Солнце висело в зените и ярко сияло в синем небе, вынуждая щурить глаза, когда было необходимо всмотреться в бескрайний горизонт. Эта бесконечно далёкая линия оттенка кобальта сливалась воедино с небосводом, образуя вместе с безмятежными волнами одно полуночно-синее полотно. Сегодня всё было спокойно, а вода, расходившаяся по обе стороны корабля, напоминала гладкое стекло, блистающее под солнечными лучами, но холодное и завлекающее своей глубиной истощённых моряков. Однако долгожданный штиль наступил лишь утром. В память отчётливо въедались моменты шторма, когда каждый на этой посудине хоронил себя заживо в морской пучине, борясь против стихии и силы природы, что повелевала океаном.       Саске Учиха хорошо помнил тот воющий, разрывающий паруса в клочья ветер, подгоняющий волны к качающемуся из стороны в сторону судну, разбрасывающий его, как былинку, по всему океану. Он помнил, как приятная прозрачно-голубая вода в секунды мутнела, превращаясь, точно по воле колдовства, в тёмно-зелёный и синий, а местами пожирающий чёрный цвет. В тот миг не было больше видно греющихся в тёплой воде у поверхности рыб, и лишь изорванные водоросли, что поднимались в воздух вместе с порывами ветра, словно грязные ленточки, цеплялись за ванты. Тучи сгущались в небе; день в секунды мерк, покоряясь темноте и нарастающей буре. Тогда океан был подобен проснувшемуся морскому чудищу, что намеревалось проглотить потерявшийся в чужих водах корабль. Эти неизведанные и отдалённые от цивилизации территории хранили в себе много опасностей, и приходилось всегда быть начеку, особенно — если выживание стояло в приоритете. А выбора у Саске не было, потому что вернуться из этого путешествия домой без достижения цели — а это задание всё больше напоминало добровольное самоубийство — он не мог.       Причина тому проста: король назначил Саске аделантадо¹, вверив ему одно из самых ответственных и абсурдных заданий, от которого, к сожалению, не было даже шанса отказаться. Учиха всё чаще вспоминал то не скрытое безумие в глазах родного дяди, жаждущего сохранить за собой трон на многие годы посредством поисков окутанного слухами и легендами, самого таинственного места в мире. Саске скептически относился к навязчивой идее Мадары овладеть водами источника вечной молодости, который существовал в буквальном смысле только на словах, сотрясающих воздух. Однако для короля собственные убеждения были превыше всего, а власть, случайно попавшая в руки и опьянившая разум, уже давно приняла самую вызывающую неудовлетворение у народа форму: из процветающего государства, где каждый жил в достатке и любил своего правителя, их страна медленно превращалась в бедную и изолированную от других держав территорию, а Мадара Учиха всё меньше заботился о подданных, предпочитая удовлетворять свои амбиции и желания.       «Вы полагаете, господа, что государство — это вы? Государство — это я!» — Саске отчётливо помнил эти слова, въевшиеся в память и вывернувшие наизнанку всё его естество. Он всегда считал, что лучшим из королей их страны был его отец — Фугаку Учиха и что Мадара далёк от понимания народа и всех тягот правления, но иной достойной кандидатуры на трон в момент гибели Фугаку не нашлось. Сыновья — кровные наследники престола Итачи и Саске — были на тот момент, по мнению епископа, ещё слишком юными, чтобы занять такую важную должность. Поэтому трон отдали следующему в очереди из кровной династии. Поначалу Мадара выглядел надёжным правителем, но, как потом оказалось, он был эгоистом до мозга костей, жестоким и лишённым сострадания человеком. Он отказался уступить трон Итачи, огласив предателем и изгнав того из государства, и попытался воспитать под себя Саске, чтобы младший принц не заявил о своём праве на престол. Последнему пришлось преклониться сквозь скрежет зубов, подавляя вспыльчивый темперамент, но Саске послушался совета своего старшего брата: он остался в родной стране, остался терпеть, подчиняться чужой воле, и это удручающее смирение закрепило в Учихе молчание.       