Пустой

- Что тебе нужно, Соске? Хирако дерзко вскинул голову, отказываясь смотреть снизу вверх. Он понимал, что бравада его выглядит откровенно жалко, но все-таки не мог себе позволить уступить хоть в чем-то. Сдаться хоть на секунду. Если это произойдет, он и сам поверит, что проиграл. А выход наверняка есть, должен быть. По лицу скатилась крупная капля пота, веки подрагивали от напряжения. Хирако предпочел этого не замечать, непрерывно следя за движениями Айзена, стараясь предсказать, понять. А тот, словно в насмешку, выглядел как никогда спокойным и расслабленным, мягким, добрым. Только в глазах, за янтарем радужки и провалами зрачков, плескалась снисходительность вперемешку с высокомерием. Может, поэтому Шинджи так Соске презирал еще в бытность капитаном – его глаза и лицо всегда говорили разное. Как жаль, что он все равно не нашел в себе достаточной мотивации покопаться в лейтенанте глубже. А потом, потом уже было поздно. - Как ты дрожишь, капитан Хирако, - произнес Айзен тягуче, красиво. Есть ли еще у кого настолько красивый, настолько неприятный голос? – Неужели ты боишься? - Зачем я здесь? – перефразировал Шинджи свой предыдущий вопрос. Он не мог понять, как очутился в этом белом здании, расположенном, вероятно, в Уэко Мундо – об этом говорило непроницаемо-черное небо с тусклым серпом полумесяца за крохотным окном. В памяти не сохранилось ничего существенного: вот он закрывает дверь своего склада, направляясь к Киске, а в следующий момент находится среди голых стен, скованный по рукам и ногам, и прошибает болью заломленные конечности. Соске пришел не сразу, он выжидал, словно надеялся, что в заключении Шинджи станет покладистей, и кожа под оковами за это время наверняка стерлась в кровь – Шинджи не мог посмотреть, но ощущения соответствовали. Вот же дерьмо. За спиной Соске тенью маячил Ичимару, этот змееныш, что овладел наукой раздражать Шинджи еще во время совместной службы. Он смотрел с отстраненным любопытством, и белые пальцы изломанными линиями покоились на белых одеждах. Расслабленный. Опасный. Но встреча с Гином была сейчас меньшей проблемой. - Ты дрожишь, - повторил Соске. – Ничего страшного не произойдет. Вы, вайзарды, любопытны, но не закончены. Я всего лишь хочу посмотреть, как далеко может зайти пустофикация. Айзен сделал шаг, и голос пустого в голове Шинджи, ставший едва различимым шепотом с момента обретения маски, обрел глубину, окреп. Хирако не смог сдержать гримасу боли, голова раскалывалась из-за этого голоса, постепенно перешедшего на крик, голоса, пропитанного сталью и ненавистью ко всем, кто жил, а не существовал. Тварь чувствовала поблизости Хогеку. Так и есть – Айзен достал артефакт, моментально покрывшийся черной пленкой. К этому моменту он уже отменно с ним управлялся – Шинджи бы обязательно восхитился, если бы так не хотел сдохнуть. Он не сразу заметил, что кричит в унисон со своим пустым, что человеческий голос сменяется ревом, полным неестественной, не должной иметь место в этом мире тоски. Шинджи изменялся. Хогеку делала свою работу, окончательно превращая шинигами в пустого. Тварь внутри рванулась вперед и заполнила собой все пространство, пыльный город его внутреннего мира, греющаяся на солнце Саканаде – все исчезло под ударами когтей. Шинджи выгнуло в судороге, еще более невыносимой от невозможности пошевелиться, а после сковывающие его цепи разлетелись обломками звеньев и металлической крошкой. Вместо Шинджи теперь стоял большой пустой, не имеющий не малейшего проблеска разумности в диких желтых глазах. Лишь нечеловеческая боль и жестокость заполняли все существо новорожденного зверя. Он наклонил треугольную голову с маской, только общими очертаниями напоминающей прежнюю маску фараона, принюхался, поскреб пол когтистой лапой, решая, стоит ли нападать. Два существа перед ним не могли похвастаться слишком сильной реацу, но зверь догадался, что где-то есть подвох. Инстинкты требовали от него держаться как можно дальше от этих существ и от этого места. Наверняка где-то есть более простая добыча, способная утолить голод, который был так мучителен. Так беспощаден. Взвизгнув, пустой пробил стену и умчался куда-то к невидимому горизонту, оставляя глубокие следы в белом песке. Следы, которые исчезнут еще до наступления условной ночи, устроенной Айзеном в его карманном мирке Лас Ночес, чтобы окончательно не потеряться. - И что вы будете делать, капитан? – с интересом спросил Гин. Сощурившись, он смотрел на следы и дальше, сквозь само пространство Уэко Мундо, думая о чем-то своем. Никто не взялся бы сказать, что он видел. - Ничего, - ответил Айзен спокойно. – Он вернется. Гин повел тощим плечом, то ли соглашаясь, то ли не веря.

