***
— Я не понимаю, нахера нам нужны эти 3D модели, если толку нам от них никакого, а времени они занимают до-ху-я, — возмущался Тревис, выходя из здания университета. — А если заказчик будет требовать 3D вариант интерьера? — спросила Бэт, беря Кристен под руку. — Видишь, Трев, даже Бэтти понимает, зачем это, а она тут даже не учится, — подметила Рузвельт. — Да нахера это вообще нужно? — В душе не ебу, но знаешь, у всех свои тараканы в голове. — Пф, ты это мне говоришь? — Как говорил мистер Фитцджеральд «Все творческие люди - безумцы, особенно художники в широком понятии этого слова», — хором выдали русоволосые Тревис и Крис, словно наизусть выученное стихотворение. Рядом с относительно небольшим фонтаном, стоящим перед учебным заведением, похожим на какой-то замок с кучей разноформенных окон, больших и маленьких арок, всяческих украшений на его огромных величественных стенах, за которыми сотни студентов получают необходимые им в будущем знания от лучших преподавателей в сфере искусств во всём городе, остановилась чёрная машина. Оттуда вышел довольно высокий парень, и захлопнув дверь автомобиля, направился в сторону трёх друзей, что стояли у входа в здание. Его лицо скрывалось под капюшоном толстовки с серебристыми крестами. Он подошёл к Крис, и взяв её за предплечье потянул на себя. Девушка сразу же поняла, кто это по розовым рваным джинсам и татуировкам на руках: — Густав? Ты, блин, что делаешь? — ответа не последовало. Тревис насторожившись сделал несколько шагов вперёд и уже собирался что-то бросить загадочному парню, но его остановили слова Крис: — Всё нормально, — сказала девушка, пытаясь успевать идти за Аром, что было для неё довольно сложно, ведь ее обувь была на каблуках. Подойдя к машине, Гас открыл дверь и поставил Крис перед собой, оставляя её в пространстве между ним и автомобилем, тем самым преграждая ей путь. — Ты совсем больной? Что ты... — Садись, — перебил девушку Гас. — С чего бы это? — Бля, я же тебе в машину сесть предлагаю, а не потрахаться. — Гас, объясни, что происходит. — Крис, пожалуйста. Сядь, — умоляюще произнёс Густав, пристально смотря в глаза Рузвельт. — Ладно, — сквозь зубы произнесла девушка, и села на переднее сиденье, ставя кожаную чёрную сумку себе на колени. Гас захлопнул за ней дверь, и обойдя машину, сел на место водителя. — Что это, блять, было? — спросила Крис, когда они выехали на шоссе. — Я за тобой заехал? — Гас! Что это было!? Зачем нужно было меня так дёргать и напрягать моих друзей? — Не пойми неправильно, но было бы некруто, если бы меня сейчас кто-нибудь узнал, правда? Я хотел сделать всё быстро. — Я бы пошутила, да ты обидишься. — А разве леди так шутят? — спросил парень, взглянув на ноги Крис. — Когда их раздражают, да. Ты как узнал, где я учусь? Снова с помощью своих "связей"? — Она всё-таки рассказала? — усмехнулся Пип. — Было не так уж сложно догадаться. — Вообще, позвонил я ей, но трубку взял ваш друг, Марсель, кажется. — Какие классные у меня друзья, — Крис скрестила руки на груди. На плечи молодых людей тяжёлым камнем легла тишина, повисшая между ними. Она была совсем не той, что вчера. На пляже они молчали, потому что знали - слова излишни, но сейчас они просто не знают, что сказать друг другу. Это молчание будто сдавливает им горло, заставляя чаще дышать и нервно сглатывать слюну. — И... Куда мы едем? — не выдержала девушка этого отвратительно - вязкого ощущения напряжения, которое с каждой секундой наростало между ними. — Увидишь. Позже. Сначала заедем за кофе. — Можешь музыку замутить? — Это можно, — ответил парень, потянувшись к копке, включающей радио. «А сейчас прозвучит совсем новая композиция от Lil Peep'a под названием Ghost girl» — объявил женский голос. Густав хотел нажать уже на другую кнопку, ту, что позволяет переключаться между станциями, но его остановили: — Оставь, я хочу послушать. Досадно прорычав, парень вернул руку на руль. Босспорно ему нравился процесс создания музыки, и довольно часто результат его устраивал, но он ненавидел, когда его песни слушали в его присутствии. Его это всегда жутко раздражало и бесило, но спорить - это не то, чем бы он хотел сейчас заниматься, так что он решил перетерпеть, пусть скрепя зубами, всё же перетерпеть. — Знаешь, мне понравилось. Это классно, — сказала Кристен, после того как радио-ведущая объявила следующую композицию. — Спасибо.***