У крепко держащегося за власть короля Мадары в силу возраста начали появляться проблемы со здоровьем, которые он не разглашал ни приближённым, ни тем более королевскому двору. Саске сам узнал об этом случайно, подслушав негромкую беседу государя со своим единственным доверенным лицом — личным лекарем, который, напротив, по долгу занимаемого статуса являлся скептиком и не верил в причуды легенд об источнике молодости, стараясь убедить правителя в нужде позаботиться о своём здоровье. Но Мадара, поглощённый, на свой взгляд, гениальным замыслом, отправил на протяжении последних шести лет на поиски средств исцеления уже более трёх кораблей. Ни одно судно не вернулось с выполненным приказом, поэтому король продолжал тратить ресурсы страны на постройку новых кораблей, что после уходили в долгий путь океаном вместе с экипажем и, по всей видимости, не имели шансов возвратиться домой. И когда славные капитаны, грозы морей и знатоки дальних берегов, не привезли Мадаре флягу с водой из источника вечной молодости, он решил отправить на поиски своего племянника.       Саске воистину считал выдумкой существование сего источника, но ослушаться наказа не мог, принимая волю своего монарха и родственника и отправляясь на это задание с собственноручно отобранной командой. Он был их бессменным лидером на протяжении некоторого времени: с тех пор как Мадара одобрил увлечение племянника и разрешил ему таким образом отдалиться от государственных дел, лишь закрепляя свою власть. Но связь, что прослеживалась между членами отряда и экипажа корабля Саске, была крепче стали, ведь они в первую очередь были его давними друзьями, которые с детства увлекались неизведанными морями и красивыми кораблями в порту. На судне подчинённые ему люди становились чем-то большим, чем просто пешками в выполнении очередного задания, а вся команда искренне перенимала стремление и мнение своего капитана. И этот раз ничем не отличался: Суйгецу, его брат Мангецу и Джуго были настроены так же скептически по отношению к поискам места, покрытого мраком и плотной завесой смертей. Но они шли за Саске и были ему преданы, как одни из лучших подручных, способных прикрыть тыл и закрыть собой от любого вражеского нападения. Саске думал, что, возможно, с такой командой он и доберётся до этого источника.       Но прошедший ночью шторм, вслед за неизлечимой хворью, унёс жизни близких товарищей Саске, оставив его фактически одного на этой миссии. Морская пучина поглотила их, скрывая за массивными пенящимися волнами; их тела найти было невозможно, да и никому бы это в голову даже не взбрело: зачем перевозить в трюме корабля разлагающиеся трупы, они вряд ли дотянут до возвращения домой. Экипаж — то, что от него осталось — смиренно занимался технической работой, уходом за судном, почти не тревожа Учиху, стоявшего на фордеке² и смотрящего вдаль. Ветер, что задувал в обшарпанные стихией паруса, незамысловатой игрой изредка менял своё направление, касаясь смоляных волос Саске, обдувая хмурое лицо. Со дня, как они покинули порт, прошло уже больше полугода, а результатов поисков не было. Одёрнув края своего камзола³, Учиха ненадолго сжал на нём пальцы, сместив брови к переносице. Корабль держал курс на запад в поисках подсказок у Гебридских островов. Информация об этом дошла до Саске не сразу, вынуждая его бесполезно тратить драгоценное время на поиски у самых разнообразных бухт и заливов. Но ещё бы знать, что конкретно искать.       Он прекрасно помнил, что благодаря самоуверенности одного из прежде отправленных на эту миссию конкистадоров они лишились самой ценной находки — предполагаемой карты, ведущей к источнику вечной молодости. Кто-то слепо поверил опытному капитану и не потрудился сделать копию чертежей. Теперь было поздно. Учиха же продолжал отрицать правдивость этих сказок, предпочитая довольствоваться сухими фактами, но повсеместно приходил к одному и тому же выводу: выбора у него не было. Если он хотел вернуться домой, он обязан отыскать источник вечной молодости и прийти во дворец короля с флягой, наполненной магической водой. В ином случае Саске понимал, что его ждёт: казнь за непослушание, а если он сбежит, скажем, прикажет развернуть корабль в сторону какой-то недавно завоёванной земли, то шансов на выживание окажется ровным счётом столько же. Врагов у Мадары было не меньше, чем амбиций; один семейный герб на парусах подскажет недругам, кто находится на этом судне. Нет, сбегать, словно трусливый пёс, Саске не собирался. Он либо вернётся домой победителем, либо сгинет на пути к цели, а это в какой-то мере достойная смерть для аделантадо из королевского рода.       — Господин, — Учиха, не шелохнувшись, одним лишь взглядом обратил внимание на подошедшего боцмана, что обращался к нему, скорее, как к родственнику короля, чем к конкистадору. — Смею доложить, впереди земля.       Томительное чувство ожидания посетило Саске, выразившись почти незаметной полуулыбкой на лице. Он не спешил отвечать, держа подчинённого рядом с собой какое-то время, пока на опердеке — главной палубе корабля — не послышались разъярённые крики, заставившие всецело обратить на себя внимание. Наконец-то они сойдут на твёрдую землю, чувство которой под ногами было давно забыто, и смогут хоть немного отдохнуть от бесконечного океана. Тихо хмыкнув, Саске медленно обернулся, спокойной поступью приблизившись к деревянным перилам верхней палубы, а затем остановился, взирая на двух бывалых членов экипажа. Боцман последовал за ним, отмечая с потаённым восторгом эту поразительную выдержку и по-настоящему королевскую стать и грацию своего капитана. Однако на этом плюсы в сложившейся ситуации закончились. Учиха сжал руки в кулаки, осмотрев тех нескольких, кто остался в его распоряжении. Зрелище было не из лучших: он действительно надеялся, что хоть один из его товарищей по оружию выживет, но неизлечимая, ни на что не похожая болезнь не пожалела спутников конкистадора.       — Кончайте палить изо всех пушек⁴ и вести себя, подобно юнгам в первом плавании⁵, — голос Саске разрезал шум спокойно бьющихся о борт корабля волн, вызывая мгновенную тишину на главной палубе. Побитые путешествием моряки вмиг ощутили собственную уязвлённость под натиском и давлением равнодушного взора Учихи, ведущего себя довольно отрешённо после потери своей боевой команды. — Приготовить шлюпку. Как только подойдём ближе к острову — кинем якорь. Исполнять!       Теперь, закончив эту подобную корабельной пушке⁶ ругань, Учиха ещё раз серьёзно взглянул на боцмана и безмолвно кивнул. Тот поспешил выполнять приказ, попутно выкрикивая указания матросам, а для большей эффективности размахивая плетью, изредка ударяя ею о пол палубы, а бывало, попадал и кому-то по спине. Устремив взор на приближающееся, но всё ещё скрытое в сизом тумане очертание острова, Саске протяжно вздохнул, обдумывая свои дальнейшие действия. Он единственный из присутствующих на судне знал, что искать: описание места, где был скрыт источник вечной молодости, находилось в одной из книг, которые ему перед отплытием дал Мадара. Если хоть кто-то из оставшихся моряков погибнет, то доплыть домой в одиночку на таком огромном судне Саске не сможет. Поэтому, пораскинув мозгами, он решил оставить этих людей на берегу, чтобы они присмотрели за кораблём и подготовили его к отплытию. Если он не вернётся через несколько суток, то лоцман исполнит чёткий приказ: экипаж отправится домой, не станет ждать своего капитана. Кивнув в такт своим мыслям, Саске отвернулся, поспешив спуститься в каюту, чтобы подготовиться к поискам источника.

***

      Расстилавшийся перед ними остров, вобравший в себя всю тёмную палитру цветов, выглядел мистическим и таинственным, скрытый за пеленой густого тумана и могущественными волнами. Базальтовые колонны, острые, взращённые, словно по узору, вздымались к небу, скрываясь за белой дымкой. В лучах бледного солнца тёмно-зелёные породы переливались и отдавали в синеву, напоминая манящие драгоценные камни, визуально приближённые к азуриту, сапфиру или же изумруду. Это место таило в себе тревожную энергетику, которую Саске ощущал каждой клеточкой своего тела. Сидя в шлюпке, он промок до костей, преодолевая волны у берега, а теперь медленно плыл к одной из огромных арок, поражаясь тому, на что была способна Мать-Природа, создавая невероятные скопления зернистого анамезита⁷. Казалось, остров имел особенную силу, и стоило на минуту сконцентрироваться на царящей здесь гробовой тишине, забыть о шуме волн и о собственном дыхании, как что-то тонкое улавливалось ухом, будто созданная природой пещера встречала нежданного гостя своей особенной жуткой мелодией: Учиха каждой клеточкой тела понимал, что тут опасно.       