Сердце свыкнется, хуй поймет

      С Вячеславом Валерьевичем Мирон договорился встретиться на нейтральной территории, поэтому, накидывая на плечи лёгкую куртку, он безуспешно пытался попутно вбить адрес в «Яндекс.Карты». Раз на третий поисковик выдал ему станцию метро и дорогу от него до пункта назначения. Идти было чертовски долго, но времени, казалось, у адвоката было предостаточно.       Однако уже на полпути Мирон начал винить себя в том, что когда-то пренебрёг покупкой автомобиля, который казался ему абсолютно бесполезной тратой денег примерно до того момента, пока он не перестал чувствовать свои пальцы в холодном троллейбусе. В метро ему стало чуть легче, правда, отнюдь не на долго. Через пару станций находилась нужная, а от неё, как показывал навигатор, топать чёртовых 48 минут. Слишком долго и слишком холодно, но комфорт он уже проебал.       Сначала Мирон почувствовал противное покалывание ушей, потом у него замёрзли бёдра, покрывшись, кажется, уже седьмым слоем мурашек, а потом и нос потек.       «Да уж, Мирон Янович, прибудешь к клиенту во всей красе», — подумал адвокат, туже укутываясь в легенькую курточку. Ему вспомнился Ваня, когда-то прочитавший ему нотацию про то, что прогноз погоды создан для таких вот «теплолюбивых Жидов Жидовичей, и вообще, это тебе не Израиль, заебал бациллами распадаться, пиздуй домой, я сам с документами разберусь, уёба, бля».       На электронных часах высвечивалось красивое «16:00». И все бы ничего, не будь их встреча назначена на «15:30». Компетентный, пунктуальный и ответственный Мирон Янович предстал перед своим подзащитным запыхавшимся и красноносым. Начал тереть уже потерявшие чувствительность руки, и, ни капли не раскаиваясь, произнёс:       — Здравствуйте. Извините, форс-мажор, — он протянул уже более менее отошедшую ладонь для рукопожатия сыну мэра. Тот посмотрел на неё как-то отстранённо, будто это и не ему предлагают соблюсти элементарное правило этикета. Потом медленно моргнул, и, будто опомнившись, протянул свою в ответ. Затем жестом пригласил Мирона за столик и вместо приветствия произнёс:       — Правильные пацаны и деловые люди на стрелки не опаздывают.       Мирон хотел было удивиться, но заточенный на подставы ум подсказал ему, что это не просто наезд, и не просто так юноша напротив перешёл на «ты».       — Это вы мне Константинова* цитируете? — усмехнулся Мирон, наслаждаясь долгожданным теплом.       — А, может быть, Шушарина или Вышенкова. Если честно не помню уже, чей это парт*, — казалось бы, смущаясь, произнёс его подзащитный. Правда, по блеску его глаз было видно, что ни черта ему не неловко. Заигрывает, будто пытаясь проверить, насколько его адвокат осведомлён в подобных вещах.       — Скажу Вам так, «Форс-мажор» — последняя книга этой серии, что я смог осилить. Детская писанина, — оценил мужчина и, решив не дожидаться ответа, подозвал к себе официантку. — Горячий капучино. И три ложки сахара, пожалуйста.       Миловидная девочка, смутно напомнившая Мирону бывшую Евстигнеева, тихо засмеялась, записала заказ и удалилась, оставив адвоката и подзащитного наедине.       — А теперь перейдём к делу, — Федоров достал из своего портфеля ярко-голубую (спасибо Ване за подарок) папку, вытаскивая оттуда нужные ему документы. — Хочу узнать, как все действительно было. Мне не нужны сухие факты, говорите все, что запомнили.       Юноша напротив тут же посерьезнел и выражение его лица, мимика, напомнили Мирону о вице-мэре. Всё-таки яблочко от яблони…       — Даже имя мне своё не назовёте?       — Ой, — тупо вырвалось у адвоката, — заговорился. Федоров Мирон Янович, я буду представлять вас и ваши интересы в предстоящем судебном разбирательстве.       — Машнов Вячеслав Валерьевич, зовите просто Слава, — взгляд юноши неосознанно медленно забегал по профилю Мирона, который не упустил это из виду. Как и не проглядел тот момент, когда мальчишка начал чесать свои крупные спрятанные за тёплой тканью толстовки руки.       — Хорошо, Слава, — хмуро произнёс Мирон. — Когда последний раз кололся?       Мальчишка испуганно посмотрел на адвоката, ожидая какой-то реакции. Скорее всего не положительной. Однако тот лишь продолжил выжидающе пялиться на своего подзащитного.

—xxx—

      — Неделю назад, наверное, может, позже, я не помню. Меня по вечерам кумарит* люто… То есть, очень сильно. Даже не знаю, что происходит в это время, — Слава давно хотел кому-нибудь выговорится. Ведь юношу действительно пугало то, что происходило с его организмом и разумом в последнее время. Казалось, если бы он решил посчитать, сколько часов провёл не в бреду за крайнюю неделю, то получил бы неутешительную пятерку дней.       — Что употребляешь? — голос адвоката действовал на него непривычно успокаивающе. «Непривычно» не из-за того, что такое происходило впервые, а из-за того, что раньше так работал лишь Замаев баритон. Отдающий хрипотцой, искрящийся иронией, доброй усмешкой и, порой, адовым тугодумием. Уже такой далекий и, кажется, вылетевший из его памяти пробкой бутылки шампанского.       — Много чего. Экспериментировал, — отмахнулся Слава, закрываясь от незнакомца. — Мы пришли обсуждать обстоятельства дела, а не книги и мои приходы*.       — Ваша наркозависимость, Вячеслав Валерьевич, напрямую влияет на мои дальнейшие действия, — его собеседник вернулся к формальному «Вы», почувствовав отторжение со стороны Славы. Ну, а хули он неудобные вопросы задаёт, будто от него зависит Славина репутация и, возможно, судьба?       — Например? — решив подловить Мирона Яновича, бросил юноша. Но уже через пару минут он неловко вжимался в кресло под прямым взглядом своего адвоката. Тот отвечать ему не стал, лишь сделал медленный, небольшой глоток принесённого кокетливой официанткой кофе и начал прожигать глазами тут же смутившегося подростка. «Увалень лысый» — мысленно оскорбил его Слава и похвалил себя за храбрость. Его смущало то, что мужчина пялился на подростка, как сказал бы Замай, как на шмоньку текущую. Но высказаться он не мог: отец обещал его познакомить с дыбой*, если юноша проебёт «уважаемого Мирона Яновича».       — Не смотрите так, — буркнул Слава, складывая руки поперёк груди в защитном жесте.       — Как?       — Как на ребёнка, — Славе действительно не нравилась мысль о том, что его воспринимают не всерьёз. Лучше он будет таким вот взрослым, на которого злятся за его несообразительность, чем ребёнком, к чьей глупости относятся со снисходительным пониманием.       — Хорошо, но тогда и ведите себя, как взрослый, Вячеслав Валерьевич. Договорились?