DK - Любовь Огромные высотные здания большого города, ориендованные под офисные и торговые центры, потихоньку сменялись двухэтажными частными домами, прячущими свои крыши в кронах деревьев, в которых гулял шаловливый ветер. Машин на дороге становилось всё меньше и меньше, и от этого шум сотен моторов превратился в шелест листьев, лай собак и ор сирен, которые мерзко визжали где-то далеко, меж бетонных великанов. Солнце уже заходило за горизонт, от чего всё на фоне неба, разукрашенного в розовый, красный, оранжевый, жёлтый, местами даже в сиреневый, казалось чёрным и теряло все свои краски. Чёрная машина Густава заехала на стоянку, которая возвышалась на толстых столбах над районом, что он только что проехал, а дальше начинался уже другой, побогаче. Отсюда открывался вид, немного лучше, чем с крыши дома, где находилась квартира Элиаса. Только представьте: сначала маленькие домики, смешанные с густой зеленью; тишина, спокойствие, а за ними высотки с такими окнами, что создаётся ощущение, будто всё здание сделано из стекла; яркие вывески, которые видны даже за столько километров от города, и розовеющее небо, которое вскоре станет практически чёрным. — Пошли, — тихо произнёс Ар, выходя из машины. — Что? Мы где? — очнувшись от своих раздумий, начала рассеянно смотреть по сторонам Крис, а затем вышла вслед за Густавом. — Это место, куда я приезжаю, когда хочу побыть один, — ответил тот, садясь на капот автомобиля, — Давай, запрыгивай. — А может тебе ещё чечётку станцевать? — съязвила девушка, топнув ногой, чтобы Гас услышал, как об асфальт ударился каблук её босоножек. — Я не в прямом смысле тебя прыгать прошу. Сними туфли. — Чтоб ты знал, это - босоножки на высоком каблуке, — сделав голос, как у какой-нибудь тупой пизды, Кристен сняла свою обувь, опускаясь рядом с парнем и принимая свой чай в высоком бумажном стаканчике, который Гас держал в своей вытянутой руке, а потом бросила их рядом с машиной. Взгляд зелёных глаз был устремлён куда-то вдаль, волосы девушки трепетали от лёгких прикосновений ветра, а бледные тонкие пальцы сжимали стаканчик, тепло которого согревало и заставляло мурашки бегать по спине и рукам. Гас мельком смотрел на неё, сравнивая её с собой. Она выглядит такой маленькой, светлой, хрупкой девочкой с бледной кожей и русыми волосами, а он? Он весь тёмный, за исключением волос и джинсов, покрытый татуировками, пусть и худой, но «хрупким» его язык никак назвать не повернётся. Они, вроде, такие разные, но и одновременно, так похожи друг на друга. Они сидят и молчат, не зная, как начать разговор. И, кажется, что они молчат не от того, что им не о чем поговорить, а от того, что наоборот, у них миллионы тем для разговора, и они не могут определиться, с какой начать. Наверное, по той же причине они молчали и до этого в машине. — Я так и не сказала «спасибо», — вдруг вымолвила Крис, посмотрев на Пипа. — За что? — Он ещё спрашивает. Чувак, ты мне жизнь спас. Я перед тобой в долгу. — Как же ахуенно, — Гас успехнулся, зачёсывая блондинистые волосы назад, чтобы те не лезли в лицо. — Ты о чём? — девушка удивлённо посмотрела на него, делая глоток чая. — О том, что передо мной в долгу теперь красивая девушка. — Мне считать это за комплимент? — Может, и так. — Тогда благодарю? — Давай ты ответишь на один мой вопрос и будем считать, что мы в расчёте? — парень слегка нагнулся вперёд, чтобы увидеть лицо девушки, спрятанное под прядями русых волос. — Валяй, — сказала та, убирая небольшую часть волос за ухо. — Почему ты тогда так