Огромный коридор из базальтовых колонн тянулся вглубь острова, а эхо от шума воды под шлюпкой разносилось по рельефным стенам и утопало в синей выси породистых скал. Где-то сверху накапливалась влага, тонким ручейком струясь по каменистым выступам и пропадая в узких щелях. Солнечные блики, что ещё каким-то образом попадали внутрь пещеры, игристо переливались на спокойной, прозрачно-нефритовой глади тихой воды. Саске осматривал тоннель, щурясь в тусклом свете, сжимая в руках весло и ощущая, как по спине пробегал щекочущий нервы холодок. К ногам со звоном прикатилась небольшая фляга с питьевой водой. В голове сразу мелькнула мысль: не было никакой уверенности в том, что открывающийся перед его глазами водоём мог содержать в себе магию, эту способность к омоложению. За последние два дня эта пещера была по счёту третьей, и Учиха порядком терял мотивацию и веру в своё дело. Но проверить остров и все потайные полости на нём всё же необходимо. Учиха старался передвигаться тихо, не создавая лишнего шума, но в этом месте любой шорох и шелест, даже дыхание, казалось настолько гулким, что будь тут хоть одна живая душа, то она непременно обнаружила бы незваного гостя, не прикладывая к этому особых усилий.       Вдобавок Саске по-прежнему не мог игнорировать некую странную, постороннюю энергетику, которую было сложно описать словами. Лишь выработанное многими годами постоянных тренировок чутьё так и говорило о том, что в этом месте он был далеко не один. По его спине табунами бегали мурашки, скрываясь где-то за ушами, вверх меж смоляными волосами; воздух, что стал в какой-то миг настолько холодным, что Саске выдыхал еле различимое облачко пара, резко сменился на влажный и тёплый, как в тропиках. Рубаха начала прилипать к спине, а вниз по линии подбородка стекали капли пота. То скверное ощущение, вызывающее насторожённость, вынудило Учиху сощурить взгляд и более пристально всмотреться в базальтовые стены, точно он инстинктивно высматривал во мраке своего врага. Он был готов поклясться: за ним абсолютно точно кто-то следил, но тишину нарушало лишь движение шлюпки, рассекающей гладь воды. Впереди виднелся какой-то просвет, и Саске ещё раз оттолкнулся веслом, стремясь как можно быстрее сойти на землю.       Лодка качнулась, когда её деревянный бортик коснулся твёрдой почвы пещеры внутри острова. Сложив вёсла, Учиха схватил флягу, привязав её верёвкой к поясу, а затем спрыгнул в мелкую воду, чувствуя, как в сапоги проникла холодная жидкость. Источник в этом месте всё так же переливался в солнечных лучах, от чего Учиха поднял голову, обнаруживая в верхней части скалы, что была подобна куполу, почти ровное округлое отверстие. Через него свет прожектором падал на середину колыхающейся воды, оставляя на ней свой блеск и позволяя увидеть чёткое разделение на несколько водоёмов. В этом пространстве каменистая порода имела четыре углубления, будто миски, наполненные жидкостью разного оттенка. Подобный расклад отдалённо напомнил Саске об ордалиях⁸ водой, только в этом случае всё выглядело гораздо мрачнее, таинственнее и, вероятно, имело определённые последствия, которых Учиха хотел бы избежать. Цвет воды настораживал — это безусловно, и пробовать её на вкус Саске не желал. Там могло быть всё что угодно, например, яд. Правда, выбора не оставалось, и ему следовало до краёв наполнить взятые с собой сосуды, после как можно быстрее покинуть это Богом забытое место.       