***

Айзен не ошибся. Созданный им пустой был идеален, он не мог контролироваться исключительно инстинктами. В конце концов Шинджи сумел восстановить контроль над телом и пришел в Лас Ночес. Сложно сказать, что он там хотел найти. То ли заставить Айзена вернуть ему прежний облик, то ли заставить создать проход обратно в Генсей, то ли и вовсе заставить сдаться. Сложность заключалась в одном – Айзена следовало заставлять, и Гин не представлял, каким образом Шинджи мог бы это сделать. Он рассматривал понурого пустого на экране – тот что-то яростно втолковывал Айзену, не прекращая, впрочем, выглядеть очень плохо. Наверное, деньки выдались не самые легкие. Гин бы хотел ощутить сочувствие, но не видел в этом смысла. Шинджи стал сильнее и чуть повысил свою вероятность выжить в грядущей войне. Несмотря на звериный облик, не так уж и плохо. Но почему он все-таки вернулся? Вечером Соске позвал Гина к себе: - Признаться, я надеялся использовать информацию по изменению капитана Хирако для усиления арранкаров, - объяснил он, - но не похоже, что пока это возможно. В любом случае, пока что я собираюсь наблюдать, и ты мне в этом поможешь. - И каким же будет мой скромный вклад? – поинтересовался Ичимару. Айзен обозначил улыбку краешками губ: - Для начала заставь его поесть. Заданию Гин удивился, но спорить не стал. Оказалось, что за время блуждания по пустыне Шинджи не съел ни одного пустого. Останавливала ли его брезгливость или нежелание уподобиться другим обитателям Уэко Мундо, неизвестно, но то, что Шинджи до сих пор находился в сознании – и в своем, не впадая в безумие, - восхищало. Вечером Шинджи ожидала свежая туша пустого, еще не успевшая распасться на рейши. - Жри, - скривившись, бросил Гриммджо, которому выпала роль добытчика. – Какого хера я должен был этим заниматься? - Потому что ты, как и все здесь, выполняешь приказы капитана Айзена, - доброжелательно объяснил Гин, и Гриммджо, демонстративно хлопнув дверью, удалился. – Ешьте, капитан Хирако. Вы же не хотите опять бросаться на окружающих? - Не буду я жевать эту дрянь, - с отвращением сообщил Шинджи. Голос его звучал глухо из-за маски, но сохранял знакомые ядовитые интонации. Несмотря на слова, он не мог отвести взгляда от туши. - Вы, наверное, очень голодны, - не прекращал попыток уговорить Гин, - ну же, не заставляйте меня кормить вас с ложечки. - В задницу себе засунь ложечку, а пустого – в задницу Айзену, а потом можете увлекательно изучить друг на друге их местоположение! - Как нехорошо, - Гин ничуть не переменился в лице. – Ну, делать нечего. Я… Ичимару не договорил. Мертвый пустой пах все же слишком соблазнительно, Шинджи не мог противостоять желанию наконец наесться. Челюсти маски с лязганьем распахнулись, чтобы оторвать от туши огромный кусок. Пустой теперь действительно походил на животное, длинный шипастый хвост метался из стороны в сторону, круша небогатую обстановку комнаты, выделенной Айзеном, на морде читалось настоящее безумие. Шинджи ел, ел и никак не мог остановиться. Гин, рассудивший, что приказ Айзена выполнен, вышел и потому не увидел, как уменьшается звериное тело, как Шинджи становится на две человеческие ноги и как его рвет в предусмотрительно расположенной рядом ванной комнате. Об этом рассказал Айзен при следующей встрече. - Он возвращается в человеческую форму, как только перестает голодать. А когда хочет есть – снова становится пустым. Похоже, для стабилизации человеческой формы нужны дополнительные рейши. Глаза Айзена горят фанатичным блеском, и во всем нем настолько нет места милосердию, что Гину невольно кажется – даже яростно пожирающий чужую плоть Шинджи выглядел человечнее. - Продолжай следить, чтобы он ел, - приказал Соске наконец. – Можешь идти. Покинув тронный зал, Гин наткнулся на любопытную картину – Шинджи в форме пустого играл с маленькой зеленоволосой девочкой. С некоторым трудом Ичимару припомнил, что она являлась частью прибывшего недавно арранкара, уникального в своем роде: он не только самостоятельно достиг высшего уровня развития, но и разделил себя на два тела. Новичок мог добиться места Примеры, потеснив старика Баррагана. Девочка, завидев Гина, спряталась за Шинджи. - Шинигами, - буквально прошипела она. – Ненавижу шинигами. - Не волнуйся, это просто шавка, - фыркнул Хирако, - грозно скалится, да покусать без приказа хозяина не посмеет. - Хорошо, что вы никогда таким не грешите, капитан Хирако, - только и бросил Гин, проходя мимо. Неужели его надеялись вывести из себя? Как, безусловно, любопытно. Похоже, они с будущим Примерой знакомы. Встречались в Уэко Мундо? Более чем вероятно. Экраны отображали огромного пустого, спокойно разговаривающего с ребенком. Они наслаждались обществом друг друга. Гин хотел бы позавидовать, но не видел смысла.

***

- Опять кормить пришел? – прорычал Хирако. Он свернулся объемным клубком и гостей точно не ожидал. - Не сегодня, - легкомысленно ответил Гин, усаживаясь на край матраса, заменяющего Шинджи постель. Я всего лишь хотел узнать одну вещь, капитан Хирако. Зачем вы здесь? - Ты-то чем недоволен, змеиное твое сердце? – Шинджи вздыбил шипы на загривке и резко мотнул головой, едва не задев Гина рогами. – Этого же твой недоделанный бог хотел? - Он, но не вы, - просто ответил Ичимару. – Будь я на вашем месте, постарался бы найти естественную гарганту и пробраться в Генсей… - он резко замолчал, осененный мыслью. – Неужели уже? - Менос тебя дери, Ичимару, - взревел Шинджи, - какого хера ты приперся с расспросами? - Точно уже, - констатировал Гин. – Молчите, я попробую угадать. Выходит, вы не смогли сдержать инстинкты, оказавшись в Генсее? Живые души наверняка так вкусно пахнут. Гин не успел и сообразить, как оказался на полу, прижатый лапой с мощными когтями. - Мне больно, капитан Хирако, - сказал он все тем же легкомысленным тоном, из-под полуприкрытых век сверкнула светлая радужка. – И что же дальше? Попробуете меня убить? - Ты чертов маньяк, Ичимару, - выдохнул Шинджи, не отпуская шинигами. Тощий, жалкий, не имеющий возможности пошевелиться, Гин все равно не выглядел проигравшим. - Что же вы сделаете, капитан Хирако? – в голосе Ичимару скользил неприкрытый интерес. – Капитан Айзен пока что решил вам не вредить. Неужели вы хотите изменить этот факт? Шинджи собирался сказать, что прятаться за Айзеном бесконечность не выйдет. Собирался сказать, что хочет рискнуть. Собирался поддаться, в конце концов, голосу внутреннего пустого и разорвать шинигами на куски, посмотреть, как блекнут голубые глаза, как сползает с лица улыбка… но в этот момент незаметным, неуловимым движением Ичимару выскользнул из-под лапы, а лезвие Шинсо, чертового занпакто, любящего бить в спину, оказалось у дыры – слабого места и пустых, и арранкаров. - Если решаете кого-то