сильно разозлилась? — Я почему-то именно этого вопроса и ждала, — произнесла Кристен, поджимая под себя правую ногу, — Ну, когда я выпиваю, становлюсь более эмоциональной. Если мне весело: я буду ржать над каждым словом, сказанным тем, с кем я говорю, как лошадь, и кататься по полу. Если мне грустно: я буду реветь где-нибудь в углу, а если меня кто-то найдёт, начну жаловаться ему на то, что меня никто не любит, нахрен я никому не нужна, все вокруг полнейшие уроды, и вообще жизнь - дерьмо. А когда я злюсь, по квартире будут летать бокалы, вазы, банки из-под пива... ингаляторы, — девушка усмехнулась, — это ты уже знаешь. — А почему ты именно разозлилась? Типо, я бы понял, если бы ты расстроилась, но ты была чуть ли не в ярости, — развёл руками Густав, а затем соединил ладони в "замок". — Потому что меня это задолбало. Постоянно, когда кто-то узнаёт о том, что я больна, я ловлю на себе жалостливые взгляды. А ещё эти комментарии, типа: «Охренеть, тебе, наверное, очень тяжело, да?». Да, тяжело, и что с того? Живу же как-то. Знаешь, иногда охота ответить людям, которые так говорят: «Слушай, давай ты просто промолчишь, потому что я не люблю об этом лишний раз вспоминать, мне тупо неприятно». Но люди просто не понимают этого. Наверное, это даже хорошо, — Крис пожала плечами, опустив взгляд, наполненный тоской, на асфальт, а на её персикового оттенка губах застыла горькая усмешка. — Почему хорошо? — Потому что они не знают, какого это. Я бы и врагу не пожелала прожить хотя бы сутки в шкуре астматика, — девушка поймала на себе заинтересованный взгляд Густава, который так и умолял её продолжать её рассказ. Она посмотрела в его прекрасные карие глаза, которые казались ей бездонными, и она бы просто молчала дальше, но она не может противиться их мольбе, — Каждый день я вижу здоровых людей. Я с ними живу, учусь, хожу по одной улице каждое утро. И я... Я завидую их возможностям. Они могут делать всё, что придёт им в голову, им открыты все двери. А что я? Я не могу заниматься в полной мере даже тем, чем хочу. Например, я занимаюсь в танцевальной студии, и вместо четырёх тренировок в неделю, я хожу всего на две. Всё почему? Потому что мне нельзя перенапрягаться. Как и нервничать. От этого риск приступа возрастает раза в три-четыре, — голос девушки предательски дрожал, практически на каждом сказанном ею слове. — Но это, я так понимаю, не самое ужасное. — О да, самое ужасное - это то, что на протяжении уже лет 10, я мечтаю о том, чтобы однажды проснуться без страха за то, что сегодня может быть последний день моей жизни. А ещё мне просто отвратительно от того, что моя жизнь зависит от куска белой пластмасски с лекарствами. — Вот тут я могу тебя понять. В какой-то степени. — Гас, не сравнивай зависимость и болезнь, — быстро выговорила девушка, перебив Пипа, — Зависимым ты стал по собственному желанию, а я жить с болезнью никогда не хотела. Это совершенно разные вещи. — Я имею ввиду, что мы оба не можем жить без каких-то веществ. У меня начинается ломка, а у тебя приступ. Если вовремя не принять нужную дозу. — Если смотреть на это с этой стороны, то, возможно, ты прав... Чёрт, когда я думаю о том, что моя жизнь зависит от того, окажется-ли у меня под рукой ингалятор, или человек, который сможет мне его дать, понимаю, насколько беспомощна. Ведь по сути даже собственное существование зависит от всего, кроме меня самой. — Разве? — Это так, на самом деле, потому что, когда случается приступ, у меня начинается паника, и я не могу даже руку в карман за ингалятором засунуть. — Поэтому ты и живёшь с друзьями, — сказал Гас, тихонько качая головой. — Именно. Я боюсь жить одна. Плюс с ними мне веселее, они - моя опора и поддержка. Наверное, эти люди для меня самые близкие, после семьи, конечно, — Крис взглянула в глаза Густава... Почему она сейчас об этом всём ему рассказывала? Ведь будь тут кто-то другой, она начала бы отнекиваться сразу после первого заданного парнем