Сняв с пояса одну из четырёх специально сделанных для миссии фляг, Саске направился к ближайшему водоёму, присев рядом с мерцающей гладью. Осмотрев остальные родники, он на миг задумался о том, каким образом определить, который из них настоящий источник вечной молодости. В лодке лежал мешок, что уже был набит десятком образцов из предыдущих пещер. Если так продолжится, то Саске будет наполнять фляги водой из каждой подозрительной лужи, так и не определив, который водоём тот самый, мистический и волшебный. Разумеется, этого следовало избежать, и Учиха на миг ещё раз осмотрел каменные ёмкости, замечая тёмно-синий, зелёный, фиолетовый и голубой оттенок воды в них. Определённо, неестественный цвет говорил об одном: вода была отравлена. Только глупец кинется набирать оттуда воду, ведь это откровенная ловушка. А вот с остальными родниками было сложнее, и Саске решил, что всё же три образца — это не так много. Он вытащил пробку, сжимая на горлышке покрытые царапинами и ссадинами пальцы, и насторожённо, совершенно точно и почти физически ощущая на себе чужой взгляд, нагнулся к воде.       Неподалёку что-то плеснуло, разбрызгивая воду по камням, орошая лицо и волосы Саске мелкими каплями. Дёрнув головой, он чуть отстранился от водоёма и бдительным взглядом, с неким любопытством, стал изучать большой рыбий хвост, что в мгновение ока скрылся из виду в русле проёма, по которому Учиха добрался в эту пещеру. Что удивило, так это цвет чешуи: нежно-розовый, с сиреневыми и зелёными полосками на плавниках. Саске глазам своим не верил: его инстинкты не соврали, и он только что убедился в том, что в пещере он был не один. Большая рыба проплыла под водой по кругу и вернулась ближе к берегу, скрываясь за камнями. Всегда рассудительный и не шибко доверчивый, Учиха не смог оторвать взгляд от внезапно сверкнувших в тёмной воде зелёных очей, что взирали на него с особым вниманием с другой стороны острой каменной породы. Он мог быть абсолютно уверен: судя по размытым чертам лица, это была девушка. Саске плохо видел её, но по прошествии пары секунд начал слышать чей-то прекрасный, проникновенный и приторный голос. Шум воды в ушах стих, а сознание наполнилось ранее неслыханной мелодией. Сам не понимая, в чём дело, Саске совершил несколько шагов вперёд, неминуемо приближаясь к концу небольшого базальтового берега. Он, словно заворожённый, будто пьяный после пира во дворце, приближался к глубокой воде: определённо Учиха попался в крепкие сети манящей своим сладким и ласкающим слух голосом сирены.       Она вгляделась в нечёткий силуэт незнакомца со смоляными волосами, и еле слышное дыхание сорвалось с её приоткрытых губ, а внутреннее чутьё мимолётно намекнуло, что появившийся в этом месте юноша имел свои отличия от остальных людишек, желающих заполучить воды источника вечной молодости. Обычно к роднику приходили бородатые, потрёпанные морскими бурями и истощённые палящим солнцем мужчины. Некоторые бездумно кидались к ёмкости с фиолетовой водой, считая, что именно там находился источник молодости, рассуждая, наверное, что отличие в цвете как-то связано с магическими свойствами этого места. Кончено, глупые, они погибали от яда, что всего через пару минут лишал их жизни. Другие пытались набрать воды из голубого родника и были затянуты в подводную пещеру, также без шанса на спасение. И только этот юноша, прежде чем кинуться испить или наполнить флягу, подумал о том, который из родников настоящий. Он не вёл себя как алчный дурень, запасаясь водой и умываясь ею с ног до головы, а некоторое время изучал четыре ёмкости, размышляя о том, что три из них фальшивые. Рассудительность заметно отличала его от остальных моряков: он не слепо верил в существование источника вечной молодости, и это было заметно по его поведению. Вдобавок, уж слишком предусмотрительный и умный, он быстро и неожиданно смог обнаружить слежку за собой, вызвав неминуемое удивление со стороны той, что поклялась защищать волшебный эликсир от смертных.       