Brennende Liebe

      В коридоре, ведущем в спальню Госпожи Хайко, эхом прокатывался стук небольших каблуков. Шаг был грубый расторопный, половицы немного поскрипывали от натиска подошв. Никогда в этом доме не было спешки, все проходило медленно, ленно. Каждый следующий день был похож на предыдущий, ночь была такой же длинной, как и день, в любое время года. Кажется, веками ничего не менялось в небольшом поместье, которое находилось недалеко от Кельна. Госпожа Хайко только встретила новый день, не успела еще встать с кровати, как в их общую спальню ворвался муж, Господин Хайко, держа в руках небольшой конверт, прибывший в поместье еще ночью. - Марта, дорогая моя, у меня для нас две новости! – радостно вскрикнул Штефан, разрывая конверт, показывая жене фамильную печать его дядя, Господина Отто Ландерса. - Какие же…- женщина медленно потянулась, зевая. Штефан бегал глазами по строчкам, спешно стараясь все прочесть. Отто писал крайне редко, только если дела были совсем плохи, и ему требовалась помощь со стороны. Штефана воспитал именно Отто, так как родители оного давно скончались, на экипаж напали волки, даже лошади в имение вернулись не все. А на тех бедолагах, сумевших спасти свою шкуру, не осталось живого места, множество порезов, неглубоких укусов, переломанные кости, отсутствие глаза и что самое страшное – оторванные конечности. Да, в ту зиму волки свирепствовали во всем королевстве, что принесло многие убытки. Закончив читать, мужчина поднял глаза на жену. -Ну, что же там! – Марта вскочила с кровати, накидывая персидский шелковый халат песочного цвета. - Дядя умер, - медленно произнес брюнет – свое поместье он завещал своему единственному наследнику, молодому графу Паулю, оного должен я ввести в курс дел, начиная с рассказа о происхождении юного графа Ландерса.       Глаза Госпожи Хайко округлились, в своей глуповатой манере она повернула голову вправо, потом влево и наконец, прикрыв рот от удивления своей тоненько ладонью, снова зевнула. Халат немного открывал ее острые плечи, белые волосы, падая на них придавали особого драматизма ее виду. Незнакомую увядшую женщину видела она каждый день в зеркале. - Как? – единственное, что смогла произнести графиня, медленно усаживаясь на стул подле мужа. Печаль посетила, наконец, это захолустное поместье, но наполнена она была не скорбью об умершем родственнике, а сожалением об уплывшем из их рук богатом наследстве графа Ландерса. Штефан глубоко вздохнул, приобнимая Марту, у них не было выбора либо сейчас Хайко старший рассказывает все Паулю, либо за молодым графом приедет представитель покойного Отто. - Может… - женщина выдержала небольшую паузу, подбирая слова, - просто подделаем письмо и все: печать можно переклеить, а почерк у тебя схож с почерком Ландерса. Брюнет поджал губы, указывая жене на пару последних предложений, в которых было написано об упомянутом выше. - У нас нет выбора, пора отпустить его с миром, на все четыре стороны, он-то точно теперь не пропадет. Жаль я не утопил его, как котенка в первый же день его пребывания здесь! – Хайко направился в столовую, находившуюся на первом этаже поместья. - Джерард! – крикнул Штефан, обращаясь к высокому юноше с вздёрнутым носом. – Приведи мальчишку, у меня важные новости!       Лакей поспешно удалился, он направлялся на улицу, на задний двор, где обычно упражнялся в верховой езде юный граф Ландерс. Верховых лошадей было немного, в основном «крестьянские», для пахоты, с выгнутыми, как у карася спинами, что говорило о недоразвитости скотины. Но Хайко это не волновало, лишь бы работало и ело немного.       Юноша невысокого роста, одетый в хлопковую широкую рубаху, которая создавала контраст с его бледной кожей, расседлывал гнедую кобылку с белой отметиной на морде - пятнышко на лбу, переходящее в тонкую полоску белой шерсти с носу, где становилось огромным, покрывающим и нос, губы и немного шею приземистой четырёхлетки. Пауль аккуратно положил седло на землю, снял с кобылы потник, которым был холщовый мешок, отбрасывая.       Он был невысок ростом, в отличие от своего слуги, Джерарда, приставленного к нему Отто в день отбытия из поместья. Юноша всегда стриг свои волосы, часто можно было увидеть, ровную, само выстриженную челку, которая смотрелась весьма странно. Тонкие руки с длинными аккуратными пальцами, миниатюрное, но сильное тело, природная грация делали его весьма привлекательным не только для женского пола. Часто он замечал завистливые взгляды мужчин, иногда они были наполнены чем-то другим, чем Пауль понять не мог и это его пугало. На лице его проглядывались морщинки, в столь юном возрасте, во всем виновато его желание улыбаться. Ох, Паулю без улыбки – не Пауль. Казалось, что тут такого, но Пауль желал дарить свою улыбку всем и «черным»* из поместья, и знати, которую частенько принимал с родителями дома. Он мог свободно заговорить с любым крестьянином о погоде или нынешнем урожае. Все это еще с детства: молодой граф частенько играл с дворовыми ребятишками, особенно часто ходили они на пруд, чтобы ловить лягушек. Такие деяния строго запрещались Ландерсу, но от своей покойной матери, Госпожи Ландерс он унаследовал определенную несгибаемость, почти стальную. В детстве он часто болел, Марта говорила, что он недоношенный, что являлось наглой ложью. Просто мальчик имел слабое здоровье, часто простужался и не имел должного ухода со стороны Марты, как матери, хоть и временной. - Мой Господин, - тихо произнес Джерард, наклоняясь для приветствия, - Вас звал себе ваш отец, у него есть для Вас одна любопытная вещица. - Сколько раз тебе повторять, Джерард, никаких «Мой Господин» - просто Пауль. – Быстро произнес юный граф, одаряя слугу приветливой улыбкой. - Да, Мой Гос… то есть… Пауль… - мужчина снова поклонился. - Что ж пойдем! – произнес Ландерс, подавая уздечку сопровождающему, отходя от лошади на пару шагов. Черные – низший ранг крестьянина