вопроса. Будь это кто-то другой... Именно. А здесь сидит не кто-то, здесь сидит Густав. Один лишь взгляд именно Его глаз заставляет эту девчонку рассказать ему всё, что он хочет о ней узнать. И она не может этому сопротивляться. Возможно, хочет, но не может. А, может, и не хочет. Кто способен понять эту Рузвельт, когда даже она сама толком в себе разобраться не в состоянии? — Сколько ты с ними знакома? — Гас решил сменить тему. Он понимал, что его комментарии будут лишними, и лучше будет просто промолчать, да и что изменится от того, что он скажет «мне жаль»? — Скоро 14 лет. — Нихуя себе... — А у тебя, что нет друзей - старичков? — Ну, те с которыми я особо не общаюсь. И бывшая, — Густав коротко просмеялся, — Охереть, как вы за столько времени друг друга не заебали? — О, наша дружба столько всего пережила. Громкие сцены, на какое-то время мы переставали общаться, в общем много всякого, но самым трудным было расстояние. Марс переехал на несколько лет во Францию, к маме с отчимом, а Лана в это время была на домашнем обучении. Однако, посмотри на нас. Мы живём все вместе где-то полтора года. И роднее них для меня только семья. — Хотел бы я иметь таких друзей, — парень горько усмехнулся. — В смысле? А Бэкси? Я думала, вы - лучшие друзья. — Да, он - мой лучший друг, но он не всегда может понять. Конечно, я знаю, он тоже человек, и не обязан этого делать, но мне нужен тот, кто мог бы понять меня абсолютно во всём, во всём поддержать, знаешь. Сейчас я вижу такого человека в тебе, — признался Пип. — Что, прости? — Да, — пожал плечами Гас, — Мне кажется, что мы похожи во многом. Поэтому-то я тебя сейчас об этом всём и спрашиваю. Ты мне интересна. И я хочу узнать тебя лучше. — Как ты можешь думать, что мы похожи, если не знаешь меня? — Так а ты дай мне тебя узнать. — Как-нибудь в другой раз. — Почему не сейчас? — Потому что. — Ты мне всё ещё не доверяешь? — Я и не доверяла. — Правда? — хмыкнув спросил Пип. — Я была пьяна, Гас. И не соображала, что я говорю. — Тоесть, если бы ты была трезвая, я бы сейчас не знал о тебе ровным счётом ничего? — Возможно. — Тоесть есть шанс, что знал бы? — Если бы ты приставил к моему виску пистолет, то рассказала бы всё что захочешь. Но зная себя ни о чём конкретно говорить не могу. — Ты невыносимая, — просмеялся Густав. — А ещё странная, — девушка пожала плечами. — Разве? — А разве нет? — Ну, пока я особых странностей в тебе не заметил. — Ты когда-нибудь считал себя странным? — Ты задаёшь этот вопрос человеку, который в прошлом месяце ходил с розовыми волосами. — Ты говоришь это человеку, который на прошлой неделе засунул ногу в рукав пиджака, потому что ему захотелось. — Так, у меня к тебе есть парочка вопросов, — сквозь смех выдал Густав. — Вот тогда я была трезвая, честно, — выдала Крис, начиная смеяться вслед за Гасом. — Как такое вообще могло в голову прийти? — А ты хочешь сказать, что тебе никогда ничего подобного в голову не приходило? Ты же тоже творческая личность, ну. — Тоже? — А разве в универе по дизайну будет учиться не творческая личность? — А, ну теперь понятно. — В смысле? Ты что, даже не удосужился спросить у Марса, к универу по какой специальности тебе надо подъехать? — Тогда для меня ключевым моментом было - узнать адрес. — Ясно. — А почему именно дизайн? — А почему именно музыка? — Я первый спросил. — А мы разве во втором классе? Окей, тогда я пользуюсь правилом «девочкам надо уступать». — Ну а я отвечу, что старшим надо уступать. — Глаголь давай, старший. — Если я буду первым, ты потом будешь отнекиваться. — Не буду, — сказала Крис, положив правую руку на сердце, — Клянусь. — Ну, я ещё в подростковом возрасте слушал много разных классных чуваков и думал: «Бля, какие крутые штуки они делают». А потом я понял, что мне ничего не мешает делать тоже самое. Так оно дальше и пошло. А у тебя как? — Ну, многие, когда слышат то, как я пришла к тому, что я хочу заниматься дизайном интерьера, начинают ржать. — Ты