прикончить, то не медлите, - тихо сказал Гин. Не угрожая, скорее обозначая угрозу, так же как и его меч не нанес удар – только обозначил. В прямом столкновении Шинджи наверняка оказался бы сильнее, но он не ожидал, что Ичимару так просто вырвется. На мгновение Шинджи ощутил что-то странное, словно смерть вышла из-за плеча и теперь вот смотрит из-под челки и улыбается, как старому другу. Для шинигами смерть не страшна, страшнее разглядеть ее в ком-то. В следующую попытку накормить Шинджи не артачился. Он думал о смерти в голубых глазах и гадал, кому она предназначена. Гин снова не пробыл долго. Убедившись, что Шинджи ест, он вышел. Хирако же, едва приняв человеческий облик и накинув предоставленный комплект формы, отправился к Старку. Потому что чертов Ичимару не ошибся. Он действительно самостоятельно отправился в Генсей и, одурев от тамошних запахов, убил шинигами. Хорошо хоть не сожрал, успел прийти в себя. Шинджи надеялся, что в человеческом облике сможет держать себя в руках лучше. - Открыть гарганту? – Старк даже не удивился. – Зачем отсюда уходить? Тут мы можем не быть одни. - Я не принадлежу этому миру, ты пойми, - Шинджи знал, что сможет убедить друга. – Я шинигами. Старк не поверил. Как и не поверил тогда, когда они познакомились, и Шинджи заявил то же самое. Хирако его понимал, но это ничем не помогало. Однако, кроме не очень убедительных слов, у него были долгие дни их совместного путешествия по Уэко Мундо, пока он еще надеялся, что не придется возвращаться в Лас Ночес, что сможет справиться самостоятельно. - Хорошо, - согласился в итоге Старк, - но будь аккуратнее. Нам запрещено выходить за пределы замка без приказа, я… не хотел бы, чтобы ты умер. - Спасибо, - поблагодарил Шинджи искренне. Он помнил почти что счастье на лицах странного пустого, разделенного надвое, когда они поняли, что Шинджи подошел совсем близко и не погиб. Помнил безмерное, всепоглощающее одиночество, сквозившее в каждом движении необычной пары, и их воодушевление, когда стало известно, что в Лас Ночес любой может найти приют. Но Шинджи помнил и собственную боль от осознания того, что он стал монстром. Того, что тварь в голове подобралась ближе и теперь метит на лидерские позиции, то и дело оглашая пространство бывшего внутреннего мира пронзительным визгом. И ощущения дичайшей неправильности, неполноценности при понимании, что Саканаде больше нет. Его верной спутницы, самой близкой подруги, самой приятной собеседницы. Вот просто не существует. То, что не могло быть, все-таки случилось. Теперь Шинджи должен был наконец найти Киске и, если не получится исправить совершенное Соске, то хотя бы участвовать в битве на стороне Готея, когда придет час. Ступая по гарганте, Шинджи с нетерпением ждал возможности увидеть других вайзардов. Наверное, лишь мысль, что его кто-то ждет, не позволила в свое время сойти с ума. Конечно, лоска он подрастерял, волосы теперь опять длинные, маски осколок в виде рога – Кенсей наверняка засмеет – и глаза даже в виде человека звериные, желтые, голодные. Да и форма эта унылая, не то что его любимые рубашки, но его ведь все равно узнают. Они соскучились наверняка так же сильно, как и сам Шинджи. Воздух мира живых пьянил. К счастью, бросаться на беззащитные души не хотелось, и Шинджи просто медленно шел по улице, наслаждаясь тем, что может чувствовать ветер. В Уэко Мундо его сильно