Инстинктивно ей хотелось выпрыгнуть из воды, вцепиться когтистыми пальцами в его ногу и притянуть к себе, буквально забирая почву из-под ног, а после погрузить незнакомца в морскую пучину, где на дне покоились трупы предыдущих воров. Такой была её натура, и от явных сомнений ломило кости, а в груди что-то неприятно выкручивало. Что-то останавливало Сакуру, не разрешая поступать бездумно, как того требовала возложенная на неё должность защитницы источника. Она считала, что люди — это безрассудные и жадные существа, готовые на всё ради достижения своей цели. И вот впервые перед ней возник представитель их расы, который действовал иначе, чем, безусловно, интриговал русалку. Подчинившись любопытству, она показалась на поверхности воды, оставляя за собой длинный шлейф розовых волос, струящихся по мелким волнам подобно шёлку. По отведённому ей приказу никто не имел права приближаться к источнику вечной молодости, а любые попытки завладеть волшебными водами должны быть пресечены на корню. И зарубив себе на носу это единственно верное правило, никогда не изменяя законам своего народа, она инстинктивно продолжала завлекать юношу сладкой мелодией, в то время как неосознанно подплывала ближе к берегу, изучая его необычную одежду и черты, к удивлению, красивого лица.       Зелёные глаза с интересом всматривались в высокие скулы, в чёрные торчащие локоны и такого же оттенка очи, а мысли Сакуры неминуемо приводили к тому, что за всё своё существование она ещё ни разу не встречала такого симпатичного мужчину, даже среди своего народа. В груди что-то кольнуло, поместив в душе раздирающее на части сомнение: стоит ли убивать этого юношу и что будет, оставь она ему жизнь? Сакура, не прикладывая совершенно никаких усилий, могла задержать его в этом необыкновенном месте: это непременно скрасило бы её одиночество под базальтовым куполом. Но мечтательные девичьи мысли вдруг привели к совершенно непредвиденному последствию, заставив всколыхнуться ровную гладь воды: юноша резко одёрнул себя, буквально принудив тело странным образом отодвинуться от края берега и перестать подчиняться велению её притягательного голоса. Его рука потянулась к спрятанному в ножнах на поясе мечу, и с характерным звуком он оголил острое лезвие, желая нанести удар. Их взгляды пересеклись, и в зелёных изумрудах Саске распознал искреннее удивление, будто девушка до конца не верила в происходящее, продолжая взирать на него снизу вверх. Она словно застыла в ожидании его удара, не тронувшись с места и никак не показав собственного страха. Но стоило Учихе крепче обхватить рукоять меча, как чуть дальше в воде у того места, где находилась незнакомка, что-то мелькнуло, заставляя сердце в груди ускорить темп; Саске отступил на шаг.       Он множество раз слышал сказочные истории о невиданных существах, что скрывались от мира людей, всё больше интригуя человеческое сознание и толкая на необдуманные поступки с печальным концом. И сейчас Саске был готов ущипнуть себя как можно больнее, дабы хоть немного всколыхнуть собственное восприятие и чуть ли не убедить себя в том, что перед ним была не русалка, а простая девушка. Он не сразу поверил в увиденное, чуть потряс головой, чтобы прояснить разум, но никак иначе объяснить происходящее не мог: там, под сине-зелёным переливающимся покрывалом, Учиха заметил появляющийся вновь и вновь большой рыбий хвост. Тот самый: нежно-розовый, с сиреневыми и зелёными мазками на плавниках. Девушка, чьи длинные волосы, подобно кувшинкам, скрывали под собой тёмные воды, подплыла к краю каменной породы, обхватив его руками, чтобы приподняться, всё так же не сводя с Саске глаза оттенка нефрита. Мелодия, что доселе вытесняла тишину дивными нотками, вмиг растворилась, будто её исполнительница решила не действовать по привычной для себя стратегии, а немного позабавиться. Саске прекрасно понимал, что, если бы не его самоконтроль и противостояние той песне, он бы давно уже оказался под толщей воды, куда его и заманивала эта необыкновенно красивая незнакомка.       — Ты моряк? — нарушила молчание Сакура, чуть склонив голову влево.       — А что, не похож? — ответил он вопросом раньше, чем обдумал, правильное ли это решение: начинать с этим существом беседу.       — У тебя на поясе несколько фляг, ты собирался набрать из каждой ёмкости немного воды. Обычно на остров за этим являются лишь моряки, — хмыкнула она, чуть вытянув оголённую шею, точно пыталась увидеть, что находилось у него за спиной. — Вы приходите сюда на кораблях, все до единого ищите воды источника вечной молодости. Наивные и глупые моряки.       