меня заинтриговала. — Я поняла, что мне это интересно лет в 15, когда обустраивала дома в блядском симсе. — Ты определила, кем хочешь быть по жизни, играя в симс? — улыбаясь спросил блондин. — Именно так. — Вот это мем, — потянул Густав. Жёлтый свет фонаря падал на ребят, освещая их лица. Они просто сидели на капоте чёрной машины, наслаждаясь видом маленьких домиков с крышами из разноцветной черепицы, на которые тёплым одеялом ложилось глубокого синего цвета небо, усыпанное рисунком из тысяч ярких звёзд. Дул лёгкий прохладный ветерок, заставляющий пряди волос танцевать какой-то незамысловатый танец, и позволяющий не обливаться потом из-за того, что под синим одеялом было слишком жарко. Пусть сейчас и осень, ночь на удивление тёплая. Такая, что даже без куртки будет нормально. Русоволосая девушка неторопливо избавляется от пальто и кладёт его себе за спину, оставаясь в кофте в чёрную и белую полоску, обтягивающей красивую талию, и джинсовом комбенизоне с небольшими потёртостями. Она окинула взглядом лицо своего спутника, её глаза тут же игриво заблестели. Крис начала судорожно что-то искать в своей сумке. Выудив оттуда погрызанный у основания карандаш, заточенный канцелярским ножом, и потрёпанный скетчбук с мраморным рисунком на обложке, открыв его на первом попавшимся чистом развороте, она начала выводить первоначальные аккуратные линии лица Ара. — Что ты делаешь? — повернул голову Густав, обратив внимание на действия девушки. — Замри! — чуть ли не крича, ответила она. — А? — удивился парень, пытаясь разглядеть, что она там делает. — Гас, «замри» - это значит сиди спокойно и не двигайся. — Знаешь, я думаю ты была права, — парень вернул предыдущее положение головы, устремив взгляд ввысь. — В чём именно? — В том, что ты странная. — Пф, гениальная идея может прийти к тебе в голову в любой момент, и чтобы её не забыть, нужно её записать, ну, в данном случае зарисовать. — А каким боком мой еблет имеет отношение к твоим идеям? — Мне до понедельника в художку нужно принести сто набросков разных лиц. — В художку? — Ну в художественную студию, Господи. Всё, помолчи, пожалуйста. Рука девушки начала аккуратно вырисовывать линии лба, глаз, носа, губ, волос поверх быстрого наброска строения лица человека, который Крис делала уже по привычке - первым делом. В беспорядочных серых следах карандаша, оставленных на бумаге, уже узнавался блондин, сидящий перед девушкой, который застыл на месте, будто статуя, не смея сделать и малейшего движения. Рузвельт выводила очертания татуировок, выглядывающих из под светлых волос. Она практически ни разу не взяла ластик, рисуя словно под гипнозом, не отрываясь от процесса, получая от этого кайф, даже больший чем тот, что получает наркоман, делая первую затяжку дыма подозжённой травки после целого дня ожидания. — С деталями разберусь потом, — на выдохе сказала русоволосая, убирая карандаш от бумаги. — Я взгляну, ты же непротив, правда же, — забирая блокнот, растягивая слова, сказал Гас, — Охереть... Пусть здесь я, это просто ахуенно. — Спасибо. Густав закрыл книжку с рисунками, убирая пальцы с разворота, а затем открыл её на первой странице, начиная разглядывать нарисованную на ней гелевой чёрной ручкой девушку. Её голова была обвита тонкой линией в форме кольца, высунутый язык и радужка глаз закрашены ярким жёлтым маркером. — Эй, ты что делаешь? — возмутилась Кристен. — Ну ты же сегодня слушала мою песню, хотя я был не в восторге от этого. Теперь твоя очередь страдааать, — ответил парень, перелистывая страницы одну за другой. На них были самые различные рисунки: от людей до каких-то странных существ и животных, — Это так пиздато. Всегда удивлялся, как люди могут делать такое. — Это всё дело практики. Я этим занимаюсь уже лет десять. — Сколько!? — Да-да, именно столько. — А я вот всегда знал, что рисование - не моё. Слишком долго и муторно, плюс руки не оттуда растут. — Знаешь, писать тексты песен, а потом ещё и