не хватало, там бывали или пылевые бури, или полный штиль. Многого, на самом деле, не хватало в Уэко Мундо. Запаха поздних цветов и выпечки. Яркого голубого неба. Твердого асфальта под ногами, так похожего на тот, что был в погибшем городе его внутреннего мира. Старк не ошибся с координатами, указанными Айзеном его арранкарам для будущих битв, и открыл гарганту точно в Каракуру. Скрывать реяцу было сложнее, чем раньше, в чистой духовной силе Шинджи прибавил. В умении ее контролировать, кажется, нет. Но он старался сделать все, чтобы незаметно добраться до склада и наконец встретиться с семьей. Появившийся шинигами оказался неожиданностью. Наверное, умение чувствовать реацу тоже пострадала. Шинигами был одет в хаори капитана, но незнаком Шинджи – что было неудивительно, учитывая его облик. - Интересные порядки появились в Готее после моего ухода, - пробормотал Шинджи, - детей в капитаны берут. Вроде бы Киске упоминал о юном гении. Или нет? Сейчас было сложно вспомнить, и не очень, к тому же, хотелось: на первом плане стояло возвращение домой. Маленький капитан воспринимался исключительно как преграда. - Я не ребенок, - возмутился капитан, - а ты кто такой? Из новых пустых Айзена? - Вообще-то из шинигами, - ответил Шинджи кисло, но ему ожидаемо не поверили. - Не стоит надо мной насмехаться, - в голосе капитана явственно чувствовалась злоба. - Пожалуйста, я вовсе не хочу драться. Ты ведь знаешь Урахару Киске? Дурацкий такой, в панамке. - Это ничего не значит. - Старик Ямамото главнокомандующий, Кьераку и Укитаке его ученики, грозная Унохана заведует медиками, что еще мне тебе сказать? Расположение отрядов в Сейретее? Так всегда пожалуйста. Шинигами я, только на опыты к Айзену попал, а сейчас сбежал вот. - Пожалуй, Айзен действительно не стал бы рассказывать своим воинам все подробности, - капитан чуть приопустил меч, но дружелюбности на лице не прибавилось, - и все же, у меня приказ – защищать Каракуру от арранкаров. Ты арранкар. Даже если когда-то и был шинигами. Как я могу поверить, что ты безопасен? Реацу капитана отдавала лютым холодом, что было бы даже приятно после пустоты Уэко Мундо, если бы не обстоятельства. Земля вокруг него покрылась изморозью, занпакто хищно сверкал, лицо выражает непреклонность. Шинджи мимолетно подумал, что вот он, истинный шинигами, защитник душ. Чуть менее мимолетно – что противник капитан наверняка сложный, и неизвестно, отправится ли Шинджи на перерождение после смерти, как шинигами, или очистится и попадет в Руконгай, как пустой. Но эти мысли тонули в накатывающем раздражении. Вот он, на пороге дома, и не пройти, да как он смеет… Капитан имеет право сомневаться? Капитан имеет право стоять между ним и домом? «Капитан должен умереть», - прошептал внутренний пустой. Шинджи не хотел с ним соглашаться, но уже не мог. Тварь рвалась на волю, она смотрела его глазами, пробовала вместо него на вкус воздух, она очень хотела занять его место. А если не получится, то хотя бы оттеснить Шинджи в дальние уголки сознания и узнать, насколько капитан питательней тех пустых, что приносил Гриммджо. - Прошу тебя, дай мне пройти, - прохрипел Шинджи из последних сил. Что-то, видимо, читалось на его лице, поскольку эффект вышел противоположный: капитан перехватил занпакто обеими руками и прокричал: - Снизойди с ледяных небес, Хьёринмару! В следующий момент Шинджи прыгнул.