Саске был напряжён, подобно струнам гитерны: настолько голос и влечение русалки дурманили его разум. Он старался сконцентрироваться на своей задаче: заполучить немного воды из этого магического источника. Вдобавок эта девушка прямо заявила, что многие люди приходили в скрытую пещеру с аналогичной целью. И только Саске начал более трезво обдумывать план действий, как в голове точно напустили тумана. В одно мгновение все его чувства стократно обострились, и он на секунду позабыл о своей цели: девушка привлекала Учиху даже самым простым телодвижением, к примеру, поворотами головы, когда осматривала его одежду, и сопротивляться этому невероятному магнетизму было до ломоты в костях сложно. От этого влечения самые трезвые мысли, в которых Учиха нуждался, улетучивались. При взгляде на это прекрасное существо всё становилось бессмысленным, и ему хотелось остаться в этой пещере с ней навеки. Но Саске изо всех сил держал себя в руках, всё ещё сжимая рукоять меча до побелевших костяшек. Русалка не скрывала того, что знала, почему он пробрался в её пещеру, и что-то подсказывало: она также знала, какой из источников настоящий, а её заметно благосклонное отношение к его персоне лишь подтверждало факт того, что Учиха был ей интересен. Возможно, в иной ситуации это потешило бы его самолюбие, но не здесь и не сейчас, особенно когда слова русалки отзывались эхом в каждой клеточке его тела, покрывая кожу мурашками.       — У тебя есть имя?       — Конечно, — смерив его недоверчивым взглядом, ответила она. — Меня зовут Сакура, а тебя?       — Саске.       Фамилию он решил не оглашать, хоть вряд ли Сакура когда-нибудь покинет это место и станет трезвонить по всему свету о том, что он украл у неё стакан волшебной водицы. Правда, выяснить, какая из созданных природой ёмкостей была наполнена той самой бесценной жидкостью, ещё предстояло, и эта русалка знала ответ, осталось лишь хитростью выведать его. Тем для разговоров с ней было вдоволь, а вот времени меньше: через полтора дня его корабль, подчиняясь приказу, отплывёт домой, и тогда даже с флягой волшебной воды ему не выбраться с этого острова. Саске хотел как можно быстрее вернуться к своему судну и экипажу, но для этого нужно не только добыть образцы из правильного водоёма, но и пройти мимо русалки, а это, как подсказывала ему интуиция, будет не так просто сделать. Она вряд ли позволит ему покинуть пещеру живым. Наверное, на своём веку Сакура повидала таких смельчаков, как он, не единожды, и все они были похоронены заживо где-то рядом с островом, в то время как страж источника продолжала обитать в этой пещере, дожидаясь новую жертву. Поэтому Учиха решил начать с банального и простого, ведь если рассуждать логически, то, кроме этого тайника, Сакура в жизни ничего не видела.       — Была ли ты когда-нибудь за пределами сего скрытого места? — собственный голос показался ему каким-то отдалённым, скрытым в толще воды. Но это было единственным способом разузнать, что же могло быть по-настоящему любопытным для русалки, чем бы Учиха мог её заинтересовать.       Заданный вопрос, гул слов, который эхом растворился под базальтовым куполом, ввёл Сакуру в полное смятение, словно услышанное из уст Саске могло сделать гораздо больнее, чем удар его заострённого меча. Разумеется, она никогда не покидала пределы острова, да и как она могла? На неё была возложена миссия: убить любого смертного мужа, который решится испить из источника. Сколько душ она за прошедшие столетия утащила в глубины океана слепо выполняя свою работу — не сосчитать. Сакура в мгновения слабости, исходящей от человеческой половины своей натуры, мечтала о том, чтобы побывать там, откуда к ней являлись названые гости. Она хотела взглянуть, как выглядят земные девушки, на их нарядную, красивую одежду; на каменные дома и красивые места, возведённые города, в которых живут эти алчные существа. Для русалки мечтать о таком как минимум странно, но она не могла, видя своими глазами стоящих перед родниками людей, не интересоваться ими. Обитая в этой пещере, Сакура была в буквальном смысле заточена витающей в здешнем воздухе магией и клятвами. Если она добровольно покинет свой пост, то последствия будут необратимыми: она не сможет вернуться к своему народу, не сможет вернуться домой.       — Нет, — стойкий ответ вырвался из приоткрытых губ тонким голоском, — Уже более двухсот лет я оберегаю этот источник от подобных тебе, — Сакура чуть вскинула голову, гордо держа подбородок приподнятым.       Её ответ не мог не удивить Учиху, готового биться об заклад, что это было слабым местом Сакуры. От одних только его слов о внешнем мире, где солнце освещало каждый метр воды и суши, она немного теряла свою суровость, утопая в падающих сквозь отверстие над ними лучах, что подпитывало её без того завораживающий своей необычностью образ. В её зелёных глазах заблестело нечто, напоминающее нетерпение, азарт, точно Сакура была готова бросить свой скучный пост ради часа, проведённого в мире людей, но что-то не позволяло ей, может, чувство долга или гордость. Он смотрел в эти очи и старался не поддаваться невидимой силе, что тянула его ближе к воде, пытался не терять над собой контроль. Но эта способность, которой русалка пользовалась явно неосознанно, точно ослепляла его. Лишь ощутив, как сделал шаг вперёд, Учиха упёрся ногами, вонзив меч в песчаную почву у берега, словно избавлял себя от очередных оков, а затем взглянул на Сакуру, тяжело дыша, чуть прищурив глаза. Заядлая несбыточная мысль закралась в потёмках его разума, выстраивая один-единственный план по достижению цели: если она могла соблазнять его в своей манере, то почему бы ему не попробовать применить эту стратегию по отношению к ней? Еле слышно хмыкнув, он сделал несколько кратких выдохов, собираясь с мыслями, в которые ещё не проникла магия русалки.       — Я могу помочь тебе, — продолжил Саске, видя её заинтересованный взгляд. — Показать мир, который ты не видела, избавить от невидимых цепей, что удерживают тебя в этом месте, — Учиха умел убеждать, отчего голос его звучал таинственным образом интригующе, будто эта пещера была способна наделять волшебством не только прекрасную девушку перед ним, но и любого находящегося здесь смертного.       А Сакура продолжала смотреть на Учиху, изучая линии его тела, скрытого под влажной и грязной рубахой; выступающие венки на тыльной стороне ладоней сильных рук; лицо, не выдающее ни единой эмоции, что таил в себе этот юноша. Она глядела на него и не верила ни одному слову, пускай и находила предложение Саске безумно заманчивым. Конечно, он мог не лукавить и сдержать обещание, разумеется, за соответствующую цену, и Сакура точно догадывалась, что ему нужно: фляга с настоящим напитком вечной молодости. Признаться, она была готова согласиться хоть сейчас, настолько ей осточертела монотонная и одинокая жизнь в этом пруду у источника. Единственным развлечением были моряки, которых она не могла даже оставить в качестве недолговечных собеседников: она была обязана их убивать. Даже сейчас её руки чесались от желания накинуться на Саске и затянуть его под воду, обвив пальцами его шею, пока он испускал последние вздохи. Она сдерживалась как могла и чисто из личных, эгоистичных соображений: ей хотелось пообщаться с кем-то более умственно развитым, чем рыбы. Поэтому Саске озадачил её своими словами, буквально поставив Сакуру перед самым сложным выбором, который только мог выпасть: сдержать в который раз данное своему народу слово и защитить родник или же поддаться соблазну, как это делали приходящие сюда моряки, и покинуть остров вместе с Саске. Сомкнув губы, она промолчала, повернувшись спиной к красивому юноше. Это решение нельзя принимать спонтанно.       — Подумай хорошенько, — уста Учихи исказила почти незаметная улыбка. — Я не тороплю с ответом, — благосклонно продолжал он, осматриваясь вокруг, краем глаза замечая, что солнце давно скрылось за густотой сумеречных облаков. — Я с твоего позволения, пожалуй, передохну, — отчитался Саске, создавая видимость сильной усталости и надеясь хоть немного сомкнуть глаза, пока образ русалки всё ещё возникал вспышками в его сознании. Им обоим было что обдумать — это безусловно.