музыку к ним, да так, чтобы они ещё и различались - тоже не херня. — Это да, но со временем становится проще. — В рисовании тоже самое. — Наверное, это одно из сходств всех видов искусства — Гас отлистал на пустую страницу в скетчбуке, идущую после своего портрета, а затем забрал у девушки и карандаш. — И что ты делаешь? — Хочу продемонстрировать тебе все свои художественные способности. — Что? Ну, нет, мы ещё не на том этапе общения, чтобы я позволила тебе рисовать в моём скетчбуке, — ворчала девушка, протягивая руки к своим вещам. — Да подожди ты, — увернувшись от шустрых ладоней девушки, Ар быстро вывел на бумаге не очень аккуратные очертания члена, поставив в углу листа свою роспись, — Видишь, я - полный нуб, вон, даже яйца неодинаковые получились. — Как оригинально, — закатив глаза, сказала девушка, — Дай сюда, я сотру. — Ну нет уж! — Гас, мне его нужно будет учителю показывать, ты сдурел? — Если его тут потом не будет, я обижусь. — А мне-то что? — Значит так, да? Ладно, значит тебе твой блокнот не очень-то и нужен, — спрыгивая с капота, сказал парень. — Густав! — от возмущения девушка вскочила на колени, — Ты мне за тобой гоняться предлагаешь? — Я тебе ничего не предлагаю, малыш, — ответил Густав, смотря на девушку наглым взглядом карих глаз, и вытянул вверх руку с заветным блокнотом. Рузвельт поднялась на ноги и подошла к краю капота, пытаясь выхватить книжку с рисунками из ладони парня. Он быстро приобнял Крис за талию и отошёл от машины, заставляя зелоноглазую закричать от неожиданности. Она буквально перелетая с машины на парня, зацепилась за его торс ногами и обвила его шею руками. — Ты больной!? — в ответ она услышала лишь смех Гаса, эхом путешествующий по всему району. — Я спрашиваю: ты больной!? — часто дыша, повторяет Рузвельт. — Я больной, а ты странная, ахуенно, — пытаясь успокоиться, говорит Гас. Крис, будто ловкая обезьянка, подтянулась вверх, и наклонившись вперёд, и начала пытаться достать хотя бы до уголка своего блокнота, который сейчас был в вытянутой руке Пипа. — Да почему у тебя руки такие длинные? — Может, потому что я высокий? — Блять, — пискнула девушка, посмотрев вниз, убеждаясь в том, что сейчас она находится не на таком уж и маленьком расстоянии от земли, упав с которого можно получить не мало синяков, и прижалась к парню, напрочь забыв о своём скетчбуке. — Сколько там времени? — спросил "мучитель" Крис, вспоминая о том, что обещал доставить её домой к восьми. — Где твой телефон? — В левом заднем кармане. Девушка залезла одной рукой в задний карман его джинсов, доставая одной рукой айфон парня. — Без пяти семь, — сказала Крис, увидев на экране телефона большие белые цифры, показывающие время. — Пора нам съёбывать, — придерживая руками ляжки девушки, чтобы та не упала, Густав пошёл в сторону второго переднего сиденья, чтобы посадить её туда. Он достал из кармана толстовки ключи, и разблокировав двери, открыл одну из них, сажая девушку в автомобиль. Её руки медленно соскальзывают с его шеи, когда он отходит от машины, чтобы забрать вещи Рузвельт. На её колени ложится тёмно-бежевое пальто вместе с кожаной сумкой, в которую он уже убрал блокнот и карандаш, а в ноги прилетают чёрные босоножки на каблуках. Он захлопывает дверь, обходит машину и садится на место водителя. Девушка скрещивает руки на груди, обиженно смотря вперёд, когда они трогаются с места. — Эй, ты чего? — Не общаюсь с тобой. — Ну, вообще-то это ты сказала «А мне-то что» на слова «Я обиделся». — И всю эту херню тоже я творила, ага.***
— Мне завтра утром нужно ехать на студию, и твой универ по пути, тебя подбросить? — С чего бы это такая доброта? — спросила Кристен, застёгивая на щиколотке ремешок от босоножек — Кое-кто со мной не общается, надо заглаживать вину. — Ну, подбрось. — Во сколько заезжать? — В одиннадцать. — Тогда до завтра? — До завтра, — с этими словами девушка вышла из машины, накидывая на плечи пальто, и захлопнула за собой дверь.